Первая история
21 февраля 2015 г. в 22:18
Чёрный кот шёл по крышам магазинов в элитном районе, наслаждаясь видом на улицу и блеском разноцветных огоньков, обвивающих все здешние дома. Здесь не было места попрошайкам или замученным голодом доходягам, здесь не бродили уличные купцы с контрабандным товаром. Люди ходили лишь в пышных одеждах из тканей высшего сорта.
Да, кот любил такие районы — за их величие, за их помпезность, красочность. За их переплетённые улочки, уставленные со всех сторон различными заведениями, в которых можно потратить все свои деньги, не ведя им счёта. За эти узоры, завитки, сплетения линий на всех домах, иногда прерывающиеся величественной строгостью ровных полос и выразительных украшений или обводящие по кругу изображения ангелов, голубей, бабочек, людей и животных.
Кот любил всё это, а сейчас город блистал как никогда. В преддверии Нового Года на каждом здании висели гирлянды из светящихся стеклянных шаров, снежинок, звёздочек. Где-то то зажигалась, то гасла упряжка Деда Мороза с рядом оленей. Те, кто побогаче, сменяли свои вывески на другие, дополненные новогодним узором. Со всех сторон выглядывали пышные ёлки, украшенные всевозможными безделицами, обвешанные мишурой с разноцветными светящимися лампочками, настолько красивые, что можно было устраивать конкурс на лучшую ёлку среди магазинов и баров. Украшения, декорации, уличные представления — всё подобало этому району, всё было шикарно и изысканно, а главное — дорого.
Пробежавшись по всему бедному району, кот нашёл лишь пару плешивых ёлочек. Самая красивая из них пережила не одно поколение хозяев, была ветхой, иссохшей, украшенной лишь тонкой золотистой мишурой, общипанной временем, да побитыми стеклянными игрушками. Конкуренции было немного, к тому же остальные ёлки выглядели пожёванными, с большей частью отломанных веток. Но люди, жившие там, радовались и тому, веря, что они создают хоть какое-то ощущение праздника.
Здесь же всё было по-другому, всё было чисто и красиво. Всё было таким, что невольно залюбуешься и остановишься рассмотреть это великолепие. Валил снег, горели расфуфыренные фонари, высокомерно приоткрывали свою роскошь магазины, пьянили громкие и весёлые кабаки, обдавая радостью зимнего вечера, процокивали мимо женственные мадемуазели и гордо держались, шествуя твёрдой поступью, их напыщенные кавалеры. Все носились туда-сюда, переходя из одного магазина в другой, бурлили разговоры о жизни и бытовые споры, люди проходили с радостными и с серьёзными лицами, и один лишь кот лежал, болтая хвостом, на крыше самого большого и яркого из всех магазинов. В тени этой красоты он казался незаметной тенью, которая вместе со снегом укрывала крышу, защищая её от холода.
— Занятно, — промурлыкал кот, всматриваясь в толпу напудренных дам, направляющихся в его лавку. — Добыча сегодня весь день будет идти ко мне в лапы? Думаю, это можно считать новогодним подарком.
Тень соскользнула с крыши, мягко перепрыгнула по балконам и съехала по ровной колонне. Чёрная шерсть зимой не спасала от чужих глаз, наоборот — делала заметнее, но среди разноцветной гаммы бликов, одежд и украшений, люди просто не обращали внимания на шастающие чёрные пятна.
Дамы остановились перед входом, оценивая товар на витрине, но потоки ломящихся людей сами внесли их в магазин. Кот прыгнул в ту же толпу и, спрятавшись под чей-то подол, тихой поступью прошагал вовнутрь. Особая маскировка здесь была ни к чему, разве что от назойливых продавщиц или уборщиц, которые терпеть не могли животных, но кот решил спрятаться — на всякий случай. Шелестели швабры, топали ботинки, разговаривали люди, и среди всей этой какофонии надо было найти четыре голоса, принадлежавших немолодым и болтливым женщинам.
Один из нужных голосов послышался около левой части подола и чуть дальше, разразившись хохотом. Кот мгновенно перелез под другую юбку, прошёл пару шагов и сделал кувырок до нужного человека, забравшись под её платье. Мадам Гронзель, или как там звали эту высокую графиню тощего телосложения с родинкой в виде черепа в правом углу губ. «Проклятая госпожа», похоронившая двух сына и трёх мужей.
Сейчас она шутила и была весела, видно, прошло много времени с кончины последнего супруга. Во время траура она всегда носила только своё коралловое платье в настоящих жемчужинах, подаренное первым мужем на годовщину свадьбы. На ней сейчас зелёное, новое — значит, уже кого-то нашла. Она уже немолода, больше сорока, пора бы найти постоянного кавалера. О её желании не нужно даже гадать.
Жёлтый зрачок кота сменился красным, стоящая неподалеку на низком столике ваза, пошатнувшись, упала на нижнюю часть изумрудного платья. Ледяная вода плеснула на ноги, графиня вскрикнула, весь людской сумбур разом замер и повернулся на её голос. Подруги начали суетиться вокруг, приподнимая мокрый подол, продавщица подскочила с извинениями. Все, кто стоял рядом с вазой, удивлённо переглядывались, пытаясь понять, каким образом она упала.
— Да что ж это за беспредел такой! Кто её здесь поставил? А ну, позовите сюда вашего хозяина, я сейчас ему всё выскажу! Безобразие! — не умолкая, вещала Гронзель, разгневанным взглядом рыская по залу в поисках любых — кто подвернется — виновников.
