The Petite boy

Вчерашнюю ночь Минсок провел без сна, да и не думал он теперь, что когда-нибудь сможет нормально отоспаться, не вспоминая случившегося и не желая при этом убиться каким-нибудь изощренным способом. В университет он не пошел, потому что физически не мог – ноги не двигались. Он был также искалечен морально, что отражалось на его внешнем облике. Если бы он еще раз увидел так скоро Лухана, он бы умер на месте. Минсок надеялся до последнего, что возможно Лухан не узнал его. Но потом вспоминал, что его маску сняли при первом же нападении. И Лухан все время смотрел на него. Он точно его узнал, а значит, плохо дело. Хотя какая разница, узнает он или нет, от себя-то не убежишь, сколько бы он не размышлял о том, что бы могло случиться, если бы он сбежал, а не остался… Пару минут назад звонил обеспокоенный Кенсу, который вчера послал его на три буквы, видимо, очухался, и теперь послал его Минсок. Который не в духе и больше никогда не хочет видеть «друга». Чонин где-то, наверное, трахал очередную девицу, и поэтому благополучно не вернулся домой. Так что ему никто не мешал лежать в кровати, развалившись, как переваренная картошка и думать, думать, думать. Хотя думать он не хотел совершенно, по той уже причине, что в голову лез один только Лухан. Лухан голый, Лухан у ног, Лухан между ног, во всех возможных позах. Этот ублюдок превратил его жизнь в ад. Чтоб ему икалось! Минсок зажал кулак между зубов, пытаясь побороть желание, которое стекалось в напряженный стояк. Нет, он не будет касаться себя, он сильнее этого. Сильнее чертова Лухана. *** День, будто назло Минсоку, был теплым в эту бурую осень, солнечным, как если бы солнце светило в самый жаркий летний день. И птички, которые должны были полностью переселиться на юг, те, которые задержались, щебетали в ущерб его чувствительным ушам. Минсок обозлился на весь мир, который словно надсмехался над ним и потешался, и он не нашел ничего лучше, как от злости крикнуть и стукнуть близстоящий ствол молоденького дуба, который стоял как ограждение от напастей. Через секунду Минсок опомнился, он стоял перед университетским зданием, полностью помятый, хмурый и затасканный, с едва трясущейся душой. Он с опозданием вспомнил, почему вдруг решил пойти на учебу сегодня, ведь до этого момента он пропустил уже неделю. Ах да, староста звонила и грозилась исключением, если его «гребаная вонючая душонка» не явится и не преподнесет справку о неизлечимой болезни. Вот те на, а справки-то у него нет, потому что никто не понимает его болезнь и его послали нахрен со словами «молодой человек, не вижу никаких оснований выдавать вам справку. Вы абсолютно здоровы и должны быть рады этому». Ничего они не знают, долбаные эти врачи. Минсок заправил рубашку, неделя самовольных каникул грозила проблемами к концу семестра, и сейчас его это совершенно не волновало, как бы там староста не распылялась своими полномочиями. Он переминался с ноги на ногу. Кенсу после того звонка, что был тоже неделю назад, так и не звонил больше, не заходил к нему, и не интересовался о нем, один Чонин иногда с завистью спрашивал, не пойдет ли он уже учиться. И сегодня бы не пошел, если бы… не староста, чтоб она провалялась год дома без интернета и пиццы! Минсок обреченно вздохнул и побрел к входу. Теплый день никуда не делся, как и «скрежет» птиц, так что причин злиться у него все еще было предостаточно. - Слушай меня сюда, ты, смердящий вождь ацтеков, Минсок моментально отскочил от двери и спрятался за ближайшей колонной. Ему не было ни до кого дела, но он струсил при первых же голосах, вдруг вспомнив то, что вычеркнул из памяти. - Так уж и смердящий, - этот смелый тон, позволяющий