Глава 12
25 июля 2015 г. в 02:57
— Добрый вечер, мистер Бланш, — невозмутимо произнес Эштон, обращаясь к моему отцу, и слегка кивнул головой в знак приветствия.
Меня немного обидел тот факт, что Ирвину, как, впрочем, и папе было совершенно плевать на мою несерьезную, но все же, травму, и они оба просто внимательно смотрели друг на друга в ожидании чего-то до тех пор, пока Эштон первый не заговорил.
После своих слов он сразу приблизился ко мне, еле сдерживающей слезы от жгучей боли, и осторожно коснулся тыльной стороной ладони моей руки, словно подавая знак о том, что «ты — моя, но я стесняюсь делать что-то большее на глазах у твоего отца». Я попыталась улыбнуться, хотя мне безумно хотелось скрыться из поля зрения папы, но убегать от проблемы в данном случае было бы глупо, и мне пришлось, стиснув зубы, изображать искреннюю радость на лице.
Папа скользнул изучающим взглядом по нам обоим и еле заметно насупил брови, когда заметил руку Эштона рядом с моей. Хотя бы из вежливости отец мог ответить на приветствие, но лишь качнул головой и зачем-то с неподдельным интересом посмотрел на свои тапочки, в которых он вышел из дома.
— Мэй, ты не хочешь нас познакомить? — спросил папа, странно прищурив глаза, словно подозревая меня в чем-то.
— Пап, это Эштон Ирвин. Эштон, это мой отец — Томас, — я представляла себе эту сцену немного иначе, поэтому покраснение щек не заставило себя долго ждать, и я в смятении крепко сжала запястье Эштона, будто это как-то могло мне помочь.
Ирвин посмотрел на меня с нежно-измученной улыбкой Эдварда Каллена на лице, слегка успокоив этим, и дружелюбно продолжил разговор с моим папой.
— Рад встречи, мистер Бланш.
— Да, я тоже, — односложно ответил отец, и это было сигналом к тому, что беседу нужно срочно прервать и увести этих двоих подальше друг от друга.
— Пап, ты выключил утюг? Проверь, — выпалила я, тем самым заставив папу в последний раз хмуро посмотреть на Эштона и ретироваться назад в дом.
Это был еще один жест невежливости от моего отца, манеры которого порой заставляли меня его стыдиться. Он мог бы сказать на прощание пару слов, почему промолчал?
Щеки пылали от краски, а в голове проходила вечеринка обезьян, виртуозно стучащих в барабаны, и тут же стало ясно, что от романтики не осталось и следа, и я совершенно не знала, хорошо это или плохо.
— Не обращай внимания, — смущенно произнесла я, заглядывая в медовые глаза Эштона. — Он не очень общительный и иногда бывает грубым, — я четко осознавала, что мне никогда еще не было так стыдно за своего отца.
— Все хорошо, твой папа — зеркальное отражение моего. Я понимаю, — Эштон аккуратно обвил руками мою талию и заставил чувствовать его учащенное сердцебиение.
Все произошло так неожиданно, что я даже не успела адекватно оценить ситуацию. Я действительно ничего не знала о присутствии папы поблизости, потому что его машины не было на подъездной дорожке, а в окнах нашего дома не горел свет. Для меня стало настоящим испытанием его неожиданное появление прямо перед нами, а после — его строгий взгляд шерифа и эта невежливость по отношению к Эштону. Плюс ко всему мой язык пылал адской болью, и в тот момент я люто ненавидела его, как будто он был в чем-то виноват.
— Прости, — я устало прижалась к груди Эштона, чувствуя щекой ткань его рубашки и вдыхая слабый аромат его парфюма, который уже почти не ощущался.
— Мы выбрали не очень удачное место для поцелуев, вот и все. Не извиняйся.
— Я чувствую себя неловко из-за папы. Он не воспринимает всерьез отношения между подростками в силу своей консервативности. С этим невозможно бороться.
— Подросток здесь только ты, я уже взрослый, — смеясь, проговорил Эштон, успокаивающе действуя на меня своим нежным голосом.
Я отстранилась от него и на полном серьезе спросила:
— Ты совращаешь меня?