Продавщица уверяла её, что не стоит вызывать хозяина, подруги, наоборот, настаивали на разбирательствах. Наконец, одна из сторон победила — сила мирного решения. Мадам могла купить любое платье, ценой не превышавшее пятнадцать тысяч кольтов, но в её глазах читался азартный огонь. Если бы темой спора оказалась цена платья, её взгляд говорил уверенно: она не уступит.
Даму отвели в кабинку для переодевания, а подруги носились из отдела в отдел, пытаясь найти самое лучшее одеяние. Кот всё это время семенил под подолом, наклоняясь в такт покачивающимся шагам Гронзель. Как только женщина плотно прикрыла занавесь и потянулась к завязкам на корсете платья, кот выполз из-под двойного слоя тяжёлой ткани, громко покряхтывая от такого веса.
— Извините, мадам, что вошёл без спроса. Мне нужно… — Кот только повернулся в сторону графини, как она закричала, прерывая его речь. Продавщица уже обернулась в сторону кабинки, раздумывая, проверять ли мадам. Коту лишних свидетелей не хотелось.
Глаза снова заволоклись красным, крик женщины тут же превратился в смех, громкий, заливистый, который вскоре затих. Продавщица удивлённо посмотрела на кабинку, в которой, похоже, находилась сумасшедшая, но продолжила принимать деньги у посетителей.
— Кхр-хя-ахр…
Мадам Гронзель пыталась выдавить из себя хотя бы малейший звук, но горло намертво пересохло. Она старалась открывать рот как можно шире. Такой растяжке губ позавидовала бы любая модель, но на своей работе графине не приходилось так широко улыбаться. Она выдавливала из себя звуки, до боли напрягая шейную мускулатуру. Кот думал, что верни он ей голос, то сейчас услышал бы громкое и высокое сопрано, как у оперной певицы, которое разнеслось бы на весь зал объёмом в шестьсот человек, не меньше. Насмотревшись, наконец, на гримасу широко раскрытого рта и ужаса в глазах, выждав, пока у мадам не выступят слёзы, кот всё же вернул ей голос, но на уровне мышиного писка, чтобы её крик не был услышан.
— Тише, мадам, я не собираюсь вас мучить. Надеюсь, мне больше не придётся так делать. Мне важно слышать ваш голос. Вы успокоились? Хотя бы кивните.
— Что ты? — Гронзель со страхом смотрела на говорящее чудовище в обличье кота, которое всего пару секунд назад мёртвой хваткой держало её горло и пыталось удушить.
— Не бойтесь, я всего…
— Что ты, я спрашиваю? Не трогай меня, уйди! Чур меня, чур! Не приближайся! А ну, стой! — Мадам в панике отходила к краю кабины, пока не упёрлась в угол стены, прислонившись боком к зеркалу.
Ширма была далеко, отгорожена от неё дьявольским существом, а голос — слишком тих, что она сама себя еле слышала и не надеялась докричаться до продавщицы. За просторами кабинки кипела предпраздничная суматоха, множество людей разговаривали одновременно и вряд-ли кто-то услышал бы тончайший писк в одной из кабинок.
— Да, как видите, я и не подходил. Если вы позволите, я бы хотел с вами мирно поговорить, — Кот ужасно скучал от подобной реакции. Её он наблюдал почти у всех, кроме пьяных, душевнобольных и сумасшедших. А ещё были сатанисты и дети, но они — отдельный разговор. От ответного писка графини, кот слегка дёрнул усами. До чего же неприятный звук.
— Так вот, что я хотел сказать? Ах да, точно. Мадам, я не чудовище. Я — ваш новогодний подарок.
Дама возмущённо фыркнула. Она уже начала открывать рот, чтобы теми самыми невыносимыми звуками — кот мог за это ручаться — просверлить ему дыру в ушах, но животное очень дорожило своим слухом, так что мгновенно перебило её:
— Пожалуйста, не начинайте. Да, я — ваш подарок. Вы ведь даже не знаете, что я собираюсь вам предложить. Вы бы хотели исполнения своего желания? Такое небольшое дельце — исполнение абсолютно любого желания. И не кривитесь — здесь нет подвоха. Мне совершенно не нужна ваша душа, её и моль бы догрызать не стала. Просто в такой праздник захотелось сделать вам, людям, подарок. — Насчёт души кот слегка лукавил, но он надеялся, что это ему окупится.
— Совсем не нужна душа? А что же ты тогда возьмёшь за свою доброту? — Гронзель нахмурилась и немного сузила глаза, чтобы лучше видеть выражение на кошачьей морде.
Она не могла поверить, что демон собирается исполнить любое её желание за что-либо менее ценное, чем душа. И зачем он пришёл к ней, а не к любой другой женщине в этом городе? В простодушие демона и его щедрое настроение мало верилось, ему определённо что-то нужно.
— Нечто, сопоставимое по цене желанию, конечно, — кот слегка усмехнулся, и со стороны Гронзель это выглядело, будто он в предостережении обнажил один из клыков, зловеще сверкнув глазами. — Говорите своё желание, и я подумаю, что вы можете дать взамен.
— А если нет желания?
