***
– Что ж, – завёл разговор Алексей, когда часы пробили десять часов дня и кот соизволили проснуться, составляя ему компанию на скромном завтраке. – Я немного удивлён, что всё прошло так гладко и быстро. И кто эти твои сопровождающие? – Это часть нашего уговора с мадам, – сонно бубнил в ответ кот, сидя на стуле и откусывая небольшой кусочек горячей ароматной котлеты. Священник заботливо придвинул к нему низкую чашечку с молоком, усмехнувшись при виде озадаченного кошачьего взгляда. Демон решил не принимать это за издёвку, парой прохладных глотков туша разрастающийся на языке пожар. Его попутчики предсказуемо не могли проснуться после долгой поездки, и по расчётам кота должны были проваляться в своих комнатах до полудня. Впрочем, они бы всё равно не смогли покинуть это место до двенадцати часов, когда он установил позволительное время для их прогулки. – Они немного надоедливые, – откровенно пожаловался кот, хотя вряд ли он мог точно объяснить свою фразу. Нет, надоесть за несколько часов пути, в которые они не обмолвились и словом, слуги попросту бы не успели. Им не были присущи такие раздражающие качества мадам, как излишняя любопытность, женское желание задавать всё больше и больше вопросов, в обоих не было и следа наивности, которая стала бы для его путешествия только отягощающей глупостью. С позиции нужности, они могли ему дельно помочь, прикрыть, всё уладить. Однако же… – Это достаточно несуразно, – чуть заумно проговорил демон, пытаясь выразить своей витиеватостью всю блуждающую в его голове мысль. Демону самому было трудно в неё поверить, и почему-то наличие подобного в его чувствах немного смущало. – Мне полюбилось это недолгое времяпровождение с мадам именно за возможность нашего противостоящего взаимодействия… Кот замолк, вглядевшись в полные непонимания глаза бывшего контрактора, и сразу пожалел, что завёл об этом речь. Но, начав, он с тяжёлым вздохом решил её продолжать, подбирая более простые, доступные Алексею слова. – Во время общения с мадам, ей хотелось меня поддразнить. Она часто подшучивала или выдавала свои громкие, полные философии фразы. Я же, как ни старался, тоже общался с ней не как с обычным контрактором: чуть больше опекал и старался позлить её в ответ. Она показалась мне очень смешной за всё время нашего общения. С её душой, вполне прозрачной, что удивляет, она показывала прекрасные, сложные человеческие качества, которые даже если не являются нужными, но интересны для наблюдения. – А что же эти? – вставил Алексей, доставая из-под стола очередную банку замаринованных запасов огурцов, и со смешком вспоминая двух явившихся к нему ночью, не вызывающих доверия личностей. – Они уже гнилы, – кот сморщился, на миг почувствовав вкус чёрных, проеденных душ, испробованных им при неприятнейших обстоятельствах. – Они будут недовольны, но выполнят мои приказы. Сомневаюсь, что беспрекословно, но возникающие разногласия быстро погасятся. Они не смогут меня развлечь так, как это делала мадам. Они словно две тени, следующие за тобой, безмолвные и неотступные. Скажи, зачем мне в сопровождение нужны подхалимы, которые не смогут скрасить моё пребывание здесь? – А зачем тебе вообще нужны были два помощника, можешь меня просветить? Кот внимательно вгляделся во внемлющее лицо мужчины, как всегда поедающего излюбленные огурцы во время чужих историй. Ему, этому существу, можно было рассказать обо всём и не заметить, такая человеческая способность. Отправляя кота в этот мир, знавший его с самого первого путешествия демон-распределитель наказывал быть осторожным, пророчил хитрость и изворотливость людей. «И не говори больше нужного», – выделял он, зная любовь демона-путешественника к задушевным разговорам о будущем жертвы. Люди бы уже давно назвали его «учителем», тем самым, которого кот ещё никогда за всё пребывание в демонической форме не слушал. – У меня большие планы на время ссылки, – зловеще промурлыкал демон, сверкая красноватым блеском вокруг узкого зрачка. – Я собираюсь подстроить этот мир под себя. Я сделаю так, что нарушу работу всего Ада в этом мире, я полностью отрежу здешних демонов от дома. Я заставлю их всех паниковать, разрушу все до единого плоды их трудов и сделаю из них то, что сам захочу. Кот был уверен. Любой демон всегда мечтал устроить анархию в одном из служащих Аду кормушкой миров. Какая радость для несмышлёных, только появившихся демонов, не пропитавшихся подчинением своей обязанности работать, устроить апокалипсис, как называлось это в популярном человеческом