Глава 18
1 апреля 2018 г. в 19:43
Дома меня ждал неприятный сюрприз.
Я вернулась в довольно приподнятом настроении, которое, казалось, не испортит даже огромное количество заданий к следующему учебному дню. Но при одной лишь мысли о чем-то хорошем в перевес ей сразу же возникают сотни абсурдных ситуаций, разрушающих все прекрасное.
Мой отец получил на работе незапланированный выходной и решил провести его с пользой: уставившись в экран телевизора, с вялым выражения лица, переключая каналы, транслирующие бесполезную ерунду.
Я заглянула в гостиную, где сидел папа, и сладким голосом пролепетала ему приветствие, искренне желая передать отцу хотя бы частичку своего чудесного настроения. На мою попытку быть милой, хорошей дочерью, папа отозвался безразличным молчанием.
— Что-то случилось? — с волнением, мгновенно сменившим улыбчивость, поинтересовалась я.
— Да. Я воспитал безответственную дочь, — хмуро выдал он.
Я сразу же решила, что папа шутит, поэтому лишь глупо хихикнула, чем практически обеспечила себе недельный домашний арест, поскольку гневный взгляд отца, обернувшегося в мою сторону, был испепеляюще-недобрым.
— Я тебя развеселил?! — словно незнакомым голосом вскричал он так, что я отпрянула назад, вжавшись спиной в дверной косяк.
— Пап, я, — начала мямлить. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Отец отвернулся, вновь возвратив свой взор к телевизору, и я отчётливо увидела его покрасневшие от злости уши. Он наверняка даже не вникал в суть слов ведущей транслировавшегося вечернего шоу, поскольку весь его вид кричал о сосредоточенности на возможном плане мести. И месть эта явно должна была предназначаться мне.
Я решила, что лучшим вариантом будет тихо уйти в свою комнату и для полного спокойствия и ощущения безопасности запереть дверь изнутри. До побега оставались считанные секунды, за которые мой отец успел подняться с места и подойти ближе ко мне, уставившись на мою испуганную физиономию своими темными холодными глазами.
— Где ты шляешься после школы? — спросил он, скрестив руки на груди и приняв позу «настоящего родителя».
— Заглянула в библиотеку, —почему-то, соврала я, беспокоясь в первую очередь за Эштона, который, по мнению моего папы, мог плохо на меня повлиять.
— Библиотеку имени Ирвина?—выдал отец, полностью меня обезоружив.
Я молча уставилась на него, пытаясь придумать оправдание всем своим действиям и так, чтобы это выглядело хотя бы несколько правдоподобно.
Повисшая в воздухе тишина давала моему папе понять, что я намерена лгать, и я прекрасно это осознавала, но подобрать подходящие слова была не в силах.
— Это не первый раз, когда вы проводите вместе время, предназначенное тебе для выполнения домашних заданий и интеллектуального развития.
— Я все успеваю, папа.
Отец продолжал сжигать меня взглядом и наблюдение за моим медленным тлением явно доставляло ему удовольствие.
Разговор был бессмысленным, и он это понимал, но моя обескураженность представляла собой удивительное зрелище, которое ему не всегда удавалось лицезреть.
— В выпускном классе следует в первую очередь думать о будущем, а не растрачивать свое настоящее без пользы, — заявил отец.
Его замечание показалось мне излишне философским, но, возможно, обладавшим не только одним смыслом.
— Имею ли я право хотя бы на какие-нибудь развлечения? — едва дрожащим от обиды голосом спросила я, осознавая, что подверглась обыкновенному словесному давлению, реагировать на которое вообще не стоило.
— Да, и в них отнюдь не входят поездки по городу со взрослым парнем в неположенное для этого время.
Мои щеки вспыхнули ровно как и сердце, бешено застучавшее от негодования.
— Эштону не сорок пять лет, если ты не знал! — воскликнула я, отступая к лестнице и намереваясь немедленно покинуть гостиную раздора. — И никто не выбирает момент, когда людям влюбляться. Я не буду сидеть в клетке только потому, что тебе не нравится Эштон. Хватит придумывать нелепые причины для домашнего ареста. Арестовывай преступников, блуждающих по городу, а не меня.
