Прийти первым

      Кендалл проснулся от звонка мобильного. Соскочив с кровати, он в темноте прошёл к столу и, взяв телефон, ответил на звонок. Он старался говорить тихо, чтобы не разбудить девушку в соседней комнате.       — Слушаю, — шепнул он в трубку, даже не посмотрев на экран.       — Привет, это я.       Кендалл широко раскрыл глаза.       — Николь… который час?       — Не знаю, — ответил голос в трубке. Шмидт перевёл взгляд на электронные часы, они показывали полночь.       — Зачем звонишь так поздно? — спросил парень и тут же спохватился, не прозвучало ли это слишком грубо.       — Знаешь, Кендалл, — начала Николь, засмеявшись, — я попробовала амфетамин.       — Ты – что? — Шмидт незаметно для себя повысил голос. Он не понимал, почему её фраза так его разозлила. — Как себя чувствуешь?       — Сначала было прекрасно, а теперь… не очень. Знаешь, почему я позвонила? — Кендалл молчал, ожидая, что она продолжит. — Забери меня, пожалуйста. Мне очень хочется, чтобы ты приехал.       — Ты где?       — У себя дома.       — А Дэн?       — Не знаю, может, тоже дома… да это не имеет значения. Так ты приедешь?       Шмидт вздохнул и, взяв со стола связку ключей, ответил:       — Разве могу я оставить тебя одну в таком состоянии? Я буду через полчаса.       Кендалл нервно поглядывал в зеркало заднего вида и барабанил пальцами по рулю. Николь постоянно ёрзала на заднем сиденье, пытаясь лечь.       — Как давно ты попробовала? — спросил Шмидт строгим тоном отца, сдвинув брови к переносице.       — Вечером, примерно в восемь, — с запинками ответила девушка.       — Странно, должно уже отпустить.       — Ну, там было немало.       Кендалл сделал глубокий вдох, с силой сжав в руках руль.       — Постарайся уснуть, — сквозь стиснутые зубы сказал он. — Полегчает.       Николь наконец прилегла и закрыла глаза. Всю оставшуюся дорогу она провела в беспокойной дремоте. Когда они приехали, Кендалл разбудил девушку. Он пытался понять, что раздражает его больше: видеть Николь в таком состоянии или же осознавать, что она наносит своему здоровью непоправимый вред.       — Можешь лечь в моей комнате, — шёпотом сказал Шмидт, когда они прошли в гостиную.       — А почему ты говоришь шёпотом? — спросила Николь. Она одной рукой обнимала Кендалла за плечи, а другой беспорядочно поправляла волосы.       Парень не ответил. Он довёл Николь до кровати и помог ей раздеться. После этого Шмидт направился на кухню и достал из шкафа уже открытую бутылку виски, сделал большой глоток. Он устало потёр переносицу, раздумывая над положением, в котором сейчас оказался. Он достал сигарету из пачки, лежавшей рядом, закурил. Он не смог бы сказать, сколько он простоял, погружённый в свои мысли. Услышав тихие шаги, Кендалл поднял голову и замер в ожидании. В дверном проёме показалась Николь, на её плечи было накинуто одеяло.       — Ты почему не спишь? — спросил Шмидт.       — Я не хочу, выспалась в машине. — Девушка подошла к Кендаллу и опустила взгляд на бутылку, зажатую в его руке. — Можно сделать глоток?       — С ума сошла? — Шмидт спрятал руку за спину. — Нельзя смешивать. Я лучше сделаю тебе чай.       Николь, не отрывая взгляда, смотрела на Кендалла. Поставив чайник, он снова повернулся к ней лицом, и его губ коснулась снисходительная улыбка.       — Тебе получше?       — Да, спасибо, — слабо улыбнулась она. Оба немного помолчали. Николь, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Шмидта в губы. Через некоторое время он отстранился и, несильно сжав запястья девушки, прошептал:       — Николь…       Она прижалась лбом к его щеке.       — Не хочешь? — тоже шёпотом спросила девушка.       — Не в этом дело, просто… мы ведь уже пробовали. Ничего не вышло.       — Ты прав, но я не видела тебя уже около месяца и очень соскучилась.       Кендалл обнял её и прижал к себе так сильно, будто больше никогда в жизни не желал её отпускать.       — Кстати, где мы?       Шмидт тихо рассмеялся.       — В Эль Кахоне.       — Ого. — Николь огляделась, словно она только что оказалась в этой комнате. — Так здесь ты жил?       — Да.       — Хм, интересно, как Дэн отреагирует на то, что я за ночь оказалась в другом городе? — Девушка улыбнулась, посмотрев на Кендалла. — Что-то заставило тебя вернуться сюда, да?       Шмидт кивнул с серьёзным видом.       — Расскажешь?       Она молчала, ожидая ответа, как вдруг заметила, что Кендалл смотрит на что-то за её спиной. Обернувшись, Николь замерла от удивления: перед ней стояла девушка и точно так же смотрела на неё. Незнакомка положила руку на чуть округлившийся живот; Николь не могла выдавить из себя ни слова.       — Привет, — наконец произнесла девушка с лёгкой улыбкой. — Ты, наверное, Николь?       — Что-то случилось? — поинтересовался Кендалл.       — Нет, просто я проснулась от голосов и решила проверить, что происходит.       — Тебе необходим хороший сон, — сказал Шмидт, приблизившись к девушке. — Пойдём.       — Я Эшли, — напоследок бросила незнакомка и скрылась в гостиной. Николь всё ещё не двигалась и просто наблюдала за происходящим.       — Я сейчас вернусь, — тихо сказал Кендалл и ушёл вслед за Эшли. Николь услышала свист чайника и будто очнулась ото сна. Пройдя к плите, она выключил газ, налила себе чай и медленно прошла к столу. Её мысли беспорядочно вертелись в голове, глаза казались стеклянными. Сев на стул, Николь сжала в руках кружку с кипятком, но даже не почувствовала тепла. В её голове никак не укладывалось, что Кендалл мог быть с другой девушкой. Николь не волновало, что сама она всё ещё была с Дэном; она не могла допустить и мысли о том, что Шмидт был с кем-то ещё, кроме неё. Николь не без удивления подумала, что она была бы не против общения Кендалла с Лили. Лили была единственной девушкой, с которой Николь позволила бы ему быть. Она эгоистично решила, что у Шмидта нет выбора: либо он будет с ней, либо не будет ни с кем. Неприятнее всего было думать о том, что пару месяцев назад, когда они решили быть вместе, Кендалл знал обо всём и не сказал Николь ни слова. Как он мог о таком молчать?       Николь хотелось плакать от этих мыслей. Она ждала, пока придёт Кендалл и в то же время желала, чтобы он больше никогда не появлялся. Ей было слишком больно принять то, что случилось. Услышав шаги, девушка взяла себя в руки и решила во что бы то ни стало не давать воли слезам. В данный момент ей не хотелось, чтобы Кендалл видел её в таком состоянии. Подняв голову, она встретилась взглядом со Шмидтом. Он молча сел напротив неё.       — Ты ждёшь объяснений? — как-то с неуверенностью спросил он. Николь возмутилась.       — Да, чёрт возьми! — воскликнула девушка. Кендалл вздрогнул и прижал палец к губам, призывая Николь сбавить тон. — Ты считаешь, у меня нет вопросов? — уже тише добавила она.       — Да уж, — вздохнул Шмидт, — я и не знаю, с чего начать.       Он рассказал Николь о том, как после расставания с Лили переехал в Эль Кахон. Пришлось упомянуть о всех многочисленных девушек, в числе которых и оказалась Эшли. После этого Кендалл рассказал о своём возвращении в этот город после инцидента с Дэном.       Кендалл заплатил за дом на год вперёд, поэтому смог беспрепятственно вернуться сюда. Приехав, он понял, что не знает, где живёт Эшли: каждый раз она сама приходила к нему. Ему пришлось приложить немало усилий, для того чтобы узнать её адрес, но Шмидт всё-таки смог это сделать. Поначалу он долго не решался постучать в её дверь и даже не мог придумать нужных слов. Наконец одним вечером он пришёл к ней и вывернул всю душу наизнанку       Открыв дверь, Эшли не могла поверить своим глазам.       — Ты что здесь делаешь? — тихо спросила она, не зная, как по-другому начать разговор.       — Ты не хотела, чтобы я уезжал, — криво улыбнувшись, ответил Кендалл, — и вот я здесь.       Глаза Эшли заблестели, в них мелькнул огонёк.       — Не похоже на тебя, — с недоверием в голосе произнесла девушка.       — Знаю, — согласился Шмидт. — Если ты меня впустишь, я тебе всё объясню.       Эшли не могла не впустить его. Они расположились в гостиной. Девушка молча ожидала, пока Кендалл начнёт. Он решил рассказать ей всё: о Николь, о своём нехорошем поведении, о поездке в Сан-Диего. Он ничего не скрыл от Эшли и даже не хотел её обманывать: в тот вечер он почувствовал, что может полностью ей довериться.       — Я бы сам не поехал в больницу, если бы не Николь. Меня продержали там несколько дней.       — Они сильно тебя покалечили?       — Нет, всё обошлось. Но лёжа там совершенно один, я многое обдумал. — Кендалл заглянул в глаза Эшли и продолжил: — Я понял совершенно ясно, что у меня нет никакой цели в жизни. Чем я занимаюсь? Участвую в гонках, которые уже давно не вызывают у меня тех чувств, что раньше. Друзей у меня теперь нет, а Николь… в общем, ты сама понимаешь. Эшли, я поступаю очень эгоистично. Даже больше, чем можно представить. Я хочу оставить этого ребёнка, потому что у меня больше ничего нет.       Девушка спрятала лицо в ладонях и заплакала.       — Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил Кендалл, тронув Эшли за плечо.       — Всё в порядке, — отстранившись, ответила она. — Продолжай, если ты ещё не закончил.       Шмидт молчал некоторое время, с сочувствием глядя на девушку.       — Я не могу ничего обещать тебе, Эшли. Я не могу дать гарантию, что когда-то полюблю тебя. Я представляю, что ты чувствуешь, потому что Николь точно так же ничего не обещала мне. У нас есть что-то общее, так? Мы не можем управлять своими чувствами. Я навечно отдал своё сердце Николь, но я точно могу пообещать ему или ей — тому, кто ещё не родился, — что всегда буду рядом.       Эшли продолжала плакать, пока Кендалл говорил. Немного успокоившись, она подняла голову и прошептала:       — Я боюсь.       — Почему?       — Эти изменения, которые происходят в моём теле… они так меня пугают. Это было всегда: малейшие преобразования во внешности, не зависящие от меня, сильно меня беспокоили. А сейчас во мне развивается новый организм, и это вызывает панический страх.       Эшли снова заплакала. Кендалл присел рядом с ней и обнял её, чтобы успокоить.       — Я серьёзно думала о том, чтобы избавиться от него. — Шмидт почувствовал, как кольнуло в груди. Но что это было? Внезапное чувство облегчения и последовавшая за ним радость? Или же это горечь возможной утраты вновь явившегося смысла жизни? — Подумай сам: мне всего двадцать один год, и я собираюсь растить ребёнка. Лишаю себя спокойной и беззаботной жизни, для того чтобы дать её этому маленькому человечку. За несколько дней на меня свалился целый груз ответственности! Мне никогда не приходилось принимать такое важное решение.       Кендалл гладил Эшли по спине и раздумывал над её словами. Она была права. Шмидт слишком быстро решил всё для себя, позабыв про кучу важных моментов. Ребёнок требует себе гораздо большего внимания, чем домашние животные. Воспитывать кого-то — значит брать на себя обязательство вырастить достойного члена общества.       — Я всегда хотела, чтобы у моих детей была хорошая семья, — продолжала Эшли шёпотом, — но теперь этому не суждено сбыться.       — Не спеши с выводами, — тихо произнёс Шмидт, — я же сказал тебе, что наши чувства от нас не зависят. Я не могу знать, что будет через год. Вполне возможно, что наш ребёнок будет иметь превосходную семью.       Эти слова отчего-то не вселили в Эшли надежду.       — От периода детства зависит вся дальнейшая жизнь человека, и нужно постараться сделать так, чтобы ребёнок чувствовал любовь каждый день. — Девушка посмотрела Кендаллу в глаза. — Быть родителем — тяжелейшая работа.       — Ты обо всём успела подумать, — сказал он, всё так же продолжая обнимать Эшли. — Рассказала маме?       — Нет.       — Думаю, она могла бы подсказать верное решение. Хочешь, скажем ей вместе?       — Тут не может быть правильных или неправильных решений, Кендалл. Я сама ей расскажу, только позже. — Эшли встала и посмотрела на парня. — А пока давай оставим всё как есть. Пока что. Потом решим, что нам делать.       — Думаешь, мы не справимся?       Девушка неуверенно пожала плечами.       — А ты?       — Скорее да, чем нет.       Губ Эшли коснулась лёгкая улыбка.       — Я бы не хотела проходить через это с кем-то другим.       Кендалл тоже улыбнулся, но с долей грусти.       — Ты любишь её? — спросила Николь, когда Шмидт замолчал. Он поднял голову и с недоумением посмотрел ей в глаза.       — Ты вообще меня слушала?       — Мне просто хочется это знать.       — Ты сама прекрасно знаешь мой ответ, зачем спрашивать?       Николь выжидающе смотрела на него.       — Нет, — наконец ответил он со злостью в голосе, — я и понятия не имею, каково это любить кого-то кроме тебя.       Девушка совершенно не изменилась в лице, но внутри неё всё возликовало. Особенно ей понравился тон, которым он произнёс эти слова.       — И как вы пришли к решению? — поинтересовалась Николь.       — Мы слишком долго тянули, поэтому у нас просто не осталось выбора.       — На каком она месяце?       — На четвёртом.       Николь нахмурилась и опустила голову. Всё так: заявившись к ней домой после долгого отсутствия, он, конечно, уже знал о ребёнке. Николь стало как-то не по себе от этой мысли.       — Ты чего? — спросил Кендалл, заметив, как она помрачнела. Девушка решила не упрекать его этим. Пока что. Она сможет это сделать потом, когда подвернётся удобный случай.       — Я никому об этом не рассказывала, — начала Николь, подняв одеяло, соскользнувшее с плеч, — но тебе скажу. Наверное, ты единственный, кому я могу это сказать.       — Да что случилось? — нервно спросил Кендалл. Его обуяла непонятная тревога.       — Два года назад я делала аборт. — Сказав это, Николь подняла голову, чтобы посмотреть на его реакцию. Шмидт удивлённо уставился на неё, не в силах сказать что-либо. Ему почему-то казалось, что Николь и маленький ребёнок – это две несовместимые вещи.       — Да, — произнесла она, будто ответив на его немой вопрос. — Ты удивлён?       — При всём желании я не могу описать своих чувств…       — Но я всё сделала правильно, — сказала Николь таким тоном, словно Кендалл убеждал её в обратном. — Ребёнок от Дэна – худшее, что могла приготовить для меня жизнь. Кем бы он вырос с такими генами?       Шмидт незаметно для себя кивал, пока она говорила, потому что чувствовал, что она совершенно права.       — Так он не знал?       — Никто не знал. Ни мои родители, ни Лили, ни Дэн. Ты первый, кому я рассказала.       — Откуда ты взяла деньги?       — Были кое-какие сбережения.       Кендалл был рад, что он был первым, кому она рассказала, он испытал от этого какое-то чувство удовлетворения. Появилось хоть что-то, что связывает только их двоих. В этом была своеобразная романтика.       — Почему ты не уйдёшь от него? — неожиданно для самого себя спросил Шмидт с отчаянием в голосе. Ему показалось, что он задавал этот вопрос сотни раз. Николь была готова радостно рассмеяться, но вместо этого лишь слегка улыбнулась.       — Мне с ним комфортно, — пожала плечами она.       — Но вы же постоянно ссоритесь.       — А я не могу по-другому. Это странно, как думаешь? Когда океан бушует, я чувствую жизнь во всех её проявлениях. Когда на небе ни облачка, а вода гладкая и похожа на стекло, мне кажется, что ветер не гонит меня в нужном направлении и мне некуда плыть. Жизнь как будто замирает. Ты только не обижайся, но с тобой всё было именно так.       Кендалл кивнул, не отрывая взгляда от Николь.       — А теперь мне очень хочется знать.       — Знать что?       — Ты любишь его?       Девушка улыбнулась, оскалившись, как волчица.       — Ты прекрасно знаешь мой ответ.       — Николь… — Ко Шмидту вновь вернулся тон строгого отца.       — Нет, — наконец ответила она, с удовлетворением заметив огоньки, заплясавшие в его глазах.       