чтиве, и заставить всех, кто выше их рангом, затрепетать и пасть ниц перед ними. От этого вокруг молодых демонов закипала их сила, поднималась еле видным паром и металась, словно готовая атаковать любого, приблизившегося к ней. Сладкие грёзы детишек. Совсем глупых и неразумных демонов, не понимающих, что им никто не позволит в идеальных условиях безграничной силы делать то, что им только вздумается. Ставить демонам запреты было бы глупо, создавать некую группировку, вроде армии, как это делали люди, чтобы она карала их за лишние действия – ещё смешнее. Ад, огромный кровопийца, во главе со своими самыми мерзкими чудиками, умеющими только тонко манипулировать, боролся по-другому. Он умел всё обставить так, чтобы это желание исчезло само собой, отнимал часть свободы, подавляя не с помощью угрозы, а с помощью данности. Понятная каждому элементарщина не загоняет в тупик, а переориентирует. Вот только, самодовольное решение, отправлять чистокровных демонов за черту, обвинять их без веской причины. Как будто адские жители настолько глупы, что не могут приспособиться к мирам, не узнают всех секретов после долгих сотен веков существования. Да, многие демоны ненавидят читать, не учат правила, специально не запоминают закономерности миров и не придают значения ничему, прожигая своё время за бесконечной работой. Веселиться и довольствоваться мелкими разрушениями, играть с чужими судьбами или чувствовать себя королями миров, проконтролировав разрушение одного из них, тянуться к власти – единственные их развлечения, обманчивые, эфемерные. Разве могут небольшие случаи неповиновения успокоить горящую кровь? Алексей, со стороны наблюдающий за приобретающим всё более безумный блеск взглядом кота, напрягся, на всякий случай сев в позу готового бега. Он уже видел бывающие у демонов всплески энергии, особенно после похожего их вида, и лучше в этом случае уносить ноги, как можно дальше. В выглядывающих белоснежных клыках кота, словно в дикой усмешке, он читал сумасшедшее желание привести всё в хаос, ломать, резать, крушить. Да, было похоже, будто демон вот-вот готов войти в свою стихию, а ею являлось именно уничтожение. Кот недолго держал свою драматичную паузу, начав издавать утробный, заставляющий его тело слегка подпрыгивать смех. В его прищуре мелькали такие планы, о которых священник предпочёл бы не знать, и демон не рассказывал, продолжая прерванную разговором трапезу. Они оба молчали, пока через несколько минут кукушка в настенных часах не вылетела и не пропела им половину одиннадцатого. – У меня есть свои небольшие дела, – коротко сообщил кот, сыто облизываясь. – Если эти остолопы проснуться, можешь использовать ту вещь, что ты прячешь в потайном отделении шкафа в собственной комнате. Алексей задохнулся от возмущения, желая рассказать коту о человеческом понятии личного пространства, но когда он снова смог вдохнуть полной грудью тот уже выпрыгнул в окно. На кухне было так же тихо, как и обычно, слабый бой часов летней птицей чирикал над ухом мужчины. Он вчера привесил их на стену, как только снова почувствовал одиночество от царящей в кухне тишины. Бесшумность укрывала весь дом, в нём даже не водилось мышей, а пауков Смирнов гонял каждый день во время общего обхода комнат. Он ежедневно наводил небольшой порядок, чтобы потом не пришлось чистить всё вокруг, двигая мебель и на карачках вымывая все свои гигантские апартаменты. Он уже забыл, каково это, когда в его доме шумно. Когда женский голос бузит, ноет, просит и кричит так, что звук долетает до каждой комнаты и ещё пару секунд бродит отчётливым эхом. Когда ему приходится готовить для нескольких персон, использовать посуду, считать с чужим идеями, мыслями и мнением на своей территории. Когда что-то постоянно происходит, приходят гости, хлопают двери, шумят разговоры, в любую секунду можно выйти в коридор и понять, что совсем рядом с тобой кто-то есть. Зная, что в доме никого, имеешь то особое чувство пустоты, будто пропал в ином, недоступном никому измерении. А если же помнишь, что ты не один, сквозь стены ощущаешь биение жизни и незримое присутствие гостя. Эти часы раньше висели на этой кухне, несколько раз снимались и появлялись снова. Всё же, у Алексея было полно попыток закрутить роман, ставший бы в будущем продолжительной любовной биографией. В этой деревушке найти незанятную женщину было само по себе сложно, а вот уже успокоить её, когда она приходит в его неожиданно богатый и просторный дом – дело невозможное. И это ещё никому Смирнов не