Мадам рискнула отвести взгляд от кота и перевела его на зеркало. К её большому удивлению, в зеркале она увидела точно такого же чёрного кота, что стоял перед ней, а не «истинное обличье», о котором она слышала в детстве от батюшки священника. Невольно она вспомнила сказку про Йольского кота, который заходил перед Новым годом в людские дома, выискивая тех, кто не успел обзавестись шерстяной одёжкой. Плохих детей, без шерстяной одёжки, он съедал, а хорошие дети могли загадать одно желание. Или это всё спуталось с другими притчами? Гронзель наслушалась их от своих родственников, которые постоянно путешествовали, но сейчас не было времени вспоминать всё, что они ей рассказывали.
— Как? Совсем никакого? — Кот попытался сделать удивлённую морду. От его широко распахнутых, невинно смотрящих глаз, которыми он слишком часто моргал, у мадам пошли мурашки. Вдруг это выражение сменилось на лениво-задумчивое. Глаза сузились, а взгляд был направлен в потолок, рот чуть подёргивался, как будто кот что-то вспоминал.
— Вы знаете, мадам, я немного наслышан о вашем проклятии.
Гронзель дёрнула головой, стукнувшись об стену кабинки, но не поменялась в лице. Кот видел, что она возмущённо смотрит на него, но пытается это скрыть, удивлённо округляя глаза. Графиня изогнула губы пошире, видимо, имитируя улыбку, открыла рот, чтобы возразить таким нелепым словам какого-то говорящего кота. Вспомнив свистящий звук её голоса и не рассчитывая вообще долго с ней возиться, кот снова её перебил:
— Не отрицайте его существования. Стал бы демон разговаривать с вами о вымышленном проклятии? Оно есть, и мне бы хотелось узнать… Вы готовы попрощаться с новым мужем?
— Не думаю, что мне придётся с ним прощаться. Проклятие — пустая болтовня. Я уже давно избавилась от него. Это было довольно легко, вопреки тому, что мне рассказывали. Так что этим вы меня не проймёте. — Мадам торжественно улыбалась, смотря на поверженного в пух и прах кота. Как хорошо, что перед свадьбой она решила пойти к батюшке и попросила его очистить её от злых духов. За три месяца брака с её новым мужем ничего не произошло.
— Вы правда доверяете этому шарлатанству? — Кот презрительно фыркнул и поморщился, вспоминая тех батюшек, к которым он сам приходил для заключения контракта. Смех, не более.
Он мог перечислить всех праведников, которых он лично одаривал силой целительства, а их было немного. В районе нескольких сотен километров их не было вообще, а такая дама, в нарядном платье, на дорогой карете, не поедет в ту глушь, где такие могут проживать. К тому же, кот прекрасно видел фиолетовое пятно вокруг её головы, которое переплеталось с волосами и, переходя в синий цвет, врастало в кожу, вливаясь в вены и расходясь по нервным узлам. Довольно слабое проклятье, скорее порча, но сам человек от такого не избавится. Белые духи тут помочь не могли: сделано точно по правилам, ни капли вмешательства, всё руками человека. Забавное проклятье, надо проведать Бурса, узнать, что там творится у них в команде, какие новаторства.
— Шарлатанству?! Да как вы смеете! Это очень уважаемый священник, он изгнал десятки духов из людей! — Мадам раскраснелась от возмущения. Её голос стал ещё более писклявым, а руками она сжимала подол своего платья.
— Методом инквизиции? — с интересом уточнил кот.
Гронзель хотела что-то сказать, но проглотила слова, запрятав их в своих надутых щеках и выпуская с громким сапом через нос. Она даже забыла, что разговаривает с демоном, который пришёл с коварным планом, чтобы забрать её душу. Кот казался обычным котом, хоть и говорящим, но нисколько не опасным, а на его морде не было видно и тени зловещих замыслов, которые приписывала ему мадам в своей голове.
— Я вас уверяю, я по когтям на своих лапах могу пересчитать всех батюшек-целителей в этой стране, и вы вряд ли попали к одному из них. Да, по случайности, у вашего батюшки оказалось одно средство, которое откладывает, только откладывает действие проклятия, но срок уже подходит к концу. Вы сможете не поверить словам говорящего кота? Я спрошу вас снова: вы готовы попрощаться с мужем? — Кот врал настолько нагло, насколько мог, и в голос он старался вложить столько драмы, столько может уместиться в голосе кота.
Никаких средств священник не использовал, но объяснить графине, что документы о браке сделаны неверно и её муж скоро от неё уйдёт — значит самому разорвать очень выгодный для него контракт. Мадам смотрела с замешательством, испугом, но самым главным было доверие. Цирк удавался на славу. Ещё пара слов, и она сама положит всё что угодно к кошачьим лапам.
— Нет. Я пов-верю, — мадам слегка запнулась от волнения. То, насколько она доверчиво покорялась, вызывало в коте приступ боевого торжества. — Хорошо, я готова загадать желание. Я хочу, чтобы проклятие сошло с меня! — мадам выкрикнула это своим тонким голосом, стараясь, чтобы он звучал как можно громче. Кот в очередной раз пожалел, что выбрал именно эту тональность, которая так режет по чувствительным животным ушам. Через пару секунд, опомнившись от мощной волны желания, Гронзель мигом, заплетаясь в словах, добавила: — И больше никогда не появлялось на мне.
