Salvation

— Еще крови, мистер Майклсон? — Высокая брюнетка протянула Клаусу свое запястье, к которому он приставил свой бокал. В емкость тонкой струйкой стала стекать бордовая жидкость. — Спасибо, дорогая. — Он ласково провел рукой по ее бедру, наблюдая, как она наливает кровь в его стакан. Так как в этот самый момент у Деймона Сальваторе в очередной раз была свернута шея, Клаусу было скучно и, не зная, чем себя занять, он решил устроить себе небольшой ужин. Подходил к концу четвертый день его пребывания в Мистик Фоллс, и все это время гибрид медленно и очень мучительно объяснял Деймону, что то, что тот когда-то сделал с Кэролайн, было его самой большой ошибкой. Прошло уже четыре дня, а она даже не позвонила. Хотя он и не ожидал этого. Она была без эмоций. Вряд ли ее сильно волновало его отсутствие. Несколько раз он звонил Элайдже и Ребекке, чтобы быть в курсе того, как она. Его заверили, что Кэролайн не выходит за рамки и все находится под полным контролем. — Босс? — Клаус оторвался от своих размышлений и посмотрел на входящего в столовую Саймона. — К тебе гости. Какой-то Стефан. Гибрид удивленно сдвинул брови. В его планы не входила повторная встреча со Стефаном. По его мнению, он достаточно четко обозначил свою позицию. Кроме того, он не хотел лишний раз при разговоре со Стефаном представлять, как они с Кэролайн занимались сексом. Тогда он мог не сдержаться и убить мальчишку. Кэролайн бы его не простила за это. Вздохнув, он сделал неопределенный жест рукой, тем самым давая Саймону понять, что посетитель может войти. Походка Стефана выдавала его напряжение и волнение. Руки в карманах, брови сдвинуты. — Что такое, Стефан? Чем я обязан твоему визиту? — Я хотел поговорить с тобой. — Из-за ближайшей двери послышался приглушенный стон, и парень нервно посмотрел на дверь, прекрасно зная, что звук исходит от его брата, который вряд ли испытывает приятные ощущения. — О чем? — голос гибрида был совершенно равнодушным. Стефан слегка прочистил горло: — О том, что произошло, когда ты приехал. Клаус ничего не ответил, но кивнул на противоположный стул. Брюнетка поспешила любезно предоставить гостю свою кровь, но была остановлена резким и властным голосом гибрида: — Он не будет. Ты можешь идти. — Клаус перевел взгляд на младшего Сальваторе. — О чем ты хотел поговорить? Я, видишь ли, немного занят. Мне еще нужно пытать твоего брата. Мы еще не закончили наш разговор. — Я думал о том, что ты сказал. Насчет того, что мы долгое время пренебрегали чувствами Кэролайн. Клаус поднял одну бровь, и голос Стефана стал увереннее: — Я думаю, ты прав. — Неужели? — назвать тон гибрида полным скепсиса было бы преуменьшением. — Да, — ответил парень. — Кэролайн всегда была, — Стефан сделал паузу, пытаясь подобрать слова, — она никогда не зацикливалась на плохих мыслях. Она всегда умела зацепиться за ту ниточку, которая вела к чему-то хорошему. Поэтому многие из нас думали, что она не так сильно переживает для себя некоторые события, — вампир горько усмехнулся, — как мы сейчас видим, это не так. Клаус взял со стола нож и начал рассеянно крутить его в руке, стараясь успокоиться. Он так сильно хотел выколоть своему собеседнику глаза, пока тот говорил. — На первый взгляд она всегда кажется веселой и беззаботной. Но все это маска, чтобы скрыть глубокую ранимость и уязвимость. — Какие же вы умники! — голос гибрида сочился ядом. — Послушай, Клаус, — Стефан немного перегнулся через стол, — мы облажались. И мы знаем это. Ты и представить не можешь, как сильно Елена винила себя за то, что мы упустили ее. Я