Это ещё не война

"...И внешним путём повёл меня к внешним воротам, путём, обращённым к востоку"* — прочитал Коул. Он безвылазно сидел у Уолтера и читал, читал, заглушая невесёлые думы, всё, что был способен прочесть. Среди книг Уолтера встречались и такие, которые не мог осилить сам хозяин — пока не мог. Интерес Уолтера к книгам не был тем прожорливым интересом коллекционера, который требует, чтобы экземпляр был описан, пронумерован и занял своё место среди прочих, а когда это сделано, тут же кидается в погоню за новым. Уолтер их изучал, и когда ему не давался сходу какой-нибудь уникальный древний текст или сложный шифр, он возвращался к нему позже, поднакопив знаний. Он не торопился, но и ничего не бросал на полдороги. Коул чувствовал себя нищим, попавшим в сокровищницу императора. Его образование, прерванное в двенадцать лет, оставляло желать лучшего, это огорчало. Сейчас он перелистывал толстую тетрадь с заметками друга по древнееврейскому языку. До таких изысканных знаний Коул не успел добраться, когда ему пришлось всё бросить и выживать. Он жадно вчитывался в непонятные вещи, пытаясь найти какие-нибудь общие черты с латынью, что-нибудь, за что можно зацепиться. И вдруг наткнулся на фразу, странным образом отозвавшуюся в сердце. - - - — Папа, а я могу получить ту силу? Коул перешёл в наступление с порога. Он даже не подумал, что отец не мог следить за нитью его размышлений и вряд ли поймёт, о чём речь. Но Ротгар Кливен понял прекрасно. — Нет, — ответил он. И знаком пригласил сына сесть. — Если бы ты слушал меня внимательно, то запомнил бы, что сила эта была аномальным явлением и вскоре иссякла. Вероятно, она бы разрушила всё существующее или преобразила до неузнаваемости, если бы у вселенной не существовало механизмов восстановить равновесие. Так или иначе, силы этой теперь не осталось в мире. Говорят, где-то на востоке ещё живут её хранители, но жизнь их и деяния скрыты от людей. К счастью для всех, это так есть и так останется. — На востоке? Где именно? — глаза Коула загорелись. — Ведь можно отправиться туда и отыскать их! Ротгар Кливен задумчиво посмотрел на него. — Нет. Это не для таких как мы, сынок, — сказал он. Больше к этому разговору не возвращались, но интерес Коула не угас, мальчик просто решил проверить всё сам, когда вырастет. - - - Коул подвинул к себе чистый лист и написал: Восток. Он обвёл это слово в кружок и стал размышлять. Что это — метафора или географическое указание? Ближний Восток, Дальний Восток, Восточная Европа... Он записал это, но мысль дальше не продвинулась. Он отвлёкся, взял с полки банку с яблочным компотом и налил себе большую кружку. Потом вернулся к листу и на этот раз написал: Индия, пряности, утренняя звезда, розовый цвет, зелёный цвет, ислам, война, Мордор, смерть, извержение вулкана, Древний Рим, Византия, христианство... Здесь цепочка ассоциаций оборвалась. В мыслях возник образ баптистской церкви, которую по воскресеньям, одевшись в серый костюм и свежую рубашку, посещал его бывший приятель Хокинз. Ничего, кроме недоумения, этот образ не вызывал. Никаких намёков на великую силу, способную приказывать солнцу и останавливать течение рек. Повзрослевшего Коула, правда, не интересовала возможность менять мир по своему усмотрению. Но ему казалось, что в рассказах о силе с востока есть что-то стоящее, непохожее ни на загнивающий в своей гордыне мир волшебников, ни на слепой, поверхностно дышащий, погрязший в конкуренции за блага мир маглов. Вот бы отправиться в путешествие... Коул подумал вдруг, что после того лета в Бретани ни разу не выезжал за пределы родного острова. А ведь мир так велик! В нём есть Ближний Восток и Дальний, и Восточная Европа, Австралия и Земля Франца-Иосифа, Сибирь и Амазонка. "Я жил, как неудачник", — подумал Коул. И залпом допил компот.