My Immortal girl

А ведь вообще вечером хочется, чтобы кто-нибудь был рядом, правда? — Вечером, да… Когда наступает темнота… Странная это вещь. (Эрих Мария Ремарк. Три товарища.) ----- Nicole! Chérie, j'ai une idée géniale! Je connais que je suis très coupable devant toi: n'écrivait pas longtemps, ne demandait pas comme tes affaires. Mais j'ai décidé de réformer. Nous partirons ensemble sous Noël pour notre aimé Paris. Comme précédemment, nous irons à Montmartre, nous ferons une promenade sur les Champs Elysés. Nous nous rappellerons un vieux bon Noël. Taïssia restera à missis Glass. J'attendrai ton arrivée, ma chérie. Embrasse, Valery [Николь! Милая, у меня потрясающая идея! Я знаю, что очень виновата перед тобой: долго не писала, не спрашивала как дела. Но я решила исправиться. Давай уедем с тобой на Рождество в наш любимый Париж. Как раньше, сходим на Монмартр, погуляем на Елисейских полях. Вспомним старое доброе Рождество. Таисия останется у миссис Гласс. Буду ждать твоего приезда, милая. Целую, Валерия] Николь сложила письмо. Ей бы хотелось во все это верить, но... слишком уж непохоже это было на Валерию. - Прочитай и выскажи свое мнение, - Николь передала письмо Драко и напряженно начала ходить по комнате. Через минуту он прочел письмо и положил его на кофейный столик. - Ничего особенного, - пожал плечами Драко и вернулся к чтению книги. - Ничего особенного? - удивленно воскликнула Николь. - Разве ты не видишь? Тут явно какой-то подвох. Она ни слова не сказала про своего нового любовника, значит, она предпочитает скрывать его от меня, тут два варианта: либо ей стыдно за него, либо он уже сбежал от нее. Или нет! Вдруг это ловушка? Посмотри на почерк, с ним определенно что-то не так, может она под Империусом? Или… - Успокойся, - мягко сказал Драко, усаживая ее на диван. – С твоим интеллектом впору идти в детективы, а не в медицинский… - Точно! – воскликнула Николь и снова вскочила, но была насильно усажена обратно. – Точно, детективы, юриспруденция. Она хочет поговорить со мной о продолжении ее дела. Я так и знала, что она не смирится с тем, что я не хочу быть юристом. Драко рассмеялся. Правда, это было очень смешно – смотреть, как лихорадочно бегают глаза Николь, пытаясь найти в письме хоть одну зацепку для подтверждения своей сумасшедшей теории заговора. - Ты всегда так с ума сходишь, когда дело заходит об этой женщине? – в шутку поинтересовался он. - О, ты просто ее не знаешь! Она же вырастила меня; мы с ней похожи. Она во всем видит потенциальную выгоду. И опережая твой вопрос, я отвечу сразу: мой ум порой берет отпуск, и чувства властвуют надо мной, поэтому я не всегда делаю все для собственной выгоды. Иногда даже о других думаю, - язвительно ответила Николь. Драко усмехнулся. - Ты не задумывалась, что она просто хочет с тобой отпраздновать Рождество? – спросил Драко. – И, кстати, я не хотел задавать этот вопрос? Он улегся на диван, нагло закинув длинные ноги на подлокотник дивана и положив голову на колени Николь. - Николь задумчиво посмотрела куда-то в пространство и машинально стала перебирать пряди светлых волос на голове Драко. - Почему ты не хотел задавать тот вопрос? – наконец, спросила Николь, успокоившись. - Потому что знаю тебя. Драко увидел удивленно вздернутые брови Николь и пояснил: - Мы с тобой похожи. Поэтому между нами…кхммм… - Такая определенная связь, - помогла Николь. - Что-то вроде того. Ты всю жизнь пытаешься управлять своими чувствами, пытаешься ставить логику выше всего остального. Твое доверие основывается на недоверии. Ты изучаешь людей. Например, я уверен, ты долго за мной наблюдала. Ты ясно чувствуешь грань между «своими» и «чужими». Знаешь чего хочешь, но не всегда в этом уверена. Доверяешь, но в меру. Полагаешься, но на определенных людей. - Да, - протянула Николь после долгой паузы, - ты и вправду неплохо меня знаешь. Ты расписался в собственной слабости, Драко Малфой. Откуда ты знаешь, что я изучаю людей? - Нетрудно догадаться, - Малфой попытался пожать плечами, но, лежа на коленях Николь, сделать это было затруднительно. – Ты хорошо знаешь как нужно себя вести с определенными людьми. - Откуда ты знал, что я наблюдала за тобой? - Просто потому, что я делал то же самое, - улыбнулся Драко и блаженно закрыл глаза. Николь в шутку толкнула его. - Обожаю лежать у тебя на коленях, когда ты злишься, - довольно улыбаясь, сказал Драко. - Почему? - Потому что в этот момент твоя грудь оказывается над моей головой. На этот раз Николь окончательно спихнула его с колен, так что Малфой с грохотом упал на ковер. - Тыы… - Николь просто не могла ничего сказать, потому что это было одновременно глупо и смешно. - Драко Малфой. Я прекрасно знаю, кто