История чёрного кота

Нечто неудобно натирало запястья, от чего демон Шур, в теле Бернарда Роу, скривился, ещё толком не проснувшись. Голова болела, словно после пары тренировок с его учителем – Сорой, признанным бойцом в рядах психологов. Демоны из отдела психологии, несмотря на гуляющие по Аду насмешки, дрались не хуже “путешественников”, вот только у Шура это совсем не шло. Сколько бы раз учитель не кидал его в опасные ситуации, Шур быстрее открывал проход в родной Ад, где его ждал заложенный мягкой желейной массой пол, на который всегда можно было приземлиться, даже за секунду до этого падая чуть ли не со скоростью звука. Масса была влаговпитывающей, могла обмыть его и окутывала грязь шарообразным коконом, который Шур потом раскрывал для своих опытов. В Аду он причислялся к отделу изобретателей, хотя раньше был в отделе историков. Историкам нужно предсказывать направление в развитии разных миров, находить закономерности, вычислять идеальную городскую ситуацию для сбора душ. Историки определяют условия для ситуации, а изобретатели ей способствуют. Изобретатели выдают сделанные ими вещи, агрегаты, вещества ответственным за распространение, называющимся точно так же: “Ответственные за распространение” или “ОзР”. Впрочем, с историей и даже историями у Шура не сложилось: для точных расчётов и предсказаний он был слишком глуповат. Так все считали. Пока не вскрыли его комнату и не узнали, что всё время проводимое в ней он изобретал нечто странное: маленький пупырчатый комок, с виду стеклянный, но мягкий на ощупь, имеющий два глаза на подобие человеческих. Комочек мог деформироваться, обладал умом и издавал звуки через маленькую щёлку рта, но вразумительно говорить не мог. И всё-таки, нечто подобное, сделанное в перерывы от работы, которые были, как тоже любили шутить демоны, “адски маленькими” и в некоторые прогулы, за которые Шур сильно получал – это было изумительно. Отдел изобретателей сразу принял его с распростёртыми объятиями. И Шур не жаловался, ему нравилось заниматься своим хобби, как работой, но жутко раздражало что-то изобретать по чужому заказу. Поэтому, справившись быстрее всех со своим заданием, он принимался изобретать для себя: проводил эксперименты, тащил в комнату пробирки, рассматривал старые планы демонов, заброшенные по ненадобности в поисках интересного проекта. И вот таким образом он из связи различных химических компонентов изобрёл свой “ковёр”, как он его величал. Сейчас его мягкий ковёр, на котором он отдыхал, мог ему только сниться. Почувствовав спиной каменную твёрдость, он лениво открыл глаза, постукивая ногами по поверхности, на которой лежал: а вдруг показалось, что она твёрдая? Пятка больно ударилась, до шишки, а перед глазами предстала серая… Стена? Пол? Потолок? Он был внутри серого кубического пространства, двери в нём нигде не было, только небольшое окошко в верхней, как для него, части куба. По собственным ощущениям, он пришёл к выводу, что лежит, и решил отходить от этого. “Так, предположительно, это комната, – вынес он для себя хоть какое-то определение места своего заключения. Руки не шевелились, и он спокойно прикидывал, есть ли они у него ещё. – Окошко вверху, как и положено в маленьких домах и подсобных помещениях. Для подсобки, конечно, это пространство слишком маленькое, но и для туалета здесь нет ничего нужного. За окном светло, значит время от десяти до пяти часов дня. Интересно, я надолго выключился? Или уже следующий день?” Шур зевнул, временно прекратив этим свои размышления. Для зевка пришлось чуть запрокинуть голову, и он увидел, наконец, дверь. Она, высокая, красовалась прямо перед ним, а чуть опустив взгляд вдоль пола, он увидел свои накрест скованные цепью руки. Пару секунд он рассматривал их, пытаясь понять, чьи они, но после сообразил, что на данный момент пребывает в мире людей и вынужден использовать человеческое тело. – Ха, – усмехнулся он, силами расщепляя кандалы. Цепи распались, освободив его руки. На запястьях остались красные круги, но, как только он слегка вывернул руки, кожа вновь налилась обычным цветом. Он поднялся на ноги, желая заглянуть в окно и уточнить, находится ли он в поместье. То, что он всё ещё в человеческом мире, доказывали его руки и ноги. Внезапно, над головой словно натянулась паутина, серебряные линии обрядной верёвки сверкнули и демона с огромной силой прижало к земле. От неожиданности он даже не успел закрыть лицо руками: подбородок вписался в бетонный пол, а из коленей хлынула кровь, быстро пропитывая штаны. – Чё-орт! – простонал демон, обличая свою сущность краснеющими глазами. Он схватился за одно из колен, пытаясь своей силой остановить кровь, но ничего не получалось. – Так-так, – прозвучало сверху, но тень протянулась из щели между дверью и полом. – Принцесса проснулась. Забота в голосе была такой концентрации, что становилась подобна яду. Шур резко откатился от двери, испуганно следя и за потолком тоже, если неизвестных окажется двое. По его пальцам сочилась кровь, внутри он тоже чувствовал металлический привкус, текущий с его прикушенной губы. На подбородке выступали алые капли. – О, у принцессы проблемы! Ей больно! – театрально забеспокоился голос, будто слуга, переживающий о хорошем самочувствии своей госпожи, но толики насмешливости невидимо подплясывали в каждом слове. – Да, так что лучше бы тебе скорее принести мне аптечку, – проворковал демон, надеясь что-нибудь получить из этой ситуации. Возможно, если он подыграет этому странному спектаклю, то ему хотя бы выдадут бинты. Терять можно только кровь. – Конечно-конечно, – защебетал голос, переходя на высокие ноты, как будто это девушка. Подумав о мужском голосе, переходящем в женский, Шур вздрогнул: в голове тут же предстали перевоплощения учителя. Вот, он милая кокетливая девушка в кружевном платье и длинными прямыми волосами, а вот он парень в деловом костюме с золотыми пуговицами и серым жакетом под ним, поправляющий свои уложенные волосы. Если бы сейчас тем, кто запер его в этой комнате и не даёт даже встать, используя удерживающие печати, оказался учитель, Шур бы пробил пол и принялся подкапывать землю, лишь бы убежать с его глаз. Дверь приоткрылась и в неё вкатилась заводная обезьянка на колёсиках. Обезьянка хлопала лапкой по бубну, жужжали шестерёнки в ней, колёса везли