Дело в теле

Из кабинета Дамблдора Дана вышла совершенно раздавленная своими мыслями. Расположение и благодушие директора вызывало только панику. Не встречались ей по жизни добрые бескорыстные дедушки, никогда не встречались. Чем шире улыбка — тем больше за ней скрывается отнюдь не привлекательного содержимого. Она по-прежнему не знала, на какой он стороне, но подкрепилась новыми подозрениями, что отнюдь не способствовало оптимистичным настроениям. К счастью, Джеймса Поттера поблизости уже не было. Облегчённо вздохнув, Дана снова отправилась в библиотеку, чтоб в тишине и покое обдумать все имеющиеся у неё факты. Картинка не складывалась. Мысли цеплялись только за то, что Поттерам зачем-то нужна была Лили и очень сильно мешает Снейп. Дамблдор же тем временем делает вид, что всё в порядке — прикрывает высокородных хулиганов, но не устраивает репрессий против «нежелательных элементов». Мотивов у Даны не было от слова «совсем», предположения же могли занимать огромный спектр. Разве что, со Снейпом было всё ясно — он мешал подобраться к Лили, поэтому мародёры пытаются от него избавиться. Детская вражда шла попутно. Но зачем директору его прикрывать, когда можно было легко избавиться от него ещё после первого курса? Или у Дамблдора с Поттерами разный круг интересов и разные цели? Хм, вполне вероятно, если он не спешит делать гибель Лили достоянием гласности и, похоже, хочет как-то использовать это в своих интересах (интересах школы?). Его полностью устраивало тело Лили с новой начинкой. В возвращение памяти прошлой души он не верил и, похоже, это более чем устраивало как минимум его одного и, возможно, все стороны. Лили могла что-то знать? Лили была слишком строптива, а с новым разумом можно было договориться, запугать или использовать втёмную? Не на ту напали. Далее. Зачем Поттерам Лили? Можно было бы предположить безумную влюблённость Поттера-младшего, которая толкает его на совершенно безрассудные, опасные и сумасшедшие шаги. Любовь сплошь и рядом становится мотивом доброй половины всех преступлений, одно запутанней другого. Но чтобы как минимум два взрослых и адекватных мага на это смотрели сквозь пальцы? Помешательство Поттера-младшего не проходило по всем параметрам, оно, если и было, являлось лишь сопутствующим элементом. Дальше мысли не шли. Недоставало данных. Не было заслуживающих доверия свидетелей. Не было информаторов. Не было даже возможности провести обыск, допустим, в кабинете директора и отрыть там какую-нибудь важную переписку. К вечеру у Даны от всех этих размышлений разболелась голова, ситуацию усугубило и то, что она постоянно прерывалась для упражнений в магии. Дождаться конца недели и уехать из этого бедлама казалось теперь самой разумной идеей. С какой стати она должна отдуваться из-за чьих-то мутных планов? Захотелось рассказать всем, что она больше не Лили Эванс, чтобы её оставили в покое. Но ведь не оставят? Ни Дамблдор, ни Поттер, ни совесть. Поэтому пришлось сдавать книги и идти на ужин. В этот раз она пришла одной из последних и поэтому смогла незаметно выбрать место подальше от шушукающихся мародёров. Однако, подходящее название они выбрали для своей бандитской компании. Дана без аппетита поковырялась в своей тарелке, думая о грядущей бессонной ночи. Чтобы хорошо спать, нужно чувствовать себя в безопасности. Дана в безопасности себя не чувствовала. Через пять минут она уже ушла в спальню, хотя по ощущениям следовало бежать из замка. Утром плюнет на всё и, пока погода не испортилась, отправится на пробежку, нужно хоть как-то напряжение сбрасывать. В конце недели предоставит Дамблдору полный подробный письменный отчёт и исчезнет из магической действительности. Пусть делает с этим что хочет. Даже это не входит в её обязанности. Только заботиться о благополучии этого тела, раз уж