знаю, ты заботишься о ней. Она не безразлична тебе. Иначе ты бы не был здесь, и Деймон не подвергался бы невыносимым пыткам уже четвертый день подряд. Но не думай, что ты единственный, кому она дорога. — При этих словах на шее первородного появилась жилка. — Я превратился в Потрошителя для того, чтобы вернуть ее. — Мне плевать на все это, Стефан, — сказал Клаус, делая глоток из стакана. — Мне безразличны твои жалкие попытки оправдаться. Единственное, что я знаю, так это то, что сейчас в моем доме в Новом Орлеане находится девушка, которая без зазрения совести убивает кого попало. Она холодная, словно лед, — голос гибрида срывался на крик. — А она не должна быть такой. Кто угодно, но не она. Мне плевать на вас всех. На тебя, двойника, на ведьму Беннет… Никто из вас меня не заботит. Единственное, чего я хочу, это чтобы она стала прежней. И мне все равно, что придется сделать для этого. — Клаус… — Она любит всех вас! Всех до единого. А вы пренебрегли ею. Пренебрегли тем, как сильно она заботится о вас. Вы всегда считали ее вторым сортом. Считали, что все, что она делает для вас, это данность, которая даже не заслуживает внимания. Даже ты со своей моралью. Как это произошло? — Что произошло? — Стефан до конца не понял вопроса. — Как она отключила их? Расскажи мне. — Она не говорила? Клаус горько рассмеялся на этот вопрос: — Да из нее клещами не вытянешь ничего. Стефан провел рукой по лицу. — Это было шесть лет назад. Тот год был для всех нас не очень хорошим, — начал он свой рассказ. — Иная сторона разрушилась, и Деймон и Бонни остались там. Мы не знали, как их вытащить оттуда. Елена стала странно вести себя на этой почве. Она стала принимать какие-то галлюциногены, была сама не своя и от нее не было никакого толку. Я, — он жестом указал на себя, — я был раздавлен. Я потерял самого дорогого для себя человека, того, кого мне никто и никогда не сможет заменить. Моего брата. Я решил бросить все к черту и уехал в Саванну, стал автомехаником и отрезал все контакты с Мистик Фоллс на три месяца. Кэролайн была единственной, кто хоть как-то мог держать себя в руках и предпринимать попытки вернуть их обратно. Клаус улыбнулся. В этом была вся Кэролайн. — То есть вы все бросили ее одну, и ей не на кого было опереться, — жестко подытожил он. — А шериф? — Мы все не могли попасть домой. Из-за одного заклинания каждое сверхъестественное существо, которое переходило через городскую черту, теряло свои способности и становилось тем, кем было раньше. Они с Лиз общались очень редко. Кэролайн была под постоянным напряжением. Она одна все тянула. А потом к этому всему добавилось еще и то, что у шерифа обнаружили рак. Болезнь была в очень запущенной стадии, и бесполезно было уже что-то сделать. Кровь вампира не подействовала. Мы все знали, что она рано или поздно умрет. И Кэролайн знала. Она старалась не показывать виду. Говорила, что давно настроилась на мысль, что когда-нибудь ее мать умрет, но мы все знали, что у нее была эта боль внутри. Стефан встал из-за стола и подошел к окну. — Черт, мы даже не поняли, в какой момент это произошло. Когда она выключила их. На похоронах, после них или до них. Я и предположить не мог, что она рассматривает такую возможность. Ты же ее знаешь, — он повернулся лицом к гибриду, — она может быть замечательной актрисой, когда захочет. А когда мы обнаружили, было уже поздно. Она предложила мне сделку. Сказала, если и я выключу человечность, то, возможно, она и включит ее. Стефан устало потер шею: — Она дорога мне. Она поддерживала меня бесчисленное множество