Спор на жизнь

      Будапешт. 29 октября 1888г.       Когда Анна пришла в себя, в комнате царил приятный полумрак. Лишь маленькая свечка, стоявшая в самом углу, беспомощно силилась справиться с надвигающейся темнотой, грозившей вернуть к жизни самые потаенные страхи, затаившиеся в каждом уголке ее души. Багровые всполохи танцующего пламени озаряли тусклым светом небольшую опочивальню, видимо предназначенную для приема важных гостей. Из-за плотно задернутых тяжелых портьер было непонятно, какое сейчас время суток, но судя по тупой боли, разливающейся по всему телу, девушка пришла к выводу, что пролежала на полу несколько часов. Онемевшие от долгого пребывания в неестественном положении ноги отказывались слушаться хозяйку, и после нескольких тщетных попыток подняться, Анна беспомощно перевернулась на спину, растирая затекшие конечности.       Решив не тратить попусту отпущенное ей время, принцесса начала осматриваться, пытаясь составить возможный план побега. Даже в тусклом свете взгляд невольно останавливался на искусной росписи, застывшей под сводами ее покоев. Дивные фрески с изображением сцен Вознесения, запечатленные на потолке еще в эпоху Возрождения, успокаивали ожившие в ней страхи. Свод поддерживали несколько греческих колонн, покрытых сусальным золотом и необработанными драгоценными камнями. В центре зала стоял огромный мраморный камин, украшенный необыкновенной резьбой. Подле него располагались два кресла начала Викторианской эпохи с шахматной доской между ними. У огромного сводчатого окна стоял резной стол из красного дерева с разбросанными на нем книгами. Кровать с огромным балдахином находилась в самом углу и казалась настоящим произведением искусства: редкие породы дерева, инкрустированные слоновой костью, золотом и драгоценными камнями, составляли единый гармоничный образ, а тяжелое покрывало из восточного шелка с изысканной вышивкой дополняло картину. Было трудно в этом признаться, но комната была настоящим образчиком роскоши и утонченности, которые Анна никак не ожидала встретить в доме своего врага.       Собрав в кулак всю свою волю, девушка сделала очередную, куда более успешную, попытку подняться. Только когда ее ноги запутались в тяжелой черной ткани, она заметила, что все это время лежала на плаще, который, судя по всему, не дал ей окоченеть до смерти, лежа на мраморных плитах. Судя по всему, комнату давно не топили, так как холод пропитал все вокруг, забирая из ее тела остатки тепла. Сильнее завернувшись в плащ, Анна поднесла к губам онемевшие пальцы, стараясь согреть их своим дыханием, но руки по-прежнему отказывались ее слушаться.       Слабый лучик солнца пробивался сквозь бархатную портьеру, и девушка поспешила к окну, чтобы впустить в комнату свет, который придавал ей иллюзорную веру в свою защищенность, уверенность, которую она продолжала черпать в сказаниях, из уст в уста передававшихся обитателями ее городка. Остановившись у письменного стола, Анна машинально переложила несколько книг, рассеяно всматриваясь в названия: Вольтер, Данте, Макиавелли, Шекспир... — Так вот как бессмертные коротают вечность, — проговорила она вслух, вслушиваясь в звуки собственного голоса.       Окинув комнату еще одним пристальным взглядом, девушка направилась к небольшой двери, судя по расположению, ведущей в соседние покои. За азиатской ширмой стояла огромная ванна и небольшой туалетный столик, еще один проход вел в примерочную, забитую дорогими платьями, шелками и парчой. Не удостоив всю эту роскошь даже беглым взглядом, она направилась к двери, за которой должен был находиться общий коридор.       Анна потянула за бронзовую ручку, но, как и стоило ожидать, дверь была заперта. Скорее машинально, чем осознанно она дернула за ручку еще несколько раз, после чего стала оглядывать комнату в поисках предмета, способного отворить замок. — На твоем месте я бы этого не делал, — раздался бесстрастный голос за ее спиной.       