My Immortal girl

Она была «светлая» и величественная. Именно такой она всегда смотрела на нее с портрета. К ней подошел мужчина, такой же величественный и статный. Николь огляделась. Здесь не было облаков или костра, как обычно бывает в Раю или Аду. Она сидела на каменной скамейке в полуразрушенном саду. Здесь были красивые кусты жасмина, легкий ветерок трепал ее белоснежные волосы, но не обдувал ни прохладой, ни жаром. Было солнце, легкое, чуть подернутое дымкой облаков. Деревья кидали тени на скамейки и траву, рисуя причудливые формы. Николь увидела Их и встала. Она не знала как себя вести в Их присутствие. Она смотрела на своих родителей и понимала – это единственный раз в ее жизни, когда она видит все воплощения своих желаний и грез. Видит тех, кто дал ей жизнь и тех, кого у нее так быстро отняли. - Tu sais, quelle date sommes-nous aujourd’hui? [Ты знаешь, какой сегодня день?] – обратилась мать к Николь. Ее лицо озаряла мягкая, нежная и заботливая улыбка. Светло-рыжие локоны ниспадали до плеч, зеленая шелковая мантия колыхалась на ветру, и весь ее образ дышал заботой и теплотой. - Le quinze juin. [Пятнадцатое июня], - ответила Николь, не отрывая глаз от материнского лица. - Aujourd'hui mon anniversaire. [Сегодня мой День рождения], - с улыбкой сказала женщина. - Oui, et ma mort. [Да, и моя смерть], - Николь как завороженная следила за родителями. София рассмеялась мягким приглушенным смехом и, поддерживая мужа за руку, подошла ближе к дочери. - Non, Katalina, tu n'es pas morte. Tu as quitté provisoirement ce monde. [Нет, Каталина, ты не умерла. Ты временно покинула тот мир] Девушка перевела удивленный взгляд на отца. - Mais, comment? Lucius Malfoy m'a tué. Il a frappé à moi avec une incantation et je... devais mourir, – изумилась Николь. [Но, как? Люциус Малфой убил меня. Он ударил в меня каким-то заклинанием и я… должна была умереть] - Oui doit, [Да должна] - эхом отозвалась София. - Capitulum Flammeus – Cloche d'incendie. Tu as raison, après cela on meurt, mais es vivante. [Capitulum Flammeus - Огненный колпак. Ты права, после этого умирают, но ты жива] Николь опять ничего не поняла. Она не могла выжить после смертельного проклятья и находиться сейчас… «Точно, а где?» - Et où je, si je ne suis pas morte? [А, где я, если не умерла?] - спросила Николь. - Tu te trouves entre le Rêve et le Monde des mortels. Tu es au Purgatoire. Ici se trouvent les âmes de gens, qui n'ont pas fini la vie, mais aussi ne peuvent pas vivre par la Terre, [Ты между Сном и Миром смертных. Ты в Чистилище. Сюда попадают души тех, кто еще не закончил свой жизненный путь, но и не могут жить на Земле], - ответил отец. - Catalina,- София взяла дочь за руку и Николь поняла, что не ощущает прикосновения плоти, руки матери не дарят тепло или свет, они не материальны, мертвы, как и их хозяйка. Она в страхе отдернула руку и посмотрела на свои собственные ладони. Они были гладкими, прозрачными, без единого пореза. Она опустила взгляд ниже. Вместо привычной черной мантии, на ней было небесно-голубое платье с воздушным подолом, украшенное сотней маленьких слезинок. Она посмотрела на свое тело, оно было тоненьким и худеньким, как обычно, но теперь еще добавилась прозрачность и непривычная ослепительная белизна кожи. - Catalina, tu entendais la prophétie sur toi et Adria? [Каталина, ты слышала пророчество, о тебе и Адрии?]- спросила мать. Казалось, она не заметила страха дочери. - Oui. [Да] - C'est pourquoi tu n'es pas morte, [Поэтому ты и не мертва]- сказал отец, - tu te rappelles notre devise ? [Ты помнишь наш девиз?] Снова вопрос. - Oui. [Да] - Le sang à la première place, en cela consiste le secret de ta force, - София внимательно посмотрела в глаза дочери, - Tu es forte par le sang. Seulement le sang de parenté peut te tuer. Le sang d'Adria peut te perdre irreversible, comme ton sang peut la tuer. D'autres malédictions mortelles agiront sur toi imprév, ils peuvent blesser, mais ne peuvent pas tuer. Tu n'es pas morte il y a quinze ans, parce que on mêlait au poison le sang du Liviya, qui m'a tué, mais ne t'a pas touché. La magie du sang – une grande force. [Кровь превыше всего, в этом и заключается тайна твоей силы, - ты сильна кровью. Только родственная кровь может тебя убить. Кровь Адрии может сгубить тебя необратимо, также как твоя кровь может убить ее. Другие смертельные проклятья будут действовать на тебя непредвиденно, могут покалечить, но не убить. Ты не умерла пятнадцать лет назад, потому что в яд была подмешана кровь Ливии, которая убила меня, но не тронула тебя. Магия крови – великая сила.] Николь стояла, слушала, то на что давно искала ответ, но теперь она не испытывала ненависти или радости, она вообще смутно помнила кто такие Адрия и Ливия. Для нее был сад с жасмином, родители и легкий ветерок. «Гарри», - пронеслось в голове, «А кто это?» Девушка испуганно отпрянула. Она не могла вспомнить, где слышала это имя и что ее связывает с ним, она чувствовала что-то очень сильное и важное, что тянуло ее обратно. Мать протянула к ней руку. Николь протянула свою по-инерции. Внезапно она увидела, что ее кожа стала еле видимой и через ее руку можно различить цвет травы под ногами. Улыбка на губах матери перестала казаться такой доброй и нежной, Николь с ужасом поняла, что выражение лиц родителей не меняется. - Qu'avec moi se passe? [Что со мной происходит?]