Сделка.

13. «Добро пожаловать в Дублин» - встречает нас огромный баннер, при въезде на автостанцию. Вот мы и на месте! Я даже не могла представить насколько это красивый город. В его ландшафте смешались современное индустриальное течение и простые деревенские мотивы, при этом настолько гармонично, что ты даже не замечал, как оказывался в рабочем шумном центре или же в тихом квартале с огромным количеством пабов на любой вкус. Вот оно, сердце Ирландии! Стоило нам с Томом выйти из автобуса, как нам на встречу, откуда не возьмись, вышел мистер Роджерсон, как всегда одетый в свой любимый коричневый костюм. На фоне Дублинского пейзажа, его волосы и борода казались ещё более рыжими, чем при первой встрече. Но меня волновал другой вопрос - что он здесь делает? - Fáilte go dtí Baile Átha Cliath! – произнёс он своим бархатным басом, раскрыв нам свои объятья. - Agus tráthnóna maith duit, - протараторил ему Том в ответ и пожал руку. Я стояла в полном недоумении. Объясните мне, что здесь происходит? Что говорят эти двое! - Это ирландский, - пояснил Том, заметив моё сконфуженное лицо. – Мы все немного умеем на нём говорить. - И ты научишься, - поддержал его Шеймус, улыбнувшись, от чего кончики его густых усов взлетели вверх. - От чего такая честь мистер Роджерсон? Или вы всех участников конкурса встречаете? – спросила я, подозрительно нахмурив брови. Зная, насколько скупым может быть этот человек, мой вопрос вполне очевиден. - Нет, только вас, а конкретно мисс Даммер, - отвесил поклон Шеймус в реверансе. – Я должен лично убедиться, что один из ценных работников доехал в ценности и сохранности. В конце концов, путь был не близким. Ого, вот такого от Роджерсона было трудно ожидать. И даже ценным работников меня назвал! А я работаю без году две недели. - Всё хорошо, небольшие трудности в самолёте, но это мелочи, - с таким же реверансом ответила я. Роджерсон приехал на собственной машине, что на физическом уровне дало мне почувствовать уровень его отношения к нам. Интересно, а он будет ли он в жюри? Как выяснилось позже - в жюри его нет, поскольку Шеймус является хозяином заведений, бармены которых участвуют в конкурсе. В жюри будут владельцы других известных пабов и баров Ирландии и Англии. Помимо этого, Роджерсон является и «спонсором» главного приза – стажировка в Европе. Нам с Томом, как приезжим, предоставили номер в гостинице. И не просто захудаленькую комнату как в дешёвом хостеле, а самый настоящий номер люкс в Cassidys Hotel. И судя по всему отель не из дешёвых. - Ого, да у Шеймуса, похоже, деньги куры не клюют, - восхищённо при-свистнула я, оглядывая наш драгоценный номер. Вся мебель, предметы декора тут настолько красивые, что боишься даже дышать рядом с ними. Уж лучше бы дали комнату в хорошем хостеле. - Так оно и есть, - усмехнулся Том, плюхнувшись всем весом в дорогущее кресло обтянутое шёлком. – Его семейство одно из самых обеспеченных в Дублине. Осторожно присаживаюсь на край двуспальной кровати, боясь помять шёлковые покрывала. Так, стоп, одна двуспальная кровать?! Блеск этого номера так затмил мне разум, что я только сейчас поняла, что здесь одна кровать на двоих! - Здесь только одна кровать! – я выпалила это настолько резко и неожиданно, что даже сама удивилась. - Ну и что? – безразлично спросил Том, листая какое-то меню, лежавшее на изящном стеклянном столике. – В первый раз можно подумать. Я хотела возразить, многозначительно подняв указательный палец вверх, но столкнувшись с взглядом из-под очков, мой рот замер в немом выражении, так и не выдав никаких подходящих аргументов. Мне ничего не оставалось, как молча принять это. Ну чтож, что правда, то правда, и чего я распереживалась? Аж неловко как то. - Что ты там смотришь? – спросила я, будто этого эпизода с кроватью вообще не было. - Буклет для постояльцев – достопримечательности Дублина, - демонстрирует мне обложку буклета с фотографией собора Святого Патрика. О, это же интересно. Подхожу ближе. - Хочу обдумать культурную программу, на свободные от конкурса дни. - Отличная идея! – поддержала я. - Твоя Эллис просто с ума сойдёт от того количества фотографий, что ты ей пришлёшь, - подмигнул мне Том, нежно потрепав за щёку. И тут почему-то