— Боже, нет, я ведь старше тебя всего на два года, — парень засмеялся еще громче. — Не думай обо мне так плохо.
— Кажется, мне пора идти в дом, пока папа не вызвал патруль, чтобы насильно разлучить нас, — я отвела виноватый взгляд в сторону и почему-то тут же вспомнила о раненом языке, что заставило хорошие мысли быстро улетучиться. Эта боль была не из приятных и всегда трудно переносилась.
— У тебя есть какие-нибудь планы на завтра? — поинтересовался Эштон.
Я вдруг вспомнила о том, что обещала Стэфи посетить с ней больницу в довольно ответственный и сложный для нее день, и второй раз за вечер мне стало невероятно стыдно за свою глупость.
— Эштон, завтра у Стэфи важный день и я намеревалась провести его с ней, — неуверенно начала я, надеясь, что не обижу этим парня, который вдруг прервал мою речь.
— Хорошо, я понял. Я довольно эгоистичен, — несколько печально произнес он, усмехнувшись. — Но я все равно позвоню тебе, — сразу же весело сказал Эштон, позволяя любоваться его чудесными ямочками на щеках.
Я чувствовала некую власть над ситуацией и поэтому смело потянулась к Эштону за прощальным поцелуем, ощущая, как его руки снова обнимают меня за талию, а губы мягко касаются моих. Его лицо было поистине прекрасно в тот момент. Я закрыла глаза, позволяя эмоциям взять надо мной верх, чувствуя умелые движения парня и резкую нехватку воздуха. Мои пальцы медленно прогуливались по его нежным волосам, и сердечный ритм приходил в норму от этих успокаивающих действий.
Эштон медленно отстранился от меня, напоследок осторожно и кротко целуя меня в губы, и нежно соединил наши кончики носа, тихим шепотом желая спокойной ночи.
— Не ругайся со своим папой, — сказал парень, ласково обнимая меня. — И передавай привет Стэф, я рад, что ей уже лучше.
— Обещаю, что буду вести себя хорошо, — я улыбнулась и аккуратно отступила назад, размыкая наши объятия, и направилась к двери. — Мистер Медовые глазки, — я хихикнула и поспешила войти в дом, выглядывая в проем и замечая растерянность Эштона.
— Спокойной ночи, — произнесла я, наконец, и закрыла за собой дверь, оказываясь в кромешной тьме своего жилища.
В кухне тут же зажглись все люстры и лампы, освещая мне путь. Я буквально чувствовала за своей спиной крылья и уже забыла, что мой отец не очень радушно принял Эштона, и мне нельзя было избежать серьезной нравоучительной беседы.
Я вошла в освещенную комнату, с осторожностью ступая по паркету, и увидела стоящего у плиты папу, явно не собирающегося что-либо готовить.
— И давно ты гуляешь с этим парнем? — сложив руки на груди и насупив брови, спросил отец.
— Несколько недель, наверное, — я действительно не помнила, когда познакомилась с Эштоном.
— Почему я не в курсе? У вас часто тайные свидания, о которых я даже не подозреваю?
— Я боялась рассказать тебе об этом, но собиралась. Когда-нибудь.
— Когда-нибудь? — воскликнул папа. — Когда ты родишь от него третьего ребенка?!
Его слова показались мне одновременно смешными и обидными, поэтому я лишь недовольно фыркнула.
— Не стоит иронизировать. В конце концов, вы уже знакомы. Теперь все в порядке?
— Ты хоть знаешь, из какой семьи этот парень?
— Я еще не знакома с его семьей, — я немного смутилась поставленного вопроса.
— И хорошо, что не знакома. Ирвины — это мошенники и незаконопослушные граждане, — сурово выдал папа, и я на мгновение потеряла дар речи.
— Откуда ты вообще знаешь? Это глупый розыгрыш, пап, — обиженно заявила я и уже намеревалась уйти в свою комнату, чтобы не участвовать в бессмысленном разговоре.
— Я дважды присутствовал в суде на слушании дел его отца по факту мошенничества и краже государственного имущества, — совершенно спокойно сказал папа, словно приготовил эту речь заранее. — Крайне гадкий человек этот Джеймс Ирвин.