– воскликнула девушка. – Je ne peux pas me rappeler … J'ai quelque chose important… Je dois revenir à l'inverse… [Я не могу вспомнить… там… у меня осталось что-то важное… мне нужно вернуться…] - Il ne faut pas, [Не нужно] - хором отозвались родители, - reste ici, avec nous. Est-ce que tu non rêvais de cela? [Оставайся здесь, с нами. Разве ты не об этом мечтала?] - Non, [Нет] - Николь пятилась назад, чувствуя, как ветер стал более сильным и как в мощном вихре закружились лепестки жасмина. – Je dois revenir, à l'inverse! [Мне нужно обратно, туда!] Ветер превратился в сильный ураган, разрывал легкое платье, и теперь холод, с которым ветер несся, очень резко ощущался. - Reste, [Оставайся]- все также хором протянули родители. Их фигура вытянулись и потянули руки к Николь. -Нет! – закричала девушка и побежала прочь. Ее платье разорвалось и стало черным, как и прекрасный сад. Она бежала пока не прекратила чувствовать что бежит. Ее закружило в безумном танце, вихре, она падала вниз, а на встречу ей неслись обрывки ее жизни. Той, настоящей, к которой она стремилась вернуться. Она опять падала в бездну тьмы и мрака и теперь она чувствовала давящий воздух и горький запах, который разрывал легкие. *** - Она не приходила в сознание? - Нет. - Хм… я принес зелья, как вы и просили. - Спасибо, Северус, но ты мог бы отправить их по почте. - Профессор Дамблдор просил узнать состояние мисс Форс. - Ничего не меняется уже месяц. - Странно. Проклятие должно было ее убить… - Что вы! Убить! Хотя… в ее нынешнем положении … уж лучше, наверное, смерть. Тишину палаты разразил внезапный крик. Профессор зельеварения и колдомедик в испуге влетели в палату, откуда донесся крик. Растрепанная девушка сидела на кровати в больничной белой рубашке, белые волосы ниспадали на подушку и плечи, она судорожно дышала и сжимала край одеяла. - Мисс Форс, - воскликнула мадам Помфри и схватилась за сердце. Северус Снейп услужливо усадил пожилую ведьму на ближайшую койку и в нерешительности остался стоять. Николь посмотрела на профессора зельеварения на колдомедика, она смотрела на них так, как будто видела впервые. После столь кошмарного сна она начал припоминать все по отдельности, и пока Николь летела из мира иллюзий в реальность, жизнь, от рождения до недавних дней, цветным калейдоскопом пронеслась перед ней. Она была неимоверно счастлива, очнуться и видеть живые лица, гримасы, эмоции которых столь разнообразны и непредсказуемы. Пускай это был вечно суровый Северус Снейп, пожилая Поппи Помфри, но они были в реальности в той, о которой она чуть не забыла и не осталась в том страшном сне. Да, там были родители, там был покой и счастье, но прелесть жизни не в вечном покое и счастье, а в движение и стремление ради чего-то большего. Профессор также, как и раньше, неподвижно стоял около спинки больничной койки, всматриваясь в лицо студентки. - Сколько я здесь? - спросила Николь. - Почти месяц, - ответил Северус Снейп. Мадам Помфри все еще держалась за сердце и хватала воздух раскрытым ртом. Николь была изумлена. Она думала, что находится в Больничном крыле как максимум неделю, но не больше! - Месяц? – тихо спросила она. - Да, и завтра вас должны были транспортировать в больницу Святого Мунго, в отделение для безнадежно больных. Сердце девушки камнем упало в пятки. Месяц. Отделение для безнадежно больных. - Что это было? – слабо поинтересовалась она. - Кома, - просто ответил профессор. Николь давно заметила, что он вообще не многословен. – Правда, странно, Capitulum Flammeus – смертельное проклятье, в результате него жертва мучительно сгорает в течение нескольких минут. Но почему не сгорели вы? При этих словах Николь поперхнулась. Она, конечно, не ждала от сурового профессора зелий хлопотливых причитаний и обеспокоенности, но чопорно-научного интереса она тоже не ожидала. Так легко интересоваться, почему она не умерла, лучше мог бы спросить разве что Волдеморт! - Мне нужен профессор Дамблдор, - Николь встала с койки и огляделась в поисках своей