Дело в теле

Дане доводилось быть приманкой, и ничего хорошего она об этом процессе сказать не могла. Сегодня ловля на живца осложнялась тем, что ловить предстояло не одного человека, а сразу четверых. К счастью, Мародёры ходили преимущественно стаей. Особенно если собирались на какое-нибудь дело. Стаи, как известно, высоким интеллектом не обладали, и подчинялись главному мускулу, а не главному мозгу. Среди Мародёров это был Джеймс Поттер, у которого мозг находился едва ли не в атрофированном состоянии. Это было не злорадство, а реальный факт. Таких подростков Дана повидала не один десяток. План был подготовлен, рассмотрен со всех сторон и дополнен мерами предосторожности на все случаи жизни. Как Дана, так и Снейп считали эти меры излишними, но именно потому были полностью уверены в успехе кампании: даже если всё пойдёт не как надо, в любой момент можно включить план В, С и так далее. Впрочем, до этого не дойдёт. Второй попытки не будет, поэтому действовать нужно наверняка и без опаски. Мысль ловить Мародёров на Снейпа, к огорчению последнего, пришлось признать нереальной к исполнению. Да, каким-то образом они засекали его местоположение в замке, когда он был один и достаточно удалён от остальных студентов. Но при этом у Снейпа не было шансов против четверых, даже если бы он воспользовался запрещёнными приёмчиками. Но в данном случае запрещёнными приёмчиками без опасений могли пользоваться только они. Присутствие Даны не помогло бы, сейчас она могла уложить разве что первокурсника. Но даже если допустить, что каким-то немыслимым образом им удастся повязать и обезвредить всех Мародёров, как напоить их всех Веритасирумом? Поэтому оставалось одно: захватить и допросить их на добровольно-принудительных началах. Живцом предстояло поработать Дане. Во время обеда она несколько раз пристально смотрела в сторону гоп-компании и ловила хищный взгляд Поттера, не отводя при этом глаз, и даже призывно улыбалась. Это не могло не сказаться на его настроении в позитивную сторону. — Разговор есть, — сказала она без приветствия, когда Поттер с дружками, заинтригованный её благосклонным поведением, приблизился к ней. — Джей, нам уйти? — широко улыбнулся Блэк и подмигнул приятелю. — Нет-нет, вы останьтесь, я хочу, чтобы разговор проходил при свидетелях, — Дана невинно улыбнулась. — О как! — протянул Блэк и пихнул Поттера в бок. — Ну так что? Поттер посмотрел ей за плечо, и Дана даже знала, что он видел: как раз в это время Снейп должен был бросить на неё презрительно-ненавидящий взгляд, задрать нос и демонстративно удалиться из Зала в компании однокурсников-слизеринцев. Может, Поттер был дурак, но дурак ревнивый. Поведение соперника для него важнее слов непокорной возлюбленной. Чем больше сделаешь правдоподобных мелочей, тем больше тебе будут верить. На живца, мистер Поттер, даже если вы вдруг читали детективы, вы всё ещё незнакомы с тем, как это делают профессионалы. — А со Снейпом что, наболталась уже? — сердито спросил он, сверля её глазами. Дана напустила на себя недовольный вид. — Что там со Снейпом я уже сама разобралась. Я ведь уже говорила тебе, что я не дура, верно? Ну, так теперь разговор есть. Во взгляде Люпина было больше всего скепсиса. Умник. Тем не менее, не прозвучало ни слова лжи. — Пошли, что ли, — бросила она и зашагала к выходу. — А с твоей стороны что, свидетелей не предвидится? — спросил на ходу Поттер. — А кому здесь я могу доверять? — пожала плечами Дана. — Твоим ручным девочкам, что ли? — А нам что, доверяешь? — удивился Блэк. — А вы своих намерений не скрываете, да и врал из вас только Поттер, и то из благих побуждений, — Дана включила дурочку. Язвительную противную малолетнюю дурочку. Благо, внешность и легенда позволяла. — Куда идём? — Туда, где нас никто не подслушает и не влезет когда не просят. — Слушай, третий этаж уже... — А тебе что, тяжело таскать булки по лестнице? На третьем этаже полно учебных аудиторий, вон, студенты снуют. А уж что будет, если мы подвернёмся кому-то вроде МакГонагалл... Стиснув зубы, джентльмены смиренно шли гуськом ещё какое-то время. — Слушай, седьмой этаж, жуть же. — Слабовато у тебя с выносливостью. Пошли, там есть пустой класс, я там иногда отсиживаюсь. — Неправда, я там тебя не видел, — буркнул Петигрю, и Дана повернулась, чтобы бросить на него уничижительный взгляд. — Что, по всему замку шныряешь, меня ищешь? — Нет, но... Блэк пихнул его в бок. Дана улыбнулась. Не исключено, что действительно шныряет. Или у Мародёров есть другие способы мониторить замок, ведь не раз высказывали убеждение, что твёрдо знают, кто и где находится и чем сейчас занят. Наверняка что-то магическое. А Петигрю у них как ответственный по этому вопросу, в самом деле, не главным же красавчикам школы слежкой за студентами заниматься. Правда, их со Снейпом логовище так и не смогли засечь. Может, что-то экранирует? Тем безопаснее. Снейп узнал об этой комнате ещё от своей матери, и она была секретом для большей части обитателей замка. Отличное место. Они вошли в пустой класс. Пыльный пол был как попало подметён, все столы вместе со стульями свалены в углу, кроме того, что стоял в центре комнаты. Полнейшее запустение с иллюзией, что здесь действительно иногда кто-то бывает. Дана левитацией подозвала один из стульев и по-хозяйски села. Волшебство за первый курс ей уже неплохо давалось, даже несмотря на то, что она опасалась лишний раз взывать к памяти Лили. Поттер сел напротив и шепнул что-то Блэку и тот, кивнув, выскользнул за дверь, прихватив с собой Петигрю едва ли не за шкирку. Она напряглась: Поттер, скорее всего, отправил друзей поискать где-то Снейпа. Последний сидел сейчас в их тайной комнате и ждал сигнала, а туда Мародёры не войдут, и магическим путём, как показал опыт, засечь не смогут. Хотя, удача не может быть вечной. Не в этот раз, Блэк вернулся и покачал головой, Петигрю, ссутулившись, прошмыгнул следом. Только после этого Поттер расслабился, Дана тоже. Если бы они остались сторожить за дверью, пришлось бы прибегнуть к плану Б — Снейп нападает из засады, Дана оглушает с тыла. — Ну, о чём хотела поговорить? Дана молча вынула из сумки пергамент, и Поттер вскочил, уронив стул. Это была единственная добыча, которую она унесла во время обыска из комнаты парней. — Так я и знал! Это ты шарила у нас в комнате! — Успокойся, — равнодушно ответила Дана, не моргнув глазом. — Как я сказала, я далеко не дура. За эти три дня я обдумала мои перспективы и варианты. — Да я просто люблю тебя, понимаешь? Да я жить без тебя не могу, а ты об меня ноги вытираешь! Все эти годы! То я тебе мальчик для битья, то тряпка Снейпа позлить. Что, опять с ним не выгорело? — Со Снейпом я разобралась, — отрезала Дана так же холодно. — Теперь хочу обсудить мои перспективы с тобой. Она ткнула пальцем прямо в чью-то большую круглую печать на пергаменте. Поттер попытался накрыть её руку своей. — Что тут обсуждать? Или ты выходишь за меня замуж, или я из шкуры вон лезу, но ты будешь моей. Ладно, у тебя принципы, не продаёшься. Здорово даже. А моей любви на двоих хватит. А что ещё девчонке кроме любви нужно? Если Снейп или кто-то ещё к тебе хоть приблизится, пожалеет, ясно? Так всегда было, и так всегда будет, ты только моя. Посмотри, сюда посмотри, ты же читала: мы созданы друг для друга. — Допустим. Но мне нужны гарантии. — Какие гарантии? Разве моя любовь тебе — не гарантия? — Гарантии моей безопасности. Я хочу знать, что я не буду отравлена, одурманена, зачарована под Империусом или подобные штучки, не буду выброшена из окна, растерзана в тёмном лесу страшной зверушкой, и любые другие фокусы, если я вдруг тебе надоем, рожу достаточно наследников или вдруг подвернётся более подходящая партия... — Да как ты могла подумать такое обо мне? — взорвался Поттер. — Ты меня со Снейпом не путай, я до такой падали