её до самого демона. Даже когда она остановилась, игрушка не перестала бить лапкой, но иногда между её ударами появлялись маленькие паузы. “Механизм заедает?” – подумал Шур, поднимая её с пола. Подставка, на которой ехала обезьянка, была очень узкой и не содержала гвоздей. Постучав по ней, демон к своему удивлению узнал, что она из плотного дерева. Однако, жужжание не прекращалось. Прислонившись ухом к пузу обезьяны, Шур услышал тихий металлический звон, а в спине чувствовалась вибрация, но звук исходил явно из другого места. “Что это?” – не унимался демон, вертя в руках игрушку. Он проверил даже бубен, но, вопреки тому, что жужжание исходил со стороны игрушки, стоило припасть к ней ухом, как оно перемещалось вбок. Пересилив страх, он даже изучил область двери, до той части, где нависала выплетенная из прозрачной лески печать. Смотря на это искусство, Шур почтительно сощурился, понимая, сколько нужно работать даже демону над такой вязью. После очередного удара мартышки, он почувствовал, что собственный вес стал тяжелее. Он резко вскинул голову к печати, рассматривая её и вспоминая, мог ли он к ней случайно приблизиться. В отличие от прошлого наката, ощущение не отступало, заставляя его упираться руками вокруг себя, чтобы удержаться в сидячем положении. С подозрением он посмотрел на мартышку, но та всё так же забавно отбивала ритм. Слушая её удары и зависнув от невозможности найти решение проблемы, неосознанно Шур начал считать. Вспомнив про раны, он рукой дотронулся до подбородка, но тот уже зажил. Значит, в какой-то момент действие печати ослабло и регенерация всё сделала. Колени он проверить не мог, но и привкус крови исчез с языка. Мартышка отбила одиннадцать, потом пять, потом шесть, два, восемь… Чем больше появлялось в ряду чисел, тем более бессмысленным казалось считать. После пятнадцатой цифры Шур бросил своё занятие, снова осматривая мартышку. Как только он взял её в руки, его глаза налились красным и, словно стёркой, его силы развеяли навешанный на живот игрушки морок. Когда пелена полностью исчезла, он позволил себе переключиться на человеческое зрение, чтобы не утомляться. Вокруг живота обезьянки шла линии загадочного отверстия, а внизу было углубление для того, чтобы поддеть его ногтем. Поймав эту мысль, Шур молниеносно снял крышку, отбрасывая её в сторону. Внутри лежали кубики, исписанные числами на всех шести гранях. Красные цифры были краской нанесены на светлые деревянные кубы, очень маленькие, размером пять на пять миллиметров. Вынув их все, демон озадаченно пересчитал их количество. Двадцать восемь. “Что это и зачем оно?” – подумал он, разворачивая их разными сторонами. Мартышка сделала ещё пару ударов и замерла. Не прошло и секунды тишины, как масса Шура увеличилась ещё больше, прижимая к земле настолько, что руки демона тряслись, когда он пытался их поднять. На сантиметров десять от земли силы печати не действовали, поэтому он мог слегка приподнять ладонь, чтобы поворошить кубики, но всё остальное он предпочёл даже не двигать лишний раз. – Чёрт возьми, что тебе нужно? – прокричал демон, обращаясь к тому, чей голос он слышал, но чья тень уже не маячила под дверью. На кубиках были нарисованы числа, мартышка делала паузы, перед тем как продолжить отбивать свой ритм. Всё, конечно, быстро сложилось, но что было делать с этим рядом цифр, даже если их выложить? Шур временно отставил эти мысли, отсчитывая удары и раскладывая кубики в своих руках так, чтобы он мог видеть по три грани каждого. Одиннадцать ударов, пауза, он нашёл это число на кубике и выложил на пол перед собой. Пять ударов, снова кубик с этим числом боком прижимается к собрату на полу. Шесть. Два… Огромный ряд чисел. На двадцатом появилась первая проблема: числа пятнадцать не было на гранях среди оставшихся кубиков. Пришлось перебирать всё уже стоящие и хватать первые попавшиеся пятнадцать, при этом не упуская счёта. А счёт, как на издевательство, кончился очень быстро: следующая цифра была один. Шур в панике нашёл единицу и положил её через небольшой промежуток от всех остальных кубиков. Чтобы поставить пятнадцать, он убрал из ряда десятку, а к этому времени подоспела следующая цифра – двадцать три. И двадцати трёх среди всех цифр не оказалось, но он нашёл её под единицей. Одна единственная единица нашлась на месте девятки, девяток было две, но, пока Шур их нашёл, пришла цифра двадцать, а её он оставил в самом начале. Долго борясь со своей задачей, демон проиграл: цифры уже мешались в его голове, он в какой-то момент перестал понимать, что он взял вместо чего и что ему сейчас следует заменить. Весь ряд состоял из сплошных пробелов. – О Люцифер, почему нельзя было дать мне задание попроще? Лучше бы меня пытали, – пробурчал он в пустоту, стараясь вылить с этим вопросом свою нервозность, но ему ответили: – А это разве не похоже на мучение? Задумавшись, Шур с этим согласился, обречённо опуская взгляд на раскиданные по полу кубики. И вместо кубиков он увидел только ровный серый пол, без признаков посторонних вещей. Мартышка остановилась, делая паузу, и давление на тело усилилось до боли, голову пыталось вдавить в фундамент, от чего он чувствовал себя маленьким гвоздём, зажатым клещами. Виски пульсировали, туманя разум стуком сердца, отдающимся по всей голове. Он оглянулся на игрушку и нашёл свои кубики: они вновь лежали в её животе, сложенные в два ряда. К счастью, область с кубиками возвышалась менее, чем на десять сантиметров над землёй, и он мог до них дотянуться. Его мучитель или мучительница, он даже готов был поверить, что это эксперимент мастера Соры, хихикнул за дверью, но Шуру было совсем не до этого. Выложив ряд цифр по памяти, он вновь прислушался к отсчёту обезьянки. Немного выпирающими из общего ряда он положил кубики, в которых был уверен, и застыл с остальными. Вторая попытка – провал. Ему казалось, что от такого его кожа должна лопнуть, а кровь хлынуть на грязные стены, оставив расходящийся веером и точками фейерверка отпечаток, ему не хватало сил даже сделать вдох. В этот раз он был уверен в более чем половине кубиков, но ему оставались ещё три последние, которые всё находились не на своих местах. Снова выстроенный ряд, демон удивлялся сам себе, как он смог запомнить столько чисел и даже фотографически сохранить их картину со