От надежды до надежды

*** Картинка, что содрал мне со всех близлежащих видеокамер Старк, была ясной и четкой, и заканчивалась на аварии и взрыве. Но я знаю, что Нат жива! Просто – знаю и все. И мне неважно, что сигнал со стрелы отсутствует, это вовсе не значит, что… Произойти могло все – даже самое простое, в конце концов, цепочка не из титанового или адомантиевого сплава и не зачарована от банального разрыва. А без источника тепла человеческого тела маячок перестает работать. Возможно – я всего лишь пытаюсь себя уговорит, но что-то внутри мне подсказывает, что моя Нат жива.. ее только нужно отыскать… - Я ведь просила тебя, Бартон! – шипит разозленной коброй моя ненаглядная, - я же не лезу к тебе в гнездо! - Там стало бы гораздо уютнее, приди ты туда, - легко парирую я, продолжая наблюдать за ее быстрым переодеванием в одной из примерочных очень-не-дешевого тряпочного магазина. - Я – под прикрытием, вообще-то! – бурчит она, повернувшись спиной., - Расстегни и застегни, - имея ввиду лифчик, что на ней и тот, что держит в руках, - и быстрее, мне некогда! - Быстро выйдет вряд ли, - чувствуя закипающую в жилах кровь, отзываюсь я, руки дрожат и соскальзывают с достаточно мелких деталей ее туалета. - Да черт тебя возьми! – с чувством произносит моя жена, разворачиваясь и, буквально, впиваясь мне в губы. Долго уговаривать меня не пришлось… Разлука неизбежна в нашей работе, а часто и необходима, но в этот раз нас раскидало почти на год и не было даже радиосвязи – полное молчание, глубокое внедрение. Но сегодня я просто не мог не увидеться с ней… Ее жадные до поцелуев губы не дают мне покоя, руки безостановочно скользят по телу, так и норовя под толстовку поднырнуть, а ногами она уже, кажется, оплела мои бедра. Подхватив ее снизу, разворачиваюсь, прижимая спиной к стене и, чуть откинувшись назад, разглядываю. - Плохо выгляжу, постарела? – с едва приметной язвительностью уточняет она, не делая попыток освободиться из не слишком удобной, уж я-то знаю, позы. - Ты прекрасна, как и всегда, - снова целуя ее в уже распухшие губы, я улыбаюсь, - просто тебе давно никто этого не говорил. - Никто – кроме тебя, - обняв за шею, она притягивает меня на себя, - тебя так долго не было, Бартон! Я даже устала ждать… - Теперь – моя очередь, - киваю я, - когда ты вырвешься из своей «глубокой заморозки» - Не знаю, директору нужен этот контакт, - она отводит глаза, - боюсь, мне могут предложить выйти замуж. - Значит – выйдешь, - пожимаю плечами я, - какая разница, Нат, это всего лишь очередная бумажка с чужим именем на ней. - Как и наш брак… - уткнувшись мне в плечо, тихо произносит она, - готовя документы по внедрению в прошлом году, канцелярия что-то напортачила… - Я знаю… - также тихо говорю я, - еще тогда знал… просто не хотел, чтобы ты… - Испугалась? – она поднимает голову с моего плеча и легко соскальзывает вниз, становясь на пол, но не делая попыток высвободиться из моих рук. - Ушла… Нат, - сократив расстояние между нами до минимума, ловлю ее взгляд, - дело не в штампах и подписях… Я обещал, что никогда тебя не отпущу… Я не шутил! - Знаю, - с намеком на улыбку откликается она, снова обвивая мою шею руками, - еще тогда знала… просто хотела, что бы… - … не чувствовал себя обязанным. Моя Нат качает головой, - Нам обоим это было необходимо… наверное – поэтому ты и я помним Будапешт по-разному… Место аварии, злосчастный перекресток, уже от и до досмотрен всеми полицейскими и криминальными госструктурами, возможно, и кто-нибудь из восстановленного Щ.И.Т.