не опущусь! Я светлый маг! Дана только приподняла бровь и выложила на стол перед собой заранее запасённый засохший эклер. — Ой ли? Угостишься? Он изменился в лице. — Ты всё не так поняла. — Всё я так поняла. Так что мы заключаем сделку: или ты даёшь мне гарантии моей безопасности и этого больше не повторится, или я даю задний ход и исчезаю в магловском мире, поверь, затеряться там — проще простого. А чтоб твои гарантии не были пустым звуком, мне нужны свидетели. Дана ласково улыбнулась Мародёрам. Ну точно, они были в курсе всех делишек своего вожака. Блэк выглядел довольным, как кот, объевшийся сметаной, гораздо лучше друга понимая, куда Дана клонит. Питегрю нагло скалился, явно завидовал и сам был не прочь отхватить такую девушку, да своё место под ногами друзей знал. Съёжившийся Люпин смотрел в одну точку между своих ботинок и время от времени поднимал щенячьи виноватые глаза, словно он и был совестью всей компании. — А что я получаю взамен? — спросил Поттер, единственный из всех не понимая тонких намёков. Дана страдальчески закатила глаза. — Ну что за народ непонятливый пошёл? Я же сказала Тысячу раз. Джейми, тебе трудно в это поверить, но я не дура. Если когда-то я и была дурой, то теперь мои мозги хорошо перезагрузились. Очистились от лишнего. Сам смотри. Богатый жених с родословной хочет жениться на безродной такой мне-бесприданнице. Где я лучше партию найду? Детки точно голодными не останутся и в чуланах жить не будут. Только закидоны свои уйми, и мы договоримся. Глаза Поттера жадно заблестели. Осталось только обворожительно улыбнуться. Поттер же разбирается в жаргонных молодёжных словечках? Впрочем, даже если и нет, общий смысл ежу понятен. Актрисой Дана была плоховатой и не знала, переигрывает ли, впрочем, всё можно списать на юношеский максимализм, и уж подростки плохую игру вряд ли заметят, слишком мало её ещё повидали. Ну вот такая Лили в её исполнении стерва, и всё. С кем постарше, может, и не прокатит, но с этими... — Так ты брачный договор обсудить хочешь? — догадался всё-таки он. — А что, твой отец дал тебе полномочия самому себе брачный договор составить? — оживилась Дана. Поттер погрустнел. Дана снова улыбнулась, на этот раз с ехидством. — Так что за меня перед ним словечко замолвишь ты, понял? Или я завтра исчезаю. — Понял, понял. Не суетись! — Прелестно, — она расслабленно опустилась на спинку стула и приподняла бровь. — Ну что, будем отмечать помолвку? — Мда, гиперромантичная обстановка, — буркнул Блэк. Дана искоса посмотрела на него. С этим типом тоже стоит быть поосторожней, явно умнее Поттера, капля скепсиса в суждениях присутствует. В отличие от приятеля, взгляд имеет цепкий, оценивающий. Разница между Лили прежней и Лили новой заставляет его насторожиться, а не истекать слюной от счастья. — Ну, так я и не стандартная романтичная невеста, — протянула она невинным тоном. — Может, вы ещё пожалеете, что со мной связались. Хотя, конечно, Сириус, ты прав. Вы, действительно, хоть шарики с цветочками наколдуйте, в моём нежном возрасте заключать такие важные сделки в пыльных захламлённых каморках... Фу, перед внуками стыдно будет, да и девочкам рассказать нечего. Дана надула губки. Парни, проникнувшись ситуацией, принялись украшать помещение. Веками отлаженная женская репутация как особ непонятных, воздушных и легкомысленных, действительно играла только на руку. Мальчики ещё не знали, какие женщины бывают коварные, и подвоха не чувствовали. Ну, может, совсем чуть-чуть, самые сообразительные из них. Дана тем временем извлекла из сумки бутылку вина, которую вчера вечером раздобыл для этого дела где-то Снейп. Блэк присвистнул. — Серьёзное мероприятие требует серьёзных напитков, — назидательно сказала она. — Не пиво же лакать. А от вашего огневиски ни один из вас лыка не свяжет уже через десять минут. Эльфы с кухни ничего крепче чая не нальют. Я хочу, чтобы этот вечер отличался от обычной попойки. Чего уставились, я посуду трансфигурировать не умею. Скажите спасибо, что я хоть с эльфами договорилась. Она постучала волшебной палочкой по столу, и на нём появилось блюдо с закусками к вину. Однако, хорошо, что Снейп так здорово умеет ладить с обитателями замка. И о еде договорится, и беседу насчёт присутствия в замке Дон-Дона, оказавшегося, естественно, личным эльфом Поттеров, провёл. Теперь эльфы в благородном и альтруистическом порыве дополнительно проверяли всю еду, подаваемую студентам, не только во время приготовления, но даже перед подачей и через пять минут после начала трапезы. Вот директор такими мерами безопасности озаботиться не смог, а какой-то студент не из самых привилегированных — смог. Пока Поттер развалился на своём стуле с видом хозяина положения, Петигрю сосредоточенно выдувал из волшебной палочки воздушные шары, Блэк наколдовал изящные фарфоровые бокалы, Люпин раскупорил бутылку и принялся за дегустацию, которая уже через минуту манипуляций с вином начала напоминать лабораторную экспертизу. Посмотрел на просвет, понюхал и поводил над своим бокалом волшебной палочкой и даже прошептал несколько заклинаний, озарив комнату разноцветными вспышками. Разве что, лакмусовую бумажку не макнул. — Люпин, ты параноик, — с видом ущемлённого достоинства произнесла Дана, впрочем, не забывая, что этот тип, исходя из того, что она успела узнать, был самым умным, бдительным и осторожным в команде. — Закуски тоже проверить не забудь. Тот только хмыкнул и последовал совету. Дана осталась спокойной и по-напускному равнодушной, наблюдая за его действиями с выражением ленивого любопытства. — Я бы оскорбилась вашим поведением, — заметила она. — Но просто возьму на заметку и буду вести себя так же. Так что, Поттер, никаких съедобных подношений вроде конфет и фруктов, мало ли какую гадость ты мне запихаешь? — Эй, мы, вроде, договорились, что я гарантирую тебе отсутствие таких сюрпризов. Я человек слова, как сказал, так и будет, — вскинулся Поттер. — А я девушка и мне всё-таки обидно, — надулась в ответ Дана. — Ну, ладно, за союз. Она подняла свой бокал, едва Люпин успел его наполнить. — За союз! Довольно кислое вино парням пришлось по вкусу, и бутылку они быстро распили. Молодых волшебников обычно к запасам алкоголя не подпускали, подростки пили то, что удавалось стащить или купить из-под полы, поэтому разницу между дешёвым и дорогим ещё не научились различать — главное, в жидкости был градус, и это всё, что нужно для счастья. Дана смотрела на них снисходительно, поддерживая беседу, быстро сошедшую с обсуждения её личной неприкосновенности к квиддичу, и тихонько для виду потягивала из своего бокала. В отличие от не умеющих держать себя в руках молокососов, она обошлась без добавок. Ребята быстро дошли до достаточной кондиции. Может, алкоголь был не столь крепок, как знаменитое Огденское, но пить нужно уметь. Чтобы ослабить бдительность и подозрительность и полностью расслабиться, любому хватает нескольких глотков в приятной компании. А если это подросток, уверенный в собственном превосходстве? Полглотка. Вторую бутылку, извлечённую Даной из закромов они встретили буйной радостью. Люпин на этот раз удовлетворился обнюхиванием бутылки. Непонятно, что такого он намеревался там вынюхать, разве что, обладал какой-нибудь сверхчувствительностью, но всё было зазря. В пустых бокалах Мародёров уже давно покоилось по шесть капель Виритасирума, двойная порция, для более длительного эффекта. Кто следит за пустой посудой? Особенно когда обсуждаются такие важные вопросы, как место проведения следующего Чемпионата Мира? Парни подняли очередной тост за «нашу прекрасную даму», дружно отпили и застыли с остекленевшими глазами. Дана тут же приложила волшебную палочку к наручным часам и послала импульс. — Чёрт возьми, я там уже с ума сошёл! — недовольно прорычал, едва влетев в комнату, Снейп. Из его