Их отношения больше не были похожи на те, что были несколько месяцев назад. Осознавая, что принадлежат друг другу, они могли играть как хотят. В конце концов они были уверены в своих чувствах и в любой момент могли вернуться друг к другу. Когда вещь принадлежит тебе, то осознаёшь, что всегда сможешь её взять. А до этого момента можно приобрести и подержать в руках что-либо другое. Взять то, что принадлежит тебе, захочется тогда, когда кто-то другой заметит эту вещь и захочет её себе. Кендалл и Николь жили по этому принципу, даже не сговариваясь.       — Кстати, Дэн на время в завязке. После одного неприятного случая он решил ненадолго прекратить.       — А что случилось?       — Ему стало плохо, пришлось даже врачей вызвать. Он тогда не на шутку испугался.       Оба немного помолчали, отводя взгляд.       — Так что, ты серьёзно собираешься стать отцом?       — Я уверен, что поступаю правильно. И буду делать то, что делаю.       — А не может быть так, что Эшли тебя… ну, обманывает?       — Нет, — сразу же ответил Кендалл, — она на такое неспособна. Ты видела её? Она же такая… непосредственная. Она всегда говорит то, что думает.       Николь хотела попросить Шмидта замолчать, потому что ей начинало казаться, что Эшли очень ему нравится. Но Кендалл не стал продолжать.       — Ты вообще понимаешь, что мы делаем? — произнесла Николь. — Мы состоим в отношениях с людьми, которые любят нас не взаимно. Как думаешь, мы плохие люди?       Шмидт промолчал. Он не совсем был согласен с ней, потому что не считал, что он состоит с Эшли в каких-то отношениях. Этот вопрос для него всегда был затруднителен.       — Ты изменился, — сказала Николь с лёгкой улыбкой.       — То же могу сказать о тебе.       — И какой же я стала?       — Возможно, более жёсткой. В тебе появилось какое-то злорадство. А может, оно было всегда, просто раньше я этого не замечал. Не было причин для его проявления.       Николь кивнула в знак того, что поняла, о чём он говорит. Она заметила те же изменения с его стороны; она не могла не признать, что они ей даже очень нравятся. Ей хотелось чаще видеть эти изменения в Шмидте, а для этого нужно было несильно его разозлить.       — Теперь я пойду спать, — сказала она, вставая, и подошла к Кендаллу. Он тоже поднялся. Николь обняла его за шею и поцеловала в губы, однако Шмидт даже не ответил на её поцелуй. Слабо оттолкнув девушку от себя, он укоризненно на неё посмотрел, не в силах понять, чего она добивается. Николь нравилась его недоступность: закусив губу, она улыбнулась и направилась к двери. — Спокойной ночи.       — Спокойной ночи, — тихо сказал Кендалл, провожая её взглядом. Он думал над тем, что только что произошло. Он оттолкнул её? Что это на него нашло? Это же Николь. Ему казалось, что это она вечно его отталкивает, а теперь всё наоборот... Может, она права. Он и вправду изменился.       Шмидт очень удивился, поняв, что ему становится как-то неудобно перед Эшли, когда он целует другую, особенно Николь. Наверняка она уже это поняла и специально изводит Кендалла. Но откуда в Николь это?.. Тем не менее, даже осознавая данную ситуацию, Шмидт ни на минуту не переставал любить её.       Кендалл прошёл в комнату, где спала Николь. Он в темноте разглядел её лицо и с упоением подумал о том, что действительно любит её. Её, настоящую, со всеми недостатками и странностями. Он не придумал себе несуществующий образ и не влюбился в него. Не это ли самое главное в любви?       Шмидт забрал подушку, тихо вышел в гостиную и подошёл к другой двери. Заглянув в комнату, он убедился в том, что Эшли тоже спит, отвернувшись к стене, и аккуратно прикрыл дверь. Он бросил подушку на диван в гостиной и лёг там; почувствовав себя вымотанным, Кендалл закрыл глаза и тут же забылся сном.       Проснувшись, Шмидт сразу вспомнил события прошлой ночи, и у него приятно заныло сердце от мысли, что Николь здесь. Он открыл глаза, сел и прислушался. Было тихо, только на кухне изредка гремела посуда. Кендалл решил посмотреть, что происходит, и медленно прошёл на кухню. Эшли сидела за столом и размешивала чай ложкой.       — Доброе утро, — как-то устало улыбнувшись, произнесла девушка.       — Доброе, — ответил Шмидт и зевнул. — Николь не вставала?       — Вставала, — кивнула Эшли, — взяла много еды и ушла обратно в комнату.       Кендалл улыбнулся.       — Ты уже позавтракала?       — Мне что-то не хочется есть, — сказала девушка, опустив глаза. — Просто пью чай.       Шмидт на секунду удивился, вспомнив про аппетит Эшли несколько дней назад, но потом подумал, что это вполне нормальное поведение при беременности.       — Ладно. Если что-то будет нужно, скажи.       Кендалл направился в свою комнату, где ночевала Николь. Открыв дверь, он увидел её, забравшуюся с ногами в кровать и поедавшую хлопья прямо из пачки. Шмидт не смог удержаться и рассмеялся.       — Я не думала, что после наркотиков нападает зверский аппетит, — сказала Николь, тоже улыбнувшись. — Если бы знала, даже не стала бы пробовать.       Кендалл присел рядом с ней.       — Ты нормально спал? Мне так неудобно, что я заняла твою кровать…       — Всё в порядке, не беспокойся. Я хорошо выспался.       Николь кивнула и, понизив голос, спросила:       — Надеюсь, ты не думал, что я смогу сидеть с ней за одним столом?       — Если честно, я вообще не думал, что вы когда-нибудь встретитесь.       — Это всё так странно, — пробормотала она и на некоторое время задумалась. — Я написала Дэну, он скоро за мной приедет.       Кендалл почувствовал, как сильно забилось сердце.       — Он знает, что ты у меня?       — Да.       — И как он… отреагировал?       — Нормально, — пожала плечами Николь. — Он уже отошёл. Можно я приму душ?       — Конечно.       Девушка встала и направилась в ванную, оставив Шмидта одного наедине со своими мыслями. Он пытался представить эту встречу, но не мог предугадать, как всё пройдёт. Он также не понимал, почему Николь так спокойно на это реагирует, ведь последняя встреча Кендалла и Дэна отнюдь не была похожа на дружескую.       Шмидт решил позавтракать, потому что не помнил, когда последний раз нормально питался. Он прошёл в кухню, налил себе кофе и сел напротив Эшли. Они разговаривали о разных вещах, обсуждая какие-то нейтральные темы. Николь, выйдя из ванной, остановилась, наблюдая со стороны за этой сценой, но затем быстро ушла; Кендалл и Эшли её не заметили.       Минут через двадцать позвонили в дверь, и Шмидт замолчал, оборвав себя на полуслове. Эшли, заметив его напряжённое состояние, накрыла его ладонь своей.       — Ты в порядке?       Кендалл посмотрел на неё, но мыслями был где-то далеко.       — Да, да, — отстранённо ответил он и встал. — Пойду открою.       Шмидт прошёл в прихожую и открыл дверь. Дэн выглядел лучше, чем при прошлой встрече: очевидно, пребывание в завязке пошло ему на пользу. Он улыбнулся уголком губ и протянул Кендаллу руку для пожатия. Шмидт не мог не принять этот жест примирения.       — Давно не виделись, — сказал Дэн. Оба немного помолчали. — Слушай, Кен… я… мне вправду очень жаль. Извини за то, что произошло. Я не должен был так поступать, у меня не было веских причин для этого поступка… не знаю, что на меня нашло. Мне ревность прямо крышу снесла.       — Я знаю, — кивнул Шмидт. — Могу представить твои чувства.       — Ты даже не злишься? — удивлённо поинтересовался Дэн и ухмыльнулся. — Как это у тебя получается?       Рядом с Кендаллом возникла Николь. Поздоровавшись с Дэном, она подошла к нему чмокнула его в губы.       — Можем ехать? — спросила она.       — Да, пойдём. До встречи, дружище, — попрощался Дэн и снова пожал Кендаллу руку, чем немало удивил последнего. Николь помахала рукой Шмидту и вместе со своим парнем направилась к машине.       Когда они сели и уже пристегнули ремни безопасности, а Дэн завёл мотор, Николь произнесла:       — Кажется, мой телефон остался там. Я быстро.       