своими соседями на кубике. Третья попытка… Он всё выложил, но всё ещё не знал, правильно ли он это делает. А что, если результат просто не зачтётся и давление увеличится? Он вряд ли сможет хотя бы вдохнуть, чтобы продержаться до конца четвёртой попытки. На каждый ряд цифр больше шести с половиной минут, – до второго прижатия демон подсчитал это интуитивно – Шур не помнил, может ли человеческое сознание столько пробыть без воздуха. Если нет, то стоит ли так рисковать? У демона было припасено решение для всего, он мог легко выбраться из этой странной передряги, но это решение он использовать не хотел. Он мог покинуть добытое им тело, но тогда бы ему пришлось возвращаться назад, в свою комнатушку. Шур был изобретателем и ему даже не исполнилось нужного количества лет, чтобы его допустили к перемещениям. Тело ему услужливо подкинул учитель, почему-то подхихикивая и слишком доброжелательно подталкивая его к зеркалу-порталу. Ходя в человеческом виде, Сора предпочитал окружать себя человеческими вещами, свойственными и для милых девушек, и для грациозных мужчин. Один из помощников высших чинов хмуро следил за этим, но ничего не сказал, специально лишний раз не смотря на происходящее. Да, вся эта сцена была подозрительной, но Шур всё равно радовался возможности раньше всех попасть в человеческий мир. Хотя забирать чьё-то тело, выходить на вызов – а уж грабить хранилища демонов – было под запретом до определённого возраста, когда тебе выдают тело, демоны вели свою книгу по различным наказаниям, в которой в особой рамочке блестел портрет самого молодого нарушителя этого закона. В этой книге было много чего: от демона, притащившего в Ад корову и потом разъезжавшего на ней по отделам, до демона, подделавшего данные об одной душе и присвоившего её себе. При встрече с последним все, как стало принято, зажигали над головой защитную руну, но в тайне от высших чинов это стало знаком подбадривания, а иногда вдоль руны можно было прочесть какой-нибудь комментарий. После появления руны, демон-грабитель делал презрительный взгляд и зажигал такую же руну над собой, таким образом подавая знак, что у него всё в порядке и даже отлично. Если бы тот кандидат на замену Люцифера не так сильно кичился своей властью, может остальные демоны бы ему сочувствовали, хотя бы показательно. Шур знал, что получит своё место в демонической книге, но прийти с человеческого мира, рассказав всего о том, как он не мог заставить слуг себе повиноваться и страдал от голода, а потом некто решил над ним поиздеваться, сложив хитроумную головоломку, и он удрал от этого всего – какой позор! Любой нормальный демон посчитал бы за честь оказаться в такой сложной ситуации, чтобы потом всем описывать, как ему было тяжело, но он не струсил, он нашёл удобное решение или смог всё преодолеть. Сколько очков у него тогда появится в чужих глазах, сколько лишних процентов накапает в его статус, что он сможет стать одним из Демонических Судей. Упустить такую удачу… Снова послышался тихий урчащий смех. Игрушка ударила в последний раз и зависла пауза. Демон глубоко вдохнул. Он перестал чувствовать ноги и туловище, но руками изо всех сил пихнул себя, переворачиваясь на спину. Лёгкие перестало раздавливать между многотонным весом позвоночника и полом, к которому его тянуло, и Шур постарался отдышаться. Его кости только что прошли через дробилку, от чего должны были превратиться в пыль, но все они по-прежнему составляли его скелет. Вместо того, чтобы взорваться, части его тела онемели, и это было намного лучше. Ладонь ещё могла двигаться, но требовалось сначала дотянуться до игрушки. Лёжа в таком положении и повернув голову к игрушке, демон наконец заметил: кубики были сложены в четыре ряда, два в длину и два в высоту, пронумерованные к нему от одного до двадцати восьми. Всё это время он смотрел только на их верх, доставая расположенные вразброс числа. Но теперь, до него начало доходить. Он протянул руку и высыпал кубики, те весело поскакали по полу, разбегаясь. Шур сложил их всех, как и раньше, в ряд, потом сделал из них четыре ряда. Снизу третий, сверху четвёртый, снизу первый, сверху второй. Для перестраховки, он даже дотянулся до отброшенный крышки и, завалив обезьянку набок, защёлкнул её на месте. Для самой крайней перестраховки, он и поставил её, и закралась мысль, что стоит толкнуть её к двери, но тут мартышка прекратила хлопать, будто у неё сели батарейки. Через пару секунд последовало облегчение: печать перестала давить, и Шур почувствовал свои ноющие от боли конечности. – Поздравляю, – издевательски раздалось из-за спины. В комнату вальяжно вошёл чёрный кот, сверкая своими хищными глазами. По его прищуру было видно, что он сильно недолюбливает демона и готов был бы расцарапать ему всё тело, если бы тот всё так же не мог шевелиться. – Ух ты, – восхитился Шур, поднимаясь с пола и сидя прислоняясь к стене, – не знал, что в этом мире водятся говорящие коты. – Они и не водятся, – вздохнул кот, добавив после раздражённый комментарий, но складывая звуки кошачьего языка в кучу, чтобы даже со своими способностями его жертва не могла ничего услышать. – Да? – глупо спросил демон, растягивая умилённую улыбку. От этого вида и тона гнев кота встал на дыбы, и он еле сдержался, чтобы не обрушить потолок на голову маленькой гадине, проявляющей такую беззаботность перед своим врагом. Демоны, пусть не низшего, но низкого ранга не должны проявлять столько неуважения к “мастерам”, уже вдоволь изучившим миры и занявшим своё положенное место в строю. Раздражающий молодняк, мешающийся под ногами и доставляющий неприятности – не будь кот в ссылке, он бы на собственных руках, не используя силы, отнёс бы этого чурбана в бухгалтерию, где ему бы всё доходчиво объяснили. – Кс-кс, – взгляд кота наполнился такой злобой, что демон-ученик послушно опустил голову, заводя руку, которую он протянул, за спину. Он забоялся поднять взгляд, из-за чего-то чувствуя то же самое, как когда он выдаёт нелепую фразу перед учителем, и тот смеряет его уничижительным взглядом. Но у учителя Соры чёткая мимика, и, поддерживая такой взгляд, он лучезарно улыбается, а единственное, что действительно выражало эмоции кота – это взгляд исподлобья. – Пошли, – кот величественно прошагал через выход, не позволяя своим эмоциям повлиять на