Уроки любви

       Два следующих урока прошли как в тумане. Я записывала, читала, что-то искала, вообщем делала все то, что вошло в привычку. Контрольную по истории, и ту умудрилась написать, правда, не особо вникая в вопросы. Подруга мою рассеянность заметила, но ничего не спрашивала, расценив это, по видимому, как усталость. И я бы сказала, что она не так уж далека от истины, если честно. Я устала, но не от какой-либо физической работы, я устала думать. А подумать было над чем. Первое, и самое главное: кто мог нас тогда видеть, и у кого хватило ума провернуть эту аферу? Дальше по старшинству шел еще один вопрос, лаконичный: ЗАЧЕМ? Тут возникало много идей, одна краше другой, только настоящая причина была скрыта от меня. Ну и... потепление в отношениях с учителем не могли не радовать. Даже нет, не так: внутри все переворачивалось при воспоминании о сегодняшнем дне, и сердце замирало, прям как в кино. Угу, а жизнь чем вам не кино? Спецэффектов не хватает, это да, а в остальном все то же, и каждый день - новая серия, которая нашими усилиями может стать либо жутко интересной, либо такой, что ее никто не захочет смотреть. Мои философские размышления были прерваны самым наглым образом: - Эй, Лизка, ты чего такая вялая?- это спрашивает Витька, усевшись на край моей парты. То, что он своим мягким местом придавил мне учебники, его, похоже, не сильно волновало. Я не намеревалась спускать с рук такое вопиющее неуважение к частной собственности, моей собственности, и уже хотела посоветовать невоспитанному парню слезть с насиженного места, но к Витьке подключился Сергей Богатырев, выдав: - А чего ей радоваться, балда, сейчас же алгебра, там не повеселишься. - И глазки сверкают, вот точно ожидает от меня ответной реплики в стиле "Сорокиной", а я молчу. Смотрю как раз на алгебру и молчу. Не, ну а что говорить? Все и так в курсе о моих познаниях в области математики, не сильна я в ней и это не смотря на кое-какие успехи, проявляющиеся в последнее время. К тому же прошлая самостоятельная не свидетельствовала в мою пользу. Хорошо, что заковыристой "6" на листе с заданиями отделалась, могло быть и хуже, знаю не по наслышке. Ну и если вспомнить кто этот предмет ведет... короче, важно то, что эти в чистом виде смельчаки, по глазам вижу, норовят мне эту "6" напомнить. Как же, как же чуть ли не самый низкий балл во всем классе. А как, по-вашему, я должна была писать самостоятельную, когда меня постоянно отвлекала мельтешащая с одного конца в другой фигура злюки-учителя, кстати, это его наиболее распространенное прозвище. За меня вступилась Оксанка, верно истолковав позицию парней: - Она, по крайней мере, еще не получала 6 двоек подряд, причем ни на уроках Олега Станиславовича, ни на всех прочих, ну а вы, мальчики, побили свой же рекорд.        "Мальчики" насупились, недобро взглянули на Оксану, но все же отошли подальше и от моей парты, в целом, и от меня, в частности. Я подарила благодарный взгляд подруге и вернулась к тому, с чего начала - зубрежке. Зубрила я уже долго, нудно и безрезультатно, а так хотелось хоть за теорию получить удовлетворительную оценку. Увы, не судилось мне сегодня блистать умом. Прозвенел звонок. Ученики 11-А класса с тяжким вздохом отправились в кабинет математики получать новую дозу "жизненно-необходимых" знаний.        Сцены раннего пребывания в этом помещении вспыхивали с удвоенным упорством, так что я была не в состоянии противостоять им. Я метнула быстрый взгляд на Олега Станиславовича - тот упорно не замечал меня, не знаю от чего больше: от того, что произошло накануне, или от того, что у нас появился общий враг, ибо и то, и то портило его репутацию, как минимум, в моих глазах. И опять это чувство, сродни разочарованию, возникшее при первой нашей встречи, когда он был в роли учителя, а не приятного незнакомца. Умом я понимала, что так и должно быть, но... Море этих "но", в общем.        