Какая предосторожность. Кот в душе смеялся. Некоторые люди думают, что, если они не озвучат все детали, этими прорехами тут же воспользуются демоны и неправильно исполнят их желание. Вот только, сколько условий не ставь, само желание абсолютно бесполезно. Оно исполняется лишь для вида, успокаивая бдительность контрактора, а иногда оно само и есть та трещина, которую можно использовать для обмана. В любом случае, душа отходит куда надо, и это главное.
— Вы подтверждаете… Ваше желание и моё право его исполнения? — Слова «заключение контракта», кот решил оставить при себе. Многих они пугают, а срывать сделку ужасно не хотелось после столь продолжительной болтовни и терпения ужасающего писка. Кот подловил себя на том, что радужка начинает немного рыжеть, а углы губ, если это можно так назвать у котов, расползаются в разные стороны, имитируя ухмылку, но это может только испугать контрактора, так что он быстро вернул всё в нормальный вид.
— И какой же будет цена за это желание? — Дама решительно сверлила глазами зеркало, приподнимая взгляд на ширму. Решительность очень радовала кота, ведь на любую цену, кроме души, мадам согласится. Хотя она согласится и на это, если просто не говорить при ней слово «душа».
— Совсем небольшой, это не такое уж сложное дело — избавление от проклятья. Всего каплю одного из составляющих человеческого организма. — Мадам в ужасе смотрела на кота. Представляя картину стекающей по руке крови, она побледнела. С этим страхом она не могла справиться с самого детства, а теперь ей нужно это сделать, чтобы спасти мужа. После воспоминаний о любимом мужчине кровь снова прилила к её лицу, а решительность вернулась с удвоенной силой.
Кот спокойно смотрел на это представление, дожидаясь, когда в глазах графини снова блеснёт уверенность. Когда это произошло, он пояснил:
— Вам не обязательно отдавать мне свою кровь, в организме полно других составляющих. Вы можете отдать мне белки, кальций, железо, совсем ненужные жиры, кусочек кожи или стружку кости. Мне нужно что угодно.
— Если так, то возьмите жиры, они мне нисколько не нужны. Да, я подтверждаю. — Мадам ликовала от такой цены. Зачем коту нужен какой-то жир, от которого она и рада избавиться? Неважно, пусть забирает — главное, чтобы он снял проклятье и она могла счастливо жить с мужем. С широкой улыбкой, графиня готова была подставить свой живот коту, лишь бы он быстрее исполнил желание.
— С вашего позволения. — Кот перестал себя сдерживать и позволил прорваться злорадной ухмылке. Глаза, которые всё это время то рыжели, то желтели, приняли оттенок, к которому так стремились — стали красными. Мадам испугалась, но менять что-либо было поздно, кот уже начал свой ритуал.
Не было ни громовых вспышек, ни жутких набатных завываний, земля не закружилась и блёстки не ударили в глаза. Всё прошло быстро и просто. Кот, накинувшись на живот мадам, прокусил его вместе с тканью, забирая себе нужный элемент. Гронзель почувствовала только слабый укол, как во время пореза. Через пару секунд кот отцепился от платья и прошмыгнул за штору, в объятия шумного магазина.
После этого к ширме подскочили подруги Гронзель, завешанные нарядными платьями, как живые шкафы. Они наперебой перечисляли достоинства платьев, рассказывали о выгодной цене и выставляли их напоказ со всех ракурсов. Гронзель растеряно смотрела им за спину, стараясь разглядеть под ногами проносящихся людей выскочившего кота, но чёрное пятно мелькало в их одежде, обуви и чемоданчиках, так что различить его было невозможно. Она подняла непонимающий взгляд на журчащих об одежде подруг, совсем забыв, что она вообще делает в этом магазине и этой кабинке. Но подруги завалили её платьями, не давая времени вспомнить ответы на эти вопросы, и мадам просто примеряла каждое из них с крутящейся в голове мыслью, был ли кот и было ли проклятье на самом деле.
А зверь, весёлый и довольный собой, бежал средь орды зимних сапог, умело лавируя между ними. Такой куш выпадал не каждый день, а графиня даже ничего не заподозрила. Если бы она только задумалась, зачем вдруг коту нужна часть человека. Она явно ничего не слышала о магах-вуду, тогда бы разволновалась, а может даже отказалась бы от сделки. А ещё задала бы целую гору вопросов своим писклявым голосом, от которого воротит сильнее, чем от гнилого запаха. Кот бежал из магазина к садовым деревьям рядом стоящей усадьбы. Дом в центре города — как расточительно и грязно. От такого шума у его жителей, наверное, закладывает уши.
Забравшись на одно из деревьев, кот зубами сорвал фрукт, который у здешних людей назывался красивым словом «яблоко». Он только недавно выучил это название и постоянно его забывал. Яблоки были вкусными и сладкими, здесь рос какой-то редкий зимний сорт, что чудом прорастал и цвёл в такую погоду. На деревьях можно было спокойно поесть, хотя наблюдать за людьми стало не так удобно, как на крыше здания.
Находиться в кошачьей шкуре было дискомфортно, но что поделаешь, ссылка есть ссылка. Кот сам прекрасно понимал, что провинился на своей земле, но он мог добыть себе кров и еду, не шевеля даже кончиком хвоста, а ему установили на это запрет. Что за черти, не могут понять ситуацию и сразу дают такое суровое наказание. Что может быть хуже жизни в мире людей, в животном обличии, без права использовать силу в свою выгоду? Пахать на девятом кругу было и то проще.