раз, всегда была со мной, когда мне это было нужно. Я просто не мог этого не сделать. Я знал, что это рискованно, но я должен был попробовать. Ради нее. Клаус слушал его, запоминая каждое слово. — И я отключил их. А я, — Стефан попытался изобразить улыбку, — ну ты знаешь, довольно плохо контролирую себя, когда выключаю чувства. Она воспользовалась этим, чтобы ускользнуть. На тот момент Елена и Деймон решили, что если они сначала возьмут под контроль меня, то у них будет больше шансов вернуть ее. Вернуть ее нам всем вместе. Но мы и понятия не имели, что это была уловка. Пока они тщетно пытались взять меня под контроль, она замела следы. А так как у нее не осталось ни одного живого родственника, то отследить ее по заклинанию поиска стало практически невозможно. Мы потеряли ее. — Весь этот рассказ в очередной раз доказывает, насколько вы хреновые друзья. Я бы приковал ее к стулу, а не нянчился. Пусть я бы причинял ей боль каждый день, но я вернул бы ее. Она бы поняла меня в конце концов, — безапелляционно напал на него гибрид. Он не собирался слушать весь этот сопливый бред. — Сейчас ты так и делаешь? — спросил Стефан, изучая его реакцию на свой вопрос. — В отличие от вас, Стефан, у меня побольше опыта в таких вопросах. Я не поддаюсь на уловки с такой легкостью, как вы, — спокойно ответил первородный. — Мы никогда не переставали искать ее, Клаус. Она наш друг, и мы никогда не откажемся от нее. — Именно вы довели все до такого. Ты, ее так называемые подруги, твой брат. Все вы вместе. Я удивляюсь, как она продержалась так долго. — Клаус с презрением посмотрел на вампира. — Деймон заслужил то, что происходит сейчас. Я не собираюсь уговаривать тебя отпустить его. И я, — Стефан виновато посмотрел на него, — я тоже виноват. Я должен был быть к ней внимательнее… Клаусу мгновенно стало тошно от этого. — Хватит! Избавь меня от этого тошнотворного самобичевания, Стефан. Это ничего не исправит. Стефан горько улыбнулся и подошел к стулу, на котором сидел гибрид. Он полез в карман и достал маленькую флешку. — Я знаю, что она дорога тебе. Иначе ты бы никогда не сделал того, что ты делаешь сейчас. Но мы тоже любим ее. И скучаем по ней. И хотя всем нам хочется поехать в Новый Орлеан и забрать ее, мы не станем этого делать… — Конечно, не станете, ведь тогда я убью вас всех до единого, — весело перебил его Клаус. — Мы испробовали все, что могли, чтобы вернуть ее. Может быть, у тебя получится. — Он положил флешку на стол. — Елена просила передать это ей. Чтобы она знала, как сильно мы любим ее. И ждем, когда она вернется домой. С этими словами Стефан двинулся к двери. — Это был мой брат? Даже на огонек не зашел? — Деймон попытался изобразить улыбку, но у него это не получилось. Он подвергался невыносимым пыткам уже четвертый день. И учитывая то, что боль ему причинял Клаус, который за 1000 лет, несомненно, набрался в этом опыта, это оставляло без сил даже такую неугомонную личность, как Деймон. — Да. Это был он. Нес всякую чушь, чтобы оправдаться. — Клаус взял со стола длинный, узкий штырь и обмакнул его в воду с вербеной. — И, кстати, он практически дал мне благословение на мои маленькие опыты. — Штырь со всей силы вошел Деймону в живот. — Хотя мне оно было совсем не нужно, — с улыбкой сказал Клаус. Деймон издал непонятный звук, одновременно похожий на стон и визг. — Похоже, наша малышка Барби зацепила тебя больше, чем мы все могли бы подумать, — брюнет слегка закатил глаза от боли, — раз ты не поленился и приехал марать ради нее руки. Клаус сделал вид, что не услышал этих слов. Его и самого