а здесь побывал… Но мне не интересна сама точка столкновения, если рассуждать отстраненно и здраво – то в живых Наташа могла остаться лишь в том случае, если ее взрывной волной выкинуло из машины. Мы со Старком разработали несколько возможных траекторий и точек приземления в радиусе взрыва, на которые я и хочу взглянуть. Нет, мою жену я там найти не рассчитываю, именно потому, что – мне известен ход ее мыслей. Мы не знаем, кто преследовал нас последние недели, но акция велась на удивление упорно, будто специально разработана для того, чтобы измотать нас и взять живыми. И, конечно, после пленения и взрыва, Нат вообще никому верить не будет, даже мне – пока я не появлюсь в поле ее видимости. Так что – на связь она не выйдет до тех пор, пока не будет уверена, что это – безопасно. Медленно двигаюсь по периметру перекрестка, вглядываясь в землю под ногами, смешно искать какие-то следы в жилом районе, где круглые сутки топчутся дети, бродят домохозяйки из дома в дом, скучающие старушки сплетничают о соседях… Стоп. А вот они-то мне и нужны! А еще – пацаны на великах, раскидывающие утренние газеты по крыльцам соседей. Эти все знают и очень многое видят, а к странностям поутру относятся весьма философски. Что-то мимолетным блеском среди мятой и истоптанной травы цепляет взгляд… нет, не может мне так сразу и повезти… Стрела, наконечником и оперением которой начинается и заканчивается тонкая цепочка из металла белого цвета, это – не серебро, а особый очень прочный сплав. Старк разработал его по моей просьбе, когда я задумал этот вечный маячок, неотслеживаемый ничем, кроме спутника, специально настроенного на его частоту. Присев, вытягиваю Наташин талисман из травы, значит – это случилось здесь. Ее все-таки выбросило взрывной волной, Старк был прав – назад и влево, в слепую зону камер. Цепочка так и норовит соскользнуть сквозь пальцы и я прячу ее в карман, перед этим успев заметить – она порвалась не сама. Кто-то, приложив немалое усилие, сделал это, по-видимому, когда забирал бесчувственную Нат – куда? Поднявшись, отряхиваю руки от песка, осматриваясь – место немного приподнято над улицей и проезжей частью, что позволяет видеть почти весь коттеджный район. Где же тебя искать, Нат… кто настолько силен и самоуверен, что воспользовался неразберихой аварии, и забрал тебя – зачем? Вопросов больше, чем ответов… У тебя на шее теперь еще один шрам имени меня… ухмыляюсь недобро – убью того, кто причинил ей боль. Найду и убью… Нас взяли в кольцо, когда совсем стемнело…Взяли грубо и беспардонно, нагнав туеву кучу наемников, единственным преимуществом которых были темнота и количество. - Мы не прорвемся… - чуть отклонившись, пережидаю автоматную очередь, разбирая последний боекомплект, - Нат, послушай меня… - Отстань, Бартон! – она стряхивает мою руку с плеча, с яростью выпуская остатки обоймы в пустоту, - мне надоело скрываться и лазить по лесам! Надоело делать вид, что – обожаю сидеть дома и варить тебе борщи! Достало слушать придуманные новости в сети, выуживая оттуда крупицы информации! Меня все достало!!! - Даже я? – не старясь перекричать шум стрельбы, присаживаюсь рядом, сквозь сизый дым от выстрелов разглядывая лицо своей жены, - ты устала быть миссис Клинт Бартон? - Я никогда ею не была… - почти равнодушно отзывается она, - это был просто сон, Бартон, красивый и бессмысленный… Пора просыпаться… Я молчу и не спорю, я никогда не спорю со своей умной женой – она никогда и ничего не делает просто так. - Я манипулировала тобой все это время, - продолжает она, настойчиво ловя мой взгляд, - ты делал лишь то, на что я тебя склоняла! Так было, Бартон, ты меня понимаешь? Кивнув, отставляю в сторону уже ненужный пистолет, - Понимаю… Он выделяется среди тех, кто пришел за нами, пройдя мимо меня, останавливается перед Наташей. - Злата-Злата… не думал, что встретимся при таких обстоятельствах… - выговор явно польский, хотя говорит он на сербском, - это твоя очередная игрушка? - Казимиж, ты мог просто позвонить… - отвечает она за секунду до того, как он бьет ее наотмашь, несильно, но я сдерживаюсь с трудом, – и не распускать руки, - договаривает моя Нат, вытирая разбитую губу. - Не говори со мной! Мы достаточно времени провели вместе, чтобы я научился распознавать твою ложь! – сделав знак своим людям, он поворачивается ко мне, - ну а вы – мистер Бартон… да-да, именно