мне захотелось задать ему вопрос, который мучает меня уже месяц. Сажусь на пол по-турецки и впиваюсь в Тома серьёзным взглядом, самым серьёзным, на который только способна. -Скажи честно, - от этих слов Том испуганно поднял взгляд на меня. Наверно перебор с серьёзностью, надо чуть помягче. - Почему ты решил помочь мне выиграть пари? Я знаю, ты уже говорил почему, но…вот теперь по-честному, почему? – слова прозвучали как-то печально, и были больше похожи на мольбу, чем на серьёзный вопрос. Но для меня, он всё равно оставался серьёзным и…насущным. Том нежно улыбается и мягко опускает взгляд обратно в буклет, но не отвечает. О, боже мой, моё тело начинает зудеть от непонимания и любопытства. Прошу, скажи, скажи! - Об этом я расскажу чуть позже, - наконец сказал он, выглянув из-за буклета. А у самого взгляд хитрый, как у ребёнка, что замыслил шалость. Обречённо вздыхаю, встаю и бреду обследовать ванную, болтая в воздухе руками как тряпичная кукла. Где бы мне взять сил, чтобы дожить до этого момента, и не сойти с ума. Вечером, приведя себя в порядок, мы отправились в паб «Зелёный Лепрекон», где и должен был проходить конкурс. Он был таким же, как и наш бар в Нью-Йорке, только раза в два больше, поэтому мы почувствовали себя как дома. Паб встретил нас традиционной ирландской музыкой и шумной толпой. На небольшой сцене в углу группа из двух девушек и юношей танцевали ривердэнс, а бармены за барной стойкой были одеты в зелёные костюмчики лепреконов. Этот паб можно назвать даже слишком ирландским. Зал был полностью забит людьми – как я поняла барменами из всех пабов, владельцем которых является Роджерсон. Протискиваемся с Томом вперёд и занимаем место недалеко от сцены и бара. - Как бы нам самим не позеленеть от такой концентрации лепреконов, - Сказал Том, стараясь перекричать громкую музыку и указывая на зелёные одежды барменов. - Может тебе тоже стоило одеть что-нибудь зелёное? Том пожимает плечами. - Я как-то не подумал об этом. Перед тем, как пойти в паб, я решила обследовать фойе нашего отеля, пока Том собирается. Оно было самым обычным фойе, которое можно увидеть во многих отелях по всему миру, и в Нью-Йорке тоже. Но всё же я нашла кое-что интересное, а именно небольшую сувенирную лавку, спрятанную в дальнем углу зала. Среди несметного количества открыток, фигурок лепреконов и фей и всевозможной атрибутики, я нашла вещь, которая буквально приковала к себе моё внимание – маленькая брошь в форме листа клевера и не раздумывая купила её. Насколько мне известно, четырёхлистный клевер считается символом удачи и я решила, что подарю его Тому. И именно сейчас выдался самый подходящий момент. Достаю с кармана брошь, и, не спрашивая разрешения, прикалываю её на чёрную футболку, прямо над сердцем. Том с широко раскрытыми глазами смотрит то на меня, то на подарок. Прикладывает к нему руку и прижимает к груди. - На удачу, - улыбнулась я. Том какое-то время смотрит на меня молча, подходит ближе, я машинально напрягаюсь от такой близости и хочу отступить назад, но он прикладывает ладонь к моей щеке, наклоняется и прислоняется губами к моим, превращая всё это действо в поцелуй. Что-то очень тяжелое оторвалось от моего сердца и упало вниз, от чего в животе появилось щекотящее, тянущее чувств, которое плавно начало снова подниматься вверх к мозгу. Такое у меня бывало, когда я за раз съедала плитку моего любимого молочного шоколада. Казалось, что прошла вечность, а на самом деле всего несколько секунд. - Спасибо, - улыбнулся Том, оторвавшись от меня. Из его глаза струился мягкий свет, от чего они приобрели цвет именно того молочного шоколада, о котором я только что подумала. Мой язык онемел, не в силах вымолвить и слова, губы горели огнем, и я их ощущала лучше, чем что-либо в своём теле. Это был мой первый поцелуй. Тут на сцену поднялся Шеймус, сменив танцоров ривердэнса, и начал громкую вступительную речь. Все внимательно подняли глаза на него, кроме меня. Я не отрываясь смотрела на идеальный профиль Тома и пыталась понять, что же со мной происходит? Что с ним происходит? Как, что, почему, зачем?! Первая волна восторга начала отступать, и мой мозг очнулся, включив холодную логику. В конкурсе принимало участие