пугало то, как много она значит для него. Как она смогла так быстро после шести лет залезть ему под кожу. По совершенно непонятным ему самому причинам, ему хотелось защищать ее, оберегать, оградить ее от всего мира и убедиться в том, что у нее есть все, чего она только захочет. Он всегда считал, что не может чувствовать что-либо подобное. Любовь. Он всегда считал любовь слабостью. Хотя правильнее было сказать, что он считал СЕБЯ недостойным любви. Он был монстром, ублюдком, который только и делал, что заставлял всех себя ненавидеть. Даже свою собственную семью. Ведь если тебя никто не любит и ты не любишь никого, то у тебя нет слабостей. С рождением Хоуп все изменилось. Он решил, что у него может быть одно слабое место. Но Кэролайн каким-то образом удалось занять еще одну нишу в его душе, и он сам пока не знал, как на это реагировать. — Мне наплевать, что ты думаешь, Деймон. — Ха-а-а-а, — протянул вампир, — надеюсь, вы пригласите меня к вам на свадьбу? — Надейся, что ты доживешь до завтрашнего дня. — И с этими словами Клаус провернул штырь и, не потрудившись вытащить его, вышел в другую комнату, по дороге бросив Саймону: — Проворачивай его каждые пятнадцать минут. Он взял со стола флешку, которую оставил Стефан, и поднялся на второй этаж. В одной из комнат был домашний кинотеатр, которым он никогда не пользовался. Не было нужды. Но сейчас появился прекрасный повод. Он был уверен, что весь этот спектакль с тайным посланием Кэролайн был специально спланированным и для него в том числе. Они хотели, чтобы и он посмотрел на это. Он посмотрит. И только потом решит, отдать это ей или нет. Подключив устройство, он сел в большое кожаное кресло и открыл первый файл. На экране появилась комната, отделанная в персиковые тона. На двуспальной кровати были разбросаны карандаши, фломастеры и какие-то листки. Одежда и обувь. Все находилось в полном хаосе. — Кэролайн, скоро придут твои гости! Неужели ты не могла убрать в комнате до их прихода. Уверена, что у Елены в комнате нет такого беспорядка, — в кадре послышался голос Лиз Форбс, которая, видимо, и держала камеру. — Ма-а-ам! Не начинай. В комнате у Елены и не такой беспорядок бывает, — откуда-то издалека послышался тонкий девичий голосок. — Кроме того, у меня сегодня концерт в школе. Я уберу позже. — Что ты решила надеть? Я хочу посмотреть, Кэролайн, — шериф мягко, хотя и требовательно задала вопрос. — Вот… Ну как? Я думаю, подойдет. В дверях появилась девочка лет тринадцати. У нее были длинные, почти до самой талии золотистые волосы, которые слегка закручивались на концах. Большие голубые глаза и яркий розовый румянец на щеках. Она была одета в розовую пышную юбку и белую футболку. На ногах — серебристые балетки. — Что скажешь, мам? — Она нервно развела в стороны руки и несколько раз покружилась на месте. Ее волосы вихрем закручивались вокруг ее головы. — Кэролайн, ты накрасила губы? — со смехом спросила шериф Форбс. — Совсем немного, мам. — Я не думаю, что это хорошая идея, милая. — Но почему? — Девочка устало закатила глаза. — Миссис Гилберт разрешила Елене накраситься, почему мне нельзя? Камера немного затряслась, когда мать Кэролайн подошла к ней. — У миссис Гилберт есть своя дочь, а моя не будет краситься по крайней мере до шестнадцати. — В камере появилась рука с салфеткой и протянула ее Кэролайн. — Вот, ты должна вытереть сама, ведь у меня камера в руках. Глаза девочки округлились, и она закрыла лицо руками. — О боже, ты что, снимаешь? Выключи, я же еще не готова. Ма-а-ам! — Мы с твоим отцом гордимся тобой, поэтому хотим