походку. Шур приподнялся, совершенно забыв о нитях, и тут же рухнул на пол, получив новую порцию боли. Он застонал, и кот медленно выдохнул, напоминая себе, что какой бы не был у него ранг, он не может убить полноценного демона в настоящих условиях, а если он искалечит тело, то не сможет вернуть его в должном состоянии. За кражу тела и ему, и Робину достанется сильно, не дай дьявол ещё припишут лишний срок или отправят на изучение. Ничего подобного не нужно, у кота был совершенно другой план проведения ссылки. Простая композиция: мадам счастлива с мужем, пока что, она отдаёт коту деньги и помогает ему во всём. Когда расстаётся с ухажёром, кот сопровождает её один месяц до конечного пункта, где находится её последний муж, и дальше можно будет ни о чём не беспокоиться. Такого покровителя на время ссылки не было никогда и ни у кого из демонов. Кот сможет жить в человеческом мире так шикарно, как не сможет никто из людей, живущих в нём всегда. Его положение будет намного удобнее, чем у Гронзель и её будущего мужа. – Быстрее, – бросил кот в проём, успокоенный прелестными картинами будущего, и неторопливо зашагал вперёд. – Я иду, – хрипло простонал демон, выпрыгивая из комнаты. Он в последний раз с ужасом посмотрел на деревянную дверь и поклялся, что больше никогда её не увидит. – А куда ты меня ведёшь, котик? От такого обращение кота передёрнуло, и он в очередной раз ругнулся на нахальный молодняк. Демон, похоже, даже не думал проверять, является ли кот котом или это нечто другое: просто глядел на кошачью тушу и умилялся. Сразу видно, что ребёнок: забирать души у детей потому и стало бы слишком хлопотным в этом теле, что они бы тискали “мягкого котика”, гладили его по шерсти, пытались покормить, но ни о каком контракте слышать бы даже не желали. Конечно, так поступали бы дети без аллергии, хотя кота даже заинтересовало, может ли быть аллергия на мёртвого кота или только на живого? – Это моё тело, – сразу объявил кот, не сбавляя шага, но его собеседник коротко запнулся. – А, то есть это ты? – Шур насмешливо указал на себя, покрутив перед лицом удивительно загорелыми руками. – А как ты стал котом? – Переместился, – снова вздохнул кот, не желая пока объяснять все тонкости его положения. – То есть, ты специально держал где-то рядом тело кота? А как ты проделал перемещение? Для людей это очень трудно, даже моему учителю приходится туго, когда в опасной ситуации он использует выданное ему тело, а после должен быстро его покинуть и найти замену. – А кто твой учитель? – спросил кот тоном, каким и могут спросить осведомлённые о ситуации люди и не растрачивая свой актёрский талант на разговоры с чудиком. Его немного удивляло, что маленький демон совершенно не сопротивлялся, не возмущался, не решался его просмотреть. Он мог бы закатить истерику и попытаться сбежать после испытания с комнатой, но малолетка поразительно легко адаптировался, принимая всё, что видит. – Ты вряд ли можешь быть знаком с моим учителем, иначе бы уже не жил, – беспечно засмеялся Роу, по-детски наивно улыбаясь. – Мой учитель – демон! – произнёс он зловеще, строя страшную гримасу, но тут же вернулся к нормальному лицу. – Его зовут Сора, он отличный психолог… Лапа кота замерла над землёй, он перестал думать о том, как выглядит, не скрывая замешательства. Шур, заметив внезапную остановку, перестал говорить, не понимая, чему котёнок так удивился. Кот тяжело, словно со скрипом, повернул голову, вперившись в демона огромными глазами. Картины его памяти проносились одна за другой, всё больше заставляя желать немедленно провалиться с этого места и вообще стереть всю эту ситуацию из истории. – То есть, – наконец осторожно проговорил кот, всё ещё нервно дёргаясь от воспоминаний, – ты тоже из отдела психологов? – Из отдела?.. Нет, я из отдела изобретателей, а откуда ты знаешь об отделах? – собеседник, изумившись, полностью повернул лицо к коту. Ему всё ещё не приходило в голову воспользоваться "особым" зрением. – Слава Люциферу! – выдохнул кот, используя стандартные выражения. Ему бы стоило быть осторожнее при разговоре с нарушителем, если он хотел сделать всё как можно театральней, но миссия поразить мальца открытием своей сущности и ранга не особо его интересовала, по крайней мере, меньше, чем миссия убедиться, что он не связан с психологией. – А ты… А ты, случайно, не демон? – Шур спрашивал это таким тоном, будто сам к демонам не принадлежит, а только дивится этому, как старой сказке на ночь. – Демон, – не отрицал кот, желая скорее разобраться с ситуацией, вернуть тело и слинять уже из поместья. – Из отдела путешественников. Ребёнок восторженно приоткрыл рот, понимая важность работы его собрата. Он не раз чинил часы для путешественников, а те, чтобы приятнее скоротать время, выговаривались ему о своих заданиях, рассказывая о различных мирах и раскладывая по полочкам все нюансы добычи душ в каждом мире. От своего учителя он слышал, как тот обожает демонов, отобранных для этой работы, и обо всех его приключениях, по которым он уже давно мог бы переквалифицироваться. Но душа учителя сильнее, чем к путешествиям по мирам, лежала к изучению его обитателей и обитателей родной площади. – Ты же ещё малец, да? – Да, – Шур тоже не видел смысла отпираться, – и я нарушил правило. Как думаете, какое мне будет наказание? – Ссылка, – немедленно ответил кот, – на три недели без права использования хоть грамма сил. В тело животного из поблажки для детей, потому что человеком выжить намного сложнее. – Ого, вы это знаете… А я не читал правила. Или вы имеете практику? – заинтересованно вскинул голову демон. – Практики не имею, даже немного к счастью. Никто не читает правила до последнего момента, когда тебе выдают тело и направление на определённый мир. А многие не читают вообще никогда. – Значит, в этом нет ничего такого. Вы меня успокоили, – Шур благодарно улыбнулся, от чего Бернард словно помолодел на десяток лет. Коту думалось, что пусть этот мелкий кривится, как угодно, только не привязывается к нему и не набивается в ученики. Коту были чужды все эти списки, места, кандидатуры, он не желал связываться с другими демонами и кого-то учить. На его удачу, у этого демона уже был наставник, и в опасном случае можно было бы всё повесить на несовместимость двух учителей. – Знаешь, мне это тело