я. Николь улыбнулась, запуская пальц в волосы. Драко отряхнул костюм и уже серьезно сказал: - Я тебе советую съездить домой. Либо твоя теория подтвердится, либо отлично проведешь время в Париже. - Ага. Уже бегу вещи паковать, - съязвила Николь, и пошла в свою комнату. *** Она долго сидела на кровати, раздумывая над словами Драко. Ведь они действительно похожи. Конечно, противоположности притягиваются, но это только до поры до времени: жить вечно с человеком, с которым у вас даже нет общих интересов – невозможно. Так и от скуки сдохнуть недолго. Мысли, действия, маски, жесты, ухмылки – все это было настолько похоже. Правда, Драко был сильнее ее, он не доверял людям, а она пыталась им доверять. И каждый раз она падала лицом в грязь, раздавленная собственной верой в прекрасное. Но важно было не это. С той недавней ночи, после вечеринки у Слагхорна, Николь задумывалась: «А что же все-таки между ними?». Любовь? Нет. Если Драко Малфой единожды в полупьяном виде, после жаркого танца и плюс еще скандала с Паркинсон признался ей в любви, это еще не значит, что он сделает это снова. То, что ей было интересно, как-то по-особенному легко с Малфоем, – она знала точно. Доверие, полное понимание, вера… Ей совершенно не хотелось, чтобы это переросло во что-то большее. Ей нравился этот парень, она любила эти долгие поцелую, любила ощущать его шелковистые волосы в своих руках, когда он лежал у нее на коленях или обнимал ее, запах, улыбку, взгляд… но назвать это любовью было нельзя. Хотя бы потому, что Николь жутко этого боялась. Чем выше заберешься, тем больнее падать. Здесь нужно быть аккуратной. Николь прикоснулась к кулону на груди. Она не снимала его с тех самых пор, как Драко подарил его. Николь взмахнула палочкой – из-под кровати вылетели два больших чемодана и пустая клетка для Чешира. Вещи уже были собраны: Николь думала, что проведет это Рождество с Гарри и семейством Уизли, но в свете недавних событий, похоже ей будут не рады. Немного подумав, Николь пинком запихнула чемоданы обратно и сложила все вещи в сумку: необходимые вещи она сможет собрать дома. А вот с котом была проблема. Форс не видела его с прошлой недели. - Привет, ты не видел Чешира? – спросила она, выйдя в гостиную. Драко сидел на диване, обхватив голову руками. Он часто так делал, когда Николь не видела. - Что? – он не слышал ее. - Я Чешира ищу, его нужно домой забрать. - Нет, я не видел, - рассеяно ответил Малфой. Николь знала, почему он так часто в последнее время никого не слушает и так рассеян. Завтра день казни его отца. - Пойду, поищу его в замке, - сказала Николь, глянув на Драко, глаза которого были закрыты, а пальцы усердно массировали виски. Он ничего не сказал. Его лучше сейчас оставить одного. Николь знала это. В те счастливые минуты как сегодня утром, мысль о скорой кончине отца покидала его, и он мог хоть немного вздохнуть свободней. Он шутил, изредка улыбался и совсем редко смеялся. Николь брела по коридорам Хогвартса, надеясь, что неведомое шестое чувство приведет ее в место, где прячется кот. Драко редко рассказывал ей что-то. Правильней сказать, он ничего ей не рассказывал. Молчал, смотрел на огонь, стоял у окна, пил виски – за полгода Николь знала, что все это значит. В таких случаях она садилась рядом с ним и брала его за руку, а он также молча, не отрывая взгляд от огня, благодарно сжимал ее пальцы… Николь подошла к каменной горгульи, преграждающей вход в кабинет директора. Она подумала, что, наверное, лучше попросить директора найти ее кота – у него свои особые способы поиска как студентов, так и животных. Еще Николь нужно каким-то образом попасть в Лондон, поезд со студентами отбыл в полдень, а сейчас уже время чая. - Сливовый бисквит! Николь в который раз удивилась странному выбору пароля. Когда она толкнула массивную дверь, в нос ударил странный запах. - Мисс Форс, - старик сидел за своим столом, на его лице было явное удивление. – Какая неожиданность. - Я бы так не сказала, - спокойно произнесла Николь, садясь в кресло. Она все еще не могла понять, что это за запах в кабинете профессора. – Вы ведь сами написали декрет, согласно которому я и Малфой должны были проследить за посадкой учеников в поезд, а потом покинуть школу через ваш камин или остаться здесь на праздники. - Да, вы правы, а я совсем забыл. - Простите, - после некоторого молчания Николь наклонилась вперед и обратилась с просьбой, - могу я вас попросить найти моего кота; мне пора уезжать, а его нет. - Да, конечно, Николетт, но почему бы вам не сделать это вместе с мистером Малфоем? Как раз нужно сделать обход по замку, - мило улыбнулся Дамблдор. - Ненавижу, когда люди мило улыбаются, это свидетельствует о вранье, - скептически