В этот момент, казалось, сердце пропустило удар, а разум изо всех сил старался совладать с накатившей на нее волной ужаса, вызванной этой короткой фразой. Анна резко обернулась, уставившись на высокого мужчину, стоявшего перед ней. Как и всегда, он был облачен в черное с головы до пят, длинные волосы с выбившимися прядями собраны в хвост и сколоты стальной заколкой. Горделивый стан, грациозные и быстрые движения, острый ум, оставивший отпечаток на его лице — все в его внешности и повадках говорило о том, что в его жилах когда-то текла кровь настоящего аристократа, члена правящей династии. Но сейчас он был не только аристократом, он был хищником, изучающим свою добычу. В холодных синих глазах плясали насмешливые огоньки, но более всего в них читалось вожделение, которое граф даже не старался скрыть. Казалось, мужчина получал ни с чем несравнимое удовольствие, слыша каждый удар ее трепещущего от страха сердца, но, не нарушая правил собственной игры, предпочитал держаться от жертвы на почтительном расстоянии, ожидая от нее первых действий.       Анна не могла точно сказать, сколько простояла, рассматривая своего собеседника — может, несколько мгновений, а, может, и целую вечность, — казалось, в этот миг время для нее остановилось: был только страх и звук собственного сердца, отбивавшего бешеный, неконтролируемый ритм.       Молчание нарушил хозяин дома, услышав требовательное урчание в животе у своей гостьи: только сейчас Анна вспомнила, что больше суток у нее во рту не было и маковой росинки. — Ах, где же мои манеры, моя гостья очевидно голодна?! — с деланным упреком проговорил он и направился к столу, где уже стоял серебряный поднос с фруктами и сыром, а так же хрустальный штоф с вином. Мужчина наполнил два бокала, наигранно потягивая бордовую жидкость. — Нет, определенно, я предпочитаю напитки другого рода, — с хищной ухмылкой проговорил граф, вплотную подойдя к своей гостье, — не желает ли принцесса утолить свой голод?       Едва уловимым, но все же не ускользнувшим от Дракулы движением, девушка отстегнула небольшой мешочек, притороченный к поясу, пытаясь незаметно развязать тесёмку. Одним взмахом руки принцесса рассыпала содержание мешочка по всей комнате и что было сил, рванулась к окну, надеясь, что прикрывшись светом, сможет выскользнуть на балкон, но мужчина оказался куда проворней: в один миг, преградив путь своей жертве. — Рис...?* — едва сдерживая насмешливую улыбку, проговорил он, — Святая вода, распятия, серебреные колья, но это... Боже, Анна, не ожидал от тебя такой суеверной наивности. Игра обещает быть забавной...       Девушка попятилась назад, вставая под солнечные лучи в надежде, что этот нехитрый ход даст ей немного времени. — Свет? Это еще один твой защитник? Разрушить и эту иллюзию?       В мгновение ока он оказался рядом с ней, ухватив ее за плечи и оттолкнув от окна. На миг на его лице отразилась гримаса боли, сменившаяся непроницаемой маской. Видя удивленное и вопросительное выражение на лице Анны, он с некоторыми нотками превосходства произнес: — Неприятно но, при таких обстоятельствах, не смертельно.       Он обвел девушку оценивающим взглядом, остановившимся на серебряном кресте, который девушка прижимала к своей груди. — Твое распятие оскорбляет мой взор. Сними его... Уверен, оно имеет для тебя какую-то ценность.       Анна не двинулась с места, устремив на него полный ненависти взгляд. — Что ж, я тебя предупреждал... — процедил он, срывая крест с ее шеи и заключая в кулак. Тень пробежала по его лицу, но ни один мускул не дернулся в тот момент, когда едкий дым стал клубиться от его руки. Еще секунда — и оплавленный комок серебра полетел на пол, с негромким шлепком ударившись о мраморные плиты. — Однако... мелковат... — процедил он с привычной ухмылкой. — Да будь ты проклят... — прошипела Анна, награждая его очередным презрительным взглядом. — Ну наконец-то, а я-то уже думал, что ты от страха проглотила язык. — Я тебя не боюсь. — Об этом ты скажешь своему сердцу, которое вот-вот выпрыгнет у тебя из груди.       Анна попятилась назад, пока стена не отрезала ей путь к отступлению. В два шага преодолев расстояние, разделяющее их, Дракула склонился в опасной близости от ее тела, буквально подпитывая ее страхом свой интерес. — Чего ты хочешь? — едва сдерживая очередную волну страха, разливающуюся по ее телу, прошептала Анна. — Мои желания достаточно тривиальны: я жить хочу, жажду продолжения рода. Мне надоело прятаться, подобно крысе в своем убежище, скрываясь от всех тебе подобных. — Ты покупаешь свою жизнь ценой жизни других людей. — Мы не убиваем больше, чем нужно, для выживания и пропитания. — Ты убийца, проклятая богом тварь. — Люди каждый день убивают друг друга, но почему-то ты не сомневаешься в том, что ваш вид имеет право на жизнь. Меня же подвергли травле за это... — Не пытайся заговорить меня. Еще при жизни твои руки были залиты кровью невинных, не так ли?! — последние слова она буквально процедила, наполнив каждый звук ядом и ненавистью, на которую только была способна.       