одежды, ведь на ней была только больничная рубашка. - Никакого Дамблдора! – возразила мадам Помфри. – Вам нужен покой и отдых! Перенести такое проклятье и остаться в живых – немыслимо! Нужно срочно проверить все изменения в вашем организме и провести все необходимые анализы. Мадам Помфри закудахтала над девушкой, пытаясь уложить пациентку обратно в кровать. Николь возмутилась, просила отправить ее к Дамблдору, на что колдоведьма сказала, что директора нет в школе. Последний жалостливый взгляд на Снейпа кажется подействовал. - Поппи, я отведу мисс Форс к Альбусу, - через весь образовавшийся балаган, голос Снейпа прозвучал, как гром среди шумного мегаполиса - властно и серьезно, - думаю, господин директор отложит свои дела, когда узнает о… - Снейп скептически посмотрел на гриффиндорку, - недавних событиях. - Северус, - возмутилась мадам Помфри, - ты, взрослый человек и не понимаешь насколько все серьезно? Ни за что и ни в каком виде, девочке нужен покой, пока… - Поппи, я отведу ее к Дамблдору самолично и забираю ее отсюда под свою ответственность, - возразил Снейп. Николь удивилась: зачем декану Слизерина понадобилось опекает гриффиндорку? Тут только два варианта: первый – Снейпу Дамблдор приказал докладывать о состоянии Николь, а второй – профессора зелий просто гложет несвойственное ему любопытство. - Северус… - задохнулась Помфри от неслыханного нарушения правил. - Если она помрет по дороге, я тебе весь год буду варить костерост и антипростудное. Мисс Форс, одевайтесь! Не дожидаясь возражение, Снейп развернулся и рассекая черной мантией воздух, покинул больничное крыло. Мадам Помфри удрученно покачала головой, но протянула Николь стопку ее одежды. Колдоведьма покинула палату, недовольно ворча себе под нос. Девушка быстро стянула рубашку через голову и с явным отвращением отбросила ее на кровать. Все в больничном крыле внушало ей странное ощущение страха, смешанного со сном. Это залитое солнцем помещение, эта белая мешковатая рубашка. Было слишком светло, настолько, что в лучах солнца было видно пылинки, кружащиеся в воздухе. Николь была бы очень благодарна Мерлину, если бы сейчас лил дождь, все же лучше, чем то ненастоящее солнце из ее сна. Она отряхнула черную майку, поправила воротник рубашки, посмотрела в зеркало около двери… и отшатнулась от своего отражения. Из неровной железной рамы на нее смотрела совершенно незнакомая девушка. Волосы непривычно топорщились, и казалось, их можно согнуть и они переломятся, как сухая ветка, под глазами круги черных теней, щеки впали и побледнели еще сильнее, а губы превратились в светло-розовую полоску на лице. Глаза, единственное, что осталось неизменно на ее внезапно обезобразившемся лице. Они были все также широко распахнуты и теперь зияли яркими пятнами краски на белом холсте лица. В них плескался огонь, но теперь это стал огонь ответственности и безвыходности, который еще не задуло ледяное дыхание смерти. В палате раздался глухой стук в дверь. Николь резко развернулась и вышла из больничного крыла – больше ее здесь ничто не задерживало. Они вместе шли по длинным коридорам Хогвартса. Картины оборачивались, провожая их заинтересованным взглядом. Николь давно заметила, что между ней и профессором возникли странно-доверительные отношения. Нет, она не бежала посвящать его в тайны своей личной жизни, или распивать с ним чаи и беззаботно хихикать. Стоило ей об этом подумать, как к горлу подступал комок, она не могла представить ни себя, ни, тем более, профессора Снейпа в такой ситуации. Он не трогала ее, она благодарно не трогала его. Это было странно, но это было так. При стычках с профессором, Николь благоразумно молчала, а потом молча же оттаскивала орущего Гарри от шипящего Снейпа. Это вошло в определенную традицию, и, наверное, именно такое ее поведение заставляло профессора Зелий смотреть на Николь на нечто большее, чем на просто очередную гриффиндорку. Он с первого дня увидел в ней ее «немую жизнь». Она молча сидела на уроках, молча готовила зелья, молча разнимала друзей. Ее решения не нуждались в объяснениях, они были безупречны лишь благодаря отсутствию слов. В ней присутствовал благородный инстинкт самосохранения и в тоже время – он отсутствовал напрочь. У нее была безупречная логика, но она удивительно быстро исчезла, когда ее друзьям грозила опасность. Все-таки, старая распределяющая шляпа не ошиблась. - Сер, могу я поинтересоваться, чем заслужила ваше покровительство? - Вы уже поинтересовались. - И вы мне ответите? - Нет. Это было все, что они сказали за время своего путешествия к кабинету директора. Снейп всегда будет Снейпом, Малфой всегда будет Малфоем, и даже эта горгулья, преграждающая путь к кабинету