запечатлеть этот момент. Шериф рассмеялась на реакцию дочери, когда та подбежала и взяла камеру в руку. — Будете снимать, когда я буду выступать, — с этими словами все на экране стало черным. В следующий раз, когда экран снова включился, на сцене стояла Кэролайн. Она держала в руках микрофон и пела какую-то песню, которую Клаус не знал. Повсюду были разноцветные шары. Видимо, это был один из школьных праздников, потому что в кадре было видно, что в зале было большое количество людей. Было заметно, что она волновалась, но стойко пела и танцевала на сцене. Когда выступление закончилось, в кадре послышался голос шерифа Форбс: — Как же я горжусь тобой… Следующее видео началось с того, что в кадре появилась Елена Гилберт, которая сушила волосы феном и смотрела в зеркало сосредоточенным взглядом. — Все видят, как Елена Гилберт сосредоточенно красится для вечеринки! — в кадре послышался веселый голос Кэролайн. Судя по голосу, она немного выпила. Елена закатила глаза и продолжила наносить на губы помаду. — Намерена развлекаться, Елена? — По полной. Мамы с папой нет, поэтому мы будем делать все, что захотим. — Гилберт игриво подмигнула прямо в объектив. — Мэтт сказал, что будут парни из футбольной команды. — Тебя интересует вся команда или только Дерек Филлипс, ммм, Кэр? — Елена улыбнулась. — Ха-ха-ха. Очень остроумно, но да. Должна признаться, он ничего. Кроме того, — камера повернулась, и в кадре оказалась Кэролайн, ее волосы были уложены мягкими волнами, а глаза светились озорством, — на все это, — она обвела рукой свое лицо и прическу, — ушло два часа. Поэтому у него просто нет шансов. Камера опять повернулась к Елене, которая показала язык в объектив. — Мы должны сказать что-то в камеру вместе. — Кадр немного затрясся, и перед объективом показались лица лучших подруг. Они смеялись и каждая игриво толкала другую, пытаясь занять на экране больше места. — Я люблю эту блондинку. Кто закатывает самые клевые вечеринки? Моя Кэролайн. — Елена повернула голову и чмокнула улыбающуюся Кэролайн в щеку. Камера затряслась. — Ой, Елена, у меня теперь вся щека в блеске для губ! — В кадре звучал смех. — Но я все равно люблю тебя. Третье видео было сделано в школе. В кадре появился какой-то класс. Повсюду были разбросаны конфетти и туалетная бумага. На секунду Клаус увидел на экране лицо Тайлера Локвуда, а затем опять класс. В помещении было несколько человек, в том числе Елена Гилберт и Кэролайн. В классе слышались тихие смешки, и внезапно погас свет. — Это называется Кэролайн сходит с ума. Часть третья! — Ш-ш-ш, Тайлер! Кто-то идет, помолчите все, — голос блондинки звучал шепотом. Вдруг дверь открылась, и в дверном проеме показался Мэтт Донован, который с любопытством смотрел внутрь темного класса. Неожиданно он наступил на что-то, и по помещению прошел громкий треск. Свет зажегся, и в кадре появилось множество мышеловок, которые трещали и стучали по полу. — Ну ты что, серьезно? Ты хоть представляешь, сколько мы их заряжали, Мэ-э-этт?! — голос Кэролайн звонко раздался в кадре, и испуганное лицо квотербека расслабилось. — Забыл о розыгрышах в начале года, чувак? Ты бы видел свое лицо! — Тайлер Локвуд громко захохотал. — Судя по всему. — Как ты мог забыть? Да мы этого момента ждали с самого первого класса. — Камера переместилась на Кэролайн, которая возмущенно размахивала руками. — Серьезно, Мэтт? — Да, Мэтт. Если даже я участвую, то ты тоже обязан. — Елена указала на него красной хлопушкой. — Я удивлен, что кто-то вообще в этом участвует. — Он удивленно посмотрел по сторонам. — Кэролайн нас