выдали, – перевёл разговор, куда ему нужно, кот, – так что тебе было бы лучше его вернуть и отправиться домой. Мне осталось собрать подвешенные души, и тогда придётся возвращаться. – Конечно, – кивнул демон, – только разъясните мне, что это была за штука с обезьянкой? – Это так просто, тебе на разминку, – мило оправдался кот, вспоминая, с каким ненавидящим рвением плёл сетку в виде печати и как устанавливал закономерность, привязывая её к игрушке, как, найдя в кладовке поместья мартышку и горсть игральных костей, – не в таком количестве и не с такими числами, но коту хватило образцов – он совмещал обе части для единого орудия мучения. – Было больно, – пожаловался демон, хватаясь рукой за грудь, – я еле дышать мог. Вы специально меня проверяли, демон ли я? Кот снова вспомнил о способности отличать себе подобных от людей, и всерьёз озаботился вопросом, знает ли этот маленький демон о своих глазах. Он не стал бы ему помогать, но так, чтобы знать о существовании подобных демонов, не мешало быть в курсе. – Вроде того, – уклончиво ответил кот, дойдя до конца чудовищно длинного коридора и поворачивая к столовой. Она располагалась достаточно оригинально: сразу за правой частью широкой лестницы. Прямоугольный арочный проход был оформлен лепниной. Снизу, до середины, она имитировала опоры, от которых отходили вверх шесты, оплетённые длинными лозами винограда. Некоторые из тех выбивались, словно нерадивые локоны. Гроздья винограда венчали углы, реалистично свешиваясь со стенки. Мадам Гронзель уже заняла своё место за сервированным столом, пока не притрагиваясь к первому поданному блюду. Её муж сидел во главе, почитывая книгу в тёмной кожаной обложке, на которой уже стёрлось название. Витас, по приказу графа Бордо, стоял в облачении дворецкого у него за спиной, сцепив руки в замок. Настоящий дворецкий был усажен к огню, на табурет, и перебирал угольки в камине, не давая им погаснуть. Два места, в противоположной части стола от семьи Бордо, тоже были приготовлены для обеда. При виде еды у Шура заблестели глаза, но кот осадил его ускорившуюся походку новой волной тяжести в позвоночнике. Демон сразу перевёл взгляд на коллегу, и, сумев расшифровать его намёк, замедлился настолько, что вскоре кот своим важным шагом его обогнал. На главный стул запрыгнул кот, искоса посматривая на своё тело, которое ему бы очень пригодилось на время трапезы. Но Шур вряд ли собирался его отдавать до того, как съест свою часть обеда. – Приятного аппетита, – чётко выговорил Колье, как будто объявлял приговор на суде. Вид у него был таким же строгим, какой и полагался в этой ситуации. Шур накала не заметил, поблагодарил и схватился за ножку зажаренной курицы. Из центра тарелок к краям тянулись лепестки оранжевой лилии, на ободках неровный рельеф вычерчивал те же маленькие цветы. От запечённой картошки поднимался пар с приятным запахом лука, перца, чеснока и других приправ. Отлично обжаренные ножки манили своей загорелой коричневой корочкой в неком янтарном соусе, блестевшем на свету, словно мёд. Рядом лежали листья петрушки. Шур ел, но по команде графа все только взяли в руки приборы. Никто не притрагивался к еде, потрошил её, мял, перекладывал с места на место, но не накалывал на вилку аппетитное яство. Кот со своего центрального места улавливал беглые, испуганные взгляды семьи Бордо, видел туманное серое облако, зависшее над их частью стола. Оно простиралось вдоль потолка, ширилось, темнело и могло стать грозовым. Словно стена из цветного стекла разделяла стол на две части, отдавая Бордо немного места и позволяя демонам веселиться на своей большей части столовой. – Что за?.. – пробормотал Шур и тут же закашлялся. Он кашлял без остановки, держался за горло, вилка выпала из его руки. Демон согнулся надвое, лежа грудью на ногах, и начал хрипеть. Он пытался говорить, просил помочь, прерывисто и тянувшись вперёд, открывая рот навстречу не поступающему воздуху. Его слова мог понять только кот, но не планировал никому помогать. В том числе непроученному молодняку. Стоило ему заслышать звук слабого хрипа, Колье вскочил, опрокидывая дорогой стул с бархатной обивкой. Гронзель тоже привстала, судорожно сжимая в руке прибор, но за мужем не кинулась. – Сволочь! – граф Бордо схватил голову Бернарда за волосы. – Сволочь ты, ты меня слышишь?! Больше никогда не трогай ни меня, ни мою жену, иначе я смогу тебя по-настоящему убить. Голос Колье перешёл на жаркий шёпот, которым он шипел на ухо Шуру. Он наклонился настолько близко, что его губы почти бегали по ушной раковине, касаясь разных её частей через каждый слог. Слова до демона доходили с опозданием, он сильнее прислушивался к своим чувствам и мыслям, прося дьявола об одном спасительном глотке воздуха, облегчающем острую щекотку в горле и наполняющем заполненные цементом лёгкие. Он ногтями вцепился в спину мужчины, немо шевеля губами и пытаясь уловить его озверевший взгляд своим жалобным. Его рука была слабой, она скорее просто лежала на плече Бордо. – Отцепись от меня, чёртов демон! – с ужасом вскрикнул граф, шарахаясь от него. Шур повалился со стула, его конечности оцепенели. Ноги могли только нервно подрагивать, пальцы сжимались с усилием. Сознание горело, через приоткрытые губы словно заливали плавленое железо вместо желаемого кислорода. Мысли путались в бессвязный комок из обрывков предложений. Что-то всплывало, озвучивало себя, куролесица фраз следовала, как в дешёвой опере. Кот слез со стула, чтобы полюбоваться на остекленевшие глаза адского ребёнка, уже не вспоминавшего о своей возможности переместиться. “Это будет тебе уроком. Впредь не нападай на взрослых демонов и их подопечных”, – прозвучало в голове Шура и он неосознанно начал это шептать. Слова нарисовались огнём в его воображении и застыли на фоне темноты, в которую он медленно проваливался. Пылающее горло не давало ему полностью в ней забыться, и он не был уверен, что потеряет сознание в ближайшую вечность, однако, вдруг он словно воспарил. Тяжесть спала с тела, он не чувствовал своих вдохов и выдохов, хотя по инерции делал их. Или ему так казалось. Он не мог понять, закрыты или открыты у него глаза – всё застилала темнота. Он не ощущал конечностей. Вспышка света с хлопком, отдавшимся вибрацией в его теле, разверзла темноту в паре метров от него, и почти сразу