директора, всегда будет горгульей. - Клубничный пудинг! Снейп презрительно фыркнул. Свои покои он никогда бы не стал блокировать столь дурацкими названиями сладостей. Горгулья отъехала в сторону. Профессор Зелий жестом пригласил гриффиндорку пройти на винтовую лестницу. Николь ступила на каменную ступень и медленно начала подниматься вверх. Снейп кивнул на прощание, картинно взмахнув мантией, поспешил покинуть директорский коридор. Николь усмехнулась. Этого человека даже могила не исправит. Она занесла кулак над дверью, но голос директора опередил стук. - Войдите! «И как он видит?» Николь в нерешительности переступила порог кабинета. Дамболдора не наблюдалось ни за столом, ни около стеллажей с книгами. В кабинете, как и прежде, крутились немыслимые приборы, на полке располагалась распределяющая шляпа, а на жердочке сидел феникс. Следы Амбридж были безвозвратно смыты. И слава Мерлину. - Профессор? – сипловатым голосом позвала Николь. Директор вышел из-за книжных стеллажей, держа три толстых фолиант в кожаном переплете под мышкой. - Мисс Форс, - задумчиво протянул Дамболдор, оглядывая Николь Директор сел за письменный стол, приглашая Николь занять кресло напротив. - Я не отвлекла вас, профессор? - поинтересовалась гриффиндорка. - Нисколько, я очень рад что вы пришли в себя. Признаться, вы нас сильно напугали, - Дамблдор говорил так, будто они с Николь находились на прогулке в парке. Увидев легкое недоумение на лице Николь, директор сменил дежурно-радостную улыбку на сосредоточенную складку между бровей. - Ваш случай уникален, мисс Форс, - теперь в голосе Альбуса Дамблдора не было ни тени шутки. - Что это было? - Древнее темномагическое заклинание, - старик откинулся на спинку кресла и сплел пальцы между собой,- я искал свойства этого заклинания, но во всех случаях исход одинаков – летальный. Вас вытащили с того Света, заклинание погрузило вас в клиническую смерть, перешедшую в кому. Стараниями колдомедиков из Мунго и мадам Помфри - вы живы. Николь сглотнула. Клиническая смерть, ей, наверное, повезло, раз она перешла в длительный сон. - Каталина, - Николь вздрогнула от звука своего имени, - я уверен, вы знаете причину вашего состояния, не зафиксировано ни одного подобного случая действия этого заклинания. Девушка молчала, она хотела рассказать профессору о своем пророчестве и о видение вовремя сна, но… было еще что-то что ей необходимо было узнать. - А что с Люциусом Малфоем? - Он в Азкабане, - ответил Дамблдор, - дело, по моему прошению, не предано огласке. Мистер Малфой отправлен в тюрьму как Пожиратель смерти и участник той операции в Министерстве. Должен сказать, Люциус Малфой был довольно… обескуражен, когда ему сообщили о его несостоявшемся убийстве. Николь опустила глаза, разглядывая свое кольцо, которое так и не покидало ее левой руки. Теперь эта маленькая драгоценность стала для нее еще важнее. Она до сих пор не могла опомниться от видения. Все стало слишком смешанно, и реальность прекратила казаться реальностью. У нее была масса вопросов, которые следовало задать немедленно, но было и то, что для нее было слишком сложно. Первый раз в жизни она была готова просить о помощи. - Вы, наверное, хотите узнать, что с вашими друзьями, - учтиво спросил директор. – Все живы и здоровы, правда мистеру Уизли пришлось подольше провести время в лазарете, знаете ли, встречу с биологически активными мозгами не каждая нервная система перенесет. Мистер Поттер приходил к вам каждый день, пока был в Хогвартсе. - А Валерия, вы сообщили ей? – этот вопрос занимал первое место в наиболее важных для Николь. - Да, конечно, мы сообщили ей о вашем состоянии, но вот только… она не появлялась в Хогвартсе. - Да это похоже на нее, - печально ухмыльнулась Николь. - У вас непростые отношения, - понимающе кивнул директор. - Своеобразные, - уголки губ Николь грустно вздернулись. Это становилось похоже на прием у психиатра. - Понимаю… мисс Форс, - Дамблдор внимательно посмотрел на девушку, будто ища на ее лице разрешение на продолжение, - Сириус Блек мертв. Вот так. Бац и все. Без предисловий, лишних слов, просто – мертв. Николь плохо знала этого человека, но он был частью жизни Гарри, а Гарри, на данный момент, был ее жизнью. Ему было больно, и она это ощущала, почти физически, потому что за два года она буквально приросла к нему всей душой. Никогда не было такого человека, которого она бы любила также сильно как своего брата. И его боль стала ее мукой. - Кто? – простой вопрос. - Беллатрикс Летрейндж, - простой ответ. Николь кивнула. Этого и следовало ожидать, месть за предательство, в роду Блеков предателей устраняют. Дамблдор замялся. Николь впервые видела этого волшебника в замешательстве. Наверное, он