При упоминании о давно забытом прошлом, неконтролируемая ярость вспыхнула в его глазах. Мужчина издал то ли стон, то ли рев, опрокинув тяжелый дубовый стол, стоявший около него. Воспользовавшись этим моментом, Анна выхватила кинжал из голенища сапога и по самую рукоять вонзила в его грудь. — Предположим, ты меня убила, — проговорил он, схватившись за рукоять, и начал медленно вытягивать лезвие из своей груди. Девушка застыла в немом ужасе, широко распахнув глаза. — А дальше что планируешь делать?       Страх комом подступил к ее горлу, но как ни старалась, она не могла произнести ни слова, беспомощно открывая рот. — Нечего сказать? Что ж, я так и думал... — взмах руки расчертил воздух, и уже через секунду рукоять кинжала торчала из дверного косяка, войдя внутрь до самого основания. Дракула отступил от своей жертвы на несколько шагов и как ни в чем не бывало продолжил: — Через пару дней в этом дворце состоится чудесный бал-маскарад. Я бы хотел, чтоб ты стала моей спутницей на этот вечер. — Уж лучше убей меня сразу, — прошипела она, бросив на него полный презрения взгляд. — Полно-те, Анна, умереть ты еще успеешь... Когда я тебе позволю, — с едкой улыбкой процедил он.       Не обращая никакого внимания на молнии, сверкавшие в ее глазах, мужчина прошел в примерочную, застав по возвращении Анну на том же месте, и победоносно улыбнулся. — Видишь, ты уже начала меня понимать.       В своих руках он держал несколько платьев: зеленое из венецианского бархата, золотое из китайской парчи и красное из лионского шелка. Оценив девушку пристальным взглядом, он протянул ей первое. — Я бы рекомендовал вот это, — с легкой улыбкой проговорил он.       Принцесса никогда не носила таких роскошных нарядов, предпочитая им мужские костюмы и свободные платья. В других обстоятельствах она с удовольствием бы посмотрела на все предложенные варианты, восхищаясь искусной золотой вышивкой, изящным кроем и простотой линий, но сейчас, видя фамильярное отношение к ней столь ненавистного создания, Анна едва могла подавить в себе приступ злости. — Я никогда, слышишь, никогда не пойду с тобой, — прокричала она, выбивая у него из рук предложенный наряд. — Видит Бог, я пытался быть учтивым, — едва сохраняя спокойствие, проговорил он.       В ту же секунду Анна почувствовала нестерпимую слабость: ее собственное тело стало для нее тесным и неуютным, будто чья-то злая воля загоняла ее душу в самый дальний уголок, полностью подчиняя ее себе. Изо всех сил девушка пыталась преодолеть это мучительное состояние, но не могла даже пошевелить рукой. «Что же это со мной, Господи?» — пронеслось в ее голове.       И тут же последовал ответ: — Достаточно приятное чувство, не правда ли? Я ощущаю себя настоящим кукловодом, — голос, который раньше казался посторонним, теперь звучал внутри нее, контролируя каждую ее мысль и каждое движение. Она больше не произносила ни слова, но знала, что он ее слышит. «Ты можешь читать мои мысли?» — подумала она. — Читать, контролировать, путать... Мне подвластно все: твой разум, воспоминания, движения. Ты не представляешь, с какой легкостью я могу проникнуть в твое сознание и породить видения, способные довести до безумия. Одно немыслимое видение будет сменять другое, за ними третье и так до тех пор, пока ты, страдая в агонии, не попросишь пощады.       Острая боль ударила в виски, и Анна беспомощно обмякла, опустившись на холодный пол, запутавшись в плаще, который все еще покрывал ее плечи. — Попробуем еще раз, — проговорил Дракула, опускаясь на колени около нее, — я думаю, ты поняла, что я вполне могу тебя заставить, но все-таки, я прошу: ты пойдешь со мной на этот бал? — Никогда, — прохрипела девушка, закутываясь в плащ, сохраняя какую-то детскую уверенность в том, что он подобно одеялу, способен защитить ее от кошмара, нависшего над ней. — Строптивая девчонка, судя по всему, тебя не научили ценить гостеприимство, — проговорил мужчина, поправляя выбившуюся прядь. — Гостеприимство? Я твоя пленница, а не гостья, — с вызовом бросила она. — Мои пленники сидят в источающих смрад казематах, лишенные возможности видеть солнечный свет, или же гниют в могиле, — парировал он, теряя контроль. — Если пересадить птицу в золотую клетку, свободной она не станет, — заключила девушка, видимо довольная своим ответом. — Не станет, но поверь, жизнь ее будет куда приятнее. — Ни одна клетка не заменит свободы. Любая птица, что жила на воле, погибнет в заточении. — Какие глупости, ко всему можно привыкнуть, но раз уж ты не видишь разницы, я преподам тебе еще один урок.       