волшебной палочки на ходу вырвались верёвки и опутали всех четверых, Мародёры с замедленной зельем и алкоголем реакцией не успели среагировать. Впрочем, с тем туманом в голове, который возникал там без вдобавок к алкоголю это было попросту невозможно. Человек превращался в вопросно-ответную систему, передозировка гарантировала. — Я профессионал, не забывай, — ответила ему Дана, на всякий случай проверяя прочность узлов. — На таких вещах я собаку съела. — Здорово повеселились? — буркнул он, осмотрев порожнюю тару. — Надеюсь, никаких клятв и обещаний они из тебя не вытянули? Его лицо при этом сияло неподдельным счастьем — возможно, в эту минуту сбылась его самая заветная детская мечта: вечные враги полностью в его власти. Дана уже сама знала, что любые клятвы и обещания, данные в волшебном мире, обязательны к исполнению и отказ от них тяжело карается самой магией. — Ну что ты, только туманные намёки. Людям достаточно говорить то, что они хотят слышать, и они будут верить тебе безо всяких клятв. Давай лучше посадим их в рядочек и приступим к самому весёлому, — она кровожадно улыбнулась. — Момент. Как маг, Снейп превосходил каждого из своих противников. Они брали числом. Но в этот раз они проиграли, не начав. Несколько взмахов волшебной палочки — все следы веселья уничтожены, Мародёры на стульях сидят в ряд, напротив них удобно расположились юные следователи. На стол легла пачка пергаментов, а в воздухе зависло самопишущее перо модели Секретарь Ф-5. Дословная запись без возможности редактирования. — Они точно ничего не будут помнить? — спросила Дана. — Гарантирую. — Ты уверен, что хочешь, чтобы твоё имя фигурировало? — Иначе документ не будет иметь юридической силы. Я проверил, максимум, что мне светит за соучастие — это полгода Азкабана. И потом, я всегда могу сказать, что ты меня заставила. Это ведь была твоя идея, могу смело даже под Веритасерумом валить всё на человека, которого не смогут вычислить. Без моей волшебной силы перья не будут работать. Ты не сможешь одновременно допрашивать и концентрироваться на протоколе. — Хорошо. Приступим. Она кивнула головой, Снейп взмахнул волшебной палочкой, и самопишущее перо приняло исходную позицию. — Протокол допроса под Веритасерумом от двадцать первого сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, — заговорила Дана, и перо застрочило со скоростью хорошей машинистки. — Допрос ведёт Дана Кэтрин Скалли. Секретарь допроса Северус Тобиас Снейп. Допрашиваемый — Джеймс Карлос Поттер. Мистер Поттер, вы меня слышите? — Да. — Вы меня понимаете? — Да. — Вы в состоянии отвечать на мои вопросы? — Да. — Назовите ваше имя, дату рождения и место жительства. — Меня зовут Джеймс Карлос Поттер, родился двадцать седьмого марта тысяча девятьсот шестидесятого года. Учусь и проживаю в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. — Расскажите мне то, что вы знаете об отравлении Лили Эванс ядом «Яркая Смерть» тринадцатого сентября этого года. Дана подняла глаза от заранее заготовленного свитка с вопросами. Поттер уставил на неё пустые и безразличные глаза и монотонно говорил: — Отравление Лили было случайностью. Мы планировали убить Северуса Снейпа. Бинго! Ничего неожиданного, но слова, наконец, прозвучали. — Кто именно планировал его убить? — Я, Сириус Блэк и Питер Петигрю. Опаньки! А четвёртый? — Какое отношение к этому имел Ремус Люпин? — Он был против. Он ненадёжный и редко нас поддерживал, поэтому мы не стали предупреждать его заранее, иначе он бы нам всё провалил. Мы поставили его перед фактом за полчаса до операции и шантажировали: либо он помогает нам, либо мы откажемся от нашей дружбы и он будет один. Ремус выбрал помогать нам. Времени передумать или настучать мы ему не оставили. — Что именно входило в его обязанности? — Как всегда, стоять на стрёме и проследить, чтобы помощь не пришла слишком рано. Он никогда не делал грязную работу, да и на стрёме стоял всегда плохо, но в этот раз к лучшему, иначе Лили бы умерла. — Что делали остальные? — Сириус Блэк нашёл рецепт зелья и варил его. Я достал все необходимые редкие ингредиенты благодаря связям отца и уничтожил все доказательства умышленного преступления. Питер Петигрю следил за Снейпом и подменил его кувшин с соком на зелье, когда всё было готово. — Как вы узнали, что Снейп будет на пикнике? — Питер подслушал его разговор с Пенелопой Хельсингтон, но не всё понял. Из-за него мы пошли на риск, так как были уверены, что в случае чего второй жертвой будет Хельсингтон, и мы очистим мир от двух слизеринцев. Они оба мешали моим планам, поэтому я сразу дал добро на эту операцию. — Разве Пенелопа Хельсингтон не училась на Гриффиндоре? — Да, училась, но это ничего не меняет. Её семья потомственные чёрные маги, она родственница Снейпа. То, что она не поступила на Слизерин — всего лишь хитрость, чтобы расшатать ряды светлых магов. Возможно, Пожиратели Смерти готовили её как шпионку против нас, поскольку Хельсингтон постоянно пыталась втереться мне в доверие. Но она вредила мне, настраивая Лили против меня и помогая ей избегать свиданий со мной. В итоге всё равно удалось от неё избавиться, она сбежала из школы, когда поняла, что запросто могла оказаться на месте Лили. Поэтому я считаю, что операция хотя бы частично, но увенчалась успехом. — Почему вы хотели избавиться от Северуса Снейпа? — Здесь несколько причин. В первую очередь, его необходимо было устранить, чтобы он не общался с Лили Эванс и очистил мне дорогу. Намёков и угроз он не понимал, даже угроза жизни не действовала, мы решили идти до конца. Во вторую очередь, он отродье чёрных магов и потенциально очень сильный волшебник. Мне известно, что он связан с Пожирателями Смерти. Моя семья занимается уничтожением Пожирателей Смерти, и я не исключение. Поэтому я собирался убить сразу нескольких зайцев. Существование Северуса Снейпа мне нежелательно с любой стороны, я не хочу ни соревноваться с ним за женщину, ни встречаться на поле боя. Поэтому, чем раньше удастся его устранить, тем лучше. Это его выбор. Если бы он, как Хельсингтон, добровольно ушёл в тень и не высвечивал, мы бы оставили его в покое. Он предпочёл физическое устранение. — Не будь Лили Эванс, вы пошли бы на это преступление? — Не будь Лили Эванс, моя жизнь не имела бы никакого смысла. Я люблю её с той минуты, как впервые увидел её. Мы созданы друг для друга, это подтверждают любые экспертизы. Не будь Лили Эванс я бы вообще ничего не делал, был бы тупой и безынициативной серой крысой, как Петигрю. — Если Лили Эванс покинет Хогвартс, вы продолжите травлю Северуса Снейпа? — Не знаю. Всё зависит от того, как поведёт себя Снейп. Если он исчезнет с глаз и не будет представлять угрозы, мне он станет безразличен. Если он выберет путь моего врага, я его рано или поздно уничтожу. — Сколько покушений на убийство Северуса Снейпа было предпринято? — Семь. Я лично придумал и участвовал в четырёх из них. Два раза я пытался убить его всерьёз, в остальных случаях меня устроили бы другие варианты вроде тяжёлой болезни, потери магии или просто его бегства из Хогвартса. Те покушения, которые были составлены без моего участия, были изначально обречены на провал и подставляли нас, поэтому я не позволял довести дело до конца. Ублюдка желательно уничтожить, но так, чтобы ни одного из нас не могли бы посадить в Азкабан. — Кто был автором и организатором других покушений? — Сириус Блэк. — Почему? — Ему это нравилось. Это игра в кошки-мышки, ему нравилось загонять и запугивать противника. Снейп пока достаточно слаб против нас четверых, у него нет покровителей, поэтому играть с ним можно вечно. — Почему вы раз за разом продолжали попытки? Почему были уверены в собственной безнаказанности? — Потому что нам всё равно ничего не будет. Снейп безродная пустышка, его мать ушла из магического мира, её родственники