заметила Николь. - У вас ко многим вещам в мире собственное мнение, - покачал головой Дамблдор. Николь поднялась, но Дамблдор поспешно остановил ее; - В каких вы отношениях с мистером Малфоем? Николь снова прислушалась к своим органам обоняния. Все-таки запах был очень знаком… - Пустырник, - пробормотала Николь, она повернулась к Дамблдору, который не понял ее улыбки и возгласа. - Если вы хотите обсудить мистера Малфоя, - расплылась в улыбке Николь, - то зачем вам я? Мне кажется, вы уже все обсудили с профессором Снейпом. Лицо Дамблдора преобразилось: стало серьезным и сосредоточенным. - Сядьте, пожалуйста, - попросил Дамблдор. - Николетт, - директор сплел пальцы в привычный замок, - расскажите, что происходит. Николь была немного удивлена и расстроена. Во-первых, у нее было острое ощущение, что она на допросе. Во-вторых, похоже, ей придется искать Чешира самой. - Для начала, как вы догадались, что профессор Снейп был в этом кабинете? - поинтересовался Дамблдор. -Пустырник, - пояснила Николь, - профессор уже неделю готовит зелья для больничного крыла на основе пустырника. А еще у меня хорошо развито обоняние. - Я и не сомневался, Николетт, - позволил себе улыбнуться Дамблдор. – Не стану врать вам, профессор Снейп несколько обеспокоен вашими отношениями с мистером Малфоем. Что все-таки между вами происходит? - У нас нормальные отношения с Малфоем. Мы и не враги, и не друзья. Просто общаемся, - лицо Николь вмиг стало серым. - Я не имел ввиду ваши личные отношения, меня интересует, как продвигается дело с вашим кхм…, с позволения сказать,... заданием? Личные отношения могли усугубить ситуацию. - Никак. - Простите? – директор подался вперед. - Никак, профессор, - улыбнулась Николь и тоже резко наклонилась к столу. – Дела с «заданием» никак не продвигаются. Если он захочет что-то изменить в собственной жизни, то сделает это сам, без моей помощи или помощи Ордена. Может быть вы слышали – завтра казнь Люциуса Малфоя, и Малфою младшему сейчас немного нет времени до перехода на «Светлую сторону». Николь язвительно улыбнулась и откинулась в кресле, сложив руки на груди. - Я знаю, мисс Форс, но вот похоже ваши сведенья устарели, - подмигнул Дамблдор и извлек из ящика стола какие-то бумаги. – Приказ из Министерства, - пояснил он, передавая бумаги Николь. – Казнь мистера Люциуса Абрахаса Малфоя отменена. Николь взяла бумаги. Она пробежалась глазами по тексту, взгляд остановился на красной букве «М» и снова перескочил на содержание постановления. - Это вы сделали? – недоверчиво спросила Николь. - Нет, - Дамблдор встал, - к этому приказу непричастен ни Орден, ни мои связи. - Значит это приказ самого министра, - уверенно сказала Николь. - Я так не думаю, - озадаченно покачал головой директор. – Видите ли, Николетт, Министерство делится на два лагеря: тех, кто верен Ордену, и на тех, кто верен Воландеморту. Пока власть в Министерства находится в равновесии – Англия находится в относительной безопасности, как только равновесие нарушится – развяжется война. Если об этом приказе ничего не знает Орден Феникса, значит, этот приказ был издан с помощью людей Воландеморта. Николь в задумчивости закусила нижнюю губу. Если она правильно поняла, то из немногочисленных рассказов Драко можно было сделать вывод, что Темный Лорд никогда не прощал и не помогал провинившимся последователям. - Профессор, насколько мне известно, Воландеморт не стал бы оказывать Люциусу Малфою такую помощь. - Вы правы, - кивнул Дамблдор, - Том предпочтет соратников, разочаровавших его, оставить гнить в камерах Азкабана, нежели поможет выйти им на свободу. - Тем не менее, в прошлом году был совершен побег 12 Пожирателей смерти, - возразила Николь. - Это был побег, а здесь – официальное постановление, выполненное людьми в Министерстве: таких людей Воландеморт слишком ценит, чтобы расходовать их власть и доверие на незначительных людей в своих рядах. - Но у мистера Малфоя власть и деньги. - Были. У них конфисковали больше половины имущества и отобрали место в членстве Совета Магов. - Тогда зачем? – изумилась Николь, потому что даже с ее блестящей логикой, ей было непонятно, зачем это понадобилось Воландеморту. - Ходит слух, - тихо сказал Дамблдор, и его глаза заблестели странным огнем за очками-половинками, - он получил свою плату. Будьте осторожны, - вкрадчиво заговорил он, - Николетт, Темный Лорд очень умен, вы даже не представляете, на что он способен. Николь встала, не отводя взгляд от профессора. Почему-то ей стало страшно. - До свидания, профессор, - она пыталась, чтобы голос звучал уверенно, но ничего не вышло. - Будьте осторожны, Николетт, - сказал Дамблдор и, склонил голову, внимательно посмотрел на