же он полетел к этому свету. Ему хотелось закрыть глаза от испуга, но он не смог этого сделать, и врезался в столп из тысячи белых светлячков. За ними последовала снова тьма, но другая, естественная. Потом вокруг посветлело, и он разглядел деревянную поверхность вокруг себя, прикоснулся к ней огромной звериной лапой с чёрной шерстью. Наконец, он сообразил, где находится. Превращение, круглый деревянный коридор, по которому летишь, маленький свет в конце пути, расположенный сверху. Он вернулся домой. Да здравствует головомойка! Шур тихо, осторожно, чтобы потом к этому не придрались, вздохнул, теперь чувствуя своё тело и его составляющие. Тот демон – интересно, как его зовут – рассказывал, что ему положены три недели в ссылке за свою провинность. Только подумать, в первую и раннюю вылазку в человеческий мир умереть! Да ещё и от рук-лап другого демона! Да это фантастическое путешествие, которое Шуру никогда бы не могло присниться, если бы он спал. Захватил тело какого-то человечишки, чей организм после двух дней без еды оголодал и ослаб, два дня, как позорище, валялся на кровати, мучимый голодом. Зато узнал, что такое “сон“ и как люди спят. Это довольно приятная вещь: ты не чувствуешь голода во сне и ещё в течение некоторого времени после него, и ты словно телепортируешься в другой мир, живёшь за другое существо. Шуру было весело спать, несмотря на мучающую в перерывах между снами боль в животе. Во время второго дня пришёл неизвестный мужчина с огромным количеством мяса. И так нагло скармливал его, прямо заталкивая в рот. Какая отрада. Неведомым образом гость или его попутчица смогли отключить демона, забравшего себе тело щедрого кормильца. Конечно, порядком удивило, что он проводил обряд по перемещению душ, но эта процедура была Шуру только на руку, поэтому он особо об этом не думал. А третий день стал самым весёлым: его заперли в каком-то небольшом помещении, глупо пытаясь сковать кандалами, мучили с помощью печати из обрядной верёвки и загадки из 28-и кубиков и заводной обезьянки. А потом, похоже, отравили и выбросили домой раньше, чем он успел умереть в теле. Шур унюхал травяной запах от курицы ещё в самом начале, но решил, что знать балует его медицинской кухней, и золотистый слой был крайне подозрительным. Кто же знал, что повара заранее вытащили кость, оставив только её нижний кусочек, чтобы затолкнуть им смесь из базилика и зелёную жидкую кашицу в середину ножки. Шур терпеть не мог базилик. Теперь во рту горчило, будто он съел тонну лекарств. Пожалуй, единственный неприятный осадок, кроме ещё знакомства с ощущениями удушья и паралича. Но они забываются быстро, а вот отвратительный вкус травки ещё нужно чем-то перебить. Из темноты выплыли очертания светящегося шара и высокого дубового стола с не предлагающимися низкими стульями. Тёмно-серая фигура, похожая на привидение их комиксов, только с грязной простынёй на себе, ожидающе смотрела чёрными глазами-бусинами. – Привет, Брават, – удручённо поприветствовал Шур, когда поездка кончилась. Брават склонил голову, потом махнул её в сторону и вышел из-за стойки. – Мне сильно достанется? – с нескрываемым энтузиазмом спросил изобретатель у представителя бухгалтерии. Брават неторопливо обернулся, оглядел Шура, от чего его голова то поднималась, то опускалась. Остановившись на пару секунд, раздумывая, он наконец опустил голову сначала к одному “плечу”, потом к другому. Брават всегда всё делал медленно и сдержанно, он даже мимику не мог выражать: не было ни бровей, ни рта, тёмная твёрдая материя, из которой он был сделан, не могла краснеть, синеть или зеленеть, как этому способствовала кожа. Он даже руками или лапами не мог выразить свои эмоции: у него по бокам висели коротенькие тюленьи ласты. – Не знаешь? Жаль, – из пасти Шура со вздохом вырвался рык. – Собрание прямо сейчас? Брават кивнул. – Если пронесёт, я всё тебе сразу расскажу, – Шур поднял лапу, и бухгалтер, увидев это спиной, тоже поднял ласту. Удар вышел глухим, но сильным. – Ну, дружище, теперь я самый молодой путешественник в человеческий мир! Брават восторженно забил ластами о своё тело, по звуку можно было подумать, что выбивают ковёр. Дальше последовал странный волнообразный танец, смешной, но демон радовался, что друг так его поддерживает. Потом приведение сделало волну боком, поднимая обе ласты в противоположные стороны, покружилось, попрыгало на одном месте. – Всё... ха-ха... Брават, хватит... ха-ха-ха... – Шур был готов упасть перед поворотом к собранию, теряя силы от хохота. Сопровождающий обеспокоенно выплыл перед ним, направляя взгляд на его шатающиеся лапы. – Ох, ничего, дойду, – успокаивающе кивнул ему зверь. – Спасибо, – впервые сказал он, вспоминая человеческую вежливость. Учитель много распинался ему о мире, и пытался приучить к обычным мирским правилам. Какой-то таинственный “этикет”, наука “чайных церемоний”, выполняющихся с пристрастием и аккуратностью ритуала по приобретению бессмертия, негласные законы, забавная и хитрая вещь “гостеприимство”. Учитель вливал в голову Шура многое, всё-таки большинство миров были как штампованные, “человеческие”, но всегда сетовал, что в Аду об этом и слышать не желают. Эту необязательную информацию, на горе учителя, демон всегда пропускал мимо ушей, хотя, сколько не пинайся от знания, что-то да налипнет. И сейчас это знание всплыло и показалось уместным. Брават замер и по каплям света в его бусинках было заметно, что он удивлён. Он склонил голову, силясь то ли вспомнить значение сказанного Шуром слова, то ли понять его уместность. В конце концов, он кивнул и махнул ластой, отвечая, что всё в порядке, и отлетел в сторону, открывая зверю путь к собранию. Шур скривился и прошипел себе напутственные слова, Брават толкнул его телом вперёд. Они обменялись решительными взглядами, и виновник зашёл в комнату, называемою из прихоти, но точно не из размеров, “залом”. – Начинаем рассмотрение вашего вопроса… – прозвучал гнусавый голос и красная ширма тот час упала из ниоткуда, закрыв вход в зал своим алым бархатом. Лёгкая ткань не могла даже покачнуться без веления участников собрания, а демон, двинувший её на два миллиметра, был занесён в Адскую книгу славы. Невозможно было проверить, сделали ли это участники или всё-таки демону хватило сил, но в тот момент, когда ширма дёрнулась, он выплеснул на неё почти все свои силы. Герой потом свалился обездвиженный до того времени, пока хоть немного не восстановился, высшие чины ругались жутко. Смешно было. Привидение опустилось к земле, ложась на пол и немного подпирая голову, чтобы лучше видеть портьеру, округлым подъёмом стены. Все проходы в Аду были похожи на ровные туннели пещеры. Что-то стукнуло в зале. Брават немного загрустил, думая, что будет, если его друга не отпустят просто так. Так хотелось послушать, что с ним случилось.