думал, не повредил ли психики девушки? Николь стало даже совестно. - Профессор Дамблдор, - девушка в нерешительности закусила губу. – Дело в том, что пророчество Гарри… было не единственным найденным пророчеством в ту ночь. Дамблдор заинтересованно посмотрел на Николь. - Там было пророчество обо мне и Адрии. И знаете, я не сразу поняла весь смысл, там говорилось о силе крови и о том, что уничтожить нас может только кровь друг друга. Девушка засмеялась. Теперь звук ее смеха не был похож на звон серебряных колокольчиков. Он отдавал легким оттенком безысходности и разносился законченной истерикой. - Бред какой-то! – сквозь истерику воскликнула девушка. - Мисс Форс, - предупредительно начал Дамблдор, - успокойтесь. Николь замолчала. Голос директора подействовал на нее отрезвляюще. - Вы нашли пророчество? - вкрадчиво поинтересовался Дамблдор. Николь кивнула. – Это пророчество о вас и вашей двоюродной сестре, в котором говорится о вашей крови? – Николь опять кивнула. – Смерть от крови… очень интересно. В книгах встречалась пара подобных ритуалов, но не более. - Нет, профессор, - возразила Николь, - не ритуал, а именно смерть. Я должна ее убить своей кровью, она не может дотронуться до моей крови, как я до ее, в этом и весь парадокс. Поэтому заклятие Люциуса Малфоя не убило меня, поэтому я не умерла пятнадцать лет назад! Ливия влила в яд свою кровь, она думала этого будет достаточно, но он меня тоже не убил. Все дело в этой связи, и пока она есть и мы с Адрией тоже есть. Старик почесал бороду и задумчиво посмотрел куда-то поверх плеча Николь. - Фактически, - заключил директор, - вы обе бессмертны. Повисла пауза. Николь пыталась осознать слово «бессмертны», то чего так долго добивался Волдеморт, имела она, Николь. И совершенно неумышленно, просто так получилась, просто такая магия. - Профессор, как это возможно? - Возможно все, Николетт, - улыбнулся Дамблдор, - ваш род очень древний. В нем сокрыто множества тайн и секретов. Например, ваш магический потенциал и ваша связь, все это излишки магии. Точно также можно задать вопрос о том, как выжил Гарри, пятнадцать лет назад. Понимаете, каждый род хранит свой секрет, который раскрывается только тогда, когда он жизненно необходим. Подобно фениксам, ведь вы знаете, фениксы помогают далеко не каждому человеку. А Гарри помог. Так и любовь, и противоположность ей – ненависть. Эти два чувства творят невообразимые вещи, если их не контролировать. Никто не знает, почему связь между Лили, Софией и Ливией так сильно повлияла на их жизни и жизни их детей. Магия защищает, Николетт, а порой и убивает. Тайны и магическая сила - все это очень сильно настораживало Николь. Она знала по книжкам, каково это – обладать нескончаемой энергией, знала про бесконечные трудности из рассказов. Но теперь ей пришлось столкнуться с этим вживую. Без книг. Без помощи. Одна. «Мерли! Да так и спятить недолго!» - подумала девушка, пока еще не представляя всех масштабов случившегося. - Вас пугает услышанное пророчество? – осторожно спросил Дамблдор. Николь всегда поражалась искрометному уму того мудрого волшебника. Как маг догадался, о том, что именно этот вопрос ее сильно беспокоит. - Не знаю, - честно ответила девушка. Она и вправду не знала, боится или нет. Тяжесть, некая ответственность и вечный страх за свою жизнь легли на ее плечи. А что влечет это пророчество? Смерть или убийство. Было бы довольно странно расставлять приоритеты между этими понятиями. Задумавшись над вопросом профессора, Николь поняла, что она очень во многом еще сомневается. Боится ли она умереть? И да, и нет. Страшно? Нет. Жалко? Да. Безутешно жалеть потерянное - лучше, чем жалеть еще не приобретенное. Один вопрос и одна проблема повлекли за собой череду других вопросов и других проблем. - Я бы мог сказать, что пророчество не имеет значения, но вы же мне не поверите? – с улыбкой сказал Дамблдор. Николь отрицательно качнула головой. И правда, зачем это отрицать. Так легли карты, так встали звезды, так определил судьбу Николь маленький стеклянный шарик. Бежать от неизбежного все равно, что бежать от самого себя – в обоих случаях попытки ни к чему не приведут. Но легко ли это – смериться с неизбежностью, когда глядя на свою жизнь ты понимаешь, что у тебя опускаются руки и уже ничто не поменяется? Жить в замкнутом круге и существовать только ради мести – невозможно. Ненависть разъедает душу, разжигает боль и уничтожает разум. - Теперь вы должны убить Адрию, чтобы выжить и чтобы выиграть войну, мисс Форс. У каждого свой долг в этой войне и этот долг напрямую ведет к победе, даже ценой жизни, - на лице директора не осталось ни тени улыбки, сейчас он говорил серьезно. Вот до чего