Николь поверх очков. – И, кстати, ваш кот, мне кажется, его нужно отучать от медовухи, а то он выпьет все мои запасы. Он улыбнулся и попросил Николь немного подождать, пока он принесет ее кота. Николь ничего не сказала. Она даже не совсем поняла, о чем говорил Дамблдор. Мысль о Воладеморте не давала ей покоя. Директор принес ее кота и вручил Николь. Она попрощалась и сказала, что через час она и Драко воспользуются его камином. Пока Николь спускалась по лестнице, шла по пустому замку, ей правда было страшно думать, на что способен Темный Лорд в этой войне. Никогда прежде она не задумывалась непосредственно о нем самом, ей казалось, что война – это что-то целое, яма, которая заглатывает все на своем пути, но что один человек может причинять столько боли, унижения, управлять этой ямой…, ей казалось, что это и есть – Абсолютное зло. Оно убивает семьи, сжигает деревни и пытает людей. Оно прожигает все в человеке, медленно дергая за каждую ниточку нервных окончаний, натягивая их как струны, и аккуратно разрывает, чтобы боль была еще сильней. И кто знает, на что способно это Зло, если в его руках столько нитей. *** - Ты идешь? – Николь стояла около выхода из Башни. Рядом были ее сумка и клетка с Чеширом. Дамблдор был прав: надо отучать кота от алкоголя, теперь его скорее всего мучило запоздалое похмелье, и он беспокойно ходил по клетке, стукаясь головой о дверцу. - У тебя ненормальный кот, - скептически бросил Малфой, покосившись на животное. - Весь в меня, - улыбнулась Николь. Она взяла его под локоть. В руке у нее была клетка. Драко взял их вещи, и они вместе пошли к кабинету Дамблдора. - Ты проведешь Рождество дома? – спросила Николь – она ничего не говорила ему про разговор с Дамблдором. - Да, где же еще. Маме нужна помощь, она давно не писала, - при мыслях о маме морщинка залегла между его бровей, а лицо стало сосредоточенным. - Думаю, у нее просто было много дел, - Николь покрепче сжала его локоть и ободряюще улыбнулась. Драко недоверчиво посмотрел на нее и взял за руку, переплетая их пальцы. Она знала, что, конечно, он не воспринял ее слова всерьез, но зато они были хоть какой-то поддержкой, в которой он так нуждался. Дамблдор ожидал их. Перед дверью директора Драко вручил Николь ее сумку. Теперь они предстали перед профессором, готовые отправиться домой. - Добрый вечер, - вежливо поприветствовал их Дамблдор. Николь кивнула. Малфой скорчил такую гримасу, что любой нормальный человек после этого больше бы с ним не стал бы здороваться. - Прошу, - Дамблдор подал горшочек с летучим порохом и указал на камин. - Приятного Рождества, - пожелал он. Малфой жестом уступил Николь пройти в камин первой. - Вам тоже, профессор, - ее улыбка погасла в зеленых языках племени. - До свидания, - попрощался Малфой и исчез следом. В Дырявом котле было как всегда тихо и грязно. Здесь царили полумрак и запах свежего грога. - Как ты вернешься домой? – спросила Николь, медля у выхода. - Через Горбин и Беркс, - пожал плечами Малфой. – Мать хотела меня встретить, но мне пришлось ее отговорить. А ты? - Метро или такси, еще не решила. - Как ты вообще можешь жить в магловском мире? – пробормотал Малфой, больше скорее обращаясь к себе, чем к Николь. Они вышли на улицу. - Это интересно, - улыбнулась Николь. - Это унизительно, - возразил Малфой. Возникла пауза. Николь направилась к мостовой, где недалеко был вход в метро. Драко шел за ней. - Проводишь меня? – поинтересовалась Николь. Драко пожал плечами и сказал: - Только до этого… - Метро. - Да. - А мне нравится с маглами ездить, - сказала Николь. Малфой безразлично хмыкнул. - Когда смотришь на волшебников – видишь войну, а когда находишься с маглами – чувствуешь себя живой, - сказала Николь. Ей очень хотелось, чтобы Драко ее понял. - Никогда не замечал, - лицо парня становилось все более серым при мысли о возвращении домой. Николь остановилась около лестницы, ведущей в метро. Она обняла его и поцеловала. Сейчас был час пик – люди толпились около лестницы, некоторые их задевали, но никто не замечал парочку. Николь и Драко могли не беспокоиться, что их кто-то увидит; всем было не до них. Драко поцеловал ее в ответ. Честно, он иногда не понимал ее, но это же была сумасшедшая гриффиндорка Форс. Она целовалась с ним перед входом в место, в котором кишит жизнь маглов, и он – Драко Малфой был рад, счастлив, что она есть. Просто есть. Здесь, рядом с ним, стоит на носочках и целует его бледные губы. Это просто придавало уверенности, силы, надежды. Так он чувствовал ее тепло, поддержку. И сейчас это было самым главным для него. Драко разжал пальцы; сумка упала в мокрый снег. Он обнял Николь и крепко прижал к себе. - Моя бессмертная девочка, - прошептал