говорил, чем он занимается по ночам, иначе бы вскоре его сожгли вместе с домом, как демонических порождений. Несмотря на то, что большинство в деревушке были такими же сатанистами. Гронзель, эта громкая и неуёмная женщина, как часто характеризовал её кот, смогла его практически сразить наповал спокойным отношением к преображению лачуги в огромные хоромы. Он даже специально завёл с ней разговор о демонах и о своей небольшой тайне, желая увидеть её реакцию, но живой заинтересованности, с которой она его слушала, он не ожидал. Может, стоило поискать себе спутницу среди тех, кто уже имел дело с демонами и вряд ли бы чему-нибудь удивлялся. Но кто знает, зачем и на каких условиях они заключили контракт? Графиня Гронзель говорила, что её просто обманули, но мог же демон всего лишь не сообщать ей, что исполнение желания – это контракт. Значит, чего-то она всё же пожелала. Хотя, вспоминая то, с какой целью они приехали в Лубянку и по какому делу уезжали, Алексей выдвинул версию о том, что контракт как раз был о спасении мужа. И демон потребовал взамен не душу, а двух слуг? Ха, смехотворно! Будучи знакомым с котом десяток лет, священник отлично знал, что он не заключает контракты по мелочёвке, мелочёвка отмирает почти сразу после заключения. Если контрактор жив больше суток, значит причина вполне серьёзная. За спасение демон мог нагло выторговать тех, кто будут его прикрывать, но суть контракта скорее таилась в совершенно ином. Алексей громко вздохнул, специально прерывая свои мысли. Причина вызова демона и отдачи своей души – личное дело каждого, как и собственное пространство. Он бы сам ни за что не признался в своём желании, и требовать этого от других было бы минимум невежливо. Никто не захочет рассказывать о сокровенных для себя вещах. Можно рискнуть, попытать удачу с женщиной, необязательно связанной с демонами, а со всей мистикой окружающего мира. Это хороший вариант, стоило бы только раз взять небольшой отгул и выбраться в настоящий город. – Хм, – задумчиво протянул Алексей, вглядываясь в своё отражение на стекле прозрачной вазы, – а может мне примкнуть к коту? Из уст священника вырвался смешок. Герберы покачнулись в вазе под порывом его дыхания.***
Небольшие дела кота располагались совсем рядом, точнее: за домом священника. Его двор обычные крестьяне посчитали бы большим, однако в этой демонической деревушке, славящейся разве что своим количеством сатанистов и, следственно, заключённых контрактов, такое пространство определялось как нормальное. Алексей не держал животных, кроме одного коня. Зачем они человеку с такими крупными суммами в карманах, что он может себе позволить есть рыбу высшего класса, продающуюся только на другом конце страны? Да, только в Лубянке и в подобных ей редкостных деревнях можно платить столько за службу священника. На заднем дворе стояла конюшня, из которой слышалось воинственное ржание лошадей Бордо и короткое фырканье принадлежащего священнику жеребца. Огород, обозначающийся небольшим забором тёмных палок, связанных воедино красной нитью, сейчас скрывался под снегом, но, должно быть, Алексей, несмотря на свой достаток, хотел вырастить что-то своё и даже заботился о растениях. Удивительно маленький, как отдельное здание, стоял склад, хотя в деревенских домах было привычнее наблюдать погреб. Кот уже видел, что внутри этого похожего на гномий домик помещения стоят несколько шкафов, между которыми узкие, рассчитанные по ширине Алексея проходы. Они забиты, если сказать коротко – хламом, но этот беспорядок отличался от хаоса Бурса. Там валялось множество книг, сломанных предметов, старых ковров и неиспользованной ткани, мотки различной пряжи, рваная одежда, разбитая посуда и поржавевшие приборы. Иногда Алексей хранил там части зарплаты. Последней постройкой во дворе был колодец. Конечно, огород занимал довольно много места, но ещё оставалась приличная площадь нетронутого пространства. Бредущему до конюшни коту оно казалось бесконечным, хотя стойла располагались ближе всего к дому. У входа его уже ждал, обряженный, словно капуста, мерзляк Робин. Он не переносил холода, поэтому, обедая в собственном кабаке, всегда садился у камина, и посетители разглядывали его, как господнее чудо. Удивительно, что за столько времени никто не догадался о его принадлежности к демонам, хотя его заведение – место сбора как раз таки людей, желающих призвать «нечистых». Таких, как он, в Аду называли «исключением», полудемонами, по своей сущности обычных людей, но совершенно случайно заполучивших «осколок», из которого рождалось каждое демоническое существо. Ему повезло, что он не получил своего «хозяина», которому бы пришлось служить до конца вечности. Обычно исключений находили ещё в детском возрасте и клеймили, после чего они становились собственностью натолкнувшегося на них демона. Ценный слуга, если он соглашался воспользоваться «шансом»: отбросить своё человеческое прошлое и переродиться новым, намного более могущественным существом. Из таких никогда не выходили слабые прислужники, и, сохранив некоторые человеческие качества, они были намного покорнее, миролюбивее, ответственнее, чем другие. Кот был рад, что заполучил одного в своё распоряжение. Честно говоря, он уже встречал исключения, и не раз, но стоит только показаться малиновому блеску в его глазах, как другие демоны, находящиеся рядом и почувствовавшие всплеск, бросались за добычей. Наблюдать, как они пытаются перегрызть друг другу глотки за душонку маленького человечка намного приятнее, чем участвовать в этой потасовке, пытаясь ухватить себе лакомый кусок. Кота не интересовала борьба за власть и также увеличение команды слуг. Он отлично справлялся самостоятельно. А Робин, не принявший свой «шанс», после «звонка» – пробуждения сил – теперь застрял в этой деревне, как настоящий узник. Если ты не стал демоном – это не значит, что ты можешь забыть об их существовании и изображать из себя примерного господина. Ему навязали работу следить за Лубянкой, и фактически, для её жителей он представляет собой саму Смерть. Как Харон, только перевозит не души, а тела на сторону Ада. Благодаря нему в этой деревне сатанизм достиг таких высот. Без его помощи эти олухи вряд ли смогли бы открыть переход или вызвать демона, но теперь все стали грамотными, научились справляться без его указки и даже немного читают вымершие языки. «Его пребывание оказывает положительное влияние», – вспомнил забавную строчку из речи одного важного демона кот. Тот всегда выражался то рифмами, то напевами и всегда это звучало смешно. Среди полудемонов всегда выделялся особый сорт. Пускай и с подобием человеческой души, все они должны «правильно» питаться, хотя и реже, чем настоящие демоны, чтобы поддерживать своё существование в мире. Недостаток энергии, получаемой от душ, влияет на силу их способностей, так что нечего опасаться отвергнувших свою тёмную сторону. Но есть среди них глупые гуманисты, те, кто не растерял трепетные человеческие качества, а по сути обычные трусы, выкупающие энерго-заменители за информацию с вверенного участка. Они употребляют замену, как люди пьют кофе вместо сна, но нельзя вечно протянуть на кофеине. И чем дольше пытаешься протянуть, тем мучительнее: хочется сорваться, ощущение похоже на никотиновую зависимость. Робин прекрасно знал это чувство. Он как раз задумчиво крутил один из кувшинов с псведо-энергией, когда кот приблизился к нему на расстояние двух метров, морщась при виде низостной отравы. Его выворачивало от мысли, что этот яд пришлось влить в себя перед поездкой в поместье, чтобы только побороть неотёсанного юнца, заявившегося не в то время и не в то место. Мужчина язвительно ухмыльнулся, встречая кота вызывающим комментарием. – Похоже, твоя жизнь в ссылке не кажется тебе мёдом? Хах, – Робина веселило неудобное положение коллеги, и хотелось издеваться над ним, как можно дольше. – А что твои вечные разговоры о собственном величии и ничтожности людского строя? Ушли в землю? – Демонический строй так же ничтожен, как и человеческий, – спокойно, с самоуверенной ленцой ответил кот, подмечая, как ошарашил этой фразой полудемона. – Я здесь, чтобы доказать это всему Аду, а для этого мне нужны любые средства. Робин повернулся недоверчиво, не отпуская положенный в мешок кувшин, и взглядом выражая бездонный испуг от возможных последствий. – Ты же понимаешь, что у меня уже есть точный план, – ласково успокоил кот, одаривая его по-отечески покровительственным взглядом. Когда бы он на него так не смотрел, это значило одно: лучше примкни к моему замыслу, чем будь одной из его жертв. Робин всегда был неотъемлемой пешкой на шахматном поле, но в какую сторону двигаться – выбор оставался за ним. Он всегда мешкал перед этим странным взглядом демона, чувствуя себя робким сыном, чей отец предлагает ему последовать за ним в далёкое путешествие, в котором он больше никогда не увидит других членов семьи. Однако, стоило понять, что перед ним всего лишь демон, желающий его использовать, как он – брёвна для камина – это наваждение всегда