мистер, вы – отработанный шлак и не представляете никакой ценности в качестве источника информации. Но пока я вынужден настаивать на вашем присутствии, чтобы Злата не сопротивлялась, - покосившись на почти безучастную Наташу, он договаривает, - она думает, что провела меня… Но вы значите для нее гораздо больше того, чем она говорит. В машину обоих. Тряская дорога обещает долгую поездку, безрезультатно попытавшись поймать несколько раз взгляд Нат, поднимаю глаза на того, кто нас поймал. - Чего вы хотите? - От вас – ничего, - мгновенно отзывается он, - как я сказал, вас слишком долго не было на линии огня. А ваша женщина… вернее – бывшая когда-то моей женой, - кивнув на застывшую Наташу, продолжает он, - Злата нужна. Если вы думаете, что я зол на нее, то вы правы – у меня чешутся руки всадить в нее парочку обойм! - Так сделай это, Казимиж, - снова перейдя на сербский, произносит она, - убей меня и отпусти этого туповатого американца, он не виноват ни в чем, кроме страсти ко мне. Тебе известно – как трудно удержаться… - Невозможно… - тихо говорит он, присаживаясь рядом, - даже сейчас, даже зная – какая ты… - его руки бесцеремонно распахивают куртку, преграда из простой рубашки вовсе не задерживает его, а спортивный топ, который Наташа носит вместо лифчика, и вовсе приводит в состояние возбуждения… Она морщится, но не сопротивляется… Нападаю я… Машина опасно накреняется, преодолевая какую-то неведомую преграду на лесной дороге и мне достаточно этой заминки, чтобы кинуться на него… Неожиданность, как преимущество, очень быстро сходит на нет в тесном фургоне, трясущемся по узкой дороге со скоростью пятнадцать миль в час. Противник сильнее и лучше вооружен, вернее – из нас двоих нож есть только у него… Я не знаю – как Нат вклинивается между нами, возможно, в попытке остановить двух кретинов, а может и помочь своему непутевому мужу, но – выходит совсем плохо… Нож входит ей в правое подреберье по самую рукоять… Задохнувшись от внезапности, моя Нат делает шаг назад, почти упираясь в двери фургона. Тот, кто нас схватил, с сожалением вздыхает, - Как же так, Злата… - приближается к ней, с силой и раскачав внутри раны, выдергивает нож и пинком ноги отворив фургон, выбрасывает ее на обочину. - Не переживайте вы так, мистер Бартон, - он поворачивается ко мне, - это все равно произошло бы там, куда я вас вез, - постучав по перегородке водителям, он продолжает, - теперь мы можем вас отпустить… И вы даже можете вернуться к ней… только она уже мертва. И это к лучшему, поверьте… Это не женщина – она змея… Идите… Мы отъехали достаточно далеко, потому что до нее я добираюсь почти в темноте. - Бартон… - С какой березы ты свалилась, Нат! – рухнув рядом с ней на колени, ощупываю ее, и мне совсем не нравится то, что я чувствую, - где супер-аптечка, Нат? - С дуба, Бартон, - сквозь крепко стиснутые зубы исправляет меня моя умная жена, - рухнуть можно только оттуда… А аптечка…В Караганде, скорее всего… - бурчит она снова на русском, - была и сплыла. Заряд в ней закончился, на кой она нам в лесу сдалась! – ее кровь вытекает сквозь пальцы, зажимающие очень плохую рану, а вместе с ней утекает и жизнь. Сориентировавшись, поднимаю ее на руки, - у нас есть один выход и ты не будешь спорить со мной! - У меня просто нет на это ни сил, - отвечает она, наконец прижавшись ко мне, - ни времени… Кто и как проследил нас до нашей квартиры – не представляю… Если те же, что посчитали ее мертвой, то тогда понятно это нелепое милосердие в отношении меня – скрипач не нужен, как любит повторять моя Нат. - Вы коп? – к действительности меня возвращает бодрый мальчишечий голос, - Мистер, вы – коп? - Не совсем, - останавливаюсь неподалеку от мальчишки на велосипеде, - следователь страховой компании. - Из-за аварии, - со знанием дела произносит тот, - ваших тут много перебывало. - Разные компании, - уклончиво отвечаю я, - а ты – все видел? - Нет, это было поздно ночью и я спал, - честно