отреклись от них, он никому не нужен. Даже среди маглов он — отброс. Если бы удалось его убить, в Хогвартс приехал бы дежурный аврор на недельку, побродил бы по коридорам, провёл пару бесед с одноклассниками и уехал бы, закрыв дело за отсутствием состава преступления. Даже если бы это был какой-нибудь тупой стажёр, который не знает правил, и он нарыл что-то против нас, директор заставил бы его заткнуться, в крайнем случае, подключился бы мой отец или отец Сириуса. — Зачем Дамблдору покрывать вас? — Да он ест с руки моего отца. Финансирование Хогвартса идёт через Попечительский совет, который у моего отца в кулаке. Попробуй Дамблдор тяфкнуть — школа останется без новых мётел, или без пополнения ингредиентов и библиотеки, или без учительских премиальных, или с урезанным фондом помощи его любимым сиротам. Ещё у них совместные дела, в которых Дамблдор сильно зависит, отец финансирует его бредовые идеи. Отец даже сделал Дамблдору орден борцов со злом, обеспечивает его деньгами, борцами, помещением, раненых орденцев по протекции отца обслуживают в Мунго по высшему разряду. Если Дамблдор начнёт выступать, то он потеряет не только свой орден, но и пост директора, и в Хогвартс посадят более сообразительного управленца. Отец даже в Азкабан может его засадить или объявить государственным преступником. Сейчас у Дамблдора кроме репутации борца с тёмными силами ничего нет, если вести правильную политику и обнародовать некоторые известные отцу факты, про тот же орден, под нужным углом, народ его возненавидит за пару месяцев. Поэтому неважно, чего хочет он или как сильно запачкаюсь я, Дамблдор будет защищать меня как самого себя. Если со мной хоть что-то случится, отец ему не простит. Пока я под крылышком Дамблдора, я в полной безопасности. В словах Поттера, сказанных равнодушным тоном, не было никакой бравады, только голые факты. То, что знал Джеймс Поттер как данность, он был убеждён в правоте своих слов. От этого становилось жутко. Директор Дамблдор, такой могущественный волшебник — всего лишь покорная пешка? Верится с трудом. Может, Поттер просто дезинформирован? Его слова плохо сходятся с известной действительностью. Или же дезинформирована Дана. — Как с этим согласуется то, что директор не может действовать из корыстных побуждений, иначе не будет иметь власти над Хогвартсом? — облизнув губы, спросила она. — А он и не действует. Никаких корыстных интересов. Дамблдор называет это «для общего блага». Всем в Хогвартсе действительно будет лучше, если директором будет именно он, а не кто-то из более подконтрольных Министерству Магии кандидатов или даже выкормыш Пожирателей Смерти. Если его уберут, как минимум пострадает учебная система, Министерство давно хочет её реформировать. Многих учеников исключат. Учителя полетят с мест. Его орден потеряет прикрытие и останется без ежегодного пополнения выпускниками, которым хочется бороться со злом. Даже если один я не вступлю в орден, он уже многое потеряет. У Дамблдора своеобразные закидоны и собственное представление о чести. Он готов принести в жертву безопасность одного или даже нескольких учеников, если это в интересах большинства. Отец иронизировал: достаточно, чтобы какой-то идиот свято верил в полезность того, что он делает, и даже собственную безопасность рассматривал как безопасность большинства, и Хогвартс признает его как достойного директора. Главное, думать не о себе, а о других. Дамблдор о них и думает. Он даже самоубийство с удовольствием совершит, если это будет в интересах большинства, но пока большинству выгодно, чтобы он жил, здравствовал и директорствовал. Если он полетит, пострадают невинные, он это знает. Так что Дамблдор пока очень полезный директор. Он будет делать то, что нужно нам. — Разве ваш отец, начальник Отдела Тайн, не представляет интересы Министерства Магии? – ещё одна несостыковка в словах. Хотя, человек — отдельно, контора — отдельно. Нормальное дело. Поттер тут же подтвердил. — Конечно, нет, хотел бы — давно бы стал министром. Зачем Поттерам делать грязную работу, если для этого есть такие как Дамблдор и министр Пиглет? Если недоумки из Отдела Образования и Просвещения хотят менять программу Хогвартса, пусть сами ломают головы и ищут управу на Дамблдора. Нам же лучше, больше влияния на него. Мы свой козырь терять не хотим, тем более, Поттеров нынешнее устройство Хогвартса полностью устраивает. Дана кивнула и решила, что тема Дамблдора в этом вопросе исчерпана. Пора подводить итоги. — Расскажите о ваших планах на Лили Эванс. — Я женюсь на ней. Она будет принадлежать мне и рожать мне детей. Если кто-то встанет между нами, я его уничтожу. — Существует ли на самом деле ваша с ней помолвка? — Нет. Когда Лили лежала без сознания, отец предложил мне воспользоваться этим и пустить слух о нашей помолвке, который он подтвердит. Тогда, когда Лили бы пришла в себя, у неё не осталось бы шансов отказаться. Потом Дамблдор сообщил мне, что Лили потеряла память, я решил, что всё получилось более чем отлично, нарочно такое сложно подстроить, а теперь все мои планы исполнятся идеально. Однако, Лили продолжала упрямиться, я так и не понял, что пошло не так. — Почему вы выбрали именно Лили? — Я не знаю. Я схожу с ума с тех пор, как увидел её. Я хочу только её. Больше ничего не важно. Всё, что я делаю, это только для неё, всю мою жизнь. Мне не важно, что придётся сделать, чтобы она была моей, я сделаю это. — Достаточно, мистер Поттер. Дана облегчённо вздохнула. Перо легло на бумагу. Мародёры молчали, всё так же вытаращившись в пространство. Снейп взмахнул волшебной палочкой, и во рту Поттера появился добротный кляп. Дана сурово посмотрела на него. — Это чтобы он не мешал нам вести допрос его друзей, если зелье вдруг кончит действие раньше, чем мы закончим, — пояснил он. — Ты ведь не рассчитывала дозу на массу тела, а взяла стандартную дозировку? Дана кивнула и продолжила: — Протокол допроса с Веритасирумом от двадцать первого сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Допрос ведёт Дана Кэтрин Скалли. Секретарь допроса Северус Тобиас Снейп. Допрашиваемый — Сириус Орион Блэк. Мистер Блэк, вы слышите меня? — Да. — Назовите ваше полное имя, дату рождения и место жительства. — Меня зовут Сириус Орион Блэк, я родился двадцать восьмого ноября тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Учусь и проживаю в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. — Вы слышали показания Джеймса Карлоса Поттера? — Да. — Всё, сказанное им — правда? — Да. — Вы принимали добровольное участие в описанных событиях? — Да. — Что побудило вас участвовать в этих преступлениях? Если бы Блэк мог скалиться, он бы это сделал. Но он мог только монотонно бубнить, как плохой актёр, в первый раз читающий роль. — Я Блэк. Блэкам можно всё. Любые игрушки. Живые игрушки. Джеймс Поттер выбрал себе в игрушки Лили Эванс и хотел получить её. Я выбрал Северуса Снейпа и играл с ним как хотел. Снейп меня боялся, мне это нравилось. Снейп не сдавался и отвечал на удар ударом. Мне это нравилось. Я хотел посмотреть, сломается ли он. Джеймс неправ, Снейп сильный противник, у него много воли, я хотел сломать его. Это было чертовски здорово. Дана нахмурилась. Игры? Сириус Блэк настолько несерьёзно это воспринимает? Для него чужие жизни — игрушки? По коже прошёл озноб. Это не школа, это гнездо маньяков какое-то. Неудивительно, что местное Министерство хочет здесь что-то менять. Отсутствующее выражение лица Блэка в сумме с его словами производило впечатление куда более шокирующее и гнетущее, нежели у Поттера. А ведь казался здравомыслящим парнем. Впрочем, все психопаты такие — на первый взгляд кажутся абсолютно нормальными и даже очень умными. — Вы действительно хотели убить Северуса Снейпа? — Иногда я этого хотел, иногда нет. Если Снейпа убить, мне не с кем будет играть, не