Неожиданная информация странно на меня подействовала, разогрев кровь в венах и не на шутку разозлив.
— Причем здесь Эштон? Меня не волнует жизнь его родителей. Что ты сейчас пытаешь сделать? Заставить меня ненавидеть этого парня? — сыпала вопросами я, сдерживая свой дикий гнев и стараясь успокоиться. Я снова восприняла все слишком близко к сердцу.
— При том, что сын Джеймса неоднократно помогал ему в решении некоторых вопросов бизнеса, но в силу возраста не мог быть обвинен в этом судом.
— Черт возьми, это меня не касается! Эштон добр ко мне, и он чудесный человек. Я не хочу больше ничего слышать о бизнесе его отца. Это не мое дело и даже не твое. Ты не адвокат и не судья, ты — всего лишь шериф. Забудь об этом.
— Как я могу забыть?! Моя дочь встречается с плохим парнем, который может ей навредить, как об этом забудешь? — взревел папа, покраснев от досады, когда улышал от меня не то, что ожидал. Он схватился руками за голову и начал разыгрывать жестами сцену из какого-то неизвестного спектакля, пытаясь быть хорошим актером.
— Эштон не сделает мне больно. Пожалуйста, не осуждай мой выбор, — спокойно произнесла я, вздрагивая от неожиданного телефонного звонка.
Я потянулась к папиному мобильному, который разрывался от противной мелодии, и взяла его в руки. На дисплее высветилось имя некой Аманды и вместо того, чтобы отдать трубку папе, я сама ответила на звонок.
— Томми, я забыла свой кардиган, такая глупая ситуация, — произнес ласковый женский голос на другом конце провода. Я поняла, что не имею права что-либо отвечать и вообще не должна была слышать этого, поэтому тут же протянула мобильный папе, который слегка покраснел и, наверное, уже забыл об Эштоне и его семье.
— Да, Аманда, привет. Что случилось? — отец поднес телефон к уху и отвернулся, чтобы я не смогла заглянуть ему в глаза.
— Сейчас посмотрю, — папа, опустив взгляд в пол быстро прошел мимо меня, направившись в гостиную, и не включая свет, начал греметь мебелью и дверцами шкафчиков, пока не нашел нужную вещь.
— Да, он тут. Я верну тебе его завтра, не волнуйся. Пока, — он неожиданно замялся. — Д-да, и тебе сладких снов, — как можно тише произнес папа.
В моей груди маленький комочек негодования за секунду превратился в огромную глыбу злости и непонимания. Я почувствовала, как сердце учащенно застучало в ушах, и меня охватила странная тревога, а кончики пальцев неприятно заныли.
— Кто это был? — как можно увереннее спросила я, надеясь на честный ответ.
Папа непринужденно пожал плечами, как будто ничего не произошло, и спокойно произнес:
— С работы звонили.
— Твои подчиненные приходят к тебе домой и оставляют тут свою одежду?
— Это был особый случай, я не знаю, как объяснить, — отец отводил от меня взгляд и старался уйти от ответа. — Пора ложиться спать.
— У тебя появилась женщина? — напрямую спросила я, пытаясь успокоить дрожащее от необъяснимого чувства тело.
— Мэй, это не то, что ты подумала.
— Типичная отговорка неверных мужей.
— О чем ты? Я уже тринадцать лет не женат, — от прежней папиной грубости не осталось и следа. Теперь он был жертвой положения. И я собиралась беседовать с ним строго и настойчиво.
— Почему я не знаю о том, что у тебя кто-то есть? Вы давно устраиваете свидания в нашем доме? Зачем ты скрываешь это от меня?
— Все не так просто, ты еще слишком мала, чтобы понять, дорогая.
— Не называй меня так! — в сердцах воскликнула я. — Ты против того, чтобы я общалась с Эштоном, а сам при этом крутишь роман с какой-то девицей, о которой я даже ничего не знаю. Это подло.
— Давай поговорим об этом в другой раз? — на лице папы мелькнула виноватая улыбка, и мне почему-то стало его жаль.