глядя в глаза – так смотрят только, когда откровенно врут, заученно реагирует тот, - мне потом рассказали. - Кто? – изображаю заинтересованность, пытаясь сообразить, как получить информацию, - кто-то из друзей? - Дурачок местный, - отмахивается пацан, - взрослый дядька, а с мамой живет. - В жизни бывает всякое, - дипломатично перевожу разговор я, - это не значит, что он глупый. - Идиот, - подтверждая слова жестами, кивает мальчишка, - он всех зверюшек по району собирает, даже мышей и лягушек, и что он с ними в своем подвале делает – никто не знает… Так, а вот это уже интересно – если такой человек присутствовал при аварии… - А скажи, - я как бы случайно вытаскиваю бумажник, доставая из него двадцатку, - он не говорил, может, заметил что-то странное во время аварии… что-то необычное? - Вы про девушку? – не отводя глаз от двадцати долларов, отзывается пацан. - Какую девушку? – прикурив, опираюсь на ограду одного из домов, - в машинах была девушка? - Даже если и была, - резонно вопрошает мой визави, - страховому агенту-то какое дело? - Она может быть свидетелем, если осталась жива, - говорю ему правду, протягивая наличные, - это тебе. Не думай, что плачу за информацию, ты просто мне помог, а я – благодарен. Ты покажешь мне, где живет ваш местный доктор Айболит? - Девушку выбросило взрывом из машины, - начинает вдруг рассказывать он так, словно был там, - и никто не заметил из-за пожара и взрыва, как Глупый Роберт ее уволок! Просто перекинул через плечо и смылся в свой подвал… - А ты, значит, спал… - ухмыляюсь я… *** И опять – болит всюду и везде, даже там, где не болело… Неимоверно тяжелая голова, явно накаченный наркотиками организм, что-то тяжелое на ноге… а, вспоминаю – гипс! - натертые запястья и затекшие руки… что-то еще не так… Пошевелившись, чувствую нечто, давящее на грудь, так что невозможно дышать, а тело под всем этим ужасно чешется. Открываю глаза… вот честно, если бы не заклеенный скотчем рот, я бы закричала. На мне – свадебное платье, белое, подогнано по фигуре, все в каких-то блестяшках, рюшечках и оборочках. Жесткий лиф затянут на манер корсета так, что грудь просто вываливается из него натуральным образом. Я полусижу на той же самой кровати в том же самом подвале, только теперь руки обмотаны цепью и подняты над головой, сама же цепь накинута на один из крюков на потолке и застегнута на висячий замок. Я пережила слишком много допросов с пристрастием, чтобы не начать соображать, как отсюда выбраться. - Ты проснулась! – мой доктор и тюремщик по-совместительству радостно хлопочет неподалеку, - не злись, тебе еще рано было ходить, - он игриво грозит мне пальцем, - мама не виновата, что ты заставила взяться ее за сковородку, а рука у нее тяжелая. Сказала бы я – да не могу! А попытка выразить все, что накопилось, изничтожающими взглядами – явно проваливается. Он присаживается на край постели, - Моя дорогая, я так хотел, чтобы это был сюрприз к нашей свадьбе, но ты сердишься, а мне хочется тебя порадовать! – с этими словами он достает кролика из одной из клеток, - Выбери, какую лапку ты хочешь – на счастье? Сказать, что мне противно – это ничего не сказать, я многое видела, многое перенесла, многое почувствовала на собственной шкуре, но за такое надо убивать, причем – также медленно и с изощренной жестокостью! Закатив глаза, делаю вид, что мне – плохо, несчастный кролик в невредимости летит назад в клетку, а он – ко мне. - Мама! Она снова в обмороке! - Что ты там опять сделал, олух! – доносится сверху, - я же сказала, до церемонии не подходи к ней, жених не должен видеть невесту до свадьбы! - Я хотел подарить ей кроличью лапку! - Иди уже отсюда! – она бесцеремонно выталкивает его в ту самую неприметную дверь, - Мусор вон вынеси, там барахла всякого скопилось – не разгрести! Мои вещи! Издаю тихий стон от беспомощности, нет, ну надо же попасть так по-глупому, да парни меня со всех сторон обсмеют, если узнают, что агента