шесть участников, Том был под номером четыре. Сегодня они должны были приготовить свои самые лучшие коктейли, которые подают у них в барах и пабах. От каждого профессионального движения руками, взмахов бутылками и шейкерами, толпа приходила в безумный восторг, сопровождая это восхищёнными возгласами. Я стояла в сторонке, около сцены и пристально наблюдала за всеми участниками. Когда дошла очередь до Тома, моё дыхание замерло в груди и я, не моргая, наблюдала за ним, чтобы не пропустить ни одного действия. Чтобы набрать максимально количество баллов за конкурс, всё должно было быть выполнено идеально: ничего не разбить, ничего не расплескать, ничего не уронить, выполняя трюки и, разумеется, вкус и пропорции коктейлей должны быть такими же идеальными. Том сосредоточенно поправляет очки и приступает. Я много раз наблюдала, как он работает в баре, но сегодня всё было иначе. Он делал всё с хирургической точностью, холодным расчётом, но при этом во всех его действиях, а главное во взгляде было столько вдохновения, что казалось, зрители стоящие рядом ощущают кожей эти теплые всплески. На его лице сияла радостная улыбка, придавая зрелищу больше обворожительности. Бросаю взгляд в сторону, на рыженьких девушек из танцевальной группы, они с жадностью наблюдают за происходящим и чуть ли не визжали каждый раз, когда Том подбрасывал шейкер. От этого зрелища мои губы сами растянулись в ироничной улыбке. - Боже мой, ты только посмотри на эти руки! – пропела одна из девушек, не отрывая взгляда. – Такой красивый. Да, Том был прав, людям он нравится. Ну и чего душой кривить, сегодня он действительно очень хорошо выглядел: чёрная футболка, на которой поблёскивала брошь, черные джинсы и клетчатая рубашка, которую он повязал за рукава на талию, чтобы не мешала. Ему такой образ очень идёт. Меня даже гордость взяла, что им так восхищаются. - Может, пригласим его сегодня выпить после конкурса, и вот того, под номером два? – предложила вторая, подмигнув первой. – Чтоб никому обидно не было. - Эй, вообще-то у него девушка есть, - эта фраза вырвалась у меня без фильтрации через мозги. Я почувствовала как кровь во мне запульсировала в два раза быстрее и прилила к голове, от чего я чувствовала своё сердцебиение всем телом. Девушки удивлённо уставились на меня. Наверно удивлены тем, что их громкий разговор кто-то услышал. Но потом переглянулись и осторожно спросили: - У того, кто под номером два? - У номера четыре. Девушки издали синхронный вздох разочарования. - А откуда вы знаете? – всё же осмелилась спросить одна. - Потому что она перед вами, - выпалила я и тут же прокляла себя за эти слова, мысленно шлёпая себя по голове деревянной дубинкой. Они смущённо потупили глаза, ретировались и незаметно скрылись где-то в толпе. А я осталась стоять по шею в океане досады за свои слова. Какого черта я это вообще сказала? И почему меня это вообще задело?! Глупости, глупости! Вэл, возьми себя в руки! По итогам конкурса, Том занял почётное второе место, а всё из-за того, что немного расплескал напиток на стол, когда наливал из длинного носика-дозатора. Первое место занял номер шесть – бармен из Голуэйя, такой же рыжебородый как Роджерсон, только ещё сильнее. Но Том всё равно остался доволен. Захватив с собой трофейную булку Мёрфис Стаут, надежно спрятанную в бумажный пакет, мы отправились прогуляться и немного проветриться после трёх часов в переполненном пабе. Том был всё ещё возбуждён конкурсом. Он всё говорил и говорил о том, как выполняли трюки, какие коктейли готовили и о своей оплошности, и что к следующему конкурсу нужно будет от этого избавиться. А вот моя бедная головушка всё гудела, как улей диких пчёл. Мои мысли метались в неопределённости: промолчать или высказаться? Мы забрели в небольшой сквер и уселись прямо на траву. Глубоко вдыхаем свежий воздух, от которого голова идёт кругом. Здесь в Ирландии он намного чище, чем в Нью-Йорке, по понятным причинам. Том откупоривает банку Стаута, делает первый глоток и громко выдыхает воздух. - Как же хорошо, - сладко потягивается он, отдаёт мне пакет с бутылкой и ложиться на мягкую траву. Я никогда не пила пиво, поэтому сначала пробую запах, и на ум мне сразу приходит мысль о шоколаде