— Мы можем вообще об этом не говорить, но в таком случае, не трогай нас с Эштоном, а я не буду трогать тебя и твою девицу. Сладких снов, папочка, — я быстрым шагом, сменяющимся на бег, поспешила в свою комнату, и, войдя, заперла дверь, бессильно опустившись на пол прямо перед ней.
Головная боль сразу же атаковала виски, и я отчетливо почувствовала резкий укол ревности в сердечную мышцу. Это неприятное, колющее прикосновение страшной негативной эмоции так сильно задело меня, что я всем телом ощутила холод, который, казалось, теперь стал третьим жителем в нашем доме.
С противной тянущей болью внизу живота я проделала немалое усилие, чтобы добраться до своей постели и удобно устроиться под одеялом, даже не думая переодеваться. В тот момент меня совершенно не заботил мой внешний вид. Я думала лишь о незнакомой женщине, которая звонила папе. Кем она могла быть, сколько ей лет, как она выглядит, что ей нужно от моего отца? Вдруг она шпионка или преступница и роман с моим папой — лишь часть ее задания. Я ничего не знала о ней и об их отношениях, и меня немного пугал тот факт, что эта неизвестная дамочка была в нашем доме и даже неясно, сколько раз. Получалось, что в мое отсутствие отец развлекался здесь в ее компании. Об этом было даже противно думать.
Я напрочь забыла о том, что официально стала девушкой Эштона, о наших чувственных поцелуях; о том, что у Стэфи проблемы, а Майкл Клиффорд меня ненавидит. Это все оказалась на втором плане, переместилось на полку «не так важно» и являлось ничем иным как эгоизмом. Пытаясь справиться с обрушившимися чувствами, я начала с беспокойством медленно проваливаться в сон, пока окончательно не уснула.
Перед глазами не было никаких картинок, лишь тьма, в которой невозможно что-либо разглядеть, и где-то вдалеке звучала тихая, но настойчивая мелодия, знакомая до боли. Не знаю, сколько прошло времени с момента, когда я, наконец, осознала, что этот звук раздается в кармане джинсов и принадлежит моему мобильному.
Я не успела полностью проснуться, поэтому ответила на звонок, пробурчав в трубку что-то невнятное.
— В пять часов утра люди встречают рассвет, а не спят, — знакомый хриплый голос заставил меня улыбнуться.
— Ты любишь встречать рассветы? — спросила я.
— Не всегда, но сегодня небо очень красивое. Я любуюсь.
— А мне нравится спать. Это тоже здорово, — искренне призналась я. Почему ты сейчас звонишь именно мне? — я не удержалась от этого вопроса.
— Когда пьян, звоню тебе. Это уже традиция, — надломленным голосом произнес Люк. — Сегодня звонил три раза.
— Прости, я просто не ожидала и уснула, — я чувствовала свою вину перед ним. — Где ты сейчас находишься?
— Понятия не имею.
— Как ты там оказался? Ты один? — с волнением спросила я, откидывая в сторону одеяло и выбираясь из постели.
— Я вышел прогуляться, пока было темно, и нашел клевое место для встречи рассвета, — медленно проговорил Люк.
— С тобой все хорошо? Может быть, тебе лучше вернуться домой?
— Нет, я ведь ушел, зачем я буду возвращаться? — судя по голосу, парень был не в состоянии даже разобраться, где он находится и четко сформулировать и передать свое местоположение.
Я быстро надела кеды, которые вечером оставила у кровати и собрала волосы в небрежный хвостик, особо не задумываясь о качестве своей прически.
— Посмотри по сторонам и сфотографируй то, что увидишь перед собой, и отправь это мне.
В голове молниеносно созрел план по спасению Люка из страны Потеряшек, и я не стала слишком долго размышлять на эту тему, самое главное — поймать его и отправить домой, пока он не вляпался в неприятности.
Через секунду я получила несколько фотографий, сделанных парнем, и, намереваясь обратиться за помощью к гуглу, с беспокойством попросила Люка об одной вещи:
— Пожалуйста, никуда не уходи. Я встречу этот рассвет с тобой.