Драбблы по Спейсон

Мейсон часто не спит. Он часто сидит у окна, попивает малиновый чай и смотрит куда-то вдаль. С первого взгляда можно было бы подумать, что он просто тратит свое время или ему нечем заняться, но это не так. Разве «ждать» — не занятие? Вполне себе. Спенсер никогда не просил его этого делать, он даже заставлял его ложиться спать рано, потому что здоровье важнее всего. Но для Мейсона ничего не было важнее. Ничего не было важнее, чем Спенсер Портер и того, что у них было. Спенсера почти никогда не было. Конечно, служить в авиации — не глупая шутка. Это некое обречение себя на защиту Родины. Некое обречение себя на постоянную занятость. Некое обречение своих любимых на тихие слезы в подушку по одиноким тихим вечерам. Это некое добровольное отречение от всего, что ты когда-то знал ради того, что узнать еще под силу не всем. И Спенсер обрек себя на все это. А Мейсон им гордился. Он действительно гордился своим храбрым парнем, следующим за мечтой. Он действительно гордился тем, что тот на все невзгоды, на вечные выговоры и проблемы говорил — «это ничего», притягивал к себе за затылок и целовал в лоб. Ну, тот, конечно фыркал, отталкивал его и складывал руки на груди, делая обиженный вид, но на самом деле, он мог все простить за один этот легкий поцелуй. Он готов простить ему все просто так. Ладно, он даже не обижается. Мейсон никогда не говорит и не показывает, но он без ума просто от того, как Спенсер говорит о том, сколько керосина они израсходовали за день, как прошел полет, сколько раз его напарника вырвало после полета и насколько красивы небеса. Мейсон щурится, а Портер говорит, что, конечно, не так, как он. Тогда тот окончательно тает, тянется к нему и позволяет целовать себя столько, сколько Спенсеру захочется и говорить себе на ушко всякие милые и не очень приличные вещи. Они сидят до позднего вечера, пока Мейсон уже буквально не засыпает на столе, а Спенсер только слегка посмеивается и пытается заставить его отправиться в кровать, но тот героически проводит свое такое редкое время с любимым. И только когда он уже спит с открытыми глазами и не реагирует ни на что, Портер берет его на руки, несет и бережно кладет на кровать, ложится рядом и укрывает их большим белым пуховым одеялом. Спенсер обнимает и крепко прижимает парня к себе за талию, утыкаясь носом в шею и вдыхая настойчивый аромат груши, как всегда забывая выключить ночник, за что потом получит нагоняй от Мейсона и чуть больший счет за свет, чем нужно. Но «это ничего», это того стоит. Мейсон часто не спит. Он часто сидит у окна, попивает малиновый чай и слушает надоедливые гудки, молясь про себя, что Спенсер просто не может найти мобильник. Он и так бывает дома редко. Повезет, если два раза в неделю. Все его сомнения развеваются, когда его глаза накрывают теплые ладони и он слышит заветное: «я дома».