улетучивалось. – Всё, как обычно, – Робин изобразил скуку, прикрыв глаза и чуть ли не зевая от однообразия ситуаций, – ты не можешь справиться без меня. Но в этот раз тебе нечего дать мне взамен. Как и ожидалось, кот самодовольно усмехнулся, готовясь выложить ему свои варианты. Хотя, как понимали они оба, после подобного заявления оставалась только одна, соизмеримая с этим намерением плата. – Ты хочешь секунд, – утвердительно заявил кот, не утруждая себя вопросом. – Если я разрушу грань между Адом и мирами, твои секунды превратятся в минуты. Они могут превратиться в вечность. Не стоило верить словам демона, особенно такого опытного, как кот, поглотившего неисчислимое количество душ, без колебаний подталкивавшего людей у края пропасти, чтобы они сделали шаг. Трудно представить, сколько сладких речей сочинило его зацикленное на насыщении воображение, преследуя одну самую грязную цель – использовать, обмануть, позаботиться о своём существовании и ради этого стереть чужое. Поэтому легко было поверить, что этот демон хочет разрушить весь строй Ада, перекрыть кислород другим демонам, растоптать их жизни, их сущности, их возможность выбора, так же, как он лишал её людей. Робин просил секунд, потому что понимал – никогда не должно быть такого, чтобы два разных мира сталкивались друг с другом на вечность. Даже в секундах таится угроза, но что произойдёт, если слить подконтрольные Аду миры воедино, разрушить грани между вселенными? Робину было страшно даже задумывать о таком. Неизвестно, что случится с этим миром, во что он превратится, куда его занесёт. Он может исчезнуть весь, оставив о себе лишь записи в демонических архивах, по одному лишь наглому мановению кошачьего хвоста. «Немыслимо!». Кот был уверен, что, сообщи он о своих планах Гронзель, её поток мыслей выглядел бы так же, завершаясь этим триумфально-величественным словом с немного писклявой от волнения интонацией. Все эти минуты, секунды – это всего лишь хорошее средство управления Робином, вызывающее у него презрительный смешок. Если брать в демоническом исчислении, то секунда – менее, чем бесполезная единица, её не сравнишь даже с мигом перехода радости в грусть. В жизни кота, секунда – это быстрее, чем он познакомился с Бурсом, а тот окликнул его сразу в тот момент, когда он только-только сформировался. Даже для полудемона небольшие кусочки времени в разы бессмысленнее, чем для людей. Поэтому коту больше нравилась вечность, она – постоянное сопровождение мира, то, что тянется до самого конца временной ткани и может продолжаться, когда лично для тебя уже закончилась. Почему бы не желать продлить секунды, тщательно собираемые и хранимые Робином, как осколки алмаза, до целой вечности? Он ведь её любил. Почему любит поныне, сложно было бы сказать: с одной стороны, чтобы не стареть морально, у полудемонов замедляется – почти останавливается – протекание сильных эмоций. Если тебе что-то сильно нравилось до «звонка», то оно будет тебе так же нравиться до завершения существования. С другой же стороны, его больше мучила вина и невысказанные слова, чем сама любовь, желание всё исправить перед призрачным миражом. Если бы только любил, давно бы отпустил, и кот бы лишился такого удобного рычага давления. Поэтому он не собирался помогать Робину распутывать клубок его чувств, только сильнее его заплетал. – Зачем тебе это? – тихо выдавил Робин, явно теряясь в собственных «за» и «против». Слабый, неуверенный голос Вильмы Ховрата, бывшего королевского наместника одной из здешних небольших стран, всегда звучал мелодичным тенором, как юный мальчишеский голосок подделывал женское соло. Настоящая музыка, недаром когда-то, в свои молодые годы, он слыл лучшим певцом. Если бы только не… – Разве мне нужна обоснованная причина, чтобы учинить хаос для своих собратьев? – кот улыбнулся самой наглейшей из улыбок, которую только мог состроить. – Можешь для себя считать это местью, можешь – великим планом, заговором, волей Люцифера или моей затаённой обидой. Но если тебя интересует правда, то в этом моя натура, в разрушении. Я всего лишь веселюсь от души, чуть лучше, чем все мои коллеги. – Ты можешь нарушить мировой баланс, – хрипло прошептал Робин, тут же откашлявшись, холода губительно действовали на его организм. – Тогда я буду вдвойне рад, – в глазах кота мелькнули красные искры и затянулись в узкие зрачки, как в чёрные дыры. Хаос. Осколок хаоса, столкнувшийся с каплей света, порождал демона. Порождал его основу, то, что было заточено в нём вместо души, а его характер и внешний