Усы кота взметнулись вверх, показывая идеально чистые, сверкающие белизной зубы, когда он вспомнил о такой несправедливости, но он тут же успокоил себя воспоминаниями о новой душе, которая пополнит его коллекцию. Мадам ничего не поняла, но тут и не надо было понимать. Здесь всё было настолько просто, что должно было быть сразу ясно. Часть человека — это как кредит. Демон получает его часть, как доказательство того, что человек готов отдать свою душу по завершению жизни. Это — залог того, что человек не может отдать свою душу в другие руки или лапы, она уже имеет владельца. А ещё это позволение человеку оставаться со своей душой даже после завершения контракта и гарантия того, что раньше времени демон её не заберёт.
Эта идея тоже пришла в голову Бурсу в его чахлом кабинете, сплошь заваленном ненужным хламом из бумаг, книг, игрушек, предметов быта, домашних украшений, скрюченных железок, разобранных металлических инструментов и прочих человеческих вещей. Там можно было найти всё: от огрызков самых редких фруктов, до первого постельного белья, которое горой навалено в единственном пустующем пространстве комнаты, которое и осталось бы таким, если бы не одеяла, чтобы Бурс, заходя, мог с разбегу плюхнуться на что-то мягкое.
Инспектор Правил Контракта, как он гордо, на людской манер себя величал, изобрёл этот способ после многочисленных жалоб демонов и людей. Когда человек получает своё золото, невидимость, всесилие или тому подобное свойство и сразу лишается души, то даже секунду не может насладиться своим величием. Из-за невыгодности контрактов становится меньше желающих их заключать и приходится время от времени менять условия. Зато тем, кто ничего не знает о новых условиях, можно проезжать по ушам сколько влезет. В обязанности демонов не входит информирование своих будущих контракторов об изменении предыдущих условий и правил соглашения.
Все пользовались этим, обманывая людей, но из-за новых жалоб Бурс объявил, что, скорее всего, придётся в каждой стране издавать свою книгу правил, или демонов обяжут рассказывать обо всех изменениях и законах. Вроде соглашение идёт ближе к письменному варианту, так как один сборник правил на всю страну не каждый сможет прочитать, да и написанное на бумаге легче обойти, но люди через какое-то время начнут снова жаловаться, и всё, в конечном итоге, придёт к тому, что демоны станут ходячей энциклопедией демонического кодекса и смогут рассказывать его в полусне лучше, чем священники свои молитвы. У людей всё закономерно, скучно. Они никогда не могут сказать нужные им точные условия. Через равные промежутки времени демонов погребает под волной жалоб, а новые правила — всего лишь отсрочка до следующей волны.
Кот разлёгся на ветке дерева, положив голову на обе лапы. Он лежал, никак не держась, но надеялся на мягкий ветер и остроту кошачьих когтей. Люди шли, отстукивая свой городской ритм, ветер игриво шелестел, путаясь в листьях и не донося свой холод до кота. Одна душа — хорошо, но надо было найти других жертв. Кредит — это совсем не то, чего хотелось бы всем демонам, учитывая, что никто из них не любил ждать. Возвращаться в переполненный магазин, рискуя наткнуться на мадам или продавщиц, и снова выслеживать жертву, пробираясь к ней, коту было неохота. Лучше подождать, пока кто-нибудь из них выйдет из магазина, быстро всё провернуть, и вернуться на место слежки. В крайнем случае, можно остановить время — так будет проще. Да, остановка времени — то, что нужно, чтобы потом не беспокоиться.
Жертв, намеченных котом во время возлежания на крыше, было всего четыре. Графиня Гронзель уже выбыла, контракт с ней заключен, а остальные ещё находились в магазине. Каков же список? Мадемуазель Кингсби, виконт Корден и герцог Паул. Бедная мадемуазель страдает от насилия и безответно влюблена. Виконт мечтает о счастливой жизни и титуле графа, занимаясь продажей наркотиков. А вот герцог позанятнее, человек чистой души, с прилежной семьёй. Исправно выплачивает налоги, участвует во всех мероприятиях, ходит в церковь. Но, вот незадача, не имеет никаких потребностей. Как же они называются, такие люди?
Кот тёр голову, пытаясь вспомнить существо, которое не имело никаких потребностей, но тут в толпе мелькнуло чёрное пальто виконта Кордена с высоко поднятым воротом и такая же чёрная волнистая шевелюра. Выследить его не составляло труда. Кот сравнивал этого мужчину с ожившими мертвецами, которых он видел своими глазами и мог точно сказать об их схожести. Та же меловая кожа, те же безэмоциональные глаза и тёмная одежда, как предмет предпочтения. Совершенно те же скупые движения и лёгкое покачивание от неустойчивости ног. А как ещё должны ходить люди, выползшие из могилы, уже отвыкшие от обычной походки? Но Корден совершенно точно был живым, это доказывал рыжевато-жёлтый огонь, мечущийся у него в районе груди.
Кот спрыгнул с дерева и рысью побежал за мужчиной. Пальто Кордена мелькало с разных сторон, выныривая из толпы. Коту казалось, что он специально мудрёно петляет, желая сбить кого-то со следа. Он сделал круг вокруг центрального фонтана, дважды поворачивал направо, забредая в пространство узких улочек, потом вышел из района и снова вошёл с другой стороны.
