Ветер перемен

«Канаме». «Канаме!» «Канаме...» В голове Канаме эхом раздавался женский голос, играючи переливаясь затухающим зовом. Знакомая мелодия тембра прокрадывалась в затаенные уголки души, волнуя, приводя в недоумения, разливая горечь. Куран аккуратно, словно боясь прогнать иллюзии видений и вернувшихся кусочков паззла его памяти, которых так не хватало, провел по надгробной плите, обводя пальцем каждую букву выгравированного на ней имени. - В следующий раз я приду сюда с твоими любимыми цветами... Юуки, - тихо сказал он и слегка улыбнулся. Канаме медленно встал, не отводя взгляда от надгробия. Снова он был обязан жизнью той, которая, несмотря на все его попытки отдалить от себя, до последнего лелеяла чувства к нему. Пусть Юуки не удалось полностью запечатать его, но все же она подарила ему второй шанс начать все сначала, по-другому взглянув на мир - глазами обычного человека. Ослепительная роскошь, за которую придется заплатить. Теперь, когда Канаме начал все вспоминать, кроме раздирающей горло жажды его мучило и другое: что происходило все эти годы, пока он жил вдали от мира вампиров и ничего о нем не помнил? Как удалось держать в секрете его существование? Куран выпрямился, вдохнув терпковато-сухой запах прелой листвы. Он проник в него, заполняя легкие тяжестью, а порыв ветра всколыхнул волосы. Но Канаме ощутил лишь движение воздуха – ни холода, ни влажности перед грозой. Юуки, подарившая ему жизнь, забрала ее обратно. Невозможно изменить предначертанное – тот, на ком лежит бремя, не имеет права перекладывать его на других. Куран взмахнул подолом плаща и исчез в серо-черной дымке, уже прекрасно зная, куда направляется.