и карамели – именно так оно пахло. Неплохое первое впечатление. Подношу горлышко к губам и делаю один пробный глоток – и правда, привкус шоколада и карамели, и при этом такой мягкий, словно молоко. Забиваю к черту на скромность и делаю ещё один, в этот раз, большой глоток. Ох, я наверно полбутылки осушила. За этим всем наблюдает Том. - Я был уверен, что тебе понравится, - подал он голос снизу. Потом хватает меня за край футболки и тянет в себе вниз. Падаю ему на плечо, абсолютно не ощущая своей головы. Стало так тепло, спокойно, рой диких пчел в голове заснул в сладкой дымке. Над нами чистое темно-синее небо, гладь которого покрыто маленькими сверкающими дырочками. Города почти не слышно, как и людей. Тишина, покой и прохладный ветер. Но всё же я решилась задать один вопрос, лёгкость в голове отключила все инстинкты самосохранения. - Почему ты меня поцеловал? Том какое то время молчит, а я сгорала от нетерпения узнать ответ. И почему-то он был для меня важен. - Потому что я захотел поцеловать тебя, - его голос расслаблен и совсем не напряжен в отличие от моего, готового сорваться на визг в любой момент. Приподнимаюсь и заглядываю в его безмятежное лицо. - Почему? – прошептала я, дабы уберечься от срыва. Том смотрит на меня затуманенным взглядом с отражающимися в нём звёздами. Приподнимается, садится ближе и подняв моё лицо за подбородок нежно целует. И снова искорки в животе, пульсирующее сердце где-то в голове, как первый раз, только лучше. «СТОП!» - раздалась громкая команда на моём Титанике, который чуть не столкнулся с огромным айсбергом нос к носу. Все функции моего мозга суматошно подключаются к работе, запуская заснувшие реакции. Резко отскакиваю от Тома чуть ли не на метр в сторону. Наши непонимающие взгляды пересекаются на мгновение, чтобы снова разойтись. - Прости, - тихо вымолвил Том и потер лицо руками, словно после крепкого сна. Я стою как вкопанная. Плотно сжимаю губы, чтобы он не заметил, как сильно они дрожат. Что, чёрт побери, сейчас было?! Что со мной было? Я целовала его в ответ, и мне было приятно – вот что было. О святой Боже… - Пойдем в отель, уже поздно. Том встаёт с травы и расслабленной походкой уходит от меня в сторону. От меня не ускользнуло то, насколько похолодело выражение его лица, когда он заметил мой взгляд. Нагоняю его и плетусь чуть позади, невидимый барьер не даёт мне подойти ближе, как два однополюсных магнита. Уже в номере, когда я заперлась в ванной, смогла спокойно обдумать то, что сегодня произошло. Ну как спокойно, за первые пять минут я успела раздеться и одеться обратно два раза, при этом наворачивая круги по небольшому моховому коврику. Что же я наделала? И главное, что теперь с этим делать? Эти вопросы как два огромных смерча набросились на мой небольшой мир и раскромсали его в клочья. Может позвонить Кейт? Мой взгляд замирает на телефоне, лежащем на краю раковины. Моя нерешительность длится не больше секунды, и я уже набираю её номер. - Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позже, - раздается в трубке механический, но такой мягкий женский голос. Катастрофа. Кейт единственная кто мог помочь мне хоть немного разобраться с моими вопросами! Набираю ванну почти до краёв и скрываюсь по самые уши в пушистой пене с запахом лаванды. Мои взгляд рассеянно блуждает по пространству, отчаянно пытаясь найти ответы. Но кого я обманываю, разумеется, их тут нет. Поэтому закрываю веки и пытаюсь расслабиться. Полная тишина, только тихое потрескивание пузырьков пены. Я медленно погружаюсь в ощущение теплоты, и мой разум неподвижно замирает. Кажется, даже дыхание прекратилось. Идеальное состояние. И вдруг меня осеняет идея : а почему бы просто не поплыть по течению в этот раз? Сделать вид, словно ничего не было? Пусть всё будет так, как до поцелуя, ведь там всё было прекрасно! Это решение так меня вдохновило, что я рассмеялась вслух от радости. Иногда , самое лучшее решение – это отсутствие как такового решение, а исключительно действия по обстоятельствам. Когда я вернулась из ванной, во всем номере уже был потушен свет, а Том мирно спал на кровати крепким сном. Находясь в своих мыслях, я потеряла счет времени. Сколько же я там просидела? Аккуратно