Следующие 45 минут мы тихо-мирно наблюдали невероятное: оказывается, урок алгебры может пройти без колких замечаний, без криков и двоек в журнале. Изменения в поведении учителя узрели все и никто не знал, что делать: радоваться, или, памятуя закон подлости, готовится к худшему. Мнения разделились, я же в паре со своей доброй душой вовсю жалели Олега Станиславовича. Вызвать в нем хотя бы малюсенький кусочек сострадания к своим "подданным" практически невозможно, а значит проблема с запиской нешуточная и... Повторно за день мои мысли были прерваны, но на этот раз это не сулило мне ничего хорошего: - Сорокина, к доске. - властный и чуточку надменный голос, не принимающий возражений. А если бы нет, кто ему возражать осмелится? Вот и я о том...        Встала со своего места, послушно потопала к доске и уставилась на последнюю, явно недоумевая, что от меня требуется. Сложное выражение, в котором больше букв, чем цифр и офигевшая я - две половинки одного целого. В памяти по крупицам восстанавливаются действия, необходимые для решения и я неуверенно начинаю писать. Возблагодарив собственную смышленость, я таки решила задачу и теперь смотрю на Олега Станиславовича, украдкой следя за тем, как напряжено его лицо - он проверяет не допустила ли я ошибок. Без поправок не обошлось, но я была довольна и тем, что есть, а еще, как мне кажется, учитель тоже приятно удивился моим ответом. Я уже готовилась сесть за парту с чувством выполненного долга, конечно, но... - Признаться, Елизавета,- ну обязательно называть моё полное имя?- я не ожидал от вас подобного проявления знаний, но, я хотел бы задать вам дополнительные вопросы. Итак, детально разъясните своим одноклассникам проделанное вами на доске, почему-то я уверен, что половина класса считают эти записи китайскими иероглифами. Я слушаю.        А просто за то, что я написала, оценку нельзя поставить, почему еще и на вопросы отвечать требуется? Да уж, так хорошо написала выражение и сейчас своим молчанием испорчу всю малину. "А как ты хотела? Это в стиле твоей судьбы, чтоб ей пусто было."- отозвалась моя капризная сторона. Точно, пусть ей будет так пусто, как сейчас в моей голове, полнейшая пустота. Дело в том, что действия я запомнила, что за чем следует также, но объяснить все это не могу. Возможно, это потому, что в действительности я и сама считаю свои письмена китайской грамотой, но не признаваться же в этом здесь и сейчас. - Вы собираетесь отвечать, Сорокина?- хотя бы уяснил, что по имени, хуже того - полным именем, меня звать не стоит. - Я... не могу этого сделать...- призналась наконец я. - Что значит не можете? Неужели вы не понимаете того, что написали? - я кивнула головой, внезапно заинтересовавшись подошвами ботинок.        В кабинете еще некоторое время длилась гробовая тишина, после чего двадцать ртов, не включая моего, дружно заржали, на что я не обратила никакого внимания, а вот то, что я увидела в глазах учителя, не оставило меня равнодушной. В них читалось неподдельное разочарование и мне стало так стыдно, что я всерьез подумывала пустится в бега. - В таком случае садитесь... - я повиновалась, больше не глядя на Олега Станиславовича, который в свою очередь одним резким движением прекратил нарастающий гул.        Я уселась на свое место и принялась проклинать все, что попадалось под руку. Мало ему было той самостоятельной, еще и сегодня вздумал поиздеваться над бедной ученицей, ничего не понимающей в его предмете. "И не только в его"- поддела правильная сторона. "Он настоящая сволочь"- ценное замечание с боку капризной стороны. До конца урока оставалось не так много времени, когда я, и не только я, услышала адресованное мне: - Останетесь после урока.