она его получила. И рассказать близким Лили правду об обстоятельствах её смерти, если, конечно, они будут в состоянии поверить и принять. В спальне её ждал неприятный сюрприз. Откуда ни возьмись перед ней из пустоты вынырнул маленький серенький человечек с огромными глазами и уставился на неё. Взвизгнув, Дана отшатнулась и выставила перед собой волшебную палочку на манер пистолета, хотя этот жест был совершенной бессмыслицей, все выученные заклинания вылетели из головы. Да и помогла бы в случае чего левитация перьев или заклинание-отмычка? — Дон-Дон так жаль, что напугаль молодую мисс! — запищало существо, поставив на прикроватную тумбочку поднос со снедью. После того, как его руки освободились, существо упало ей в ноги и стало картинно биться головой об пол. — Дон-Дон не зналь, что мисс так бояться! — причитало оно. — Стоп! — закричала Дана, и существо замерло в неестественной позе, открыв рот на очередном «Дон-Дон». Через несколько вдохов и выдохов, Дана как следует его рассмотрела. Карликовый рост, огромные обвислые уши, длинный нос и глаза в полголовы, удлинённые ладони и голые ступни. Одето оно было во что-то, более всего походившее на наволочку с дырками, такую же серую, как его кожа. — Что ты такое? — Дон-Дон — домовой эльф, мисс, — с гордостью заявило существо, тут же поднявшись и приосанившись, и добавило гораздо тише. — Мисс уже знакомь с Дон-Дон, разве нет? — Я тебя не помню, — настороженно сказала Дана, припоминая, что она слышала о домовых эльфах. Эти существа обслуживали Хогвартс, профессоров и студентов, обитали на кухне, куда студентам доступ запрещён. Порядочные эльфы, как говорили, никогда не появляются на людях, и Дана поняла, почему: впечатлительных мог хватить удар. — Откуда я могу тебя знать? — спросила она и, не удержавшись, прикоснулась пальцем к эльфу, чтобы проверить его материальность. Он оказался плотным и тёплым. — Но мисс же ходиль на кухню? — полувопросительно сказал он обиженным голосом и с интересом посмотрел на то место, которого коснулась Дана. — Дон-Дон знать, что мисс очень плёхо есть в Большом Зале. Дон-Дон принести мисс ужин, потому что уже любить мисс и заботиться о мисс. Дон-Дон знать, что это любимое лакомство мисс. Эльф поклонился и повернул ладонь в сторону подноса, на котором стоял графин с оранжевым соком несколько эклеров с разноцветной глазурью. — Эээ... Спасибо, Дон-Дон, — растерянно протянула Дана. — Ты не ответишь на пару моих вопросов? Эльф схватил себя за уши и закрыл ими лицо. — Никак неть, никак неть, мисс, — забубнил он, — Дон-Дон нельзя говорить со студенты! Дон-Дон дольжен сказать, что это ужин и исчезнуль! Дон-Дон и так слишькомь много болталь! Дон-Дон нарушиль куччу правиль, Дон-Дон дольжен себя наказать! Потянув себя за уши ещё раз, существо во мгновение ока исчезло, и Дана вздрогнула. — Эй, Дон-Дон! — позвала она. Ответа не было. Дана села на кровать и внимательно осмотрела поднос. Ничего необычного не было. Она налила стакан сока и понюхала, надеясь на абрикос. Пахло тыквой, и Дана поморщилась. В Хогвартсе слишком много внимания уделяли блюдам из тыквы, она старалась обходить их стороной, благо, был выбор, что есть и пить. Лили любила тыквенный сок? Бррр. Она поднесла стакан к губам, но её передёрнуло, живот скрутил спазм тошноты и стакан полетел на пол. Через секунду, поглаживая пульсирующий от острой боли висок, она поняла, что сама швырнула его прочь. Сердце бешено колотилось. Когда она поднесла к голове вторую руку, она ощутила, что у неё ничего не болит и ни капельки не тошнит. Этим местом она ударилась перед тем, как потерять сознание несколько дней назад. Она пила тыквенный сок, точно такой же тыквенный сок, а он оказался ужасным ядом. В качестве эксперимента, Дана подняла стакан, снова наполнила его и понюхала. До туалета добежать