забираюсь под одеяло и прислушиваюсь – Том продолжает тихо сопеть, значит - я его не разбудила. Боюсь, только я теперь очень долго не засну, если конечно вообще засну. Несмотря на усталость, которая сводила мышцы лёгкой судорогой, мой мозг всё еще был в «движении» и не мог успокоиться. Слишком много переживаний для одного вечера. Нужно успокоиться, просто дышать и отпустить мысли. В прошлом году, когда Кейт рьяно увлеклась йогой она, как человек уверенный в том, что я не умею расслабляться, пыталась научить меня медитировать. Я старалась быть достойным учеником своего мастера, но, к сожалению, толка из меня не вышло. Мне всё было невдомёк как это «отпустить мысли» ? Если бы они были, скажем, воздушными шариками, я бы просто разжала пальцы и отпустила. Но как можно отпустить то, к чему даже прикоснуться нельзя. Для меня мои мысли всегда были чем-то бесконтрольным, живущее своей жизнью со мной по соседству. - В этом и есть твоя проблема! – уверяла меня Кейт. – Ты думаешь, что ты не властна над ними. Но это не так. Ты их создаёшь, а значит - только ты и можешь остановить, изменить, заставить быть такими, как тебе хочется! Да только всё это казалось мне слишком сложным. Может Кейт плохо объяснила, а может я слишком глупая. - Ты очень громко думаешь, - вдруг раздался хриплый шепот рядом. Я даже не заметила, когда успел проснуться Том. - Прости. Подтягиваю одеяло до самого подбородка, инстинктивно пытаясь спрятаться. Хоть комнату и освещает только бледный лунный свет, мне кажется, что Том всё видит. И моё смущение, и нахмуренный лоб. - И слишком много занимаешься самокопанием, - заключает он, перевернувшись на спину. – Это хорошо – анализировать себя, но у тебя с этим перехлёст. Мои челюсти напрягаются, а губы сжимаются в тонкую полоску. Меня безумно смущает то, что Том говорит о моих недостатках. Сразу чувствую себя беззащитной и безоружной. Наверно это какое-то ребячество, но что есть, то есть. - Да расслабься ты, - с легкой смешинкой говорит Том, потрепав меня за щеку. Да уж, легко сказать «расслабься»! Когда я тут лежу и чувствую себя лягушкой, которую сейчас будут препарировать. Парень привстаёт и садится, оперевшись о спинку кровати. - Послушай, у нас же с тобой сделка, помнишь? И я никоим образом не собираюсь тебе мешать выиграть. А поцелуй, - Том на секунду задумался, прикрыв глаза. – Считай его проявлением дружеской нежности. Том, если бы ты только знал, как я рада, что ты затронул эту тему. И при этом, взял на себя смелость первым начать разговор. Я бы точно не смогла сделать это так легко и непринуждённо, с таким спокойным выражением лица. И в итоге получился бы не разговор, а какой-то бессвязный бред сумасшедшего. - Не буду отрицать, ты мне нравишься…как человек. Мы проводим много времени вместе и, разумеется, я испытываю к тебе чувства. Было бы странно, если бы их не было. Мои губу сами растягиваются в улыбке, и в ней смешались радость с душевным облегчением. - Может я немного перегнул с дружеской нежностью, но впредь обещаю, такого больше не повторится. Маленькая, но такая острая иголочка кольнула меня прямо в сердце. Но боль быстро проходит, что я даже не успеваю её осознать. На мои глаза навернулись слезы. Так бывает, когда ты чего-то очень сильно боялся, а оно оказалось не таким уж и страшным. У страха глаза велики! И это не просто складная поговорка, это правда жизни. Том обнимает меня и целует в макушку. - А теперь давай спать, завтра предстоит тяжелый день. …………………………………………………………………………………… Утро на центральной площади города встретило участников и зрителей конкурса ярким палящим солнцем. Именно здесь будет проходить тур соревнований барменов. Организаторы конкурса, а если уж конкретно, мистер Шеймус Роджерсон, посчитали что, перенести мероприятие на открытый воздух в такую прекрасную погоду – святое дело. Ну и, разумеется, дело было не только в хорошей погоде. Выйдя на открытую площадку, конкурс обеспечивает себе больше зрителей, которые врятли удержаться от соблазна, чтобы не попробовать хотя бы один напиток, не смотря на то что они не бесплатные. Как часто говорил Шеймус сам о себе: где выгода – там Шеймус, где Шеймус – там прибыль. Немного самонадеянно, но пока что за Роджерсоном