Спасая жизни

      Было уже за полночь, отделение больницы Святого Мунго погрузилось в сон, ординатор Грейнджер шла по пустынному коридору с зажженным «люмосом» и на ходу читала истории болезней. После войны прошло уже два года, но Гермиона до сих пор отчетливо помнит, как гибли ее близкие люди. Когда все закончилось, она твердо решила для себя, что хочет помогать тем, кто выжил, но их душа и тело были искалечены, изранены и потеряны после всего того, что пришлось пережить. И вот сейчас она, начинающий доктор, с головой уходит в работу даже во время своего ночного дежурства, хотя давно можно было бы пойти вздремнуть. Она направлялась в ординаторскую, но ее внимание привлек какой-то странный шум. Гермиона начала лихорадочно соображать, что бы это могло быть, ведь все пациенты уже спали, она сама только что шла из палатного крыла и была уверена, что видела всех на своих местах. Тогда что же это? В отделении на данный момент помимо пациентов должны быть трое: она, медсестра, и новый ординатор, который начал свою карьеру врача в одной из магических клиник Глазго, ее бывший однокурсник, а по совместительству и злейший враг Драко Малфой. Гермионе не составило труда быстро догадаться, кому могли принадлежать эти звуки: сначала тихое шуршание, кряхтение, а вот теперь еще и негромкие стоны. Девушка встала у дверей как вкопанная. Но когда звуки стали слышаться чаще, Гермиона не смогла себя перебороть и медленно повернула ручку. Из-за того, что она увидела, она чуть не выронила с грохотом из рук множество историй болезней. Драко Малфой, тот самый ненавистный ей слизеринец, стоял к ней боком с обнаженным торсом, в одних белых брюках от медицинского костюма, его халат-хирургичка уже валялся на полу рядом с ним, а в его объятьях была пышногрудая брюнетка, которая работала у них медсестрой. Казалось, эти двое не замечали ничего вокруг, особенно медсестра: она была прижата Малфоем к стене, ее на вид умелые руки смело скользили по его обнаженному торсу, а язык, казалось бы, не оставил ни одного сухого следа на его шее. Но Гермиона ошибалась. Если медсестра и была чересчур увлечена процессом, то Малфой сразу почувствовал, что за ними наблюдают, и осторожно повернул голову в сторону Гермионы. Он был уверен, что это была она, и когда мужчина в этом убедился, его губы скривила ухмылка. Малфой смотрел на гриффиндорку, но теперь уже сам начал ласкать шею медсестры. Возбужденная брюнетка в его руках так и не заметила ничего необычного, наоборот еще с большим энтузиазмом взялась за дело. Ее ладони синхронно прошлись от его торса вверх к груди, потом плавно спустились вниз по ребрам и ушли за поясницу, медленно стаскивая вниз белые штаны Малфоя. Гермиона проследила за ее руками и взвизгнула, когда та достала из его боксеров возбужденную плоть. В кабинете было почти темно, лишь приглушенный свет от люминесцентных ламп позволял ориентироваться в потемках, и из-за этого Гермиона почти четко разглядела хозяйство слизеринца. То ли от испуга, то ли от смущения увиденного, она всё же выронила из рук кипу историй и быстрее помчалась в ординаторскую.