она успела, всё скудное содержимое желудка уплыло в небытие. Умывшись, она посмотрела на своё отражение, улыбнулась себе и измученным голосом сказала: — Молодец, организм, умница, организм. Я знала, что на тебя можно положиться. Интересно, это было покушение, или стандартная реакция организма Лили на обыкновенный тыквенный сок? Выяснить было сложно, но можно. Например, вычислив, числится ли в Хогвартсе домовой эльф Дон-Дон. Хотя, нет, из списка подозреваемых нельзя вычёркивать Дамблдора. Когда он туда попал? Неважно. Остаётся анализ напитка. Дана даже знала, к кому по этому поводу можно обратиться, убив пару зайцев. Порывшись в сундуке, она извлекла пробирки, судя по этикеткам, со стационарными чарами стазиса, и отлила в одну из них немного из кувшина, стараясь не дышать. Если это какое-нибудь мудрёное зелье с быстро распадающимися активными веществами, ему это не светит. Магия — удобная штука, если она не пытается тебя убить. Когда закупоренная пробирка опустилась в карман мантии, дверь в спальню распахнулась, и вошли хихикающие соседки. — Ой, Лили! А мы тебя весь день искали, где ты была? — спросила Бетти. — Голова болит, — туманно ответила Дана, не в силах выяснять отношения. — Почему ты не была на ужине? А что ты такая бледная, тебе плохо? — Голова болит, — повторила Дана и забралась на кровать, подхватив первый попавшийся учебник. К сожалению, это оказалась трансфигурация. — Ой, у тебя тут вкусняшки? Вот хитрушка! — воскликнула Джинджер. — Не надо! — подскочила Дана, но Джинджер уже пила из стакана. Увидев её вытаращенные от ужаса глаза, Джинджер удивилась. — Что? — спросила она, облизнув тыквенные усы. — Тебе же не жалко, у тебя целый графин! — Как ты себя чувствуешь? — севшим голосом спросила Дана, готовясь спешно оказывать экстренную помощь. — Тошнота, голова не болит? В обморок не падаешь? Джинджер недоуменно несколько раз перевела взгляд с Даны на стакан и обратно. Бетти тихо хихикала, это помогло Дане принять совершенно непринуждённый вид. Наконец, Джинджер прыснула от смеха: — Ну ты даёшь, подруга! У тебя теперь что, всю жизнь фобии на тыквенный сок будут? — Откуда ты знаешь, что там был тыквенный сок? — напряглась Дана. — Это закрытая информация. — По твоему лицу попробуй не догадайся, это тугодумом вроде нашего Пола надо быть. Надеюсь, на эклеры у тебя тоже фобия? — Джинджер подцепила с блюда пирожное с розовой глазурью и с наслаждением откусила. — Ммм... Клубнифное. Лили, а кто тебя так изыскано травит? — Эльф какой-то. — Нашла, кого бояться, у них же принципы: не навреди. Да если эльф чем-то навредит волшебнику, у него одна дорога: в петлю, причём на совершенно добровольных началах, его уже ничем от ритуального самоубийства не спасёшь. Дана посмотрела на неё с сомнениям. У неё были основания не верить некоторым её словам — но значит ли это, что теперь верить нельзя ничему? — А мне там есть? — вытянула шею Бетти. — Оставь Лили, Лили сегодня почти ничего не ела, будь милосердной, — назидательно сказала Джинджер, облизывая пальцы. Дана кивнула. Опустошённый желудок бурчал. Правда, она бы сейчас предпочла куриный бульон, чем эклер. Но странный эльф посчитал, что лучше разбирается в её вкусах. Нужно наведаться на кухню за порцией информации. Взяв двумя пальцами эклер с зелёной глазурью, Дана осторожно понюхала. На пряный мятный запах организм отреагировал обильным слюноотделением и новой порцией требовательного бурчания в животе. Осторожно откусив кусочек, Дана с наслаждением закрыла глаза. В качестве крема оказалось мятное мороженое. Ей даже показалось, что она жуёт кусочек моря, очень ароматный кусочек, а где-то на пределе слышимости кричит чайка. — Ничего вкуснее не ела, — сказала она с удовольствием. — Не сомневаюсь, — с готовностью отозвалась Джинджер. Дана блаженно откинулась на подушку, взяв