не числится провалов в бизнесе. Только меня не устроила идея конкурса на открытом воздухе. Я практически не переношу жару, но этого аргумента было не достаточно, чтобы отказаться. Поэтому я спряталась под навесом рядом с жюри, что позволяло мне наблюдать за действом с самой лучшей точки обзора. Тома такая жара не пугала. Он повязал белую бандану на голову, надел очки и вуаля – никакое солнце не испортит его боевое настроение. До начала конкурса ещё полчаса, а на площади уже яблоку упасть негде! Даже Шеймус не ожидал такого ажиотажа. - Да, шоу будет грандиозным! Надо было прессу пригласить для полной картины, – сказал Шеймус, сев на своё судейское кресло. - Конечно, и тогда бы конкурс быстро и верно превратился в клоунаду, - отозвалась я, недовольно фыркнув носом. Шеймус усмехнулся. - Сразу видно, что ты ничего не смыслишь в бизнесе. Тут чем больше шума, тем лучше. - Чтож, - пожимаю плечами я, - Не отрицаю, поэтому я в эту «кухню» и не лезу. Пышные усы Шеймуса растягиваются в добродушной улыбке, от чего его озорные глаза-изумруды так и светятся. - Знаешь, когда я увидел, что именно ты приехала с Томом, я был, мягко говоря, удивлён. - Что же в этом удивительного? – нахмуриваю брови я. - Я был уверен, что приедет Джек, а тебя, оставят на дела. Теперь даже волнуюсь, Джек хоть и хороший, но он не такой сообразительный как ты. Ого, Роджерсон впервые сделал мне комплимент в открытую, да ещё такой лестный. - Несомненно, приятно слышать, что вы оценили мой интеллект, но даже он не может понять, почему вы так удивлены моему присутствию здесь. Но при этом ваша похвала вызывает сомнение, ведь секунду назад, выразили сомнение в моей бизнес хватке. - Шеймус в нерешительности поджимает губы и прищуривает глаза. - У вас с Томом что-то типа служебного романа? Я чуть не подавилась слюной от услышанного. - Нет. С чего вы так решили? – мой голос остаётся ровным и спокойным, не смотря на внутреннюю обескураженность. - Не знаю. Может от того что вы постоянно вместе. Я не могу удержаться от ироничного вздоха. - Шеймус, вы большую часть времени проводите в Ирландии , довольно редко появляетесь в Нью-Йорке и практически не видите того, в каких отношениях мы находимся там. А на самом деле мы не так и часто общаемся. Просто…я сама вызвалась поехать с ним. - Странно, а вчера мне показалось, что вы целовались в пабе и это был далеко не дружеский поцелуй? - Вот именно, что вам всего лишь показалось! – повысила тон я. Его слова дико раздражали меня. Мне так и хотелось вскочить и закричать, что всё вовсе не так, как он думает. Но это было бы верхом глупости. – Мы просто друзья…не плохие друзья…и я приехала сюда по-дружески поддержать его. Сама удивляюсь, как мой мозг смог придумать такую складную чушь прямо на ходу. Но видимо для Роджерсона она прозвучала весьма убедительно, поскольку он прикусил губу, поняв, что его подозрения оказались ошибочными. - Тогда, приношу извинения за свои необоснованные слова. Хоть я выиграла этот «бой», моей душе всё равно не спокойно. Мне абсо-лютно не хочется, чтобы кто-то, помимо Эллис и Джейка думали, что мы с Томом в отношениях. Это чревато последствиями, и не самыми приятными. Наконец, жюри заняли свои места и дали сигнал к старту. Когда бармены приступили к делу, толпа зрителей подняла такой восторженный гул, что кажется он разнёсся во все уголки Ирландии. Я надеялась получить удовольствие от наблюдения за конкурсантами и их слаженной работой, но теперь, увы – настроение безнадёжно испорчено – и всё из-за одного подозрительного взгляда. С каждым днём, мне всё лучше удаётся увидеть, насколько вся эта ситуация нелепа и абсурдна. Затеяли какие-то игры с подставными парнями и фальшивыми отношениями. Детский сад! А тем временем, Том вовсю выделывал невероятные трюки с шейкерами и бутылками. Под очками не было видно его глаз, но его светящаяся улыбка говорила красноречивее всего на свете. Его мастерство казалось мне идеальным, уж не знаю, где жюри смогут найти ошибки. Если он и сегодня не займёт первое место, то я совершенно ни в чем не разбираюсь. Но, похоже, не только я находили Тома профессионалом своего дела. Ему удалось привлечь больше всех внимание зрителей, и от каждого его ловкого