она дошла. Теперь она должна убить Адрию, иначе убьют ее. А когда-то она думала, что свободна! Свободна во всем: в выборе, в поступках, в желаниях. Где, то прошедшее детство? - Николетт, ради вашего благосостояния я обязан отдать вас на попечение Поппи, но я думаю, вы пожелаете вернуться домой. Как только мадам Помфри проведет все необходимые проверки можете прийти ко мне в кабинет и я помогу вам отправиться домой через мою каминную сеть. - Спасибо, профессор, - кивнула Николь, хотя благодарить было не за что - состояние только ухудшилось. Девушка встала с кресла и направилась к дубовой двери. Она уже положила руку на ручку двери, но голос директора остановил ее. - Мисс Форс, вы умная девушка. Должен сознаться, мне понадобиться ваша помощь. Николь пришлось повернуться. На ее лице читался явный интерес и вопрос. - Скоро вы обо всем узнаете, поверьте, я и сам не до конца уверен в некоторых формальностях, - неопределенно сказал Дамблдор. Отлично, ко всему прочему добавились таинственные планы Дамблдора. Стариком завладел маразм? Ему нужна помощь без пяти минут шестнадцатилетней колдуньи? Мир катится по наклонной, и все катятся вместе с ним. Директор нуждается в помощи своей ученицы, а ученицу терзают сомнения по поводу своего возможного существования. А причиной головной боли Николь является ее больная на всю голову тетка и ее не менее больная дочь. Такого и врагу не пожелаешь. - Хорошо, директор, до свидания, - гриффиндорка не стала выяснять подробностей как всегда хитроумного плана профессора, здраво предполагая, что сейчас ей Дамблдор ничего не скажет. Она спустилась по винтовой лестнице и направилась к больничному крылу по пустынному, холодному и мертвому коридору. Солнечные лучи падали сквозь стекла окон, создавая силуэты рам на полу. Девушка не любила яркое солнце, она видела в нем что-то недозволенное, непостижимо светлое и яркое. Для нее солнце – было звездой, у которой был приговор, большое светило, которое только освещало землю и давало тепло. Но душу Николь оно редко грело, скорее, разгорячало былые воспоминания, делая их еще неприятней. Единственное состояние погоды, которое всегда и полностью симпатизировало Николь, был дождь и сопутствующая ему серость. Это было понятно, просто и… свободно. С в о б о д а – сладострастное слово для любого человека. Николь жила, радовалась и насмехалась над теми, кто был прикован стальными цепями к своим господам, семьям, родителям. Она верила и грела в сознание радужную мысль безграничной свободы. Но наступило разочарование, внезапно и по своему обыкновению стремительно быстро и больно. Грезы и пелена стерлись: нет мнимой воли, нет мнимого раздолья, есть долг и судьба. Николь шла, размышляя обо всем том, что так внезапно свалилось ей на голову, она не обращала внимания ни на портреты, ни на глухие шаги, которыми она нарушала сон заснувшего на лето замка – все это было ей до непростительности безразлично. Она не хотела возвращаться домой, но и остаться в замке она не могла. Там были друзья, увидеть которых девушке хотелось больше всего на свете, увидеть их живыми и вспомнить, то чего она чуть не лишилась. Вернуться к ним, родным и милым Гермионе, Гарри, Рону, Джинни, увидеть Вивьен. Но только не домой. Там ее ждала дежурная жалость, общепринятый этикет и холодная маска ее опекунши. Ха! Николь боролась с истерическим смехом и режущей печалью, когда она видела тот рождественский концерт в Масленке! Милая, добрая, заботливая – такой Николь помнила Валерию лет до пяти, пока у ее «мамы» не появился муж и ребенок. А потом все как-то очень быстро забыли о маленькой Николь. Мало кого интересовало, какие у нее оценки в школе, сколько ребят треснуло и толкнуло ее за день, какие мальчишки вечно пытались засунуть ее головой в унитаз. Она стала нужна только сама себе, и со временем свыклась с одиночество. Тогда она поняла - ни один человек на свете не заменит ребенку мать. Кем бы не был этот человек. Но домой вернуться придется, хотя бы чтобы собрать свои вещи и уехать к друзьям. Как ни странно Николь привыкла к Валерии, Таи, они были ее жалким эталоном семьи, который трещал по швам. Девушка посмотрела на наручные часы. Со всей этой сказочной историей она совсем забыла поинтересоваться, какой сегодня день. Шестнадцатое июля. Завтра у нее День рождения. Она никогда не любила этот праздник, всегда он заканчивался плохо. Николь добрела до больничного крыла, мысли о предстоящих дома беседах нагнали на ее лицо задумчивость и сосредоточенность. - Милая, с тобой все в порядке? – обеспокоено спросила мадам Помфри, окружая девушку ненужной заботой. - Да, я в порядке, спасибо, - пробормотала Николь. Колдоведьма только недовольно покачала