он. – Ты всегда рядом. - Всегда, - эхом повторила Николь. *** Дорога от метро до дома была плохой. Николь пришлось тащить сумку и клетку с котом, шлепая по мокрому снегу в сумерках вечера. Прекрасный летний сад завалило снегом, была расчищена только дорожка к дому. Николь прошла через арки с вьющимися розами, которые сейчас больше походили на прутья, чем на прекрасные цветы. Доски на веранде немного поскрипывали, Николь поискала в сумке ключи и чертыхнулась, что поленилась положить в карман. - Валерия! – крикнула Николь, входя в прихожую. Здесь было темно. – Я приехала! Ты дома? Николь, еще стоя на пороге, знала, что ее возгласы излишни. Никого не было дома. Но она, как маленький ребенок, сбросила сапоги, кинула ключи на комод и крикнула в темноту: - Валери… Ответа не последовало. Николь сняла черное шерстяное пальто и прошла на кухню. Там тоже было темно. «Наверное, она ушла проводить Тасю к миссис Гласс». Николь хлопнула в ладоши; загорелся свет. Она налила в чайник воды и поставила на плиту. Тут она увидела около плиты записку, придавленную магнитом на холодильнике. «Дорогая Николь, Прости, пожалуйста, мне пришлось уехать, и мы не сможем отпраздновать с тобой Рождество. Ты ведь помнишь Фредди, он работник по обеспечению правопорядка в Министерстве, он приходил к нам пару раз летом. В последний момент Фредди любезно пригласил меня отпраздновать Рождество с ним во Флориде. Мы взяли билеты и уехали. Я не стала тебе писать, подумала, что письмо не дойдет до тебя – было слишком поздно. Тася с нами, миссис Гласс сама улетела на Рождество и не смогла за ней присмотреть. Надеюсь, ты не сильно расстроилась. Мы обязательно съездим с тобой в Париж! Ты же понимаешь, я не могла отказать Фредди, мне кажется, он собирается сделать мне предложение во Флориде! Пожелай мне удачи! Деньги я оставила, можешь пригласить друзей, повеселитесь. Целую, Валерия» Николь с минуту стояла, пустыми глазами глядя на записку. Свист чайника вывел ее из оцепенения. Она залила заварку кипятком, машинально открыла буфет с печеньем, достала крекеры и села за стол. Ей казалось, что ее только что кинули. Подставили. Посмеялись. Бросили. Сбежали. Ей было больно. Очень больно. Такую боль она испытывала очень редко. Так больно ей было только, когда она один раз серьезно поссорилась с Гарри, в тот день, когда пострадала Кетти Белл. Николь положила руку на грудь. Сердце билось ровно. Внутри бушевал ураган. Мозг не работал. Руки были холоднее льда. Определенно, вера и надежда до добра не доводят. Николь встала, вылила остатки чая в раковину, скомкала записку и подумала о том, как этот кусок пергамента горит на ее руке. Он загорелся. Николь в страхе бросила его в раковину. Она так и не научилась управлять магией. Записка догорала желтым пламенем, черные обуглившиеся пятна съедали крупный почерк Валерии. Николь равнодушно смотрела на пламя. Она не чувствовала ничего. Только пустоту, только то, что должна чувствовать. Она залила водой пепел. В гостиной было темно и холодно. Николь села на диван, но свет включать не стала. Она как-то вмиг ощутила сквозняк, разгуливающий по дому; хлопья снега, падающие вперемешку с дождем, стали по-особенному стучать в окна; и на душе явственно стала ощущаться вся пустота сегодняшнего вечера. Они никогда не уживались с Валерией. Может слишком разные характеры, а может просто потому, что ни одному человеку, будь он хоть самым гуманным и толерантным представителем общества, не нужны чужие дети с кучей проблем. Николь невольно вспомнила свое детство. На стене, напротив дивана висело несколько фотографий в рамках: она маленькая, задувает свечки на торте, вот здесь она постарше, бежит по Марсовому полю за голубем, фотография с ее первого танцевального турнира, она обнимает Тасю, лето в Нью-Йорке... От этих фотографий становилось теплей. Николь подумала, что наверху на стене напротив кровати, над столом, все свободное место завешано фотографиями. Это как маленькие кусочки из ее жизни, они всегда будут с ней. День прошел, а воспоминания всегда будут висеть на стене, среди множества других таких же мгновений, приклеенные вечным клеем. Тут была жизнь. Среди цветных картинок, среди забавных моментов, улыбок, гримас... Да, там, на фотографиях есть жизнь. А здесь ее нет. Нет и все. Холодная и пустая комната, хоть в ней и стоят диван, комод, секретер, два кресла, кофейный столик и камин, но в ней пусто. Здесь нет ничего живого; здесь есть вещи, сумерки вечера, темная зияющая дыра камина и какой-то незримый страх, который несет с собой эта комната, этот дом. Именно здесь Николь чувствует реальность. Чувствует свою ненадобность и острое ощущение того, что уже, наверное, никогда никто не будет в ней