Песнь заката

POV Гейл Наступающий закат. Тёплый весенний ветерок. Весёлый смех малышки Прим, отправляющейся в гости к Хеймитчу. Твоя прекрасная улыбка напротив. Только воплощение её в реальности, а не в моём воображении может быть лучше. Жаль, что я не знаю, где ты сейчас. Понимаю, не со мной. Жаль, что я не знаю, вспоминаешь ли ты обо мне. Навряд ли. Как бы то ни было, я очень надеюсь, что тебе хорошо. Сожалею, что не рядом. Ты не должна была стать такой значимой для меня, я не должен был так сильно влюбляться. Но, знаешь, только это помогает не чувствовать страдания, терзающие при попытке отпустить. Любовь вернулась бумерангом, который мне, к счастью, удалось словить, и теперь я каждый раз таю от душевного тепла в искренних, нежных объятиях твоей дочурки, но и этого порой бывает мало. Прямо как сейчас, когда я в одиночестве стою у окна гостиной, держа в руках твой старый лук. Он стал неотъемлемой частью тебя, а ты меня. Он стал твоей защитой, а ты моей. Моё сердце больше неподвластно пустым симпатиям. Оно насквозь пропитано любовью к тебе: настоящей, всесильной, бескорыстной. Я радуюсь редко, но не из-за того, что счастлив, а потому что так надо. Сейчас же, как сумасшедший, улыбаюсь, тихо посмеиваясь, аккуратно водя пальцем по деревянной дуге, будто поглаживаю твою нежную кожу. Я натягиваю упругую тетиву старого лука, как делала это ты: мастерски, осторожно, уверенно. Напряжение всё больше, и я резко отпускаю, царапая кожу на подушечках пальцев, чувствуя себя и как могущественный охотник, и как беспомощная добыча, в которую попала твоя последняя стрела, сопровождаемая дуновением смерти, пропитывающая ядом каждую клетку. Когда холодный металлический наконечник пронзает сердце, уже наплевать. Ожидание этого мгновения – вот сплошная пытка, вот настоящая боль. Такая же, как та, когда всё, что можешь сделать – это тихо плакать в кровати и надеяться, что заснёшь раньше, чем сойдёшь с ума. Это будто болезнь, которая не просто не лечится, а её даже не существует. Каждый по своему теряет себя: кто-то, как Мелларк, утопает в громком крике боли, не обращая внимания на мнение остальных, как предпочитала и ты… Я же просто стараюсь тихо держать всё внутри, не позволяя никому проникнуть в свою крепость и ограбить её, не подаю вида, что медленно рассыпаюсь на кусочки. Становится так странно каждый день бороться за жизнь, которая больше не представляет никакой ценности. Я даже не заметил, когда мне стало мало тебя в твоём доме, в твоей дочке, в твоём муже. Тебя настолько нет, что ты везде, но больше не со мной. Жизнь сама по себе глупа, а без тебя она мне чужда. Я здесь лишний в такой степени, что приходится принимать невозможное, обходиться без необходимого, выносить невыносимое. И пусть мы не знаем, что нас связывает. Если это не любовь, то она мне и не нужна. Только будь рядом, умоляю. Я больше не могу выносить эти однотонные одинокие вечера, когда либо никому не нужен я, либо никто не нужен мне. Я устал отвечать, что всё в порядке, хотя это не так. Жизнь уже не та, что была раньше. Внешне многое осталось прежним, внутри всё другое. Мне больше не удаётся сохранить даже собственной личности, не говоря уже о других. Постоянно предавая тебя, я предаю самого себя. Мне так жаль, что не могу выполнить всё то, что ты просила в письме, давно пропитавшем мои горькие слёзы отчаяния. Я лечил себя месяцами с помощью старых знакомых, домашнего уюта, карьеры, иногда веселья, но даже в те прекрасные дни внезапно просыпался посреди ночи от того, что в горле застревал ком, а лёгкие пронзала жгучая боль. Я не мог дышать, но вскоре научился плакать. Немного помогло… Понимаю, что у каждого бывают времена, когда нужно быть сильным, но в моём случае время остановилось. Ты можешь подумать, что я стал добрым и чувственным… Это не так. Я – раненная, уязвимая тварь, пытающаяся сохранить хоть каплю самообладания. Меня уже никто не спасёт, даже не подумает об этом. Самая худшая часть любых отношений – прощания. Они ставят точку, которую не смыть временем. Она вечно служит неодолимой преградой между двумя, делает из близких далёких, из родных - чужих, из любимых – ненавистных. Я испытываю это на себе каждый раз, вспоминая о прошлом. Единственное, что выходит – презирать всё, кроме тебя. Никто не понимает меня так, как понимала ты. Когда мне плохо, все думают – счастлив, когда играю с Прим, говорят – живу. У меня так много масок, которые никто и не догадывается снять. Я давно перестал быть нормальным. Хотя никогда таким вовсе не был. Я выживал, как и сейчас: изо всех сил, настойчиво, только ради близких. Я остался такой единственный: человек, который в день национального праздника освобождения от Сноу, сидит в четырёх стенах, один на один со сквозняком. Только ты остаёшься хрупкой иллюзией, пропадающей всё больше с каждым годом. Я отпускаю тебя против своей воли, выгоняя из памяти фрагментами новой жизни, которые в любом случае не смогут воссоздать чувств, дарованных тобой. Я стараюсь жить, но выходит притворство. Всё чаще приходит осознание, что никогда прежде я никому не желал смерти так, как желаю себе. - За что мне дано вечно любить тебя? Почему мне кажется, будто шаги, что шелестят за спиной, твои? Ты же всё равно не вернёшься, Китнисс, - даже не верится, что сказал это вслух. Одно её имя – тугой узел, разрывающий горло. А может эта железная хватка заледеневших рук бледной смерти наконец прикончит меня? Может, я стану тем избранным, кому она сделает милость, а не превратит жалкое существование в тяжкое горе? Постепенно моё бремя падает с плеч тонкой, невидимой вуалью. Что-то освобождает меня, и я впервые, с искренним счастьем, принимаю такую судьбу. Для меня это самый лучший конец – впервые ощущать то, что хочу, в полной мере, не испытывая выдержки души, которая постепенно покидает тело. И единственное, на что мне хватает воздуха в лёгких, это сокровенное обещание моей первой, последней и единственной: - Ничто больше не разлучит нас. Никогда.