***

Наступала ночь. Она несильно отличалась от дня: серый покров туч, разве что рано утром чуть менее густой, чем к вечеру, непрерывно полз по небу. Ночью стало лишь немного темнее. Кот лежал на мягкой кровати с балдахином. Занавесь была кружевной, легко пропускающей свет, и к чему было подобное делать? Постельное бельё пахло цветами до тошноты сильно, ещё нос щекотало пылью, вроде протёртой и выветренной ещё пару часов назад, но от её запаха не так просто было избавиться. Затхлость и влажность прочно засели в неиспользуемой комнате, отданной коту. Он раскрылся хозяину поместья и расписал своё соглашение с Гронзель. Конечно, Колье было по барабану на возникшую денежную проблему у “супруги”: после накликанных ею проблем, он начал задумываться, что стоит от неё избавиться. Вышел за “Проклятую госпожу”, обрадовался, узнав, что её бывшие мужи и сыны умирали только после того, как брак был узаконен. Восторгаясь своей гениальностью, внёс изменение в документах, так, что их невозможно официально предоставить – и да, фортуна его обошла. А теперь, пожалуйста, ни одно, так другое – в его тело вселился демон, которого женушка извлекала, пользуясь помощью говорящего кота. Ха, да, не повезло бывшему контрабандисту, надеющемуся присосаться к кошельку богатой графини и жить, не вспоминая своё беззаконное прошлое. А мадам Гронзель тем временем переживала, что её мужу пришлось увидеть чужую смерть и пережить… такое. Весь день после того, как тело Бернарда Роу, пустое, было спрятано в подвал, она обхаживала мужа, старалась ему угодить, разговаривала и принимала его немного озлобившийся и подозрительный взгляд за шок. Когда он чуть ли не выкатывал глаза, как сама мадам, при первой встрече с “говорящим котом”, когда в них легко читалось “Что ты такое?”, графиня Бордо лишь брала мужа за руку и поглаживала её, что-то тихо и успокаивающе щебеча. Кот на всё это мог только иронично фыркать, но, по предусмотрительности Гронзель, для него отперли и почистили комнату, поменяли в ней бельё, принесли ужин к лапам. Витас теперь стоял, словно ему кол сунули за шиворот, перед котом: прямой, как стрела. Тупил глазки, выражение делал нервное и покладистое, куда только сунулась его бравада, что он хотел “графскому коту” скормить стухшее мясо? За это он несколько раз извинялся, умоляя его не трогать. Представления с ядом, сосудом, что помог коту не дать мелкой выскочке переместиться в другое тело, с удивительным пробуждением от гипноза, когда говорящий кот поздоровался с ним, лёжа у него на груди – всего этого ему хватило, чтобы пасть ниц перед демоном. Кот сразу видел его душонку, готовую пресмыкаться в случае опасности, но не думал, что ему придётся это лицезреть. Дворецкий относился к нему тоже со страхом, но спокойнее: не кланялся при обращении, всего раз вздрагивал, когда кот задавал ему вопрос, а после десятого немного привык, не прибавлял “господин”, да и “демоном” кота не называл. Дворецкий называл его “Бернард” и “месьё Бернард”, что радовало демона и вызывало доброжелательный смех. Когда кот прыснул перед Витасом, тот захихикал вместе с ним, выпячивая безумно испуганные глаза, когда же кот рассмеялся при дворецком, он, напротив, расслабился. Из этого кот вынес, что понимание людей слишком сложная для него наука. Демону бы хотелось сейчас посмотреть на звёзды. Небо было чёрной, использованной губкой подмастерья художника. Все краски, нанесённые в прошлый день, были безжалостно стёрты с холста и смешаны на этой старой губке. Где-то она была толще, отдельные куски вырвались из неё, от чего её поверхность была неровной и полна впадин. Это вид кота не будоражил. Не нравился. Ему вдруг, внезапно, захотелось увидеть звёзды. Кот устал, вымотался, или он, или его кошачье тело. Психологически от глупых людей с их ничтожными судьбами он тоже устал. От глупости и наглого издевательства со стороны в обход правил прибывшего изобретателя. От ненормированного питания, ограничения в силах и использования энерго-заменителей вместо своей огромной и ужасающей многих энергии. Возможно, обычные люди, тоже уставая от всего, приходили к такому же желанию полюбоваться на небесные светила, на их слабый блеск, на огромное количество, красоту. Звёзды успокаивали, находясь далеко, словно отдаляли от окружающего мира. Кот, бывало, останавливался в мире людей и задирал голову, чтобы рассмотреть звёзды. Он знал несколько созвездий, но особо их не запоминал. В разных мирах небо было разным, нет нужды запоминать союзы звёзд каждого мира. Раз уж так, то это работа для составителей космических карт разных вселенных. Эти демоны знают созвездия и все другие планеты, что даже не видны невооружённым глазом с крыши трёхэтажного здания. Кота это не интересовало. Звёзды просто привлекали его внимание, как маленькие драгоценные камешки, сияющие на свету. Намного значительнее их и намного прекраснее. Кот знал, что микроскопические, рассыпанные по тёмно-синему полотну ночи, сияющие точки могут оказаться во много раз больше той планеты, на которой он сейчас пребывает. Они иногда взрываются и падают, имея за собой сияющий шлейф, вместе с которым это называют “падающими звёздами” и глупо загадывают на это явление желания. Кот представлял, сколько бы пришлось самому быстрому видимому им транспорту лететь до ближайшей звезды, до той же луны. Он понимал, что смотреть на них – бесполезное времяпровождение, за которое ему ничего не будет. Но звёзды завораживали своей отстранённостью, которой некоторые дамы притягивали кавалеров. Своей простотой, к которой тянется любой потребитель. Изящной, кроткой, но всегда признанной красотой. Своим незримым нахождением всегда на ночном небе, даже если они закрыты тучами, то в любой прорехе можно увидеть их приветливые мигания. Их наличие, редко