нуждаться. Ее мечта, желания, надежды медленно-медленно разбиваются. Порой, не замечаешь, как это происходит, а порой ясно ощущаешь как что-то звонко бьется внутри тебя. Факты нужно понимать, вещи - принимать, а людям - просто никогда не доверять. Николь, повинуясь каким-то минутным желанием, встала с дивана, медленно обошла комнату и пошла наверх. В ее комнате было также холодно, как и в гостиной. Луна скрылась за облаками белой пелены; и комнату заливало какое-то необычное свечение. Запах ночи и снега, который уже превратился в дождь, наполнял комнату и предавал ей особый образ пустого и давно заброшенного помещения. Неясный прямоугольник света падал из окна на ковер и серебрил занавески. Николь прошла к столу и достала из ящика давно забытые краски. Она больше не рисовала. С тех самых пор, как Люциус Малфой чуть не убил ее, с того самого момента, как побывала на грани жизни и смерти. В ее руке оказалась черная краска. Она достала кисть и подошла к стене, которая была увешана фотографиями. Между ними было достаточно места, чтобы разместить еще около семи фотографий, но она окунула кисть в банку краски и вывела прямо на стене: "Не верь, не надейся, не жди". Черная надпись словно горела на фоне светло-серых обоев. Слова были окружены со всех сторон фотографиями, моментами веселья, счастья, беззаботной радости и замечательного забвения. Слова значились посередине. Посередине всей ее жизни. *** Вообще это странно. Странно вот так оказаться на Рождество совсем одной. - Ви? Нет, показалось. Это всего лишь очередной гудок. Николь почувствовала, как начинают потеть руки. Она так хотела дозвониться до Вивьен, что волнение зашкаливало; при каждом промежутке между бесконечными гудками ... сердце замирало. Раздался механический голос автоответчика. Наверное, вся семья Гласс куда-то уехала на каникулы. Николь сбросила номер. Она стояла посередине комнаты и без устали сверлила взглядом надпись на стене. По щекам потекли горячие крупные слезы. Она так любила одиночество, а теперь боялась его больше смерти. Забвение и темнота всегда были лучшими спутниками, а сейчас хотелось кричать от этой всепоглощающей тишины. Она хотела радоваться, чтобы кто-нибудь пришел и заставил ее смеяться, смеяться и смеяться; чтобы горели огни, было весело, шумно... Но здесь было пусто. Рядом не было никого. Она словно в жарком бреду распахнула дверцы гардеробной, выбросила какие-то вещи на кровать, схватила рюкзак, банки с зельями, какие-то вещи, которые обычно кидает в сумку и стала все это быстро запихивать, комкая и сминая. Она стремительно сбежала вниз. На столе сидел Чешир. Вспомнив про него, Николь неаккуратно насыпала всю упаковку сухого корма в миску и налила воды. Путаясь в рукавах, она натянула шерстяной свитер, одела кожаную куртку и схватила ключи от мотоцикла. Она бежала до черного входа, где был гараж, подскальзываясь и без конца размазывая слезы по щекам. Машина Валерии стояла на месте, и поэтому было трудно провести мотоцикл не задев ее. Николь одела рюкзак и натянула шлем. Погода была отвратительная. Если дорогу подморозило, то поездка может закончиться катастрофой, и тогда не помогут никакие колдомедики: она просто расшибется на трассе. Взревел мотор, яркий и прямой луч упал на мощеную дорожку. Николь выехала на пустынную улицу и дала газ. Она ехала на Юг, туда, где чуточку теплей, где ей всегда рады - в Нору. *** Она гнала по мокрой трассе на скорости порядка семидесяти миль в час. Злость и запал отчаяния спали, теперь разум все-так подключился к работе. К счастью, в этом направлении почти не было машин и трасса не покрылась льдом. Но вот дождь, изрядно хлеставший в Лондоне, застал Форс врасплох. Даже кожаная куртка не спасла от потоков воды, и теперь вся одежда была насквозь мокрой. Пятиминутный ливень чуть не заставил ее повернуть обратно. Но страх пустоты был сильней. Она ехала уже почти три часа, остановившись один раз в дешевом трактире. Руки и ноги дико замерзли, и ей пришлось около часа отогреваться у батареи. Сейчас конечности хотя бы можно было чувствовать. До Норы оставалось не более десяти минут. Началась проселочная дорога, и Николь пришлось сбавить скорость, чтобы не обрызгаться грязью с головы до ног. В доме везде горел свет, и косые лучи падали на темную поляну перед домом. Николь остановилась около старого сарая мистера Уизли и за глушила мотор. Подойдя к двери дома, она замера в нерешительности. Может было ошибкой ехать сюда? Николь дернула ручку и прошла в прихожую, залитую мягким желтым светом. Пахло луковым супом и пирогом со спаржей. Голоса и звон посуды доносился из кухни. Николь медленно пошла в направлении кухни, оставляя мокрые следы. Когда Гарри увидел