Свои последние слова я уже была не в состоянии контролировать, они вылетали из моих искривленных обидой уст и разбивались о паркет нашего дома, в последнее время полного разногласий, завершая картину разрушения.
Как и намеревалась ранее, я заперла дверь своей комнаты на замок, предварительно громко ею хлопнув.
Мне действительно необходимо было взяться за выполнение домашнего задания, но неприятная пульсация в области висков и едва учащенное дыхание портили весь продуктивный настрой, поэтому я поддалась успокаивающему искушению и, надев любимую мягкую пижаму, забралась в постель, укутываясь в одеяло и зажмуривая глаза настолько сильно, чтобы ни одна слезинка не смогла проникнуть наружу.
Желание заплакать было невероятным, поскольку мысли о неприятии Эштона моим отцом, им же навеянные мысли о выпускных экзаменах, моя слабохарактерность и неспособность достойно принимать отцовские упреки обрушились так внезапно, что моя воодушевленная натура была просто не готова ко всем этим событиям.
Я пряталась от пугающей реальности в собственной постели, и поэтому злилась на себя еще больше. Я даже не пыталась искать поддержку, я совершенно ничего не хотела. Исключая, конечно, крепкий сон.
Он настигнул меня не сразу, но когда наступил, вовлек в процесс каждую клеточку моего тела, подарив им покой и уют на несколько сладких часов.
Из царства расслабления меня вырвал вопящий звук моего мобильника, который поначалу я приняла за рев будильника, ежедневно взывающего меня к пробуждению, именно поэтому я не сдвинулась с места и лежала с закрытыми глазами ещё несколько минут.
Будильник оказался настойчивым звонком Калума, разыскивающего меня в час ночи.
— Мэй, мне нужна твоя помощь, —волнительно произнес парень, вместо приветствия, когда я удосужилась принять входящий вызов.
В ту минуту меня беспокоила легкая головная боль, едва ощутимая, но определенно неприятная. Я была намерена напомнить Калуму номер спасательной службы и отключить телефон или даже выбросить его в окно, чтобы впредь никто меня не беспокоил.
— Мэй, не молчи, я тебя отвлекаю? — продолжал парень.
— Если честно, отвлекаешь.
— Я не справлюсь один, пойми.
— Да что случилось, скажи, наконец?! — не выдержала я и повысила тон.
— У Люка серьезные неприятности. Его нужно вытащить из кошмара, в который он попал.
Произнесенное Калумом имя заставило меня окончательно пробудиться ото сна, но всплывшие в памяти моменты нашего последнего с Хеммингсом разговора вновь ввели меня в поникшее состояние, заглушив желание оказать помощь друзьям.
— Я навряд ли смогу тебе помочь, — искренне призналась я.
— Только ты и сможешь, Мэй.
Слова парня эхом пронеслись по моей комнате, словно работала громкая связь. Я молча пялилась в темноту и пыталась уловить главную суть услышанного.
Ситуация казалась мне нелепой и даже в некоторой степени шуточной.
— Он не хочет меня видеть, —спустя длительный период молчания, произнесла я, интерпретируя поведение Люка относительно моих попыток обсудить с ним его проблемы.
— Пожалуйста, Мэй. Ты должна с ним поговорить, — настаивал Калум.
Я толком не осознавала, что произошло и как я могла бы повлиять на ситуацию, но была вынуждена согласиться провести воспитательную беседу с Люком, который, словно капризный ребенок, явно бы отказался меня слушать.
— Где он сейчас? — спросила я, включая настольную лампу и постепенно привыкая к освещению.
— Помнишь вечеринку в клубе месяц назад?
На секунду я замерла и непроизвольно задержала дыхание, умоляя память не воспроизводить события той ночи, но попытки оказались безуспешными. К кончикам пальцев сразу же подступили неприятные колкие импульсы.
— Я отправлю адрес сообщением. Приезжай как можно скорее.
Калум отключил вызов, оставив меня наедине с разъедающими изнутри мыслями о том злосчастном месте, в котором одни люди развлекаются, а другие подвергаются страданиям.