себе долю бесстрашия и нахальства мог принадлежать только одному человеку. – Что-то ты вчера была не того мнения, когда выстанывала мое имя. - Заткнись! Клянусь, если хоть одна душа узнает о том, что между нами было, я вырву твои яйца и скормлю своей собаке, - зло выплюнула девушка. – А еще лучше тебя самого заставлю их сожрать. У Минсока скрутило живот от этих слов. Представить вышеописанное ему не представлялось без рвотных позывов. - Хм, - хмыкнул тот, у которого совсем башню снесло, - поверь мне, крошка, однажды я тебя полностью сломаю, и ты будешь моей. Минсок ожидал, что Тэен сейчас же приступит воплощать свои угрозы в жизнь, но пораженно застыл, когда услышал, как у обоих участилось дыхание, и они начали целоваться. Через мгновение мимо Минсока проскочила разъяренная Тэен. Благо не заметила. Минсок встряхнув пыль с волос, все-таки вышел навстречу смельчаку, ну чтобы тот отсыпал ему немножко смелости. Минсок знал, что хорошенько опоздал, и поэтому не было ничего странного в том, что двор почти пустовал. Бэкхен его встретил ничего не выражающим взглядом, он будто был не здесь и как будто вовсе не замечал маячившего перед ним Кима. В какой-то миг Мину он показался даже несчастнее, чем он сам. - Что, ссора? – по-глупому завел он разговор, хотя тот, к которому он обращался, вовсе не был намерен вести с ним беседу. - Отвали, - сказал Бэкхен. - Конечно, нет проблем, - Минсок протиснулся мимо него к двери, на секунду задержавшись, когда он поравнялся с Бэкхеном. Ему так и хотелось сказать «брось это дело, чувак, она не твоего уровня». Так, чисто по-братски. И он было это чуть не ляпнул, но словив угрожающий взгляд, решил промолчать. – Ну, пока. *** Избегающий всех взглядов Мин раз пять оглянулся назад, чтобы проверить, не идет ли за ним кто. Как бы он сначала не боялся, что возможно весь университет знает о его проступке, о нем почти никто не спохватился, кроме старосты. Которая отчитала как первоклассника. И которой он нагрубил, хотя в приоритете не обижать представителей нежной душевной организации. Хотя у нее таковой не имеется. Он одновременно и радовался, что никто ничего о нем не знает, и в то же время ощущал себя странно. Потому что это было… немножко пугающе. Словно затишье перед бурей. Но в то же время к этим ощущениям примазалось еще одно чувство: одиночество. Никому не было дело, где он пропадал целую неделю, кроме старосты, которая пеклась лишь о своей ответственной работе. Кенсу больше не сидел с ним за партой. Когда Минсок вошел и кивнул ему в знак приветствия, он лишь отвернулся. Мин не понимал его поведения, потому что… раньше они не ссорились из-за того, что послали друг друга нахрен. Здесь было что-то не так. И Минсоку не нравилось это угнетающее чувство неизвестности. Уроки растянулись будто на несколько дней, последняя пара особенно долго шла. Наверное, потому что преподаватель родного языка «доисторический питекантроп», жующий собственную губу и засыпающий каждые пять минут. На переменах Минсок сидел в одиночестве под деревом, которое стоит за зданием, и жевал свой не очень разнообразный обед. Который в горло не лез. Он здорово потерял аппетит от суматохи, творящейся в его жизни. И он чувствовал это тошнотворное одиночество, душащее его, неотступно преследующее его всю жизнь. Только теперь оно было сильнее. Удавкой обернувшееся вокруг горла. Ближе к вечеру, после всех пар, Минсок гулял по улицам, и сейчас ему показалось, что здесь совершенно нет людей. Может потому что стало холодно? Наверное. - Слушай! Минсок от неожиданности вынырнул из мира меланхолии и взглянул на того, кто его потревожил. И удивился. Потому что был уверен, что здесь нет