Романофф пленила семейка маньяков-шизофренников! Бартон… черт, где же ты… Наша квартира выглядит заброшенной, он осторожно опускает меня на пол прямо в прихожей и, не глядя, нашаривает выключатель, зажигая свет в ванной, - Ты как, Нат? - Еще жива, - вполне серьезно отзываюсь я. - Продержись еще чуть-чуть, - мне в тон откликается мой муж, открывая скрытый за шкафом в ванной тайник с запасом всего необходимого на осадном положении. Наша супер-аптечка там, к счастью, тоже есть… Только когда на панели прибора загорается зеленый огонек – мы выдыхаем, оба, почти в унисон. - Надо отсюда убираться, - произношу, отсмеявшись я, с непонятной интонацией, Клинт смотрит внимательно, потом пожимает плечами. - Чего ради? Нас здесь искать некому и незачем, - он легко поднимается вместе со мной на руках, проходя в темную спальню, - а тебе сейчас нужен крепкий сон, чтобы все пришло в норму… - Еще хорошо бы подкрепиться, - словами забытого мульт-персонажа страны, которой нет, соглашаюсь я. Не поняв моей цитаты, но кивнув – мой муж отправляется на кухню. - Эй, сухпай вполне пригоден к употреблению, - несется оттуда, - оп-па! Я нашел сгущенку и остатки меда… Тебе что намазать? - Того и другого, - против воли продолжая цитату, смеюсь я, - и можно без хлеба… - он выглядывает из кухни с явной тревогой. Я же, почувствовав, как химия начала свое неблагодарное дело, от души потягиваюсь, ложась прямо на полу, - Что, мой дорогой, до пятницы мы абсолютно свободны… - Ты как, Нат? – присев рядом, он ставит пластиковые тарелки с сухпайком чуть в сторонке. - Заняться с тобой сексом – не в состоянии, - откровенно улыбаюсь ему, обхватывая шею руками, - а во всем остальном… - Мне же от тебя нужен только секс, - состроив «страшный» взгляд на последнем слове, мой Клинт проводит рукой по моим волосам, все еще блондинистым на концах, - так что – держитесь, миссис Бартон! Его знакомые до боли и нежности поцелуи легки и приятны, не просят и не требуют ничего взамен. Руки также неторопливо скользят по моему измученному телу, принося радость и умиротворение, нежели желание разжигая. Пальцы привычной лаской проходятся вдоль позвоночника и я отзываюсь, прогибаясь ему навстречу, прижимаюсь теснее… Клинт смеется, - Полегче, барышня… вам на сегодня противопоказаны тяжелые физические упражнения… - А – не тяжелые? – чуть отстранившись, не уступаю я, - выдержишь? - Когда ты рядом – все, что угодно… - невпопад серьезно откликается он, полностью сбивая мне настройку. Как мне объяснить моему смелому, честному и очень наивному мужчине, что он с ветряными мельницами планирует продолжать борьбу. – Ты не права, - крепко прижимая меня к себе, словно отвечая моим мыслям, глухо произносит он, - если думаешь так… А даже если и так… - Кто-то должен? – за него заканчиваю я, подняв голову, вопросительно на него глядя, - Почему ты? – и словно не было его томительных ласк секунды назад, - почему это чертово Тело, Хранителем которого ты назначил себя сам, опять использует тебя вместо щита? - Нат… - он снова притягивает меня к себе так близко, что я чувствую, как его дыхание шевелит мои волосы, - у нас нет связи и я не докладываюсь Нику в какой-то определенный час, и я не знаю – где он. Как и он – не в курсе наших приключений. - Чего от него ждать, он даже сам не скажет, - упорствую я, - потому что то, что Фьюри думает, то, что Фьюри делает и то, что Фьюри планирует – расположено в разных реальностях! - Даже если и так, - терпение у моего мужа явно иссякает, - он не… - Не – что, Бартон? – тяжело оттолкнув его, сажусь, опираясь спиной на стену, - не воспользуется подвернувшейся возможностью наладить с кем-то контакт? Или – чужими руками избавиться от такой головной боли, как я, попутно развязав и тебе руки?! - Опомнись, Нат! – присев рядом, он берет мое лицо в ладони,- что ты говоришь! Это не ты, это все химия и усталость! Ник – не бесчувственный, как может казаться, и прекрасно понимает, что я без