вид получались никому не ведомым, «хаотичным» образом. Среди демонов редко встречались похожие друг на друга характерами или оболочкой, формирующейся из энергетических потоков. Даже так, возможность такого стечения обстоятельств, чтобы два одинаковых демона могли быть знакомы друг с другом, когда Ад, кажется, безграничен, равна нулю. А вот их наличие в Аду в одно и то же время имеет бóльший процент. Капля света всегда оставляла в демонических сущностях место благосклонности и слабости к чему-то. Каким же большим должен был быть осколок хаоса, породивший демона-кота? Или его капля света была такой же большой, как и осколок, от чего его существование стало возможным? Но смотря на своего коллегу, изучая того, полудемон никогда не видел его, проявляющего доброту или сострадание. Если бы его свет был равноценен тьме, тогда это было бы очень заметно, правда? Складывался вопрос: чем же таким был по своей сущности кот? «Как много вопросов», – вздохнул демон, выслушивая все философские тирады в голове Робина. Хаос, свет, схожие демоны… Человеческое мышление, склонное к постоянному анализу ежесекундно поступающей информации. Удивительно, откуда вообще полудемон способен знать тонкости строения адских существ. Все демоны их, конечно, знают, ещё до того как обретают «тело» и вся их сила собирается в единый сгусток. Это само собой вкладывается в голову, пока путешествуешь энергетическим потоком по всем областям Ада, а когда уже составляющее будущей личины демона наматываются на энергию, как сахарная вата на палочку, готовая субстанция концентрируется в особом помещении. И впервые открываешь глаза с осознанием «я» в этом тёмном, как и вся демоническая родина, зале. И иногда происходит такое, что в нём оказываются несколько демонов сразу. Обычно столкновения происходят не настолько часто, чтобы кто-то взялся составлять вероятность, но подобное бывает. И коту повезло, хотя, может, и без сарказма, очнутся в этом зале от оклика другого демона, назвавшегося Бурсом: «Эй, ты тоже новенький?». Этот исследователь даже впервые появился перед ним с уже схваченным в руке фолиантом по устройству Ада. Этакий на человеческий манер путеводитель, хотя обычно он никому не пригождается: в форме энергии демоны достаточно изучают планировку нового места обитания. Хотя из-за какого-то моментами возникающего недоразумения, оставлять его всё же нужно. Сейчас эта вещица, скорее всего, спрятана в недрах норы Бурса, заваленной радующими его душу экспонатами. – Что делать с телом? – Робин всё-таки прервался на более насущные темы. – Я так полагаю, что ты мне поможешь, – усмехнулся кот, и заговорил снова, прежде чем полудемон успел вставить своё человеческое «мне надо подумать». – Тело просто отнеси назад. Моего умения предсказывать будущее достаточно, чтобы знать, что в восемь часов после непредусмотренной задержки, его, наконец, внесут в общий список бухгалтерии. Причину смерти поправят, не беспокойся. – Бурс расстарался? – мужчина хмыкнул, заворачивая тело в ткань ковра от посторонних испуганных глаз. – Нет, – кот отчего-то рассердился, бросив на него сухой взгляд, – для этого я бы не стал его призывать. – Что, проблемы со связью? – Робин проговорил это даже слишком насмешливо, обнажая на миг свои настоящие страх и напряжение. Эти эмоции кот мог понять, даже если не рассматривал полосу света, идущую вдоль его спины и рассеивающуюся в метре над головой. Она была прямой и блестела, как натянутая струна, иногда пульсировала, после ещё пару секунд шатаясь в нервной дрожи. Заканчиваясь у копчика, она разветвлялась на древесные корни и медленно прорастала к земле. Не дойдя всего пару сантиметров, она исчезла, и только отблески её сиренево-голубого сияния окутывали мужчину. – Ты всегда можешь прийти в наш бар, мы организуем для тебя вызов. Если будешь устраивать конец света, то пусть он хотя бы пройдёт под его надзором. Он лучше управляется с мирами, чем ты, – пусть и смирившись с планами коллеги, полудемон не мог отказать себе в удовольствии его поддеть. Впрочем, эта издёвка пролетела мимо. – Тогда вызов сегодня, в полночь. Я приведу Алексея и ещё двоих новых спутников за час, расскажешь последним о ритуале. Или просто дай им лёгкую работу, эти детишки в моё отсутствие могут навести приличного шороху в Лубянке. На эти слова Вильма Ховрат с готовностью кивнул, позволив себе смешок, завалил вещи и, сильно оттолкнувшись, поехал вниз по дороге. Кот наконец обратил внимание, что горожане прочистили себе путь, как только снег перестал осыпать их целыми сутками. – Гронзель, это март, так ведь? – кот обернулся, будто задавал этот вопрос невидимому собеседнику. Потом перевёл взгляд на тёмную хижину священника. – Это может быть неудобно. Апрель, середина… Часов в двенадцать. Как сложно разбирать эти связи. Кот устало вздохнул, спрыгивая с ведущей в конюшню ступеньки на снег и чуть морщась, когда земля под ним обвалилась. И напомнил себе, глянув на прокатанную санями дорогу: – Как хорошо, что я вовремя забрал её душу.***