***

Ханабуса нервно расхаживал по главной зале своего особняка. Телефон разрывался от беспрерывных звонков, и Айдо едва удерживался, чтобы не заткнуть уши, забившись в угол самой дальней комнаты. Ему хотелось радоваться, но он паниковал. Пришлось даже ослабить галстук-бабочку, потому что в какой-то момент Ханабуса ощутил приступ острого недостатка воздуха. Он вдруг стал страшиться того, чего раньше ждал со слепым трепетом. Ждал так долго, что начал отрицать. Но никогда не терял веру. Канаме Куран появился перед ним из темноты – Айдо подскочил от неожиданности, будто чистокровный застукал его за чем-то непозволительным, появившись вдруг из ниоткуда, как раньше. Дыхание Ханабусы перехватило, в грудь ударила исходившая от Курана сила. Глава дома Айдо открыл рот, намереваясь сказать нечто неимоверно важное, но наткнулся на пронзительный и одновременно отрешенный взгляд чистокровного. Ханабуса мечтал, чтобы их встреча походила на встречу старых друзей, не видевшихся сотню лет. Но он не выдерживал, когда Канаме смотрел на него так. Его взгляд говорил о многом и ни о чем одновременно. Айдо не мог от него оторваться и не замечал, как его собственные губы расползаются в неуверенной улыбке. Куран ждал. А Ханабуса будто перенесся на много лет назад, когда был еще подростком и терял дар речи при виде своего кумира. Но тогда Канаме смотрел бы на него строго – сейчас же чистокровный словно оставлял Айдо чуть больше времени для реакции, хотя не выражал ни капли снисходительности. Однако тишина непозволительно затянулась, стуча у Ханабусы в ушах, впитываясь в окружавшую чистокровного ауру. - Айдо, - голос Канаме был твердым, но отчего-то уставшим. – Очнись. - Канаме-сама, - беззвучно выговорил аристократ и тряхнул головой, откашлялся в кулак, стараясь прийти в себя. – Пройдемте… в мой кабинет. Уголок губ Курана как будто чуть приподнялся. Ханабуса вел чистокровного наверх на негнущихся ногах, часто моргал и никак не мог найти место рукам, то пряча их карманы, то поправляя и без того взлохмаченные волосы. Но с каждой ступенькой в глубине его души зарождалось давно забытое чувство благоговения, важности, гордости за себя, смешанное с толикой эгоизма и безрассудства. Канаме сел в кресло напротив рабочего стола, словно обычный посетитель, позволяя Айдо занять свое место за ним. Сотню лет назад Ханабуса сошел бы с ума от счастья только представив, что принимал чистокровного в качестве главы дома, но теперь он сильнее всего ощущал груз ответственности на своих плечах. Канаме коротко осмотрелся, вспомнив детали интерьера, которые остались в памяти из его человеческой жизни. Все постепенно собиралось, как кусочки паззла. Фото на столе, незамеченное им ранее, заставило натолкнуться на мысль о семье – широко улыбавшийся Айдо в обнимку с сыном и женщиной, очевидно, приходившейся ему женой, не могло остаться незамеченным. Куран нахмурился. Соединение воедино разных частей воспоминаний до сих пор давалось тяжело. Они приходили скорее спонтанно, но тянули за собой вереницу событий, подкрепленных деталями, эмоциями, суждениями и восприятием. - С момента вашей заморозки и до пробуждения как человека чуть более века, - заговорил Айдо. – Это было искренним желанием Юуки-сама. После смерти Кирию-куна она решила оживить вас, не дожидаясь результатов моих исследований. Канаме взглянул на Ханабусу. Тот уставился на свои руки, сложенные в замок на столе, но продолжил говорить уже увереннее: - По воле Юуки-сама после ее кончины во главу мира вампиров встала моя семья, потому что Каю, ваша дочь, была еще очень юна, чтобы принять на себя это бремя. Я также поклялся защищать и оберегать ее. - Каю, - повторил Канаме и чуть кивнул, будто имя было ему уже знакомо. – Она учится в академии Кросс? Айдо поднял на чистокровного осторожный взгляд. - Да. И сын Кирию-куна, и дочь… - Ханабуса закусил губу, пытаясь бороться с растерянностью. – Канаме-сама, столько всего произошло. Я совершенно не уверен, с того ли начал. Куран вскинул бровь с толикой заинтересованности. - Полагаю, ты можешь рассказать свою историю. - Мою?.. – Айдо на несколько секунд замешкался, но после с энтузиазмом округлил глаза. – Как пожелаете, Канаме-сама. Чистокровный закинул ногу на ногу, облокотившись на спинку кресла. Ханабуса должен был помочь его памяти полностью восстановиться. - После вашего погружения в сон Юуки-сама решила наладить связь с другими чистокровными, - Айдо зашел издалека, искренне веря в такую необходимость. – Точнее, попыталась найти оставшихся… - и одновременно погружение в события прошлого было сравнимо для него с балансированием на краю обрыва. – Однажды, когда Юуки-сама уже начала отчаиваться, к нам пришло письмо, причем сразу от двух чистокровных. Потом получилось наладить контакт, Юуки-сама пригласила их к себе. Это было странное время… Чем сильнее Ханабуса придавался воспоминаниям, тем больше отчего-то затухали его ясные голубые глаза. Теперь Канаме читал в них смятение и горечь. - Одна из них стала моей женой. Я раньше даже поверить не мог, что мне вдруг так повезет, - Айдо осекся, тоскливо поджав губы. – У нас родился сын – Джуничи. Мы воспитывали его, как подобает воспитывать наследника семьи аристократов… Мы, пока не случилось кое-что необъяснимое. - На фото вы выглядите счастливыми, - Куран качнул головой в сторону фоторамки на столе, заставляя Ханабусу тоже отвлечься на нее. - Да, наверное, слишком сентиментально держать ее здесь, - Айдо задумчиво улыбнулся, тяжело вздыхая. – Это наше последнее фото. Через несколько дней после Рейко пропала. Бесследно, словно ее никогда не существовало в нашей жизни… - Рейко?.. – вдруг перебил Куран, внимательнее всматриваясь в запечатленную перед ним женщину. Голова заболела, и он рефлекторно коснулся лба кончиками пальцев. - Канаме-сама? – Ханабуса взволнованно приподнялся. – Вам плохо? Куран прикрыл глаза, чувствуя, как к вискам приливает кровь. Рейко. Как он не понял раньше. - Ты пытался найти ее? - Конечно, мы потратили годы на безуспешные поиски, - подтвердил Айдо, непонимающе хмурясь. – Канаме-сама, что с вами? Если вам нужна кровь или… - Я хочу побыть один. Ровный натянутый голос заставил Ханабусу замереть на вдохе. Он принужденно кивнул, хотя чистокровный на него не смотрел. Медленно обошел стол, нервно сглотнув, когда поравнялся с Канаме. Ему столько всего нужно было – хотелось – рассказать, и теперь, получив вдруг жесткий отказ, он окончательно потерялся. - Я могу что-то сделать для вас? – в последний раз попытался аристократ, покосившись на Курана, подобного недвижной статуе. Ответа Айдо ждал мучительно долго. На какой-то момент он даже испугался, что чистокровный мог ему почудиться от переутомления или недосыпа, чересчур разыгравшегося воображения. Если бы не физическое ощущение, Ханабуса бы точно ущипнул себя. - Позаботься обо всем. Ты и твой сын, благодаря которому я вернулся. Ханабуса рвано вдохнул. Наконец он получил ответ на вопрос, затаенно тревоживший его все это время. Джуничи – и где он теперь пропадал?.. - Я сделаю несколько звонков, - сообщил зачем-то Айдо напоследок, покоробившись от хрипоты собственного голоса. Он чувствовал, что Канаме больше его не слушал. Позволив приблизиться, он уже снова был недосягаем.