тебя… - он замолкает, мой очень наивный, честный и смелый мужчина, мой муж – Клинт Бартон. Не в силах больше выдерживать этот его взгляд, я притягиваю его к себе, не давая опомниться, целую откровенно и страстно, хотя не чувствую в себе сил для всего остального. - Эй… - хрипло произносит он, проводя рукой по моим волосам в почти незаметной ласке, - тебе нужно поспасть, Нат, да и честно говоря, я не в форме. - Это ничего, - обнимая его, произношу я, - ты просто будь рядом… А спустя каких-то полчаса – начался ад… Не могу вспомнить ничего, кроме дыма и силуэтов вокруг, Бартон пытался сопротивляться, но газ действует на всех одинаково. И я, уже соскальзывая в небытие, отчетливо слышу зычный низкий голос фигуры в длинном темном плаще, - Забирайте и убирайтесь! Нам больше не о чем торговаться! Был ли это Ник Фьюри или мое отравленное газом воображение – я не знаю, но авария была настоящей… И это – так в стиле директора… - Ты глаза-то открой, - спокойный уверенный голос мамаши местного Ганнибала Лектера безжалостно возвращает меня к суровой действительности, - давай-ка поговорим, по душам, пока мой дурачок по помойкам шастает. Я рассматриваю ее, пока она раскладывает неподалеку дешевый макияж, собираясь мне навести марафет. И ведь что самое ужасное – она выглядит абсолютно обычный женщиной глубоко средних лет, наверняка ее ценят на работе и впечатления от знакомства с ней у большинства только положительные… - Ты не думай, что у нас тут – психушка, - бесцеремонно ухватив меня за подбородок, она начинает красить мне глаза, - да, Бертик мой немного того, не от мира сего… Животинку вон таскает с малолетства, здесь и держит. А то, что калечит иногда… - замерев, она смотрит прямо на меня, - так то от жалости, что с ними расстаться надо. Не любит он с любимыми игрушками расставаться… разве что – надоест. – Чуть отодвинувшись, она рассматривает дело рук своих и, кивнув, продолжает, - Так что, ты не дергайся и не торопись - с выводами. По сути, ты ведь нам должна, он тебя с того света вытащил. А долг, девушка – надо с процентами отдавать, - пальцы вцепляются в подбородок, - Бертику давно жениться пора – остепениться… Ты подумай и мозгами пораскинь – если будешь с ним ласковой да сговорчивой, глядишь и из подвала на божий свет еще доведется выйти… А если сама не захочешь… - с какой-то особой лаской произносит она, - у меня ведь к лекарствам доступ неограничен, есть и такие – где ты все будешь знать и понимать, но сопротивляться не сможешь. Прорисовав прямо по прозрачному скотчу контур губ и закрасив, как у куклы, она явно удовлетворяется получившимся образом. Улыбнувшись так, будто я сижу не на цепи с заклеенным ртом в свадебном ее платье, а у нее в гостиной с чашкой чая в руках, она поднимается, - вижу – призадумалась, вот и правильно. Бертик вернется через час, через полтора церемонию проведем – и с богом, как говорится, живите! Я не знаю, что со мной происходит… ведь это все еще я – Наталья Романова, Черная Вдова, тайный агент, та – что всегда могла позаботиться о себе и плевала на мнение окружающих. Но тут почему-то все иначе – то ли меня сдерживают какие-то этические принципы, тут я бы рассмеялась, если бы могла… то ли скручивает ужас от соприкосновения с реальностью, которой никогда не знала… Я не умею быть беспомощной… Все проходит именно по тому графику, что запланировала его мать и два часа спустя я, в той же нелепой позе, уже объявлена его женой и он мнется рядом с койкой, явно не зная – как приступить к делу… - Мама сказала, что ты – не против нашего брака, - присев рядом, он проводит пальцем по моей щеке, - бархатистая кожа, как я и думал… Ты вкусно пахнешь, - замечает он, резко ткнувшись мне между грудей, - даже после нескольких дней без душа, - тут его, похоже, осеняет, - а давай пойдем в душ! - Я выразительно смотрю вверх, намекая на цепь, он кивает, - Конечно, я тебя освобожу. Руки затекли так, что напоминают две веревки, сейчас я даже