***

      Гермиона сидела в углу ординаторской в широком кожаном кресле, забравшись в него с ногами и укрывшись пледом. Ее бил озноб. Чертов ублюдок, работает здесь всего месяц, а уже переспал со всеми молодыми медсестрами и санитарками отделения. Слухи в Мунго между младшим и средним медперсоналом разносились быстро, и Гермионе не раз приходилось быть свидетельницей того, как та или иная девушка в чепчике рассказывает о шалостях с молодым доктором Малфоем. Конечно, «он же такой сексуальный», — вдруг вспомнилось ей заключение одной из медсестер. Сволочь! Чертов Пожиратель, хоть и бывший. О нет, бывших не бывает, ведь так? Гермиона сидела и не понимала, на что же она все-таки злится? Она была молода, почти что красива, героиня войны, начинающий доктор, подающий надежды колдомедицине. У нее были замечательные верные друзья, их «Золотое трио». Гарри с Роном были ей как братья, хоть со вторым они и попытались построить отношения, но в скором времени поняли, что всё же нуждаются друг в друге иначе, нежели как парень в девушке и наоборот. Хоть и семья Уизли и хотела видеть ее официально своей родственницей, как, например, Гарри, который уже давно не скрывали с Джинни своих чувств, но всё же уважали выбор детей быть друзьями и относились к Гермионе с прежней теплотой и любовью. У нее были родители! Да, когда-то она стерла им память и отправила в Австралию, но когда все закончилось, их воспоминания вернулись. Конечно, они были обижены на нее из-за того, что ей пришлось пойти на это, но всё же смирились и простили, ведь она их единственная дочь, умница и волшебница Гермиона. Хоть они и решили остаться жить на другом континенте, но девушка регулярно навещала их, пользуясь порталом. Каждый месяц она перемещалась к ним на несколько дней и была счастлива. Все как в беззаботном детстве. Как будто и не было той войны. А что было у Малфоя? У него был отец, жестокий и безжалостный ублюдок, слуга своего хозяина, который теперь гнил в Азкабане. Да уж, отличный, а главное, справедливый конец для такого выродка, как он. И еще у Драко была мать. Нарцисса. Аристократка до мозга костей. Она любила своего сына и мужа, поэтому и была с ними до конца. Да, она не разделяла идей Темного Лорда, никогда не участвовала в пытках и истреблении маглорожденных, наверное, именно это и уберегло ее от участи своего супруга. После того как Темный Лорд пал и на его приспешников началась охота, Нарцисса уговорила Драко покинуть Лондон и заняться чем-то, где он мог проявить свою иную сторону, ведь она знала, что ее сын вовсе не такой, как его отец, он не хотел принимать метку, но он был Малфоем, чистокровным, а значит это его долг. Долг? Звучит смешно! Драко никому и ничего не должен! Он презирал Волан-де-Морта, этого полукровку, а еще больше он презирал своего отца, такого статного и величественного, так легко прогибающегося под него и исполняя все приказы. Да, Драко его ненавидел. Ненавидел за то, что сломал его жизнь, за то, что не оставил выбора, за то, что теперь и Малфоя-младшего сторонились, а за спиной тыкали пальцем, ведь он пожиратель, безнаказанный пожиратель. Драко любил и уважал свою мать, и ради нее готов был на все. Поэтому он и исполнил ее просьбу — переехал в Глазго и получил там работу колдомедика. Он хорошо справлялся со своими обязанностями, знал множество зелий и заклинаний, в том числе и темную магию, поэтому ему одному из немногих удавалось излечивать последствия от проклятий. И вот, спустя два года «ссылки» и домашнего ареста Нарциссы, он вернулся домой. Вернулся в Лондон и устроился в больницу Святого Мунго. Конечно, все были не в восторге видеть рядом с собой такого коллегу, зная его прошлое, но его блестящие рекомендации и верные планы лечения пациентов заставили всех смириться. А некоторых, как видимо, плениться его красотой и сексуальностью и отдаваться по первому зову. Из мыслей Гермиону выдернул резкий шум открытия двери. О, нет! В дверном проеме стоял Малфой. Увидев Гермиону, на его лице растянулась