движения они издавали одобрительные вздохи. Бармен из Голлуэйя каждый раз бросал в сторону Тома завистливый взгляд, когда слышал их, и в один прекрасный момент проглядев, выронил шейкер из рук, расплескав всё содержимое на себя, на стол и зрителей, что были неподалёку. Теперь то первое место ему точно не светит. А как по мне, победитель и так уже известен. Жюри разрешили небольшой перерыв чтобы конкурсанты немного передохнули в тени, а бедолага из Голлуэйя привёл себя в порядок. Сделав над собой усилие выхожу из под навеса и направляюсь к Тому, прихватив с собой бутылку с водой у жюри из холодильника переноски. - Похоже, парень немного угорел на солнце, - сказала я, оказавшись рядом со столиком Тома. – Жаль. Коктейль, должно быть, был не плохим, - протягиваю бутылку с водой. - Как знать, - пожал плечами Том и, откупорив бутылку, делает небольшой глоток. – А я-то думал, что ты будешь наблюдать за мной? - Безусловно, я только за тобой и наблюдаю. На меня уже косятся подозрительно. Просто фиаско Голлуэйского мачо только слепой бы не заметил. Отходим в сторону тенистых деревьев и усаживаемся на траве подальше от шума и толпы. Том снимает очки и ложится спиной на траву, устало прикрыв глаза. Я замечаю небольшие покраснения у него на щеках, прямо по линии очков, видимо от палящего солнца его лицо успело загореть. Со стороны это выглядит забавно и мне не удается сдержать смешок. - Что? – приоткрывает Том один глаз. - Ничего, - давлюсь смехом я. – Просто у тебя лицо сгорело и ты похож на панду, только сгоревшую, – не выдерживаю и срываюсь на заливистый смех. А расширившиеся глаза Тома придают его виду ещё большей комичности. - Ах ты зловредина! Тебе значит смешно? – возмущается он, ощупывая лицо, а я катаюсь по траве от смеха. – Ну я тебе задам! Том вскакивает и обливает меня холодной водой из бутылки, и я уже не смеюсь, а визжу как молоденький поросёнок. - Прекрати! - Будешь знать, как смеяться над производственными травмами! Наш смех и визг разносятся над всей площадью, и посетители начинают невольно на нас оборачиваться, дабы убедится - не убивают ли тут кого? Не насилуют? В итоге – я сидела вся мокрая и теперь придётся остаться под этими деревьями вплоть до конца конкурса, не хочется шокировать жюри своим видом. - А кто там на тебя уже успел бросить подозрительный взгляды? – вдруг спрашивает Том, допив остатки из бутылки. - Шеймус. Он поинтересовался, не служебный ли у нас роман? - И что ты ответила? - Что это полный бред, и ему просто померещилось. Ни о каком романе не может быть и речи. И тут что-то кольнуло в моём мозгу. От этого незатейливого веселья я так расслабилась, что, кажется, сказала лишнее. И, судя по виду Тома, так оно и было – брови нахмурились, а нижняя губа нервно прикушена. Вот чёрт! - То есть…- заикнулась я. – Ну…я не хотела чтобы он думал лишнее…- мозг в скоростном порядке ищет нужные слова, но в этот раз все его попытки терпят сокрушительное фиаско. - Да, конечно, - выдыхает Том. Мои слова его задели. Я вижу это, чувствую. Том потирает лицо руками, встаёт на ноги и уходит, не проронив ни слова. Я остаюсь наедине со своей совестью и словами извинения, которые прочно застряли в горле. Господи! Ну какая же дура! Почему стоит мне только немного расслабиться, как я теряю контроль над своими словами и действиями? И ведь не в первый раз я уже попадаю в такой просак. А главное участились неловкие ситуации, связанные с Томом. Обнимаю свои колени и, опустив голову, пытаюсь успокоиться. Главное не терять голову, не поддаваться эмоциям, которые чёрт знает, куда могут завести меня. А конкурс тем временем продолжился, и вплоть до финала я пронаблюдала его из-за спин зрителей. Сегодня Тому таки удалось завоевать первое место, и все зрители и жюри, во главе с Шеймусом были в полном восторге от этого, кроме самого Тома. Его настроение помрачнело, как и погода над городом. Ближе к финалу, над площадью сгустились серые тучи, грозившие разразится ливнем в любую минуту. Когда толпа начала потихоньку расходится, я вышла из своего укрытия и направилась к навесу жюри, дабы забрать свою сумку, которую там успешно забыла. Там же я нашла Тома, который беседовал с седовласым, но очень солидным мужчиной – один