Витас проснулся первым, отлично выспавшийся за путешествие. Несмотря на то, что ему приходилось одной рукой придерживать свежий, выглядевший как спящий мужчина труп, он сумел побороть внутренний ужас под давлением усталости. Слишком много он за эти дни боялся: то он просыпается от беспокойного, усталого сна и видит перед собой сразу заговорившего чёрного кота; то он узнаёт, что этот кот – демон и ему объясняют всё произошедшее за два дня. То ему приходится тащить на своих плечах тело, внутри которого пока что без сознания покоится ещё один демон. То ему объявляют, что он становится слугой новоявленного спасителя графа, и при этом глаза хозяина смотрят безумно, сквозь него. В довершение, снабдив его парой монет и небольшим запасом одежды, его впихивают в карету с котом-демоном, трупом и ненавистным ему дворецким в роли кучера. Самая ужасная часть всего этого фарса, несомненно, кучер Эдуард. Этот заносчивый прагматик, вечно не снимающий белоснежные перчатки, с прямой спиной, и одного взгляда хватает, чтобы заметить его утончённость в манерах, одежде, даже в поведении. Его знания, словно он дитя аристократов, и читает, и пишет, и считает, и только на дудке не играет. Вместо неё играет на тонкой резной флейте со сменными мундштуками, а графиня Бордо ещё обещала заказать для него железную, с лучшим звучанием. Графиня Бордо вообще много носится со своими слугами, будто они у неё золотые. Желудок Витаса запросил порцию еды, и он озадаченно уставился на переплетение коридоров и переходов в этом доме. С одной стороны он видел анфиладу комнат, настолько длинную, будто зеркало отражалось в зеркале. Впереди коридор разветвлялся надвое, а вдали виднелось множество разноцветных дверных проёмов. Справа он заметил в стене серую дверь, простую серую дверь с обычной деревянной ручкой. Подумав с секунду, он уверенно направился в её сторону, ведомый ярым любопытством, и потянул на себя. Перед ним предстал невысокий стул, со спинкой и высокой деревянной ступенькой вместо ножек. Он настороженно подошёл к нему, чувствуя своим тонким носом непонятное зловоние и замечая вместо сиденья дыру. Взяв лежащую на полу этой комнатки железную, скрученную узлом вилку и на секунду ей удивившись, он отпустил её над чёрной бездной. Через две секунды послышался громкий плеск. Витасу подумалось, что это диковинный колодец, только необъяснимо вонючий, может заслуга хозяина. Ему понравилась мастерски продуманная крышка на винтике, легко подымающаяся и опускающаяся благодаря короткой ручке. Если опустить, то запах вроде как исчезал, даже лёгкие ноты сандала шли от наполненной прозрачной жидкостью небольшой коробочки, стоящей на прибитой у двери полке. Витас ещё раз зачарованно оглянулся на техническое чудо, выдохнул весь неприятный аромат и закрыл дверь. И снова вгляделся в извилистый коридор, пытаясь понять, как ему попасть на кухню. В итоге решил ориентироваться на запах, что-что, а нюх не мог его подвести. Пройдя вперёд, со стороны одной из комнат, сияющей солнечным светом, он услышал тихое сопение. Сначала повар замер, борясь с желанием заглянуть в неё и прислушиваясь к бурчанию желудка, но сила воли в очередной раз уступила мелкой прихоти. Он тихо прокрался в чью-то спальню, еле слышно закрывая за собой дверь со стеклянными вставками и прислушиваясь к чёткому стуку часов. В глазах зарябило от яркой желтизны, затопившей всё помещение. Один и тот же цвет ослеплял его в постельном белье, в тканевых обоях, полу, только тюль отличалась по пробивающемуся через неё свету. Вдруг со скрежетом старой пружины выпрыгнула кукушка, долго пела количество часов, которое повар и на пальцах бы не смог подсчитать, и так же неожиданно скрылась. Перепуганный Витас внимательно уставился на спящего гостя, с досадой понимая, что это сладко посапывает кучер. Он, на цыпочках подойдя, всмотрелся в циферблат: тот показывал полдень и секундная стрелка уже пробежала больше половины минуты. «Спишь, – мстительно подумал Витас, – а обычно встаёшь раньше всех, будишь, отчитываешь, что все мы невозможные сони. А сейчас тебе что-то самому не проснуться. Думаю, тут нужна помощь…» Повар набрал в лёгкие побольше воздуха, не с первого раза, прерываясь на предвкушающий смех, и наконец, вытянувшись, как перед главой деревни, заорал: – Доброго утра, Эдуард!***