на кого охотиться. В Хогвартсе нет другого настолько отвратительного мне студента, которого не жалко пустить в расход, в котором было бы столько упрямства, чтобы не сбежать от моей игры, держаться. Но Снейп становился сильнее. Не хотелось бы, чтобы настал день, когда он мог бы переиграть меня. Так что я согласен с Джеймсом, его нужно устранить сейчас. — То есть, для вас происходящее было игрой? — Да. Играть с людьми очень интересно. Забавно. Иногда кажется, только ради этого ты живёшь — чтобы гонять всякую падаль. Это как охота на волков. Крупный хищник, который загрызёт тебя, если дашь слабину. Но волкодав — это я. — Добровольно вы прекратите эти игры? — Нет. Я всегда буду выслеживать Снейпа. Загонять его в угол. Если удастся его уничтожить, я не расстроюсь. Без него мир будет чище. — Боже, вы сумасшедший! — вырвалось у Даны. Блэк ответил, хотя она этого не ждала. Пустой стеклянный взгляд придавал его словам страшный эффект. По подбородку его стекла тоненькая струйка, как бы подтверждая все сказанные слова. — Да. Это у всех Блэков. Мы вырождаемся, кровосмешение порождает идиотов. Мне ещё повезло, я соображаю получше многих. По современным стандартам мы все сумасшедшие, кто-то больше, кто-то меньше. Если волшебник носит фамилию Блэк, значит, он не в своём уме. Дана вытаращила на него глаза. Блэк пугал. Дана видела много душевнобольных, людей, которые мыслили какими-то невообразимыми схемами. Блэк был одним из них, происходящее у него в голове было чудовищным. Если Поттер — всего лишь зациклившийся золотой мальчик, с обыкновенной человеческой логикой и в принципе вполне понятными стремлениями, то Блэк... Постоянные попытки убийства — это просто игра? Охота? Если ничего не сделать сейчас — из него вырастет очень опасный серийный убийца. Охотник. Умный охотник. Такой, которого очень сложно вычислить и поймать. — Достаточно, — сказал Снейп, видя, что Дана не в состоянии продолжать. Перо легло на бумагу. Снейп наколдовал стакан воды. — Ты как? Дана кивнула, клацнув зубами по стакану. — Что, маньяка в первый раз видишь? — Нет, просто не ожидала, — выговорила она. — Ненавижу маньяков. Особенно когда на первый взгляд от нормального человека и не отличишь. А ведь я его считала одним из самых вменяемых в этой команде. И он ещё учится в школе? Подвергает жизнь других студентов опасности? С позволения этого, если его можно так назвать, директора? Этому человеку место в лечебнице! Сейчас, потом будет поздно. Снейп наградил её пристальным взглядом, скрестив руки на груди. — Что-то ты на Поттера так болезненно не отреагировала. — То, что сказал Поттер, не было для меня сюрпризом, первый шок уже прошёл. И потом, как маньяк он довольно безобиден. Так, золотой мальчик, который хочет понравившуюся куклу, он полностью в своём уме и его замкнуло только в одном месте. Его помешательство распространяется только на одного человека, это в принципе нормально, это лечится, юношеский максимализм корректируется. Может, ему простых бесед с психоаналитиком достаточно будет. Блэк же полностью сумасшедший и даже сам это знает. Он говорил как охотничий пёс в человеческом теле, а не человек. Он маниакально хочет тебя убить — тебе самому не страшно? — Я как-то привык, — Снейп пожал плечами. От этого жеста Дане захотелось схватиться за голову. Привык! — Мне уже страшно допрашивать следующего. — Ну хочешь, я его допрошу? Не бойся, он тихоня. — Тебе сказать, какой процент преступлений обычно совершают тихони, и каковы они по составу? — Кажется, я догадываюсь. — Ладно, нужно заканчивать. Дана кивнула головой, прогоняя тревожные мысли. Это не ей нужно бежать из школы, это Мародёров нужно изолировать от общества и долго лечить. Как минимум, двоих. Какие ещё ужасы откроются, если они прошли сейчас только половину? Снейп завязал безвольно таращащемуся вперёд Блэку рот и поставил перо в исходную позицию. — Протокол допроса с Виритасирумом от двадцать первого сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, — хрипло сказала она и отпила ещё воды. — Допрос ведёт Дана Кэтрин Скалли. Секретарь допроса Северус Тобиас Снейп. Допрашиваемый — Ремус Джон Люпин. Мистер Люпин, вы слышите меня? — Да, — такой же хриплый голос. Должен быть пустым и равнодушным. Глаза всё так же опущены в пол, хотя должны были смотреть на допрашивающего безо всякого выражения. Дана вздрогнула. — Вы всё ещё находитесь под действием Виритасирума? — уточнила она, на всякий случай сомкнув пальцы на волшебной палочке. — Да, — согласился Люпин. — Только оборотням требуется более мощная вариация этого зелья, иначе внутренний волк берёт большую дозу на себя и тем самым освобождает часть воли для человека. Нужно сначала обезвредить волка аконитовым корнем. — Вы оборотень? — Дана покосилась в сторону Снейпа и тот, сомкнув губы в тонкую полоску, согласно кивнул. Похоже, знал об этом, и уже внутренне корил себя за просчёт, который мог бы привести к провалу всей операции. Вон, и Дане забыл об этом сообщить. Она бы хоть подсуетилась, чтобы узнать, что из себя представляют оборотни, по крайней мере, тот их вид, к которому относится Люпин. Оборотень оборотню рознь. — Да. Я являюсь оборотнем с шести лет. Я единственный оборотень за всю историю Хогвартса, которому было позволено учиться вместе с нормальными людьми. Директор Дамблдор надеялся доказать, что при должном воспитании и обучении оборотень в состоянии обуздать свою мерзкую звериную натуру. Но он ошибся, в образе человека я не меньшее чудовище. — Вы в состоянии давать ложные показания под действием Виритасирума, с учётом того, что это зелье не действует на вас, как на обычного человека? — Нет, — ответил Люпин. — Я могу найти в себе силы недоговаривать или промолчать. Лгать — нет, при всём желании не получится. Внутренний зверь освобождает от уз, но не настолько. Зато я могу отвечать более пространно на некоторые вопросы, если захочу, даже те аспекты, о которых меня не спрашивали. У меня остаётся воля. Я могу самостоятельно действовать, предпринимать какие-то попытки к побегу, например, попытаться прожечь верёвку и забрать вашу волшебную палочку. Физически оборотни сильнее человека, вы же двое достаточно хилые, думаю, у меня бы получилось. Но я не вижу в этом смысла. Лучше дать вам ответы на вопросы, которые вы хотели задать, чем ждать от вас новый удар или действий, основанных на неверной информации и домыслах. Поэтому я буду отвечать. — Как можно проверить правдивость всех ваших слов? — Я думаю, вы позднее можете просмотреть литературу в Запретной секции по этому вопросу и убедиться, что я говорю правду. Мы очень хорошо изучены, как и другие магические твари. Оборотни — не люди, над нами все века проводилось и всё ещё проводится множество экспериментов. Я — тоже плод эксперимента, только более гуманного, чем все другие. — В чём заключался этот эксперимент? — Я уже говорил. Это была попытка директора Дамблдора доказать, что оборотни способны быть ответственными и полноправными членами социума. Что мы не представляем угрозы для общества, если дать нам шанс. С раннего детства меня воспитывали как человека и учили подавлять все звериные инстинкты, когда я нахожусь в человеческом теле. Контролировать волка невозможно, но так была надежда, что хотя бы вне лунного света я буду человеком. Мне даже предоставили право учиться вместе с нормальными детьми и предприняли необходимые для этого меры безопасности, хотя это и требует определённых усилий каждый месяц. Дамблдор надеялся, что если опыт со мной удастся, после моего выпуска он сможет принять в школу двоих оборотней-учеников, и увеличивать их количество до тех пор, пока не удастся полностью социализировать таких, как я. Тогда ликантропия перестанет быть приговором для многих обращённых. К сожалению, Дамблдор ошибся, я не смог стать ответственным членом общества и так