***

У Акари было недомогание с самого утра. Легкая слабость, необъяснимое чувство тревоги, - она списала эти ощущения на симптомы простуды. Однако после обследования в лазарете ее заверили, что она была совершенно здорова, хотя и разрешили не возвращаться на занятия, порекомендовав провести какое-то время на свежем воздухе. «Наверняка ты готовилась к контрольной всю ночь, - снисходительно улыбалась врач. – Недосып всегда пагубно влияет на самочувствие». Но Акари спала крепко вплоть до звонка будильника. Впрочем, говорить об этом она не стала, решив, что в выходные ей несомненно станет лучше. Не хватало еще, чтобы ее положили в больницу. После обеда Куран сидела на лавке, лениво провожая взглядом однокурсников, торопившихся на лекцию. Легкий ветер касался ее бледных щек, играл с чуть растрепавшимися волосами, а солнце услужливо спряталось за облаком. Ей через силу приходилось сохранять на лице отстраненное выражение, чтобы не нарваться на лишнее внимание. Однако проблемы возникли неожиданно, совершенно не оттуда, откуда девушка их ждала. Джуничи, которого Куран не видела больше недели, возник перед ней словно из пустоты. Будто она моргала не долю секунды, а несколько минут. И Айдо, хоть и довольно вальяжно надвигался на нее, показался скованнее, чем обычно. - Позволишь присесть? – он тонко улыбнулся вместо приветствия. Акари довольно неловко подвинулась, с настороженностью наблюдая за ним. - Не видела Кирию… Или Шиану? – Джун непринужденно закинул ногу на ногу, вопросительно вскинув бровь и покосившись на Куран. Он вел себя так, будто они беседовали в такой обстановке каждый день. Акари заторможенно качнула головой. С какой бы целью ни пришел Джуничи, нарушив, к слову, одно из главных правил академии, настроение разговаривать с ним не появилось. Даже не смотря на эффектное появление и безупречные манеры. Как всегда безупречные. - Плохо, - Айдо кисло улыбнулся и ненадолго задумался о чем-то. – Как твои дела? Акари захотелось провалиться сквозь землю. Как мог он так беззаботно интересоваться о ее делах после того, как не обращал внимания? Или он забылся, решив сделать вид, что ничего не произошло? - Когда ты так сдвигаешь брови, мне становится не по себе, - Джуничи мягко ухмыльнулся, заглядывая Куран в глаза. – Больше не будешь разговаривать со мной? Это становилось невыносимым. Голос Айдо заставлял выкинуть из головы посторонние мысли, все внутри Акари так и норовило сдаться. - Мне нездоровится, прости, - резко выдала Куран, в глубине души надеясь, что после этого Джун отвяжется. - Что-то серьезное? – обеспокоенно осведомился тот. - Не знаю, - выдохнула Куран. - Хорошо, - как будто сдался Айдо. – На самом деле я пришел сообщить тебе кое-что. Акари напряглась. Неприятности ходили за ней по пятам, и она уже машинально готовилась к худшему. Даже порыв ветра вдруг почудился неожиданно холодным, заставив поежиться. Джуничи покровительственно взглянул на девушку. Она и без того казалась подавленной, и то, что он должен был сказать ей, уж точно не могло ее обрадовать. Потерянная, снова замкнувшаяся в себе, Акари в этот миг показалась ему удивительно несправедливо одинокой. Поддавшись неведомому желанию, Айдо аккуратно приобнял ее за плечи, на что Куран сжалась еще сильнее. - Твой отец не сможет забрать тебя в эти выходные, - тихо проговорил он. - Как?.. – Ари коротко вздохнула. – Что произошло? - Он позвонил и сказал, что у него появились неотложные дела, - соврал Джун. - Почему не мне?.. – недоверчиво допытывалась Куран. - Да, это странно, - согласился Айдо. – Но я тоже остаюсь и могу составить тебе компанию и сидеть здесь, если тебе нравится так проводить свободное время. Акари зажмурилась. Она не понимала, что происходило. Теплые руки Джуничи отвлекали, не давали сосредоточиться. Что-то было не так, что-то случилось. Она чувствовала. - Джун! Куран резко вздрогнула, мигом выпрыгнув из-под руки Айдо. Знакомый голос заставил ее побледнеть еще сильнее. Каю приближалась к ним с неотвратимой быстротой и той кошачьей грацией, после которой обычно следует нападение. Акари невольно сжала кулаки, но вовремя заметила, что взгляд Куран обращен вовсе не на нее. - Как ты мог? – голос Каю слегка подрагивал. – Джун… - Успокойся, - Айдо встал, обхватывая девушку за плечи, будто придерживая, чтобы она не двинулась дальше. - Ты не должен был… - Каю, - голос Джуничи прозвучал необычно твердо. – Мы можем поговорить не здесь? Куран шумно выдохнула и отрицательно качнула головой. Акари краем глаза заметила, как трясутся ее руки. - Не можем, это не имеет смысла. Ничего больше не имеет. - Перестань, - Айдо был неожиданно холоден. Ари ожидала, что он бросится успокаивать ее однофамилицу, как происходило всегда, но на этот раз он почему-то вел себя иначе. И вместе с тем она почувствовала себя настолько лишней, что, потупив взгляд, вовсе попятилась назад. Айдо ее не замечал, как и не реагировал больше на реплики Каю, становившиеся все более непонятными и бессвязными. Вокруг творилось что-то странное – теперь у Акари не осталось сомнений.