головой и ушла в кладовку за лекарствами. Николь присела на одну из коек и окинула палату взглядом. Здесь никогда ничего не меняется, только время суток и погода за окном. Все та же стерильная белизна, запах медикаментов, белые халаты на крючке. Когда мадам Помфри вышла из кладовки с десятком маленьких баночек и пузыречков, Николь спросила: - Вы не знаете, почему меня оставили в Хогвартсе? - Тебя нельзя было транспортировать, милочка, завтра тебя хотели перевозить на свой страх и риск, - дама недовольно поджала губы, наверно, пологая, что Николь что-то не устраивает. – И еще, как выяснилось, у тебя аллергия на многие зелья, поэтому тебе нужны были люди, которые знают особенности твоего организма. В Хогвартсе есть Дамблдор и профессор Снейп, а не штат стажеров-недоучек из Мунго, которые не способы даже антипростудного приготовить. - Простите, если я вас обидела, - извинилась Николь, проследив реакцию колдоведьмы, - простое любопытство. Мадам Помфри ничего не ответила. Она подала Николь зеленый пузырек и велела выпить, Николь не стала сомневаться в составе этого зелья, колдоведьма ясно дала понять – зелья - первоклассны. Выпив все нужные лекарства и вытерпев осмотр мадам Помфри, Николь решила спросить колдоведьму о ее возможном отъезде: - Мадам Помфри, могу ли я отправиться домой? - После такого состояния я бы вам не советовала этого делать, - укоризненно сказала дама. По результатам, которые мадам Помфри получила после многочисленных манипуляций волшебной палочкой, здоровью девушки ничего не угрожало. Но наблюдения за возможными реакциями организма пациентки мадам Помфри решила не упускать из виду. - Жаль, у меня завтра День рождения, шестнадцатилетние, - Николь обреченно вздохнула, всхлипнула и смахнула с глаза несуществующую слезинку. Гриффиндорку опустила голову и спрятала лицо в ладонях, ее плечи пару раз судорожно дернулись в преддверии слез. Пожилая ведьма сначала попыталась не обратить внимания и собиралась покинуть палату. Но ее остановили громкие рыдания девушки, которая теперь обнимала подушку. Ведьма подошла к Николь и успокаивающе похлопала ее по плечу. - Ну-ну, милочка, не стоит так расстраиваться, в вашем состоянии… Но на все уверения мадам Помфри Николь разрыдалась еще больше. - Моя мамочка обещала приготовить мне мой любимый пирог и подарить подарок! А мой дорогой папочка не перенесет столь долгой разлуки со мной! Он так хотел увидеть меня, папочка завтра специально приезжает из командировки, чтобы поздравить меня с Днем рождения! – Николь настолько вжилась в образ блондиночки-соплячки, что ее гордыня сейчас прыгала на одной ножке, закусывая губу от позора. Надо было отсюда убираться. Здесь Николь бесило абсолютно все; от проклятого запаха зелий до навязчивого кудахтанья мадам Помфри. Ей просто необходима была тишина и покой, но не в больничном крыле Хогвартса! Она нуждалась в воздухе, в движениях. Девушка продолжала рыдать навзрыд. Она специально закрыла лицо руками, чтобы спрятать улыбку и сухие глаза. Мадам Помфри не знала что сделать, чтобы успокоить гриффиндорку. Она принесла воды, погладила девушку по плечу, даже попыталась прикрикнуть на нее – ничего не помогало. - Ладно, можете идти к директору, пусть он решает, что с вами делать, - смирилась уставшая колдоведьма. Николь, все также рыдая и обливаясь слезами, пошла к выходу, прихватив собой куртку, которая предусмотрительно лежала возле нее. Она невнятно поблагодарила ведьму сквозь непрекращающиеся всхлипы и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Как только девушка свернула за угол, она отняла руки от лица и моментально прекратила всхлипывать. На таком расстоянии ее мадам Помфри не услышит, и поэтому, пора прекратить театр. Николь педантично отряхнулась, перекинула волосы за спину и уверенным и быстрым шагом направилась к Дамблдору. *** Профессор по обыкновению сидел за письменным столом и заполнял документы для Министерства. Он ожидал прихода Николь, потому что прекрасно понимал, девушка не захочет оставаться в лазарете. Из принципа. Дамблдор усмехнулся и продолжил скрипеть пером по пергаменту. Таких как эта девушка мало, единицы. И ему на самом деле нужна ее помощь. Потому что только самообладание, логика и холодный ум этой девушки способны реализовать шаткий план профессора. Именно она всегда являлась ингибитором в ссорах Гарри и его недругов. Дамблдор посмотрел на часы, большая стрелка приближалась к восьмерке. В помещение раздался глухой гудок, оповещающий о скором прибытии гость. Не дожидаясь стука, директор ответил: - Войдите! Дверь тихонько скрипнула, и белая голова девушки просунулась сквозь щель. Увидев Дамблдора за столом, Николь прошла в кабинет и поздоровалась со