заставляет, — весело сказала Бонни Беннет. — Мы вот-вот будем в выпускном классе, — Кэролайн посмотрела на Елену, — и не закатывай глаза, Гилберт. Я серьезно. И эта память всегда будет с нами, — она говорила с тем восторгом, на который была способна лишь она одна, — и если… — И если мы не получим этих воспоминаний, то в чем вообще смысл, верно, милая? — весело сказала Елена. — Смейтесь дальше, мне все равно. — Кэролайн развела руками. — Ладно, неудачники, мне еще десять классов нужно изуродовать. — Тайлер схватил сумку, а следом за ним к дверям двинулась и Елена. — Эй, ты куда? — обратилась к ней Бонни. — Обработаю суперклеем стол Аларика, — ответила та. Лицо Кэролайн осветила настоящая искренняя веселая улыбка. — Я люблю тебя, милая, — с задором сказала она. Следующее видео было снято в особняке дома Сальваторе. — Кто сегодня будет развлекаться? — голос за кадром принадлежал ведьме Беннет. Ответом ей был только хохот. В гостиной особняка громко играла музыка, под которую танцевали Елена и Кэролайн. У обеих в руках было по бутылке виски. Они были уже изрядно пьяны, но, несмотря на это, продолжали веселиться и смеяться. Кэролайн повалила Елену на диван, и они обе упали на мягкие подушки, при этом беззаботно хохоча. Кэролайн послала в камеру воздушный поцелуй и, подскочив со своего места, подбежала к объективу. — Я люблю вас, девочки. Хотя завтра у меня будет самое ужасное похмелье из всех, что у меня когда-либо были. В кадре появились две головы — ее и Бонни. Кэролайн звонко чмокнула подругу в щеку. — Бонни, я пьяна, как тогда в девятом классе, когда мы втроем украдкой выпили бутылку шампанского на дне рождения мамы Елены. Бонни засмеялась и закрыла лицо рукой: — О боже, не напоминай. Я помню, как ты открывала бутылку вилкой, потому что штопор лежал на столе у родителей. Кэролайн гордо подняла подбородок: — Но я все-таки открыла ее! Между их головами появилась голова Елены Гилберт. — Эй, я тоже хочу к вам. Их веселые лица занимали весь экран. Вдруг Кэролайн потянулась к камере и взяла ее в руки. — Нам нужно сделать селфи. Где здесь кнопка… А вот. Улыбайтесь. Три. Два. Один. Ничего не произошло. Милое личико блондинки тут же стало серьезным. — Почему не работает? А-а-а… тут же стоит режим видеосъемки. Надо переключить. Та-а-ак. Экран потух, и видео закончилось. Кроме этого на флешке было много фотографий. Здесь были фотографии с конкурса Мисс Мистик Фоллс. Кэролайн выглядела фантастически в зеленом платье. Фото было сделано в момент, когда она спускалась по лестнице. Были и фотографии из ее детства. Там, где она была совсем малышкой. Вот она гордо едет на велосипеде, а на следующем фото она запечатлена вместе со своими родителями. Все они счастливо улыбаются. Уже тогда ее улыбка озаряла. Она была подобна маленькому солнцу, которое своим теплом согревало все вокруг. Клаус проглотил неожиданно подступивший к горлу комок. Жаль, что он мог наблюдать ее как маленькую девочку только на фотографиях. Она, без сомнения, была удивительной. Фотографий было много. И почти на всех она беззаботно улыбалась. Он подозревал, что многие из них были сделаны еще до того, как она стала вампиром. Но были фото, сделанные после обращения. Тогда они уже были знакомы. Вот кадр, где она сидит в каком-то темном помещении, похожем на склеп, на ее голове корона с надписью «С Днем Рождения». Он вспомнил, что в тот день он сказал мальчишке Локвуду укусить ее. Тогда она впервые поразила его своей честностью, неподкупностью и откровенностью. Качествами, которые так редко встречались ему за все 1000 лет