Драбблы по DA

Храмовничьи доспехи — вторая кожа, родное обмундирование, однако, глянув в приоткрытую комнату учеников, Каллен захотел с ними расстаться. Кожаные ремни опоясывали змеями, а тяжесть железа норовила приковать к полу. Ему бы снять этот панцирь и ступить в комнату, но он продолжал смотреть, не способный этого не делать. Демон ли поработил его волю? Юный, с нежной молочного цвета кожей, маленькими спелыми грудями… вон она на кровати, обнаженная, искушающая каждым изгибом тела. Она целует кого-то, кто в не его видимости, но вместо ревности в Каллене один сплошной жар: лава бежит по венам, пот прибит к телу теснотой доспеха. — Каллен, заходи, мы все видим, — сказала Амелл, хихикнув. Дверь распахнулась. Каллен вошел. Кто открыл дверь, почему он послушал и что надо говорить — разве это достойно внимания? Вот, перед ним, руку протяни — желание во плоти, раскинувшееся на огромной постели среди подушек и одеял, как королева среди манящих сокровищ, страстно припадает губами к… — Ну же, не стесняйся, — просит другой голос. Чуть загорелая кожа, подтянутый живот и рыжие волосы. Лелиана прикрылась рукой, закусывая губу, подманивая храмовника пальцем. Откуда Каллен знает имя второго демона, пришедшего изводить его сладкой пыткой? Амелл привстала, ласково проведя губами по ладони оставшейся на перине любовницы. Две красивые, молодые женщины — медовые поцелуи, в которых неутолимая жажда. — Иди к нам… утоли нашу страсть, Каллен. Амелл сажает его, громом пораженного, пылающего, на кровать, мучительно-медленно отстегивая его броню, точно растягивая удовольствие, снимая упаковку с подарка. Лелиана помогает ей, они поглаживают друг друга, целуют его покрытые щетиной щеки, нарочно не касаясь губ, дразня, подталкивая. — Возьми нас, — умоляюще шепчет Амелл. — Возьми нас, — на ухо стонет Лелиана. — Да, — соглашается он, не в силах терпеть. — Да… да, да! Левая рука стискивает грудь первого демона, а правая — грудь второго.

***

Он горит. Точнее, его щека горит. Но сразу же остужается горным, колким ветром, морозом прокатившимся по коже. Каллен широко открыл глаза, и тут же захотел закрыть их, чтобы больше никогда не открывать. Лицо тайного канцлера выражало сонное удивление. Удар — рефлекс, видимо. А могла и прирезать случайно. — Командор. Нет, — спокойно, непроницаемым тоном сказала Лелиана, поворачиваясь на другой бок. — Отныне, пожалуйста, ложитесь спать в другом месте, — добавила она вежливо, но с легким раздражением. Весь оставшийся путь от Убежища до Скайхолда Каллен не смел смотреть ей в глаза.