ее на пороге, улыбка резко сошла с его губ, и он замер в изумлении. Гермиона, с которой он разговаривал, проследила за его взглядом и тоже уставилась на Николь. Все члены семейства Уизли обернулись на нее и смотрели так, будто она, как минимум, Воландеморт. Конечно, внешность ее мало подходила под красно-зеленую гамму свитера с оленями, но смотреть на нее так было просто неприлично. - Да, я знаю, что вы не особо ждали меня, но можно мне все-таки от праздновать Рождество с вами? - прервала тишину Николь. Голос сипел, а глаза болели от ярких красок, она очень устала и понимала, что ехать обратно в Лондон просто не способна. - Какие могут быть разговоры? - улыбнулась миссис Уизли и подошла к Николь, чтобы обнять ее. - Ты просто не предупреждала, что приедешь, и мы не ждали тебя. Как ты к нам вообще добралась, ты вся мокрая, посмотри на себя, так и заболеть недолго! Миссис Уизли захлопотала вокруг Николь. Стол оживился: близнецы увидели в руках Николь мотоциклистский шлем и попросили показать мотоцикл, мистер Уизли тоже заинтересовался таким необычным видом транспорта, Гермиона и Джинни повели Николь наверх, в их комнату, чтобы дать сухие вещи и помочь разложиться, Рон как-то несмело улыбнулся и сказал, что принесет еще один стул. Только лицо Гарри ничего не выражало. Николь не могла понять, рад он или нет ее приезду. Он опустил голову и молча продолжил есть цыпленка. Николь ушла с Джинни и Гермионой наверх. Вид у нее и вправду был не очень. С волос стекали потоки воды, мокрые джинсы прилипали к ногам, а высокий воротник свитера свисал бесформенной мокрой массой. Оказавшись в ванной, она с удовольствием стянула с себя мокрую одежду и переоделась в сухие вещи Джинни. Рюкзак Форс тоже намок, и большинство вещей пришлось высушивать. Рыжая Уизли предусмотрительно нашла в своем гардеробе черные джинсы и черную свободную рубашку, которые отлично подошли Николь. - Гермиона, - позвала Николь, выглядывая из ванной, - высуши мне волосы. Грейнджер сидела на кровати и листала очередную книгу. Она не сразу поняла, что хочет Николь. - Кому тут семнадцать в сентябре исполнилось, мне или тебе? - закатила глаза Николь. - Точно, - про бормотала Грейнджер и подошла к Николь. Один взмах палочкой, и волосы стали сухими. - Твоя стихия - огонь, вот и высушила бы себе волосы сама, - пожала плечами Гермиона. Николь посмотрела на нее как на психически больную. - Ты серьезно? Хочешь, чтобы я себе волосы спалила? - Ты уже полгода ходишь к Снейпу, а так и не научилась управлять магией? - изумилась Гермиона, которой как истинной отличнице, было просто не понятно, как можно чему-то не научиться. - Нет. Я в процессе, - уклончиво ответила Николь. Они спустились вниз. За столом царил праздничный гомон. Фред и Джордж месте отодвинули стул между ними и пригласили Николь. Очень счастливая миссис Уизли с готовностью наложила Николь пирог с почками, кусок индейки и овощной салат. К семейному ужину присоединись Люпин и Тонкс, по словам Рона, они вообще часто стали наведываться к Уизли. Сидя за столом в теплой светлой комнате, в которой пахло праздником и весельем, Николь как-то вмиг забыла, что несколько часов назад она была на грани психического расстройства и не знала, что делать. Теперь вся эта сумасшедшая езда, пустой и холодный дом казались далеким, давно забытым сном. Здесь, среди близнецов, которые вечно норовили ее подколоть, рядом со счастливыми Роном и Гермионой, которые, наконец-то, помирились, миссис и мистера Уизли, Билли, Флер... Она как-то по-особому завидовала им. У них есть то, что уже никогда не обрести ей - чувство семьи и родственных отношений, не отравленное цинизмом и беспросветным враньем. *** В патефоне звучал сладкий высокий голос Селистины Уорлок. Миссис Уизли тихонько подпевала ей, а Флер, картавя слова, пыталась подпевать миссис Уизли. Николь сидела на полу, у стенки, поджав ноги и закрыв глаза. К ней бесшумно подошла Гермиона и села рядом. - Гарри все еще по-прежнему меня ненавидит? - не открывая глаз, спросила Николь. - Ага, - безразлично ответила Гермиона, что было совсем не характерно для нее. - Если это, конечно, можно назвать ненавистью. Николь промолчала, а потом внезапно спросила: - А ты? Тоже меня ненавидишь? Гермиона удивленно посмотрела на Николь. - Да нет...