Кота это беготня начала раздражать. Корден всё увеличивал скорость шагов, убегая от невидимого преследователя, но можно было поручиться, за ним никто больше не шёл. Убегать от кота было бессмысленно, но он знал, что на виконте висит много долгов, и это могла быть мера предосторожности. Весьма параноидальная, но всё же.
На эту ходьбу вокруг центра ушло много времени, а кот понятия не имел, когда его жертвы выйдут из магазина. Быстро продвигаться в толпе было трудно, но ещё труднее оказалось догнать господина Кордена. Во время размышлений кот решил, что выгоднее всего остановить время, но замершие люди, похожие на стеклянных кукол в музее, могут напугать жертву. Выбора нет, более терять время нельзя. Конечно, сделка была важна, и пугать жертву не стоило, но одна душа в противовес двух никак не ставится, а хотелось бы иметь все три.
Кот упёрся взглядом в серый камень, устилающий всю дорогу в элитном районе, покрытый снегом, но идеально чистый, шепнул пару слов на общепринятом для демонических заклинаний латинском языке — кстати, тоже людская прихоть — и остановил время в часах, выплывших из белого снега.
Мужчина, который занёс ногу, чтобы пнуть уличного кота, остановившегося на дороге, замер, удерживаясь на одной лишь силе безвременья. Рассерженное лицо застыло, словно искусный художник уверенно и ровно вырезал его из куска дерева и аккуратно разукрасил в естественные цвета. Все люди стали походить на магазинные статуэтки очень тонкой и прекрасной работы.
Когда они все вместе так замерли, сохранив на лице свои суетливые эмоции и выражая позами застывшее движение, которое, кажется, вот-вот возобновится, кот вспомнил, почему он так любит людей. Когда они никуда не спешат, ничего не делают и молчат — это самые прекрасные создания на земле. Величайшее из творений, красота в живом виде, ими можно любоваться вечно, и так хочется оставить их в таком спокойном состоянии. Но позже надо будет снова запустить время, и люди отомрут, заново внося свой шум.
Кот вздохнул. Наконец, он мог догнать этого непризнанного графа. Своим размеренным шагом он подошёл к мужчине и внимательно на него поглядел. Чего же он так боится, что обходит кругами весь район? Хоть он и шёл быстро, видно опасаясь чего-то, но на лице оставалось ровное спокойствие. Ни одной напряжённой мышцы и совершенно безжизненный взгляд. Либо этот человек решил прогуляться, либо он хорошо маскируется. Мужчина был интереснее, чем казался, но от контракта это его не спасёт.
Часы всё это время бесшумно плыли над землёй, находясь на уровне кошачьей головы и полностью повторяя её движения. Кот мотнул головой влево и отошёл на шаг вправо. Когда часы, повторяя его движение, полетели влево, он схватил их лапами, наклонил к земле и придавил собственным весом. Часы трепыхались, стараясь вырваться, но были плотно прижаты кошачьим телом. Когда они перестали двигаться, кот встал, на всякий случай удерживая их лапами.
Схватив часы зубами за золотое кольцо для цепочки, он, легонько впиваясь когтями в пальто, залез на шею к мужчине. Жаль, цепочка потерялась пару тысяч лет назад, с ней было гораздо удобней. Положив часы на взъерошенную голову, кот отвёл стрелки на два деления назад и завёл их. Десять минут — всё, что есть, чтобы убедить Кордена отдать душу. Хочется есть. Мало кто соглашается сразу отдать душу за желание, а ждать утомительно.
Мужчина дёрнулся, опуская ногу к земле и завершая шаг, по инерции прошёл немного вперёд, а после ошеломлённо встал. На шею что-то сильно давило, и люди вокруг остановились, как миг суеты, запечатлённый на картине, который никогда не оживёт. Сначала Корден окаменел на пару секунд, будто его время застыло также, как и у тех людей, но, очнувшись, быстрым движением схватил нечто на своей шее, что уже перебиралось к голове. Чёрная тень метнулась вместе с его рукой, а когда он её отпустил, покатилась по снегу и каменной кладке.
Тень оказалась всего лишь тёмной тряпкой, похожей на те, которыми уборщицы драили полы пышущих цветами магазинов. Корден истерично вздохнул, оглядывая статуи живых людей, которые и не думали двигаться, а смотрели своим живыми, но остекленевшими глазами.
Он подошёл к одной женщине из толпы, ещё раз взглянул на неподвижную тряпку, убеждаясь, что она не нападёт исподтишка, и дотронулся пальцем до женской щеки. Щека жаром согрела руки, совсем как настоящая. Тогда, чтобы убедиться в полной реальности женщины, пальцы недоверчиво и осторожно пропустили между собой прядь волос, провели по капюшону из меха, потянули вязаный шарф. Всё казалось обычным или было таковым на самом деле?
Между ног прошло что-то тёплое и мягкое, ударив лапой по колену для привлечения внимания. Корден отвёл взгляд от женщины и опустил его на кота, каким-то чудом двигающегося в этом мире. Кот был немного странным, со слишком яркими жёлтыми глазами, и смотрел внимательно, умно. Становилось не по себе от такого серьёзного взгляда у зверушки, которая словно не знала, что человек её давно одомашнил. Кот прошёл вперёд, развернулся и сел напротив человека.
— Добрый вечер, господин. — Из кошачьей пасти вырывались естественные человеческие звуки. — Вы не против поболтать со мной?