же опасен для него. Я не могу сказать правду Дамблдору сейчас, но после выпуска буду вынужден сделать это. — В чём именно проявляется ваше гражданское несоответствие? — Я опасен для общества. Я слаб морально и духовно. Я всё ещё зверь, как бы ни пытался, я не могу контролировать себя целиком, отказываться от основополагающих инстинктов, думать головой, а не сердцем. Мне как воздух необходимо быть частью большего, наверное, частью стаи. Мои друзья для меня всё, я никто без них, если они от меня отвернутся, боюсь, мой внутренний зверь полностью поглотит меня, я стану таким, как мои несчастные собратья, которые даже в людском обличье находятся во тьме и зверь управляет всеми их действиями. У меня не останется никого, ради кого стоило бы быть человеком. Поэтому, какие бы неприятные мне вещи они ни затевали, я всегда буду с ними, я не могу их предать. Всё, что я могу делать — это сводить последствия их веселья к минимуму. Но в некоторых случаях я сам — часть этого веселья, и я бессилен. Выбирая между тем, чтобы быть ответственным и честным человеком, но всеми отринутым одиночкой и впоследствии всё равно скатиться в сумасшествие и преступность, и тем, чтобы быть преступником, но поддерживаемым друзьями, я всегда выберу второе. Это ужасно, и мне жаль, но я слишком слаб, чтобы отказаться от этой поддержки. Я слишком многим обязан моим друзьям, чтобы предать их. Я обязан им тем, что до сих пор большую часть времени — всё-таки человек. — Представляете ли конкретно вы лично, отдельно от друзей, реальную угрозу для общества? Пытались ли вы самостоятельно когда-нибудь убить кого-либо или совершить иное противоправное деяние? — Да. Это было на пятом курсе, в полнолуние. Я был в облике волка и не мог себя контролировать. В это время в моё убежище проник Снейп. Если бы не Джеймс, я бы убил его. Это ещё раз доказывает, как я опасен для общества. Если бы Джеймс не вмешался, и это бы произошло, пострадали бы очень многие. Я убил бы или покалечил Снейпа, сделав оборотнем, меня бы уничтожили как опасное животное, моих друзей исключили бы из школы и, возможно, судили, поскольку они были в курсе моей тайны и могли быть обвинены в убийстве с помощью магического существа. Дамблдора бы уволили с поста директора, так как он допустил опасную для жизней и здоровья студентов ситуацию и, возможно, ему бы тоже вменили умышленное преступление. Сейчас я узнал, что это увольнение чревато многими другими жертвами. Всё это произошло бы из-за моей безответственности. — Если бы вы не находились в волчьем обличье, попытались бы вы убить Северуса Снейпа в аналогичной ситуации? — Конечно, нет! Но ведь дело в том, что я всё равно оборотень, и обращаюсь вне зависимости от моих желаний. В такие моменты я опасен. Дана кивнула. Типичный комплекс вины. Очень удобно для всяких манипуляторов. Она бросила короткий взгляд на Поттера и Блэка. Занизь человеку самооценку, скажи, что он в чём-то виноват, и он будет из шкуры вон лезть, чтобы хоть как-то загладить ситуацию. — Участвовали ли вы осознанно в покушениях на Снейпа, устраиваемых вашими друзьями? — Да. Я не мог им отказать. — Чем именно вы занимались? — Обычно, я просто следил, чтобы никто не вмешивался до определённого момента. Я отказался делать что-то действительно опасное сам, я и без того опасное существо, но, тем не менее, я способствовал всем выходкам и развлечениям моих друзей, даже когда стал достаточно взрослым, чтобы осознать, к чему в конечном итоге это приведёт. — Знали ли вы о последнем покушении на Северуса Снейпа и каково ваше участие в нём? — Мне сообщили, что я должен постоять на стрёме и отвлекать внимание, и даже толком не сказали, что будет происходить. Но я хорошо знаю своих друзей, их развлечения с каждым разом становилось опасней, я потребовал подробностей. Когда мне сказали что произойдёт, я был против и пытался переубедить их, но меня не слушали. Мне сказали, если я отвернусь от друзей сейчас, они не поддержат меня никогда больше. В волчьем обличье я сохраняю разум только если они рядом, это слишком тяжёлый наркотик, чтобы так просто отказаться от этого. Я согласился. Но это зашло слишком далеко, это была настоящая попытка убийства, причём даже нескольких человек. Я отправил профессору МакГонагалл анонимное сообщение о чрезвычайном происшествии. Благодаря тому, что она достаточно быстро поверила анонимке и прибыла на место, жизнь Лили Эванс удалось спасти. Анонимка самоуничтожилась сразу после прочтения, и её нельзя будет предъявить как вещественное доказательство, так что умысел в нашем очередном ужасном деянии доказать невозможно. Я сам позаботился о том, чтобы преступление в очередной раз осталось без доказательств. — Вы раскаиваетесь в содеянном? — Я раскаиваюсь в части содеянного, когда мои действия и бездействия приводили к плачевным последствиям. Я готов понести наказание, но я хотел бы, чтобы это наказание было предусмотренным для человека. Я не хочу, чтобы меня судили как волшебное существо, потому что волшебные существа, совершившие такие деяния, подлежат уничтожению. Я не хочу умирать. Но поскольку сейчас для меня невозможно быть судимым как человек, то я буду и дальше делать всё от меня зависящее, чтобы развлечения моих друзей не привели ни к каким последствиям. — Спасибо, мистер Люпин. Ещё раз назовите ваше полное имя, дату рождения и место жительства, чтобы задокументировать вашу личность. — Меня зовут Ремус Джон Люпин. Я родился десятого марта тысяча девятьсот шестидесятого года. Учусь и проживаю в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. — Достаточно. Перо легло на бумагу. Дана посмотрела на Снейпа — по его каменному лицу невозможно было ничего прочитать. — Ну что, Люпин — чудовище? — спросил он, наконец, у неё. — Бедняга. — Безвольная кукла он, а не бедняга. — Слабовольный парень, да, — согласилась Дана. — Попадись ему другие друзья, всё было бы иначе. И эксперимент Дамблдора принёс бы положительные плоды. Покрывательство — тоже преступление, хотя и не такое тяжкое. В конце концов, если сравнивать, кто здесь больший монстр, Люпин окажется самым белым и пушистым. Снейп хмыкнул. — Какая двусмыслица. — Да, в обоих смыслах. Он поправил пергаменты и переместил самопишущее перо в удобное положение. — Готова узнать, какие скелеты скрываются в шкафу четвёртого Мародёра? — спросил он тоном, предполагающим, что ему самому эти скелеты давно знакомы. — У меня такое ощущение, что ты развлекаешься, — Дана чуть поёжилась. — Здесь прозвучало только то, что я давно ожидал услышать, — пожал плечами Снейп. — Блэк и Поттер никогда не отличались особым здравомыслием, сюрпризом для меня стало бы, если бы они оказались прожжёнными логиками, пытающимися воплотить сложный коварный и незаметный за ширмой их мальчишеских дурачеств план. Люпин — ходячая совесть, которая по большей части занята нытьём, как он несчастен, опасен и вреден для общества и как сильно он раскаивается, его, кроме него самого, бедного, несчастного и очень нехорошего, мало что заботит. — А Петигрю? — А Петигрю развлекается тем, что собирает сплетни и слухи и с радостью берётся за любые пакости. Он их не придумывает, но всегда выполняет. Дружки, собственно, уже всё о нём рассказали. Допросить нужно хотя бы чтобы приличия соблюсти. И потом, во всех их делишках он задействован по полной, нам ещё одно чистосердечное признание не помешает. Снейп ещё раз поправил перо. Он нервничал больше, чем показывал это. — Ты сейчас похож на агента, который в пяти шагах от закрытия дела по организованной преступной группировке, которое он всю свою жизнь вёл. — Сочту за комплимент, — кивнул Снейп. — Если изменить формулировку, может, так оно и есть. Приступим уже? Дана набрала побольше воздуха и принялась диктовать: — Протокол допроса под Виритасирумом от двадцать первого сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Допрос ведёт Дана Кэтрин Скалли. Секретарь допроса Северус Тобиас Снейп. Допрашиваемый — Питер Петигрю. Мистер Петигрю, вы меня слышите? — Да. — Вы всё ещё находитесь под действием Веритасирума? — Даже если нет, я сказал бы? — Петигрю уставил на неё светлые глаза, налитые такой откровенной яростью, что на его некрасивом добродушном лице это казалось жутковатым гротеском. — Спасибо, мистер Петигрю, — выдавила из себя Дана. — Вам придётся принять новую порцию Веритасирума, чтобы дать показания... — Зачем? — По-моему, это очевидно. Я собираюсь задокументировать ваши показания. — Зачем? — Чтобы преступники были наказаны, мистер Петигрю. Должным образом. А невиновные не пострадали. Петигрю сузил глаза, заиграв желваками. Взгляд пронизывающий, оценивающий, неприятный. Куда делась его робость и неуверенность в себе? Прежде он всегда казался довольно простым и предсказуемым, но теперь интуиция Даны неприятно зашевелилась. — Я согласен сотрудничать без Виритасирума, — наконец, сказал он. — Увы, мистер Петигрю, документ не будет иметь полной юридической силы, если будет составлен без применения этого зелья. Иначе в следующий раз вы легко можете заявить, что дали показания под давлением, вас заставили говорить именно это, и так далее. — Я и мои друзья сидим на стульях в заброшенном классе связанными, обезоруженными и одурманенными зельем, нас заманили сюда обманом. Перед нами двое чёрных магов, один из которых известен как Пожиратель Смерти, а второй проник в школу под личиной, и я не знаю, на что вообще способен. Вы хотите сказать, что сейчас я нахожусь не под давлением? Это как-то странно выглядит, не так ли, мисс Скалли? И с каких пор ты вообще Скалли, а, Лили? Все четверо Мародёров внимательно смотрели на неё и трое даже пытались мычать сквозь кляпы. — Мне их оглушить? — предложил Снейп, нервно постукивая пальцами по волшебной палочке. — Не стоит, — Дана повернула голову на бок, оценивающе осмотрев каждого, от чего они даже затихли. — Может, это подростковые гормоны, но я хочу, чтобы они почувствовали себя по-настоящему беспомощными. Бывают ситуации, в которых не защитит ни господин директор, ни даже любимый папочка. Вы правы, мистер Петигрю. Я агент Скалли из Аврората. Я здесь, чтобы расследовать убийство, но дело приобрело довольно перспективный вид. Налицо не только убийство, многочисленные покушения на убийство, но и коррупция, служебный подлог, организация преступной группировки, привлечение школьников к опасному эксперименту без уведомления родителей и Попечительского Совета, и ещё много лакомых кусочков, на которых я сделаю головокружительную карьеру, а некоторые сиятельные головы распрощаются с тёпленькими местами. — Чьё убийство? — Петигрю настороженно уставился на неё. — Лили Эванс, разумеется. Вы убили бедную девочку. Я заняла её место, чтобы провести тщательное расследование. Как и ожидалось, услышав ошеломляющую новость, Мародёры дружно попытались освободиться, каждый замычав что-то своё. Один только Петигрю продолжил сидеть, пристально рассматривая её. — Это невозможно. — Вы об Оборотном зелье когда-нибудь слышали, мистер Петигрю? — спросила она с ласковой улыбкой. — Так вот, это, кстати, далеко не единственный способ изменить внешность. — Авроры так не делают. Они приходят в школу, их официально представляют... — Сколько раз за время вашего обучения школу посещали авроры? — Ну-у-у... Раза четыре. — И сколько раз дело доходило до суда, а виновный был наказан? — Мммм... — Вот именно, мистер Петигрю. Когда официальный способ расследования ведёт в тупик, приходится действовать так, — проговорила Дана тоном, которым обычно вела лекции. — Агент вживается в роль, подбирает легенду, внедряется в группировку и ведёт незаметное глазу расследование изнутри. Это называется работа под прикрытием. Краем глаза она наблюдала за реакцией всех остальных. Поверили без малейших сомнений. Похоже, Лили Эванс никогда не имела зубов для отпугивания мелких хищников. Контраст между той Лили и Даной был действительно настолько велик, что Мародёрам не понадобилось дополнительных доказательств — достаточно слова. — Я буду сотрудничать, агент Скалли, — под недовольное мычание товарищей понуро произнёс Петигрю. — Полностью на добровольных началах. Но только без Виритасирума. Дана нахмурилась. — Мистер Петигрю, что такого вы боитесь рассказать под действием зелья, что может осложнить вашу судьбу? Давайте разъясним некоторые моменты. У меня на сегодняшний момент уже достаточно показаний, чтобы доказать вашу причастность ко всем делам преступной группировки «Мародёры». Вы не только соучастник, но и активный исполнитель, причём мне не составит труда доказать, что действовали вы добровольно. Зелье, которым была убита Лили Эванс, было подменено именно вашей рукой. Когда начнётся судебное делопроизводство, ваши друзья будут валить на вас всё, что только смогут. А смогут они многое, очень многое. Перед угрозой Азкабана, как вам известно, друзей нет и каждый стремится спасти именно свою шкуру. Кроме того, давайте посмотрим на это дело с другой, теневой стороны: вы полукровка. У ваших родителей нет связей, статуса, больших денег. На социальной лестнице вы стоите значительно ниже своих подельников, а в глазах некоторых судей ниже оборотня Ремуса Люпина, по крайней мере, Люпин — чистокровный маг, хоть и болен неизлечимой болезнью. Закон к вам будет более суров изначально, добавьте к этому и то, что влиятельные отцы семейств, замешанных в этих преступлениях, попытаются максимально защитить своих сыновей и обелить семейную честь, а это возможно только если максимально привлечь к ответственности вас. Вам светит пожизненный срок в Азкабане. Что бы вы ни сказали под действием Виритасирума, это вряд ли отяжелит вашу участь. Но правда, которую вы докажете благодаря зелью, вполне может облегчить ваш приговор и предотвратить лжесвидетельства. — Тогда занесите в протокол, — понуро сказал Петигрю. — Всё, что я скажу под действием Виритасирума, я сказал бы и без него, на добровольных началах. Я соглашаюсь на применение Виритасирума только для подтверждения моих слов. Пожалуйста, правильно подбирайте вопросы, я не хочу отвечать на слишком личные вопросы и то, что не связано с делом, которое вы расследуете. — Хорошо, мистер Петигрю. Я занесу в протокол. Снейп наполнил стакан водой. Дана капнула три капли зелья и поднесла к губам Петигрю. Глубоко и тяжко вздохнув, как перед прыжком в бездну, он выпил и расслабленно повис на стуле. Снейп свернул исписанный пергамент и положил перед собой чистый, поставил перо в исходное положение и кивнул. — Протокол допроса под Виритасирумом от двадцать первого сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Допрос ведёт Дана Кэтрин Скалли. Секретарь допроса Северус Тобиас Снейп. Допрашиваемый — Питер Петигрю. Мистер Петигрю, вы меня слышите? — Да. — Назовите ваше полное имя, дату рождения и место жительства. — Меня зовут Питер Сеймур Петигрю, я родился шестого декабря тысяча девятьсот шестидесятого года, учусь и проживаю в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. — Мистер Петигрю, вы добровольно приняли Виритасирум с искренним желанием дать правдивые и исчерпывающие показания? — Да. — Расскажите о вашем участии в отравлении Лили Эванс ядом Яркая Смерть. — Я узнал, что Северус Снейп и Пенелопа Хельсингтон затевают пикник, выяснил место его проведения и подменил кувшин с соком на яд, когда Снейп отвлёкся. Я не собирался убивать Лили Эванс и очень жалею о том, что это случилось. Лили мне была очень симпатична, я не желал ей зла. Нашей целью были Северус Снейп и Пенелопа Хельсингтон. — Вы сделали это добровольно, отдавая себе отчёт в том, что может произойти? — Да. — Что послужило вашим мотивом для участия в этом преступлении? — Я хотел закрепить своё место и