Он резко поднялся, потянув девушку за собой. Анна, не ожидавшая такого резкого движения, простонала от боли, но вырваться из железной хватки не могла. — Если перестанешь вырываться — боль пройдет, — бросил он на ходу, сильнее сжав руку. — Я не сдамся тебе, уж лучше убей. — Сдашься, еще как сдашься, принцесса.       Одним лишь ударом он выломал дверь и потащил девушку по извилистым коридором своего дворца. В зале было темно, но ее спутник прекрасно ориентировался и без света. — Куда ты меня ведешь? — набравшись смелости, проговорила она. — В ад. Так что оставь надежду.       Анна неуверенно сглотнула и в тайне начала ругать себя за столь необдуманное поведение. Ее противник был сильнее, играл на своей территории и, судя по всему, получил определенное удовольствие, наблюдая за ее отчаянием. А она вместо того, чтобы проявить хитрость и находчивость, делала хуже своими бессмысленными выпадами.       Они спускались все ниже по винтовым лестницам, пока не достигли самого глубокого и темного подземелья. Затхлый воздух окутывал собой влажные стены помещения, мрак был непроглядным, и казалось, что даже самый яркий солнечный луч, пробившийся внутрь, будет поглощён этой темнотой.       Новый приступ отчаяния окатил ее мощной волной, но, мысленно дав себе обещание выдержать все испытание, девушка гордо вскинула голову, шагнула внутрь, бросив на Дракулу высокомерный взгляд. Но это превосходство длилось лишь в секунду — поскользнувшись на скользкой ступеньке, Анна рухнула на каменные плиты, сопровождаемая презрительным смешком. — Устраивайся поудобнее, птичка. Как ты сама сказала, размер клетки и ее содержание для тебя безразличны. Чувствуйте себя как дома, принцесса.       Подмяв под себя плащ, Анна вжалась во влажную стенку, всматриваясь в пустоту. — Кстати, раз уж ты настолько горда, что не желаешь пользоваться моим гостеприимством, будет вполне справедливо, если ты вернешь то, что принадлежит мне. — У меня ничего нет, — проговорила она, метнув на него полный злости взгляд. — Ах, Анна, Анна, если б взгляды могли убивать, я б замертво рухнул на эти плиты, — с издевкой проговорил он, потянув за полу черного плаща. — Уверен, что мой плащ не представляет для тебя ценности, позволь забрать.       Только сейчас девушка задумалась над тем, кому принадлежал плащ, в который она так старательно куталась все это время. И сейчас, оставшись без этой нехитрой накидки, ее сразу начала бить мелкая дрожь, завладевшая ее телом. — Поступок истинного джентльмена, — с горькой усмешкой прошептала она. — Джентльмена?! Помнится, несколько минут назад я был проклятой богом тварью, а теперь ты готова увидеть во мне аристократа?! — Никогда... — Единственное слово, которое я хочу услышать из твоих уст — это слово «покорность». Скажи его, и я положу весь мир к твоим ногам. — Никогда. — Не зарекайся, Анна, эта камера способна сломить любого.       С этими словами он вышел из подземелья, затворив за собой тяжелую дверь.       Все эмоции и образы, с которыми Анне пришлось столкнуться за этот день, слились в одну картину, проплывающую перед ее уставшими глазами, постепенно растворяясь в тишине. Граница между сном и явью постепенно пропадала, унося девушку в мир беспокойных сновидений и кошмаров, которым суждено было обрести материальный облик и преследовать ее каждую секунду бренного существования. * В средние века люди верили, что рассыпанное зерно способно отвлечь вампиров от своих жертв. Часто, помимо кола в сердце и отрубания головы, в гроб к людям, которых считали вампирами (или тех, кто пал от руки вампира), насыпали рис. Считалось, что придя в сознание, упырь не сможет покинуть пределы гроба, пока не пересчитает все зерно, как правило, насыпали столько, чтобы хватило на всю ночь. А через сутки по новой.