Дэн вздохнул и, откинувшись на спинку сиденья, проводил девушку взглядом. Кендалл, всё ещё стоявший на пороге дома, не мог понять, что происходит. Николь быстро прошла мимо Шмидта в гостиную и огляделась. На самом деле она не забыла здесь свой телефон, ей просто нужно было вернуться. Девушка, выждав несколько секунд, направилась к двери и, поравнявшись с Кендаллом, остановилась. Из кухни вышла Эшли и облокотилась плечом о стену.       — Забыла мобильный, — сказала она. Шмидт кивнул. Вдруг Николь подалась вперёд и обняла его за шею, крепко прижавшись к нему. — Прости меня. Я не злая… не знаю, что со мной происходит. Прости. — После этих слов девушка поцеловала Кендалла в губы, прекрасно зная, что за этой картиной из автомобиля наблюдает Дэн. Отстранившись, она с грустью взглянула ему в глаза.       — Что это было? — спросил он, всё ещё ничего не понимая. Николь молча вышла и, нахмурившись, зашагала к машине. Так она отомстила Кендаллу за всю ту боль, что он причинил ей. Ещё ночью она придумала этот план, но до сих пор он казался ей смутным и неопределённым.       Шмидт оглянулся на стоящую сзади Эшли, после чего медленно стал закрывать дверь, но ему не дал этого сделать появившийся Дэн. Он изменился в лице: брови были сведены к переносице, в глазах пылал огонёк злости. Он размахнулся и ударил Кендалла в челюсть с такой силой, что тот свалился на пол. Дэн хотел добавить ещё, но тут его взгляд упал на девушку, стоящую в дверях. Эшли прижимала обе руки ко рту и старалась не плакать, но это не выходило. Она была очень напугана. Дэн тут же остыл, заметив её округлившийся живот, и, выпрямившись, посмотрел на лежавшего на полу Шмидта. Эта немая сцена длилась несколько секунд. После этого Дэн молча вышел, с силой захлопнув дверь. Кендалл и Эшли встретились взглядом; оба были поражены неожиданностью всего произошедшего.       По прошествии целой недели Николь и Кендалл не встречались и не созванивались. Она не делала этого из-за чувства вины, а он просто из осторожности. Шмидт с удивлением осознавал, что не держит зла на Николь за её поступок. Возможно, он отчасти понимал её мотивы и прощал ей это. Он пытался представить, что она должна сделать, чтобы переполнить его чашу терпения и окончательно вывести его из себя, но не мог ничего придумать. Наверняка это была очень сложная задача – заставить его сильно злиться.       Эшли, как заметил Кендалл, изменилась после того очередного происшествия с Дэном. Она стала какой-то робкой, а порой начинало казаться, что она вовсе избегает Шмидта. «Что это с ней?» — задавал себе вопросы Кендалл. Он считал, что у Эшли не было поводов бояться его, ведь это не он ударил Дэна. Тогда в чём были причины её поведения? Ответ на этот вопрос пришёл сам собой.       — Ты думала насчёт детской мебели? — однажды поинтересовался Кендалл. — Мне кажется, вторую спальню можно переделать под детскую.       Эшли опустила голову и закрыла руками лицо. Шмидт беспомощно вздохнул и сел рядом с ней. Он часто уставал от перепадов её настроения, но ничего не мог с этим поделать.       — Ну, ты чего?       Девушка посмотрела на него глазами, полными слёз.       — Я так больше не могу, — шепнула Эшли и отвернулась от него.       — О чём ты?       Она встала и, повернувшись к Кендаллу лицом, приподняла край футболки. На пол упал сложенный в несколько раз пуловер.       Шмидту показалось, что его сердце подпрыгнуло до горла и, вернувшись на место, забилось с бешеной силой.       — Как это понимать? — довольно спокойно спросил он, однако в его душе зарождался шторм. По лицу Эшли одна за другой скатывались слёзы, она не отрываясь смотрела на парня.       — Я потеряла его, ясно?       Кендалл смотрел на неё совершенно пустым взглядом, не до конца осознавая всё происходящее.       — А это тогда зачем? — продолжал задавать вопросы он, указывая на пуловер, всё ещё лежащий на полу. Эшли подняла его и вновь села рядом со Шмидтом.       — Ты знаешь, я и так много волновалась, а прошлая неделя… это было сильным потрясением для меня, всё то, что произошло здесь. — Она дрожащими руками провела по щекам. — Приезд Николь, а потом ещё Дэн…       — Когда это случилось? — тихо спросил Кендалл.       — После того, как они уехали, я почувствовала, что что-то не так. Внутри как будто что-то оборвалось. Я ничего тебе не сказала и в тот же день поехала в больницу. Тогда я и узнала обо всём.       Она молчала, то и дело всхлипывая.       — И тогда ты решила обмануть меня? — истерически воскликнул Шмидт. — Ты не собиралась рассказать мне правду?       — Ты и так был расстроен из-за Николь, она поступила некрасиво.       — Это не тебе решать.       — К тому же, — продолжала Эшли, сделав вид, что не расслышала его реплики, — я вспомнила, что ты говорил о ребёнке в тот день, когда вернулся. Он стал бы для тебя смыслом жизни, я не могла просто лишить тебя этого. Это было единственным, что нас связывало. А теперь ты уйдёшь и мне снова будет плохо.       — Ты понимаешь, что своей ложью сделала хуже? Ты думала только о себе!       — Может, я тебя удивлю, но не только ты имеешь право поступать эгоистически!       Кендалл оторопел от этих слов, поразивших его своей правдивостью.       — И что ты собиралась сделать в конце?       — Не знаю, что-нибудь придумала бы.       — Как тебе пришло это в голову?.. — задал Шмидт риторический вопрос и криво ухмыльнулся.       — Разве ты не сделал бы подобное для любимого человека?       Кендалл медленно повернул голову в её сторону.       — Нет. Я бы не поступил так, зная, что человек, которого я люблю, мучается.       Эшли не знала, что ему на это ответить. Кендалл поднялся и собирался выйти, но девушка взяла его за руку.       — Подожди. Дай мне сказать тебе кое-что перед тем, как ты уйдёшь. Больше не перебегай с одной стороны на другую, ладно?       — Ты о чём?       — Сначала ты был со мной, затем — с Николь, потом снова со мной… не знаю, что ты собираешься делать сейчас, но больше не дури никому голову. Пусть я буду последней, кто страдает от невзаимной любви к тебе. Я не утверждаю, что ты в этом виноват, просто… ты любишь Николь, и это ваше с ней дело. Вы сами решаете, как вам жить и в каких отношениях состоять, но не строй новых отношений, которые изначально обречены на провал. Теперь я знаю, что любить тебя слишком непросто, потому что в твоём сердце есть место только для Николь.       Кендалл отрешённо смотрел на стену, не в силах взглянуть на Эшли. Он сожалел, что раньше сам этого не понимал; кому-то нужно было наставить его на правильный путь. Эшли сделала это, пройдя через страдания, и Шмидт остро почувствовал свою вину перед ней. Ему очень хотелось извиниться перед ней, но он понимал, что это будет бессмысленно.       — Я могу что-то сделать для тебя? — тихо спросил Кендалл, вложив в эти слова всё своё сожаление.       — Просто постарайся быть счастливым.       Шмидт наконец взглянул на неё и увидел улыбку. Приподняв уголки губ, он кивнул.       — Ты тоже. Мне вправду жаль.       Не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги, Кендалл ответил на звонок мобильного.       — Слушаю.       — Привет, это я.       Шмидт чуть не выпустил руль из рук, но сумел совладать с собой.       — Скажи мне одно: ты сильно на меня злишься? У меня есть шанс всё исправить?       Кендалл простодушно рассмеялся.       — Ты пользуешься моими чувствами, зная, что я не могу на тебя злиться.       — У меня есть новость.       — Какая же?       — Дэн бросил меня, — хохотнув, сказала Николь. — Точнее сказать, дал мне уйти. Он сказал, что не сможет заставить меня чувствовать к нему то же, что прежде, а видеть меня несчастливой ему невыносимо. Он всё понимает, Кендалл. Он знает, что мы любим друг друга, и отпускает меня.       Шмидт улыбнулся, хотя Николь не могла этого видеть.       — Что думаешь по этому поводу? — спросила она.       — Думаю, что нам ни к чему терять время. Я уже еду, любимая. Скоро буду.