если бы и хотела – ничего сделать не могу, даже самостоятельно передвигаться. Нога в гипсовом сапоге, а на второй – древние кандалы с тяжелым ядром, которое надо носить в руках, чтобы хоть как-то двигаться. Подумав, он все-таки отдирает скотч – медленно и со вкусом, садист хренов! - Прости, мне больно, - отвернувшись, хрипло произношу я, коснувшись щеки, он заставляет меня на себя смотреть. - Никогда не отводи от меня глаз, когда со мной говоришь, - почти приказным тоном произносит он, - иначе я тебя накажу! Долбанные пятьдесят оттенков, всех так и тянет доминантами заделаться! - Я просто не хотела, чтобы ты видел меня такой, - тут же нахожусь я, стараясь, чтобы это выглядело не слишком нарочито, - да, твоя мама назвала нас мужем и женой, но мы совсем не знаем друг друга… - Ты хочешь меня узнать? – он удивляется почти искренне, - и подружиться со мной? - Почему нет, - бормочу я, - надо же с чего-то начинать… *** Я нашел ее – потому что не мог не найти… Мне не нужны результаты с камер наблюдения или сожаления Старка по поводу и без – я просто знаю, что моя Нат жива… Она спит неспокойно, разметавшись в моих руках, и что-то бормоча во сне. Если бы я мог убрать все тревоги из ее мыслей одним лишь объятием – то не выпускал бы рук Наша жизнь и без того перенасыщена трудностями, чтобы создавать их еще и друг другу. Дым сизой струей вползает внутрь и я знаю, что это значит – нас снова нагнали и теперь, с едва живой Нат на руках, я не могу никуда бежать. И тех, кто пришел за нами слишком много, чтобы драться… Уже на пороге накрывающей меня темноты я вижу, как Нат забирают у меня и некто, очень похожий на Ника Фьюри, молча наблюдает за этим. Присев рядом, он произносит что-то вроде, - Так будет лучше, для всех, при любом исходе… Значит – все-таки Ник… Загнав злость поглубже, я сосредотачиваюсь на том, что вижу перед собой – обычный дом, ничего примечательного, даже машина настолько тривиальна, что теряется на общем фоне. Все – как у всех. Правда, все не закапывают в леске неподалеку на небольшом кладбище домашних животных, судя по табличкам над кучками земли, вещи моей жены, все, что было на ней, вплоть до нижнего белья. Проследить за ним не успеваю, но в этом и нет нужды – мальчишка стал очень сообразительным, после денежного вливания. Поэтому, где искать, я знаю… единственное, что пугает – опоздал и ее вещи, плохо прикопанные на каком-то пустыре, лишнее тому доказательство… Временами мне хочется вернуть то, что дает тессеракт – бесчувственность и полную отстраненность от всего происходящего вокруг. Потому что я ловлю себя на том, что хочу не просто убить этого человека за то, что он сделал моей Нат, я хочу его растерзать на мелкие части собственными руками, чтобы чувствовать, как рвется его плоть, трещат и ломаются кости, и исчезает он сам, как личность, как нечто живое… Пригнувшись, обхожу жилую часть дома кругом, вряд ли Нат в пределах видимости, дом слишком утоплен в фундамент – значит, в нем большой и обжитый подвал. Вот туда мне и нужно попасть… - Ты поговорила с ней, мама? – меня останавливает его голос, - я уже могу… - Можешь-можешь, - сварливо, но вполне добродушно отвечает она, - ты теперь все можешь. Девка неглупая и, судя по всему, с проблемами… - Она мне нравится! – и снова этот странный тон капризного ребенка… я его где-то слышал, - и я не хочу, чтобы с ней случилось то, что с предыдущими! - С последней – ты сам виноват, нашел, кого приволочь! Она была дочерью местного мирового судьи, ты хоть изредка бы головой думал! - У меня есть ты! – прижав материнскую ладонь к щеке, бормочет он, - ты обо всем позаботилась. - Уж пришлось! – смягчаясь, кивает она, - и повезло, что твой поклонник вдруг решил так явно себя проявить… И тут меня осеняет – я его слышал в репортажах из зала суда, когда в прошлом году разразился тот невероятный скандал, начавшийся с исчезновения дочери судьи. Обвинили в итоге ее однокурсника, на которого вышли по