замечаемое, словно они – преданная влюблённая барышня или старый друг, наполняет спокойствием и желанием созерцать. И почему-то вызывает восхищённую и счастливую улыбку. Даже кот немного растягивал губы, будто устало, перед тем, как оторваться от них и вернуться к заданиям. Перевернувшись на спину, кот решил подумать о замене фантастического зрелища. Чем можно заменить звёзды, чем-то похожим? Свет и сияние, уверенность, приносимая их видом, улыбка, высота… На ум пришла очень забавная ассоциация. Демон вспомнил о сияющих редких душах, “сломавших предел”, как говорилось в знакомых с ними кругах. Люди, что, заключив сделку, смогли приобрести нечто большое, чем душа или жизнь. Их души светились, как звёзды, ярким, ослепляющим вблизи бело-жёлтым светом. Они пульсировали, их лучи словно перетекали по поверхности звезды. Такой вид и путь этой души стоит видеть собственными глазами. Её восхождение и стремительное падение, чтобы распустить крылья, сделать ими несколько взмахов и упасть снова уже без сознания… в руки демонам. Немного грустный конец, но, кот мог дать слово, завораживающий. Как падение звёзды. Как конец по-настоящему хорошей истории, когда автор завертел всё так, что не выпутаешься без смерти героев, пусть это и причинит боль читателям. Точка в жизни персонажа и обрыв под его ногами. Зато все грустные концы хорошо запоминаются. Кто бы не вскричал, что хороший человек должен быть счастлив, он может быть счастлив только уйдя на пике своей жизни. Кот снова перевернулся, уже на живот. Ночной гость шёл уж слишком долго своим осторожным стучащим шагом. Даже не полагаясь на глаза или способности, кот именно слышал, как грозно разносится шаг на тонких каблуках, отдаваясь эхом в узком не заставленном коридоре. Когда в дверь постучали, кот успел слезть с кровати и подплестись к ней. – Всё готово, – негромко сказала мадам, будто в комнате оставался другой, спящий постоялец. – Отлично, – довольно бросил кот, семеня впереди неё и попутно хваля детали интерьера. Графиня похвалу выслушивала смиренно, иногда даже радуясь ей, когда кот хвалил её выбор. Впрочем, большинство вещей в поместье было выбрано ею, так что коту удалось поднять ей настроение. Лакей торопливо раскрыл перед ними выход, и мадам спустилась с котом всего на несколько ступенек: её вид не позволял ходить по снегу и долго находиться на улице. Во дворе уже ждала запряжённая карета, с дворецким в качестве кучера и сидящим внутри Витасом, придерживающим рядом с собой труп Бернарда. На лице дворецкого застыла скептическая улыбка, а главный повар был белее шампиньонов. – Я д-дарю тебе их, в каче-естве сопровожд-дения, – проблеяла Гронзель, стуча зубами от холода. Кот усмехнулся и собрался уже спуститься к повозке, но остановился, поднимая морду к мадам. – Мы скоро с вами увидимся, – уверенно сказал он, от чего графиня возмущённо округлила глаза, как любила делать на многие его фразы, – поэтому считайте, что до следующей встречи я буду по вас скучать, мадам. Демон встал на задние лапы, сделал рукой полукруг от груди и склонил голову. Гронзель очень долго и устало вздохнула, но сделала коту в ответ поспешный реверанс. – Глаза б-б мои тебя не видели, – с невесёлой усмешкой проговорила графиня Бордо, перед тем, как зайти внутрь. Кот заскочил в услужливо открытую дворецким дверь, за что тот в шутку попросил у демона медяк на чай. Медяшку кот нашёл, и нашёл даже сребреник, поэтому обе монеты всучил ошарашенному от таких денег дворецкому. Он даже не успел заметить такого фокуса, откуда кот их достал, и перегнувшийся через кота к ладони дворецкого Витас тоже увеличил глаза до размера серебряной монеты, на подобие которой покоилась в руках кучера. – Месьё Эдуард, пожалуйста, поторопитесь за такую плату, – жеманно протянул демон, как богатый, не желающий опоздания клиент. – …Да, конечно, – оторопело ответил дворецкий, не помня, когда назвал своё имя. Он сразу же подскочил на своё место и схватил в руки поводья с хлыстом. Прозвучало громкое “Но!” и короткий свист – карета тронулась с места и вскоре уже быстро скакала по снежной дороге. Витас боялся пошевелиться или задать хоть один из крутившихся в его голове вопросов. Просмотрев их, кот понял, что действительно не хотел бы на них отвечать, и, перепрыгнув на соседнее сиденье, свернулся клубком. Браслет с рубиновыми камнями снова истощился, не помешало бы пополнить запасы энергии. Можно задержаться в деревне. Коту пришла в голову отличная мысль, где и как он сможет набраться сил. Ведь призывы так и проходят в полночь в старой церкви. Он как раз хотел повидаться с Бурсом, да и не помешало бы узнать все инновации. “У-а-а”, – вырвался зевок из кота и Витас внимательно изучил его острые белые зубы. Да, спать уже хочется. Страх над поваром замер облаками красной мошкары, создающей кровавые облака вокруг его лица и тела, не перебираясь ещё ниже колен. Одна отбившаяся мошка пыталась через “атмосферу” перекинуться на кота, но он спалил её презрительным взглядом. Морфей, Морфей, как же сладко в твоём царстве. Демон позволил своему телу выключится до утра, пока не придёт новая порция энергии. – Что это? – дворецкий ощутил укол во внутреннем кармане тёплой, подаренной графиней шубы. Он распустил пару пуговиц и залез в него: там обнаружилось свёрнутое в несколько раз послание. Кучер хмыкнул, думая, как в темноте он его прочтёт, но стоило развернуть лист – его край моментально зажёгся. Эдик запаниковал, разворачивая голову почти на шесть часов в поисках того, чем можно потушить огонь. Мельком во время своих метаний, он всё же заметил, что лист горит удивительно медленно. Вспоминая о находящихся внутри повозки демоне и трупе, дворецкий хмыкнул снова и зачитал. “Когда доедите до знака с названием деревни, Лубянка, отверните от него взгляд и тогда сможете заехать. Никак по-другому. Как только я проснусь, мне понадобится еда, позаботьтесь об этом или найдите моего друга Алексея. Адрес:…” Дворецкий вслух сказал себе “Ага”, дочитав, и весь лист подчистую сгорел, в один миг, поразительно, почему не задев его перчатки. Эдуард сдержал желание перекреститься, напоминая себе, что теперь он прислуживает не графу и не графине Бордо, а этому демону и должен привыкнуть к его причудам. Адрес, несмотря на плохую память мужчины, словно пожизненно впечатался в его голову.