влияние среди друзей. Как человек, вовлечённый во все дела, человек, которому можно доверять, безотказный друг, который сделает для друзей что угодно. И Снейп, и Хельсингтон мне безразличны сами по себе. Я сделал это потому что мне велели, если бы Джеймс и Сириус не хотели бы от них избавиться — я бы ничего не делал. — Вы руководствовались теми же мотивами при участии в остальных преступлениях Мародёров? — На первом-втором курсе мне самому это нравилось. Наверное, как Сириусу. Я всю жизнь был слабым, надо мной безнаказанно издевались одноклассники в магловской школе, но тут я получил поддержку и оказался по другую сторону баррикад — мне понравилось быть охотником, а не жертвой. Мне нравилось вместе с друзьями отыгрываться на Снейпе. Потом я начал взрослеть, понимать, что мы можем безнаказанно это делать только потому, что Джеймс и Сириус — сынки богатеньких и влиятельных отцов, они как боги в школе, им можно всё. Сам по себе я такой же ничтожный полукровка, как Снейп, о которого можно в своё удовольствие вытирать ноги. Если бы я дал слабину, оступился, стал не так полезен, я запросто снова мог стать никому не нужным замухрышкой, без защиты, связей и прав. Поэтому я делал всё, чтобы быть максимально полезным. Я шпионил. Разведывал потайные ходы в школе. Выполнял самую грязную, самую неприятную или опасную работу, о которую не хотели марать руки другие. Со временем я даже понял, какую колоссальную выгоду я могу извлечь из этого. Я стал незаменим. Более того, я надёжно защищён, мои друзья просто не позволят всплыть всем тем тайнам, которые мне известны, они будут защищать меня до конца. Я — неотъемлемая часть их команды, я самый важный винтик. От того, что мы продолжали издеваться над Снейпом, я получал удовольствие, но не такое, как Джеймс или Сириус. Это власть сильного над слабым. Власть того, кто своим трудом, жертвуя своими интересами, моралью и часто своей безопасностью, добился для себя высокого положения, я над тем, кто предпочёл держать спину гордо, но тем самым быть вечной жертвой, вечно у наших ног. Я презираю и ненавижу своих друзей, папенькиных сынков, которым всё в жизни даётся просто так, в то время, как я до сих пор работаю, чтобы держаться за моё высокое и стабильное положение, и мне придётся продолжать делать то же самое, пока я нуждаюсь в их протекции. Я плачу за своё высокое положение в школе своими услугами, я плачу за своё стабильное будущее. Я хороший шпион, я знаю всё про всех. Я знаю семейные тайны Поттеров и Блэков, я знаю самые неприглядные секреты многих учеников и учителей Хогвартса, я собираю компромат на всех, чтобы в будущем использовать это для продвижения наверх. Когда я вместе с друзьями вступлю в Орден Феникса, у меня уже будет реальное высокое положение, и я добьюсь большего, собирая информацию об орденцах, которую можно выгодно продать, обменять, или просто показать и намекнуть, что я могу это сделать. По их головам я доберусь до тех высот, о которых они сейчас могут только несбыточно мечтать. Сейчас я делаю грязную работу по их приказу — потом они будут выполнять то, чего хочу я, если не захотят, чтобы их тайны стали известны общественности, отделу правопорядка министерства магии, наконец, их врагам. Дану слегка передёрнуло. Ещё одна низость. Из больного совестливого человека сделали подельника и соучастника, из обычного мальчишки — эгоистичного шпиона и, возможно, будущего предателя. Снести бы эту адову школу с её адовыми правилами, воспитывающими преступность. — К сожалению, сбор частной информации законом не карается, а только неправомерное её использование, — с сожалением заметила она. — Так вы не инициатор всех этих преступлений, а исполнитель? — Да, верно. — Вы действуете только в своих интересах? — Да. — Если бы ваши друзья не ждали или не требовали от вас участия в этом, вы делали бы всё это добровольно? — Нет, я не стал бы пачкаться, если это никому не нужно и мне не будет никакой выгоды. — Вы дали бы такие же показания без применения Виритасирума? — Я умолчал бы о своей корысти и планах хорошо устроиться за счёт своей работы. — То есть, для вас то, что вы делали, является работой? — Безусловно. Это тяжёлая, часто неблагодарная и очень трудная работа, которую я хочу выполнять с максимальной пользой для себя. Если пресмыкаться, то только с расчётом позднее выпрямить спину и раздавить тех, перед кем приходилось пресмыкаться до этого. — Как вы планировали в дальнейшем это использовать? — Во-первых, покровительство и защита. Они мне нужны, пока я сам не встану на ноги достаточно твёрдо в иерархии общества и не перестану нуждаться в их поддержке Во-вторых, позднее я мог бы отомстить за годы унижений. Возможно, шантаж, с помощью которого можно неплохо разбогатеть, а, возможно, я просто продам или подарю информацию о них кому нужно и буду с удовольствием наблюдать за тем, как они валятся со своего пьедестала. — Спасибо за показания, мистер Петигрю, — сказала Дана, чувствуя себя так, будто испачкалась в чём-то склизком, липком и несмываемом. Она вздохнула. Перо поставило последнюю точку. Она запустила пальцы в волосы и посмотрела в сторону. Снейп наколдовал кляп, заткнувший Петигрю рот. Люпин сидел на месте так же неподвижно, как одурманенный зельем товарищ, Блэк и Поттер пытались буйствовать: мычали, дёргались, и было непонятно, кого они хотят придушить в первую очередь: врагов-заговорщиков или друга-предателя. — Ты закончил? — стараясь не обращать на них внимания, однако, нервно постукивая пальцами по волшебной палочке, спросила Дана. — Да, осталось только чернилам высохнуть. — Я как выжатый лимон! — пожаловалась она. — Четыре допроса подряд, без перерыва, и все как один пренеприятные личности — ну нет, это слишком. — Что, слишком много сюрпризов? — Нет, слишком много нечистот. Снейп подал ей стакан воды. — Это магический допрос. Он отнимает много сил. Я тоже как выжатый лимон. Так что смотри, не свались. — Спасибо. Что будем делать с этими бумагами? — А ты разве не хочешь их всех засадить? Особенно Блэка? — Хочу, конечно. Но с их семьями... — Я бы предложил тебе сначала обеспечить собственную безопасность. То есть, скрыться в мире маглов. Когда ты хорошо спрячешься, я анонимно отправлю бумаги в аврорат. Тогда с последствиями иметь дело только мне. Возможно, к тому времени я сам обзаведусь хорошей протекцией и буду защищён от преследования их папашами. — Пожиратели Смерти? — Да. — Мне это не нравится. — А мне не нравится то, что мы с тобой здесь услышали. Ты понимаешь, что если бы мир был таким, каким хотят его сделать Пожиратели Смерти, всё здесь было бы по-другому? Блэка бы с детства поместили в психушку, Петигрю и Люпину не пришлось бы никому перегрызать глотки в борьбе за свои права. А Поттер не считал бы, что может запросто купить тебя или убивать волшебников, которые ему не нравятся просто потому, что у них не такое происхождение, они, видите ли, виноваты, что их прадеды были знаменитыми чёрными магами. — Ты ведь гордишься своей причастностью к тёмной магии. — Да, и, заметь, я не хочу кого-то убить только за то, что он — светлый маг. Или за то, что я подозреваю, что он может быть светлым магом. Ладно — я, действительно тёмный волшебник, действительно стою на их пути, и теперь действительно не остановлюсь, пока они не получат то, что заслужили. Но они ведь хотели убить не только меня, но и Пенелопу, просто так, за никем не доказанные подозрения. И они убили... Снейп не смог продолжать. Дана просто кивнула. Она собрала со стола бумаги и повернулась к нему. — Заканчивай. Снейп навёл на Мародёров волшебную палочку. — Знает Мерлин, как бы я хотел произнести другое заклинание, — процедил он с неприязнью. — Скажем, начинающееся со слова «Авада». Находящиеся в сознании панически замычали. — Обливейт, — равнодушным голосом закончил Снейп. — Ступефай!