ухмылка. — Грейнджер! Разве мамочка тебя не учила, что подглядывать нехорошо? Гермиона вжалась в кресло, испуганно смотря на него своими большими глазами. — Да будет тебе известно, что это больница, а не публичный дом! – набравшись смелости, отчеканила она. Ее взгляд упал на его прическу: взъерошенные платиновые волосы, видимо, эта сисястая потаскуха зарывалась в них. Вот его хирургичка, которая еще десять минут назад валялась на полу, теперь надета на него и застигнута на три нижних клепки. Сейчас она свободна могла разглядеть его открытую сильную грудь. А этот гаденыш неплохо сложен. Он испепелял ее своим ледяным взглядом. Как такое возможно — она не понимала, ведь его глаза, казалось, сделаны из чистого льда, но от этого взгляда становилось так жарко, что она, сама того не осознавая, аккуратно скинула с себя плед. — Ну конечно, грязнокровка решила меня поучить? – по виду он был очень возбужден. И это возбуждение было вызвано не только недавней физической близостью, но и злостью, злостью на Грейнджер. Гермиона заметила это. — Неужели я помешала твоему перепиху, Малфой? — с иронией ответила она, гордо поднимая подбородок вверх. — Ох, Грейнджер, я смотрю, ты стала смелой? Конечно, ведь там, когда я ласкал эту медсестру, у тебя был такой вид, как будто ты увидела толпу дементоров! — Иди к чёрту, Малфой! – глаза Гермионы метали молнии. — Я не собираюсь терпеть подобных выходок на дежурствах! Завтра же утром я расскажу все нашему куратору, профессору Томпсону! — О, вот как мы заговорили! — ухмылка Драко стала еще шире, — мне плевать, что ты там наплетешь доктору, всё равно он не сможет меня уволить, я слишком хорош, чтоб он мог позволить потерять такого специалиста. Максимум, что он мне сделает, так это выговор.—Голос Драко был спокоен, как будто и не было той ярости несколько мгновениями ранее. — Но ты, фригидная сука, должна принять непосредственное участие в этом твоем рассказе. — Он сделал паузу, выжидающе посмотрев на нее. — О чем ты? — Гермиона смотрела на него с недоумением. — О том, что я несколько дополню твое повествование, сказав, что в том кабинете нас было трое, — Он медленным шагом направился к креслу, где сидела она. Гермиона напрягалась, но всё же смогла выдавить: — Я тебя не понимаю... Драко подошел к ней почти вплотную, опираясь своими руками в широкие подлокотники кресла так, что их глаза были на одном уровне. —Я скажу куратору то, что ты тоже принимала в этом участие, Грейнджер, что мы были втроем. Групповушка, если хочешь так назвать. Глаза Гермионы округлились от возмущения, она стала задыхаться он напора ярости, которая закипала в ней, но так и не смогла ничего ему ответить, кроме как выпалить: — Да как ты смеешь! Драко лишь усмехнулся. — Не говори мне, что не хотела этого. Что не хотела присоединиться! Гермиона залилась румянцем. Она вспомнила его руки на теле девушки, его возбужденное дыхание, которое было так слышно, его пульсирующую от напряжения плоть. О, Мерлин! Она призналась себе, что на долю секунды представила, будто бы это его руки блуждают по ее телу, что это его губы целуют ее шею, что на тот момент он хотел лишь ее одну. Гермиона почувствовала возбуждение, которое пронеслось от живота и ушло куда-то вниз. Она даже почувствовала то, что ее белье намокло. Ей вдруг стало стыдно и противно от таких мыслей, ведь это был Малфой, ее враг, чертов ублюдок, который унижал ее столько лет! Гермиона взяла себя в руки и на выдохе ответила ему со всей злостью, на которую была способна: — Пошел прочь от меня, мерзкий извращенец! Я бы никогда в жизни не притронулась к тебе, даже если бы ты был последним мужчиной на планете! Драко широко улыбнулся, он понял, что она будет молчать. Он медленно поднял руку и аккуратно провел большим пальцем по ее нижней губе, при этом смотря ей прямо в глаза почти шепотом произнес: — Не говори того, чего не знаешь, Грейнджер. После этих слов Малфой спокойно развернулся и вышел из ординаторской, оставив Гермиону одну со своими мыслями.