От того против я твоих отношений с Малфоем или нет - ничего не изменится, вы все равно будете ... Хммм... встречаться. Да, я считаю его жалким, трусливым мерзавцем, честно не понимаю, что ты в нем нашла, но... Нет я все же тебя не понимаю. Гермиона усмехнулась и скривилась, наверное, представив себе Драко Малфоя в роле страстного любовника. - Ты никогда этого не поймешь, - сказала Николь с какой-то эйферической радостью в голосе. - Ну, этого я может и не пойму, - в голосе Грейнджер звучала обида, - но я прекрасно понимаю, что ты непонятно зачем обменяла Гарри, Рона, меня, всех нас на Малфоя! Ты его едва знаешь! Николь, - ее лицо стало более мягким, и она посмотрела на подругу, желая достучаться до нее, - Гарри не просто так подозревает его в том, что он Пожиратель Смерти, он на самом деле плохой человек, и неизвестно, какую роль он играет в рядах Воландеморта. Гарри хочет обезопасить тебя, мы все этого хотим. Николь рассмеялась. В гостиной витало какое-то томное волнение, и поэтому ее смех был подобен грому. Все обернулись, будто бы лениво посмотрели на нее, и, не заметив ничего странного, вернулись к своим делам. - О, Мерлин! - воскликнула Николь, - Ты точно никогда не поймешь меня. Обезопасить? Серьезно? И что такого он может мне сделать на территории Хогвартса? Гермиона, ответь мне на один вопрос, - Николь развернулась к Грейнджер лицом. - Тебе бы было интересно пообщаться... Эмм...ну, скажем, с профессором Снейпом? - Но он же... - Забудем о том, что он сволочь. Как с человек, который при желании мог бы разделить с тобой твои интересы и быть хорошим собеседником? - Наверное, да, - замялась Гермиона. - Тоже самое и у меня. Для меня он не просто враг, слизеринец, сын Пожирателя, для меня он прежде всего человек, который умеет танцевать. Гермиона изумилась. Она не понимала Николь. - Да, да именно танцевать,- оживилась Николь, видя непонимание на лице Грйнджер. - Я с трех лет в этом спорте. С трех до четырнадцати. У меня куча кубков, медалей, альбомов; я выходила в финалы, полуфиналы, в рейтинги, в лиги... И это была моя жизнь. Ты просто не знаешь, с каким упоением я смотрела на старших девочек, которые отрабатывали сложные движения, а потом выходили на паркет и кружились в танце. У меня был партнер, я была пластична, у меня было несметное количество платьев, я танцевала румбу, латину, вальс, танго и многое другое. Я жила этим. Я хотела поступить в балетное училище, потом пойти в лучшую школу танцев в Нью-Йорке и быть профессиональной танцовщицей. Но, в четырнадцать мне пришлось бросить танцы. Мы переехали в Лондон, в местных школах не было партнеров, а танцевать без пары, это все рано, что кататься на роликах одноногому человеку. Валерия была против моей "карьеры" танцовщицы. И она сделал все, что могла, для того чтобы моя мечта умерла. Первые месяцы для меня были адом. Я привыкла к большим физическим нагрузкам, а тут они резко исчезли. Я уходила в себя, качалась часами на качелях, бегала по несколько часов в парке и делала все, чтобы вымотать себя, упасть, уснуть и не о чем не думать. Тогда мне подарили сначала мотороллер, а потом мотоцикл. Тогда я нашла себе замену. Больше я не танцевала. Только на Святочном балу и опять же с Малфоем. И недавно. Танго. Танго, Гермиона, это как глоток свежего воздуха для меня, как последний вздох для больного - в этом танце все. Ты не представляешь, какое это незабываемое чувство - ощущать себя в танце. Ты просто не знаешь, что это. Гермиона молчала. Теперь она понимала Николь, понимала ее состояние. Но она не могла ощутить чувство конца, которое ощущала Николь. - Продолжи танцы. Николь грустно усмехнулась и вытянула ноги. - Все не так просто. Я не могу. После того случая в Министерстве... Люциус Малфой так попал в меня заклинанием, что когда я летела от силы проклятия, я неудачно упала. У меня было сломано два позвонка и выбита коленная чашечка. Если вернуть нагрузку и резкие движения, в танцах без этого никак, позвонки могут вылететь как коленная чашечка. - Я не знала, - голос Гермионы звучал как-то извиняюще. - Но все-таки, как ты вообще умудряешься общаться с Малфоем, если бы не его отец, ты бы могла продолжить спорт после Хогвартса. - Люди не бывают абсолютно белыми или абсолютно черными. Мы все - это одна большая серая масса, среди которой, порой, пробиваются яркие индивидуумы. О каком спорте речь? Мы не знаем, будем ли мы жить завтра, а ты так далеко заглядываешь. Малфой отлично танцует - больше нас с ним ничего не связывает. Между нами странные отношения. Я бы назвала их фиктивными. Она замолчала. Николь только что рассказала Гермионе свою самую сокровенную мечту всей ее жизни. Над этим стоило подумать обеим. Ведь все, что сказала, было правдой, за исключением того, что она не сказала Гермионе некоторых деталей их отношений. А во всем остальном не было ни капли обмана. - У всех есть мечта, - заметила Николь, - но, наверное, на то она и мечта, чтобы вечно быть неуловимой и исчезать как мираж. - Да, у каждого есть мечта, - согласилась Гермиона. ---- Коллаж к главе: http://vk.com/catalunafan?z=photo-22682340_279973784%2Fwall-22682340_285