Корден растерялся и запаниковал: вокруг него обездвиженные статуи, а говорящий кот предлагает поговорить. Лучше бы его сейчас потрясли за плечи сотрудники полиции, которые, безусловно, за ним шли, и всё это оказалось кошмарным бредом. Кот ожидающе смотрел, терпел затягивающееся молчание. Он ожидал большего от этой жертвы, чем боязнь попасться в руки полиции. Если бы мужчина хотя бы заговорила без его подсказки, этот человек заслужил бы нечто большее, чем прожить пустой оболочкой пару недель после контракта. Но такого ему явно не представится.
— Если вы позволите, я начну нашу беседу первым, — вкрадчиво и спокойно заговорило существо, так похожее на кота. — Я, признаюсь честно, новогодний дух, — кот чуть не захихикал. — И призван исполнить одно желание нуждающегося человека. Для этого я выбрал вас, и вы можете просить у меня, что угодно. Как только вы подтвердите своё желание, всё оживёт, и вы сможете пойти домой. Должен сказать, хвоста за вами не было.
От этого незаконный наркоторговец успокоился, его испуганный взгляд сменился на ироничный. Не верилось во всё происходящее, а слова этого животного были словно содраны из детской сказки, к которой с юмором относишься даже в детстве. Скорее всего, просто сильный удар по голове, и он сейчас пребывает в коме или спит. Раз здесь нечего делать, кроме как разговаривать с котом, то можно пойти на уступки собственной фантазии и даже поверить в это чудо.
— Хорошо, совершенно любое желание? — Корден снисходительно улыбнулся. — Мне нужно подумать. Пока, может, расскажешь, как ты определил, что за мной никто не шёл.
— Вы сделали несколько кругов по площади, и не было никого, кто бы шёл тем же маршрутом. О вас также никто не думал во всём центре, кроме пары женщин, но им лишь бы пофлиртовать с кем-нибудь. А те стражи порядка, которых вы ожидали, сейчас потягивают пиво в одном из кабаков на окраине и ждут своего начальника с отчётом о поставках того района, — восемь минут, надо заболтать его. Пусть думает, что это сон и брякнет своё желание. Кот не мог сдерживаться перед желанием рассказать чье-то будущее и продолжил:
— Они ещё не успели догадаться, что вы поставщик, но через неделю-другую они вас вычислят и отправят специальных людей. Их заметить будет легче, чем обычных полицейских: они будут идти сквозь толпу со звериным напором. Вы, конечно, не успеете спрятать свои залежи, а последние поставки в городе завершите лично, после чего скроетесь в глухой деревне другой страны. Ваше хранилище найдут, вас объявят в розыск и приговорят к двадцати годам заключения в тюрьме. За вашей головой буду охотиться и возьмут дочку в качестве заложницы. Если вы не придёте — её убьют, а если придете — четверть вознаграждения достанется вашей жене. Не правда ли, милая судьба? — слова мягко окружили виконта, словно густой туман, сосредоточившийся рядом с ним. Они были похожи на волну, тёплую и приятную, но накрывающую с головой и лишающую воздуха.
Если бы мужчина не был уверен, что он во сне, он бы запомнил каждую деталь, сказанную духом. Всё это представлялось вполне реальным с его работой, но мозг мог легко придумать это и озвучить через образ говорящего кота. Как тут быть уверенным, что всё это случится, если мир не может взять и застыть, а уличные звери не могут ни разговаривать, ни исполнять желания? Поэтому по поводу своего будущего ещё официально не объявленный граф не волновался. Всего на секунду мужчина почувствовал страх, но он быстро ушёл, не оставив и следа, сменяясь юмором. Ему было сложно сдерживать смех, слушая эти, сказанные пророчески, слова. Зверь закончил говорить, и Корден задал новый вопрос:
— Как ты узнал, что я нуждающийся человек? И как ты узнал всё это о моём будущем, о комиссарах?
— Я — дух, я знаю всё и обо всём. — Называя себя духом, кот старался делать голос гордым и мудрым, но хотелось повалиться на каменную кладку и долго смеяться. Нельзя сказать, что он врал — это было запрещено во время заключения контракта. Однако, во-первых, они просто разговаривают, а во-вторых, демон, приходя в человеческий мир, может принять форму бестелесного духа.
— Ладно, тебе нужно моё желание? Если то, что ты сказал, правда, тогда моё желание, что бы никто никогда не узнал, кто именно поставляет товар в этом районе, — усмехнулся Корден, зная, что ничего подобного вроде исполнения желаний тоже не существует.
— Никаких дополнительных условий не будет? Если вы хотите именно этого, то просто кивните в ответ. Вы подтверждаете своё желание и моё право его исполнения? — Кот решил, что он запомнит эту отличную фразу. Мужчина простодушно кивнул, ничего не добавляя, не придумывая другого желания.
Просто чудесный человек. На часах было ещё три минуты остановленного времени, но они уже были не нужны. А если бы он хотя бы словом обмолвился о том, что хочет жить, неважно сколько, где, при каких обстоятельствах, то вышел бы сухим из этой короткой встречи. Как хорошо, что это для него всего лишь сон. Согласие дано, условия соблюдены, все вопросы имеют ответы. Пора кушать.
Лишаться души не так страшно, как может представиться. Всего лишь секундное ощущение тяжести и мгновенное избавление от неё, а дальше — вечная пустота. Не сказать, чтобы совсем вечная — две недели жизни. К концу этого срока силы в оболочке кончаются, и она останавливается, как механические часы без утерянной батарейки. Кто знает, может такие люди чувствуют пустоту и после смерти, до следующего перерождения.