из членов жюри. Они стояли чуть поодаль, поэтому я не смогла расслышать, о чем они говорили. - Поздравляю Вэл! Это победа, в какой-то мере и тебе принадлежит, - возник рядом со мной Шеймус будто по волшебству. – Если бы не ты, Том бы не был так уверен в себе! Да уж, и если бы не я, он бы не увяз в этой дерьмовой ситуации, которая, по сути, нужна только мне. Чувство вины как разъярённая голодная волчица рвала клыками мою совесть в клочья. В отель мы возвращались молча. Атмосфера между нами, мягко говоря, была гнетущей, да ещё и погода разбушевалась не на шутку – ветер раскачивал вершины деревьев в разные стороны, предвещая, что вот-вот пойдёт дождь. Том был такой же мрачный и серый. Нет! Я не могу больше смотреть на это. - Том! – громко вскрикиваю я, пытаясь перекричать завывающую бурю. - Прости меня. Том останавливается и одаривает мня холодным как лёд взглядом. - То, что я сказала – глупость и большая грубость. Я не должна была так говорить. Ветер срывает листья с деревьев и швыряет мне в спину, будто наказывая за содеянное. Даже природа обозлилась на меня. Том какое-то время смотрит на меня, не отрываясь, потом глубоко вздыхает, и вроде я вижу промелькнувший лучик света в его глазах. - Нет Вэл, ты всё правильно сказала, между нами не может быть ничего по-добного. Мы всего лишь коллеги и соучастники твоего спора, - похоже, что тепло в его взгляде мне только померещилось. - Нет, Том, это не так, - делаю я шаг к нему. – Мы ещё и друзья. Разве ты так не считаешь? А ветер всё усиливается. Он безжалостно рвёт листву, как холодный взгляд Тома рвёт моё сердце. - Не знаю, Вэл. Я запутался в этой игре не меньше тебя и теперь не знаю и не понимаю кто я для тебя. То ты приближаешься ко мне, то отталкиваешь. Я так надеялся, что смогу сдерживать свои чувства, но сегодня я понял, что больше не могу этого делать. Поверь, я пытался из-за всех сил подыгрывать тебе, не обращая внимания на себя. Но теперь я устал. Небеса разразились первым громом, и где-то недалеко сверкнула молния. - Том…- мой голос прозвучал так жалко, что невозможно было поверить в то, что мне действительно есть, что сказать ему. - Нет Вэл, теперь я скажу. Я слушал тебя на протяжении почти двух месяцев, а теперь ты выслушаешь меня. Ты – эгоистка. Всё время ты думала только о том, что чувствуешь ты. И боялась проиграть этот глупый, нелепый спор, но ни разу не задумалась, а что чувствую я? Холодные капли закапали с неба, падая мне на лицо и смешиваясь со слезами. - Я тоже дурак. Как я мог согласиться участвовать в этом фарсе, заведомо зная, к чему это может привести...Ведь уже тогда ты мне нравилась. Я был влюблён как мальчишка с первого взгляда. Но не смог отказать тебе… Вспышка. Гром и молния. Ливень хлынул на нас так же резко, как резко повернулась вся эта дурацкая ситуация. - Ты сама не знаешь чего хочешь, а я больше не в силах молчать… Не нужно было брать тебя сюда. Джек отговаривал меня, но я не послушал. Дважды дурак. Вода лилась по его длинным волосам, стекая вниз по одежде. Его лицо приняло такое выражение, какого я не видела прежде. И вдруг, рассекая лужи, он подходит ко мне, обнимает и тихо шепчет: - Трижды дурак. А потом…поцелуй, смешавший в себе все оттенки, все чувства, которые только могут быть у человека. Он как смертоносная буря, способная уничтожить всё вокруг. Я раньше и не подозревала, что такие поцелуи существуют. Что человек вообще способен на такие мощные чувства. Что прикосновения похолодевших рук, могут отзываться в тебе пламенными всплесками, а сердце может замереть от переполнивших его ощущений. Что объятья могут такими крепкими, и способны погрузить тебя в человека без остатка. Кажется, это называется любовь? Я не успеваю понять всё до конца. Том отпускает меня и смотрит в глаза с глубокой печалью. - Я попрошу дать мне отдельный номер, а ты возвращайся домой…как можно скорее, - резко разворачивается и быстро удаляется, скрывшись в серой пелене дождя. А я стою…не живая, ни мёртвая. Сколько я там стояла? Может пять минут, может вечность? Тонкая паутинка моей игры порвалась, и рухнул мир, который я на ней построила. Вернувшись в отель, я обнаружила, что Том уже съехал и остался только еле уловимый запах его парфюма.