никого, кроме него. - Я тебя знаю? – спросил он без особого энтузиазма. - Не стал бы спорить, - «человек в капюшоне», это почти стало наваждением. - И хорошо знаю! – вдруг резко громко сказал Минсок. Он разозлился ни с того ни с сего, лишь от одного вида этого человека. – Ты испоганил мне мою хуевую жизнь! - Постой… Он ничего не успел сказать, Минсок набросился на него и сдернул с него капюшон, который до этого отлично скрывал личность незнакомца. Минсок разочарованно вздохнул. Это был вовсе не тот человек, о котором он думал. А как же, тому самому человеку до него нет никакого дела. Он лишь иногда врывается в его жизнь, чтобы в очередной раз приукрасить ее. - Извините, - в момент успокоился Мин, и отошел от все еще «незнакомца». – Я обознался. - Это ты извини меня, парень, я просто хотел спросить, сколько сейчас время. У меня зарядка села, а я спешу на встречу с другом. - Без пяти минут шесть. - Спасибо. Он ушел. На встречу с другом. Которого у Минсока почему-то нет, хотя вроде бы был. К этому омрачившемуся моменту сверху покапало холодными каплями. Отлично. Пошел настоящий осенний дождь, будто утром не светило гребаное солнце. На двери по-прежнему висели рождественские колокольчики, которые постоянно навязчиво сообщали об очередном посетителе. В кафе почти не было людей, только пару человек, успевших убежать от дождя. Минсок немножко промок, и сейчас сидел за самым дальним столом, с кружкой американо в руке. Кто-то отодвинул стул и сел перед ним. - Привет. Минсок поднял взгляд и сделал каменное лицо. Не без усилий. Но сопутствующее настроение соблаговолило ему не краснеть и не теряться. Может все-таки он не узнал его тогда?.. - Ты где пропадал? – Лухан выглядел непринужденно, словно на улице все тоже «солнышко» греет, а не льет саднящий дождь. За его глазами будто не скрывалось ничего такого, будто они с Мином закадычные друзья, как они раньше с Кенсу были. - Ну, язык проглотил? Ало! – щелкнул он перед ним пальцами. А Минсок следил как завороженный. Он вдруг захотел стереть с его лица эту дружелюбную мину, которая кричала «поделись со мной, я пойму тебя, как бро», а на деле лицемерная маска. - Не твое дело, - буркнул Минсок, чувствуя, что кончики ушей закипают. - Ну-ну, что так грубо, я же из лучших побуждений спросил. Обычно ты в столовой всегда перед глазами маячил с подносом в руках, а в последнее время некого даже подразнить, скучно мне стало, - Лухан улыбнулся. И капризно выпятил губы. Ничего удивительного. Такому как он эти провокационные ужимки свойственны. - Ты сука, - честно признал Минсок, и вдруг решил кое-что проверить. Он взял недопитый кофе и пригубил, смотря в глаза Лухану. После глотка, он аккуратно отодвинул посудину и медленно облизнулся, не отводя взгляда. Кажись, Бэкхен все-таки отсыпал ему капельку смелости и откровенности в чувствах. - Ой, - выдохнул Лухан через несколько секунд. – Это было слегка неожиданно. - Что? То, что ты сука, или… - Минсок как бы невзначай снова облизнулся, внимательно следя за эмоциями, скользящими на лице китайца. Минсок очень хотел увидеть то самое чувство, которое сам испытал в ту ночь на Хэллоуин. К удручающему сожалению Мина, зрачки Ханя так и не расширились до размера, когда точно можно сказать, что объект, сидящий перед ним, привлекает его. Неважно, в каком ключе. - Мм, меня еще никто так ласково не называл, - Лухан улыбнулся и захватил губами трубку, через которую втягивал сок, что он принес с собой. Минсок с ужасом осознал, что сам попался в ловушку, в которую хотел завлечь Ханя. И возможно сидящий напротив китаец отчетливо прочитал на его лице все эти жуткие эмоции «хочу» «попробовать» «поцеловать». Эти губы.