Жертва даже не сопротивлялась, не успела, не додумалась. Душа на лапе кота была неплохой, местами почерневшей, но с яркими искрами амбиций и довольно светлыми чувствами. В целом, даже выше среднего, но ненамного. Хватит, чтобы утолить голод на пару дней и продержаться месяц с той скудной энергией, что имеется в этом животном теле. Кот быстро проглотил маленький цветной шарик и осмотрел мужчину. Удерживать остановку времени не было смысла, а оболочка смотрела бессмысленным, нефокусирующимся взглядом в сторону швейного ателье. Если её сейчас затопчут, то это ускорит процесс доживания в этом мире.
Часы, лежавшие всё это время в половой тряпке, подлетели к коту, сидящему напротив человека и с брезгливостью оглядывающего умного мужчину, так просто ставшего пустым. Демон перехватил их за своей спиной и когтем перевёл время вперёд, неглубоко поцарапав минутную стрелку. Механизм возмущенно взвился вверх и с хлопком исчез. Этот хлопок, словно сигнальная искра, заставил всё ожить. В одной секунде слились звук и действие, все люди продолжили идти как ни в чём не бывало. Холод, ветер, снегопад и шум продолжили свою работу одновременно с первыми движениями толпы, растворяясь в их шагах и заполняя собой всю улицу. Всё наваждение от изысканности замерших людей ушло, оставив только лёгкую досаду от столь ужасного преображения прекрасного.
Кот пробрался через толпу и запрыгнул на колонну, нелепо изображающую кривого льва, каким представляют его архитекторы, услышав пару рассказов. На каменной колонне было ещё холодней, из-за чего животному пришлось перепрыгнуть на близстоящее дерево, а с него, забравшись на верхние ветки, на крышу того самого швейного ателье. Это было одноэтажное деревянное здание, с небольшим окошком зелёного цвета, через которое передают сделанные вещи и разговаривают с заказчиком. На нём чёрный кот был заметнее, чем на трёхэтажном самом известном модном магазине, но никто не смотрел на крышу, а наблюдать с неё было гораздо удобнее. Здесь можно было порассуждать.
Да, кот любил этот район. Он был как большая клетка для синей птицы, по которой она будет летать, ни о чём не думая. И даже не догадываясь, что эта большая клетка — не мир, а всего лишь лабиринт, построенный кем-то гениальным, чтобы заточить птицу навеки. Она летает в нём и, казалось бы, всё правильно, всё как надо, но внутри она постепенно угасает, и в тот момент, когда она почти совсем угасла, появляются её спасители — демоны. Чтобы помочь или чтобы добить, не сразу понятно, но птица хочет ещё полетать, хочет всё увидеть. Однако, возродившись, она продолжает жить в этой большой и просторной клетке, даже не зная, что может пребывать где-то ещё. А когда снова приходит пора её угасания, ей вновь кажется, что она что-то недоувидела, недоузнала, недопоняла, но этот раз — последний, и единственное, что её ожидает — это смерть. А демонам достается душа.
Всё всегда одинаково, но насколько было бы интересней, если бы кто-то смог выйти из клетки и пролететь по всему миру. И клеткой был не именно этот район, а человеческая жизнь в общем. Из такой прочной клетки почти никто не выбирается. Души тех, кто смог, демоны всегда держат на особых местах, хвалясь такой удачной сделкой. Говорят, они сладки, как мёд, и проходят по телу в виде лёгкого электрического разряда. Каждый демон мечтал вкусить такую душу. Её подают лишь в узком кругу, как дорогое вино на праздник. Очень весомый праздник. Все эти чванливые обжоры, которых кот видел вокруг себя в отделе, увидев такую душу, вцепились бы в неё своими жадными ручонками и моментально сожрали бы. Никакого удовольствия.
Кот скривился от воспоминаний об этом месте и о своих коллегах. Наконец, до него дошло, что его тело начало подмерзать. По открытым улочкам бродила метель, по закрытым — небольшая снежная вьюга, а крыши заметало сверху и снизу, от чего шерсть покрывалась белыми комочками. Холод был везде, где была даже мизерная щель, а пока коту приходилось быть котом и ходить в этом месте, ему нужно было искать себе убежище с теплом. Ничего, в этом мире он не пропадёт, слишком хорошо его знает. Вдобавок, здесь у него есть даже больший простор для баловства, а то, что судьи об этом не подумали, ссылая его сюда — их проблема.
Из города было лучше уйти, ловить здесь больше ничего не хотелось. Запланированные жертвы отошли на второй план после усталости. Силы кошачьего тела не бесконечны. Для начала, можно поехать на карете в какую-нибудь, совершенно любую, деревушку. Во время поездки поспать и восстановиться, а по приезду сразу же разузнать новости. Близится пора новогодних реформ, и вряд ли в этот раз король решил наплевать на традицию.
Мимо проходящие люди не несли никакой интересной информации: средние души и обычная жизнь. Дети и сатанисты, конечно, исключение, но с ними контактировать не хотелось, а читать их утомительно. Два друга громко спорили, но их голоса тонули в общем шуме, не вызывая ни у кого интереса. Кот решил разузнать больше о теме их спора. Он уже определился с планом действий, и незначительная беседа его не изменит.
Чёрный бродячий кот соскочил с крыши неприметного дома, неестественно ухмыляясь.