чистой случайности – известный специалист по лжи читал лекции этому курсу. Парень оказался маньяком-убийцей с большим багажом жертв на счету. А этот хмырь проходил свидетелем чуть ли не обвинения! - Мама, я тебя настоятельно прошу, не мешай мне в этот раз! - Я же сказала – девке мы нужны не меньше, чем она нам, а может и больше. Ее везли федеральные агенты, - сообщает она сыну, - и авария эта… чтобы в нашем захолустье, да плохо-управляемая цистерна с чем-то взрывоопасным… Так что – иди и ни о чем не думай, все у вас с ней сладится… Не так быстро, старая тварь! Дождавшись ухода прибабахнутого сынка, вхожу в дом. - Вы кто? Как вошли? – тут же вскидывается она, и мне совсем не нравится ее буравящий взгляд. - Там у вас открыто, - намеренно игнорируя первый вопрос, отвечаю я, - нараспашку все. Я за женой… - За какой женой? – цепляется к формулировке она, - нет у нас тут никого, я с сыном живу одна… - Ты не поняла… - тем же ровным тоном отвечаю я, намеренно медленно вытаскивая из-за пояса пистолет, - спрошу еще раз – где моя жена? Заворожено глядя на оружие, она быстро бормочет, - Говорила я ему, не тащи всякую дрянь в дом! Но что поделаешь – дети, - отступая все глубже в кухню, тетка продолжает оправдываться, не отводя глаз от пистолета, - они же нас не спрашивают. А у вас деток нет еще? Так будут, она у вас девка справная – родит! Не знаю, что срывает мне тормоза – напоминание ли о том, чего моя Нат никогда не сможет или странная суетливость этой тетки, но я делаю пару резких и быстрых шагов вперед, перехватывая ее руку с нехилым таким шприцом-пистолетом. Их давно сняли с производства, но ее об этом явно не предупредили. - Ах ты гаденыш федеральный! – она шипит и плюется ядом не хуже какой-нибудь редкой кобры, - жену ему видишь ли! Ничего лучше-то не придумал, тупой агент! - Может я и тупой, - парирую, стягивая ей руки сзади первой подвернувшейся веревкой, - но недодумала в этой ситуации ты! Пораскинь мозгами куриными – если в тихом спальном районе вдруг колонна легковых машин врезается в цистерну с взрывчатым веществом, разве это может быть кто-то, кроме «федов»? А теперь, мадам нарко-дилер всего района, если не хочешь, чтобы твоя лавочка прикрылась, а синтетические мечты местных домохозяек испарились – говори, где моя жена? Спустившись в подвал, застаю «картину маслом» - моя единственная и неповторимая с отчаянной методичностью молотит головой несостоявшегося мужа об угол стола – ошметки мозгов уже невооруженным взглядом видны, лицо его давно напоминает кровавое месиво, но моя Нат никак не может заставить себя остановиться. - Нат… - подхожу сзади, опустив руки ей на плечи, произношу тихо, заставляя ее прислушаться, - все закончилось… - Нет! – с остервенением стряхнув мою ладонь, отвечает она так, будто мы расстались минуты три назад, - есть еще его мать! - Я о ней позаботился… - все еще тихо говорю я, - не беспокойся, она больше никому не сможет ничего сделать, - во всяком случае, пока ее сердце не остановится от лошадиной дозы ее же лекарств. Я нашел то, чем наверняка пыталась запугать эта стерва и мою Нат, то – что полностью лишает подвижности и голоса, погружая в некое подобие комы, но оставляя в полном сознании, замуровывая в собственном теле. Наташа смотрит непонятно, а я стараюсь сдержать дрожь, едва касаясь свежих кровоподтеков, порванных губ, ссадин на шее и плечах. Сквозь дыры на том, что с большой натяжкой можно назвать платьем, просвечивает не менее израненное тело, запястья и лодыжки стерты в кровь, а одна нога еще и в неглубоких колотых ранах. - Это я, - проследив мой напряженный взгляд, криво улыбается она, - когда снимала гипс… торопилась, не рассчитала… Секунда и я привлекаю ее к себе одним порывистым движением, она успевает лишь тихо охнуть, - Прости! - Все нормально, Бартон, - тускло отзывается она, - ничего страшного, всего-то еще парочка воспоминаний к тем, которые хочется стереть. Я переживу… Забери меня отсюда.