стариком. - Мадам Помфри вас отпустила? - добродушно улыбнулся волшебник. - Почти, - уклончиво ответила Николь. - Будем считать это как ее разрешение, - сказал Дамблдор, вставая из-за стола. Они прошли в глубь кабинета к большому древнему камину. - Мой камин не соединен с вашей сетью, зато вы сможете попасть в Косой переулок, прямо в трактир Тома, оттуда вы доберетесь до вашего дома самостоятельно, вот деньги на проезд в такси. Я полагаюсь на ваше благоразумие и сожалею, что вам придется возвращаться столь неудобным способом. - Ничего страшно, спасибо за деньги, я буду только рада проехаться по Лондону, - Николь улыбнулась быстрой улыбкой и сунула деньги в карман. Дамблдор передал девушке горшочек с летучим порохом, и только сейчас Николь заметила, что левая рука директора почернела и высохла. Она внимательно посмотрела на увечье, но не стала спрашивать, верно полагая, что этого не следует делать. - До свидания, профессор. - До свидания, мисс Форс. Девушка зашла в камин, кинула горстку порошка, скомандовала: «Косая аллея!» и исчезла в языках зеленого пламени. Дамблдор проследил за последней потухшей искоркой и с усталостью потер переносицу: Он не ошибся в выборе помощницы. *** Николь с грохотом выкатилась из камина на грязный пол трактира. Брезгливо поморщившись, ведьма поднялась на ноги и отряхнула одежду. В трактире было мало людей: его владелиц безучастно протирал барную стойку, пара пьяниц играли в карты в углу. Николь подошла к стойке и заказала себе чашку кофе. Девушка ничего не ела кроме противной жидкой каши мадам Помфри и тем более не пила кофе, которое ей запретили. Она не планировала слушаться всех наказов пожилой колдоведьмы, на то она и гриффиндорка чтобы упрямиться. Взяв чашку и заняв одинокий столик, у девушки резко проснулось желание покурить, но она себя вовремя остановила, напомнив об аллергии на табачный дым. Пришлось пить кофе без сигарет. Расплатившись, девушка покинула трактир. Ее раздражала эта грязная дыра и поэтому она решила дойти до Темзы и погулять вдоль по мостовой. Идти было недалеко, минут пять. Пока девушка шла, она со спокойной теплотой смотрела на обычную жизнь города, который любила. Маленькие переулочки, тихие семейные пары, шумные компании подростков, аккуратные крылечки домов. Магловские кварталы Николь любила больше чем магические. В ни сохранялся дух спокойной Англии, когда же у магов царил хаос. Она дошла до мостовой. Река, залитая уходящим солнцем, спокойно текла в своем привычном потоке. Могучая, грозная Темза совершенно не похожа на прекрасную Сену. Теперь девушка поняла, почему ее жизнь не протекает в родном Париже – город слишком спокоен для столь невезучей и разрушительной особы как она. Легкий летний ветер трепал ее волосы, обдавал прохладой. В руках она держала кожаную куртку, которую оставил Гарри на случай ее выздоровления. Николь с присущем ей цинизмом подумала что еще день на койке в Хогвартсе и она бы оказалась в больнице Св. Мунго. А там… Мерлин знает, сколько бы времени продолжалась ее кома. Девушка порылась карманах брюк и с удивлением обнаружила, что кроме денег там лежит еще какая-то бумажка. Она достала сложенный пергамент и узнала в нем свой черновик, оставшейся еще с подготовки к СОВ. «Ликшенстраурская конституция», - значилось на пергаменте. Так вот где был злополучный ответ на вопрос! Развернув черновик и пробежавшись глазами, девушка вспомнила о предстоящем письме с оценками, которое придет в конце лета. Она пробежалась по мелким буквам глазами и смяла пальчиками не очень аккуратную птицу. Николь прекрасно понимала, что ее бумажный шедевр далек от идеала и поэтому решила дополнить его ленточкой, которая была привязана к карману куртки. Теперь на шее у птицы был голубой платок. Она подкинула бумажное творение вверх, порыв ветра подхватил голубку, закружил и бросил в Темзу. Она долго стояла на мостовой и смотрела на уплывающую птицу, пока та совсем не пропала из вида. Николь смотрела и чувствовала, как с этой птицей, с этим утопающим солнцем уплыла ее спокойная жизнь. Новое начало, новый год, теперь будет война. Девушка отвернулась от реки, пересчитала оставшиеся деньги и решила доехать на метро. Все равно домой ее не тянуло. Пока она искала метро, Николь подумала, что сейчас неплохо бы собрать вещи, отправить письмо Вивьен и уехать завтра утром к ней. Встретить День рождения у подруги, а вечером посетить Нору и до конца лета не возвращаться домой! Конец 1-ой части. ------ Дорогие читатели, спасибо тем кто читает/просматривает мой фанфик. Комментируйте, оставляйте пожелания, отзывы мне всегда приятна ваша критика/похвала)). Это конец первой, вводной части фанфика, в котором всего ожидается три части.