– Да-а, – протянул Алексей, накладывая бинт на правую руку кучера. – Я, честно говоря, не ожидал, что кот окажется прав. Витас, стоящий у плиты, совестливо согнулся, в раскаянии опустив голову. После его проделки, Эдик, услышавший пронзительный крик над ухом, первым делом попытался скатиться с кровати, спросонья путая, где заканчивается ворс одеяла и начинается тумбочка. Мало того, что, стягивая себя на пол через тумбу, он ударился об неё головой, так и, всё же упав на пол, опрокинул её себе на руку вместе с горевшей всю ночь свечкой. Сложно было представить, как она могла так долго светить и выгореть всего наполовину, но её горячий воск ожёг кучеру руку до огромной красной кляксы на пол ладони. – А вы бы ожидали, что после слов «Доброе утро» он примется слезать с кровати? Нормальные люди просто привстают или садятся, но не стаскивают себя вниз. – Смотря какие нормальные люди, – уточнил священник, изучая Витаса непривычным для него взглядом. – У тебя явно никогда не было необходимости прятаться под кроватью от негативно настроенной к тебе, воющей ругань на всевозможные лады толпы. Эдуард посмотрел на Смирнова вопросительным, ожидающим понимая взглядом, и, встретив его спокойный, ясно излучающий солидарность ответ, предостерегающе нахмурился. Алексей коротко кивнул, больше ничего не говоря об этой теме. – Вот, – Витас почти кинул на стол две тарелки. Он сделал то, что мог сделать в условиях неплохо оборудованной кухни, но скудного количества продуктов. Эдуарда поразил до глубины души его разноцветный салат: ингредиенты порезаны кубиками, словно конфетти, с мягким блеском золотистого соуса, а в середине ещё и сметанная прослойка. Во владениях Бордо блюда Витаса подавались только графу и графине. Дворецкому, пускай он и занимал весомое место в поместье, обычно отдавали экспериментальные блюда учащихся поварят. Их еда была далека от совершенства, и к тому же по велению графа их ограничивали в сырье. Эдик вообще не помнил, когда в последний раз чувствовал немного кислую нежность сметаны. – Ты теперь постоянно будешь для нас готовить? – спросил кучер, еле сдерживая восторг от вида хорошей еды. – А разве кто-то ещё в нашей тройке это умеет? – немного раздражённо ответил повар. Эдик глубоко вдохнул сладкий аромат жареного ломтиками картофеля, сдобренного букетом специй, и печёных помидоров, накрытых сыром и наполненных заправкой из хрустящих мясных пластинок, нарезанного лука, перца. И конечно же, рядом стояла мисочка с лучшим за его последние пять лет службы салатом. Достав стаканы, Витас разлил в них свежевыжатый и немного разбавленный вишнёвый сок. Почти каждый день Эдика начинался со стакана лимонной воды, заканчивался персиковым компотом, а в середине этого хорошо, если вместо чёрного чая ему подавали стакан молока. – Что, так вкусно, что прямо до слёз? – попытался скрыть лёгкое недоумение за нападкой Витас, не зная, как ему реагировать на заслезившиеся глаза кучера, стоило ему положить в рот вилку со сладкими, чуть солёными, кислыми, острыми и горьковатыми вкусами одновременно. – Это прекрасно, – выдавил из себя Эдуард, оттянув свободной рукой уголки глаз и принимаясь поглощать еду со сдержанностью ценителя. Иногда, впрочем, срываясь и агрессивнее работая вилкой в своём старании запихнуть в рот все вкусы сразу, как и любой, действительно получающий удовольствие от еды человек. Витас решил принимать это за комплимент, даже со словами «я менее голоден» сбрасывая часть своей порции счастливому дворецкому. Завидев, что между ними наступила идиллия, Алексей сдержал свой возглас: «Кто дал тебе право доставать праздничную посуду?» – и молча запихнул вилку в рот с подавляемым возмущением. Он с тоской обошёл взглядом аккуратные синие ирисы на краях тарелок, и бросил уже смиренный взгляд на ряды из пяти четырёхлистных клеверов, обрамляющих верх стаканов, словно подвески на ленте. Снова подняв взгляд от блюда, он всмотрелся в несведущие лица новых подчинённых кота. Да разве такие смогут его сопровождать, ничего не зная о демонических устоях? «Без помощи не обойтись, – подумал про себя Алексей, теперь отчётливо понимая, что его желание поехать с котом для демона скорее необходимость. – Ну, что ж, это будет долгое путешествие».