его жизни. Он улыбнулся при этих воспоминаниях. Она была искренне счастлива и беззаботна на всех этих фото. Полная противоположность той холодной и закрытой, какой она была сейчас. — Клаус? Он оторвался от экрана и посмотрел на стоящего в дверном проеме Саймона: — Что? — Он очнулся. Клаус кивнул и поднялся с кресла. Зайдя в столовую, он увидел, что Деймон остался ровно в таком же положении, в котором он оставил его до этого. При виде приближающегося к нему гибрида тот постарался изобразить ленивую улыбку: — А-а-а-а… я уже успел соскучиться. — Вместо ответа Клаус медленно улыбнулся. — А Кэролайн знает, что ты сейчас здесь? Словно мститель защищаешь ее честь. Не услышав ответа, вампир продолжил: — Ты такой благородный, — издевался Деймон, — повезло же ей с таким принцем, как ты. Жаль только, она не оценит этого. Ведь ей плевать. Клаус взял со стола большой нож и поднес его к сонной артерии вампира, совершенно не обращая внимания на слабые попытки того зацепить его. — Тот день, когда ты решил использовать ее в своих целях, — лезвие порезало кожу, и Деймон сдавленно застонал, — это было твоей самой большой ошибкой. — Сколько таких ошибок делал ты за свою тысячу лет? Клаус усмехнулся. Вампир был прав. За тысячу лет он перестал ценить жизнь. Если этого требовали его планы, он, не раздумывая, убивал. Он и сейчас так делал бы. Но Кэролайн. Он просто не мог оставить этого без внимания. Сейчас она была с ним, она была его. И никто не причинит ей боль. Он не мог этого объяснить. Все это было на каком-то животном, анималистическом уровне. Простой инстинкт, который игнорировал всякую логику. Да, он также причинял боль сотням других людей, манипулировал ими. И то, что он делал сейчас, было лицемерием, но ему было плевать. Он не был святым и никогда не станет им. Мораль ему чужда. — Много, — ответил он. — Но мне плевать на мораль. Она моя сейчас. Она была моей задолго до того, как мы встретились. Как она появилась на свет. Тебе ясно? А то, что мое… — он сделал паузу, — никто и никогда не будет трогать. Глаза Деймона в шоке распахнулись, когда тот начал понимать смысл его слов. — Я мог бы взять твою Елену и проделать с ней все то, что ты делал с Кэролайн, Деймон. Мне наплевать на все ваши долбаные чувства. Все, что для меня имеет значение, — это она. Ты своими действиями отложил на ней отпечаток, и, возможно, сейчас она такая, какая есть, из-за тебя. Но я не сделаю это, потому что, когда я верну ее, она возненавидит меня за это. Ведь она, по непонятным мне причинам, считает вас своими близкими людьми. — Рана зажила, и лезвие опять перерезало кожу в том же самом месте. — Даже тебя. Я уверен, она оставила все, что было, в прошлом, хотя могу поспорить, ты даже не извинился перед ней. — Ты готов на все ради своих близких. Для тех, кто тебе дорог, и ради своих интересов. Я тоже, — выплюнул Деймон. Клаус хмыкнул про себя что-то непонятное. — Ты прав. Поэтому, — нож резко вошел брюнету в живот, — если я еще когда-нибудь узнаю, — голос гибрида был низким, почти как шепот, когда он говорил, — что она расстроена из-за тебя, я повторю нашу встречу. Он смотрел Деймону прямо в глаза, и тот мог с уверенностью сказать, что первородный не шутил. — Или, — Клаус кровожадно улыбнулся, — я просто внушу тебе никогда больше не видеться с Еленой и твоим братом. Глаза Деймона расширились при этих словах. Клаус похлопал его по плечу и одновременно провернул нож в животе: — Я надеюсь, что ты все понял. Он повернулся и пошел к выходу, на ходу бросив Саймону: — Отпусти его. Я закончил с ним. Можно ехать домой.