ещё одно пирожное. Всего лишь один эклер, а сколько положительной энергии он в неё влил, сколько лёгкости! Тело расслабилось, а все дурные и тревожные мысли постепенно ушли из головы, уступив место чему-то воздушному. Совершенно напрасно она столько переживает. С чего только в голову пришло, что вокруг одни враги? Вон, как о ней беспокоятся и заботятся. И Джеймса Поттера она зря в чём-то подозревает, хороший парень. Красавец, спортсмен. Она напрасно злится, ищет в нём недостатки, которых нет. И всё потому, что глупо влюбилась в малолетку. Как можно! Сердится на себя, а всех собак на бедного парня повесила, надо немедленно найти и извиниться. И, кто знает, может, он согласится на свидание… А там она уж знает, как взять быка за рога, у не нюхавшего жизни парня не будет ни малейшего шанса противостоять её женским чарам. На лице появилась блаженная улыбка, и Дана заметила, что соседки за ней пристально наблюдают. — А где Джеймс? — как можно невиннее поинтересовалась она. Джинджер широко улыбнулась в ответ. — Ой, я тут забыла, Джеймс просил тебе передать! — заявила она, не сводя с неё сияющих глаз, и протянула вперёд розовый кусок надушенного пергамента, сложенный пополам. Дана с подозрением покосилась на неё, но пергамент всё-таки взяла. Джинджер выглядела чересчур довольной. Как будто что-то задумала. Из того, что Дана о ней уже знала, задумала она нечто пакостное. Отбить у неё Джеймса, не иначе. Не на ту напала, малолетка. У Даны со всех сторон преимущества. — Спасибо, Джинджер, — ехидно проговорила она и наклонилась чуть ближе. — Только ничего у тебя не получится — он мой! О боже, могла она когда-нибудь предположить, что будет драться с кем-то за какого-то... Нет, Джеймс не какой-то, он целиком состоит из достоинств. Да такой мужчина за всю жизнь ей никогда не встречался! Ради него и принципами поступиться можно, и все кудряшки из тёмной головки повыдрать. Джинджер осознала это в рекордные сроки и дала задний ход. — Конечно, Лили, кто спорит? — примирительно воскликнула она. — Рада, что ты это понимаешь, — прошипела Дана и выскользнула из спальни. На лестнице она сразу остановилась и в предвкушении развернула пергамент. «Любовь моя, я буду ждать тебя у фонтана возле Дракучей Ивы. Повторим наше лучшее свидание? Твой Джеймс» Дана расплылась в улыбке. Какой же всё-таки романтик — и весь её. Прямо чудо! А каким он вырастет, ведь он обязательно вырастет, возмужает, и тогда будет богом, а не мужчиной! Хотелось бежать, нет, хотелось лететь на крыльях любви. Она стремглав спустилась по лестнице, перебежала полную студентами гостиную и под чей-то озабоченный оклик «Эй! Скоро отбой уже!» выскочила за дверь. Чтобы на ходу поправить причёску, она положила пергамент в карман и вздрогнула, когда пальцы коснулись стекла пробирки и ещё одного листа, в который был завёрнут странный подарок. Она остановилась и вынула всё из карманов, чтобы избавиться от всего лишнего. Крышка пробирки соскользнула, и всё её содержимое оказалось у неё на ладони. Боже! Как она могла такое допустить, как? Ноги подкосились, и она опустилась на пол. Туман в голове стал плотнее и ощутимее, Дана почувствовала новый приступ тошноты и поспешно, уже не распоряжаясь своими конечностями, начала вытирать ладонь о мантию. Она отравлена! Отравлена! В голове билась единственная паническая мысль, и ничего сделать она не могла, тело не слушалось. Она поспешно развернула скомканную бумагу, вытащила безоар и трясущимися руками запихала его в рот — хоть что-то, хоть как-то отсрочить страшную смерть. Закашлявшись, она упала и почувствовала, что туман в голове начал проходить. Вдох-выдох, вдох-выдох. Закрыть глаза, досчитать до десяти. Пальцы нащупали пульс, который очень быстро приходил в норму. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Мать вашу, надо что-то делать с этими паническими атаками! Только начались, а уже столько беспокойства. Такими темпами она окончательно выйдет из строя и превратится в лёгкую добычу. Она села, медленно отдышавшись. Что она вообще здесь делает, какого чёрта? Мерзейший вкус во рту. Чёрт, это мерзкий склизкий камень. Зачем она вообще засунула его в рот? Но, если он помог так быстро прийти в себя, может, стоит ещё минутку его подержать, мало ли, вдруг случится рецидив. Рука-то всё ещё грязная и липкая. Можно и потерпеть эту мерзкую субстанцию, если от этого легче. Ещё несколько раз вдохнув и убедившись, что ей не станет хуже, она подобрала два листка с пола и медленно встала. Мимо прошла пара младшекурсников и удивлённо посмотрела на неё. — Вам помочь? — пискнул один. Дана покачала головой: с набитым ртом говорить как-то... Она, наконец, выплюнула безоар на ладонь и посмотрела на пергаменты, выбирая, в какой завернуть его. «Я буду ждать тебя в нашем месте каждый вечер до отбоя» «Любовь моя, я буду ждать тебя у фонтана возле Дракучей Ивы. Повторим наше лучшее свидание? Твой Джеймс» В голове опять поплыло, на языке из ниоткуда возник вкус мятного мороженного. Эмоции и мысли вновь сделали невообразимый кульбит назад, перед глазами возникло улыбающееся лицо подростка, полюбить которого Дана не могла чисто физически. Сердце же напротив бешено застучало, разливая приятное тепло, рациональная часть мозга, щёлкнув, отключилась. Колоссальным усилием воли Дана заставила себя снова запихать безоар в рот, и хотела было с чувством выматериться, но смогла издать только нечленораздельное мычание. Скомкав оба пергамента, она положила их в карман и поспешила на восьмой этаж. Ей срочно нужна была помощь хорошего зельевара, способного сварить противоядие от той гадости, которой её напичкали, и она знала только одного, подходящего по всем параметрам, и даже где его можно найти. Это надо же, совершить такую глупость! И ведь подозревала неладное, да не с той стороны солому подстелила. И это специальный агент со стажем оперативной работы больше, чем эти пигалицы в школу ходят! Стыдно, агент Скалли, стыдно. Знала о существовании в этом мире приворотных зелий и прочей принуждающей гадости, знала, что в качестве Лили она вечно под чьим-то прицелом, в конце концов, знала, кому именно нельзя доверять, была предупреждена практически обо всём — и всё равно попалась. Расслабиться захотелось? Расслабилась? Ну так получай. Впрочем, она и заподозрить не могла, что еда может быть кем-то отравлена, особенно после того, как Джинджер всё попробовала, и ей ни в одном глазу. Нет, и это, определённо, тоже стыдно, ведь Джинджер — явная соучастница, естественно, она взяла «пустое» пирожное, зная, какие именно были с начинкой. Её явное предвкушение, довольный взгляд, то, как она заверяла в безвредности предложенного лакомства, записка от подельника, которую она «забыла» вручить сразу — всё вписалось в картину, но, к сожалению, Дана поняла это только сейчас, когда дурман не мешал ей думать и сопоставлять факты. Чувствовала себя прескверно. Конечно, расслабилась настолько, что в ином стечении обстоятельств, играй против неё не влюблённый школьник, а, допустим, маньяк-убийца, давно была бы мертва. Спуску себе и этому телу больше давать нельзя. И, главное, когда выберется из этой ямы, куда добровольно себя загнала, сделает огромную татуировку, допустим, на лбу «Никому не верь!». Или на руке. Или ещё где-нибудь, чтобы постоянно это видеть и никогда не забывать. А ещё неплохо бы запастись каким-то ядоискателем или ещё чем-то, что может предложить по этому случаю волшебный мир, иначе, похоже, по истечении недели она не выберется из этой ямы уже никогда. На восьмой этаж она добралась, запыхавшись, поскольку не позволяла себе отдыхать, минуя очередной лестничный пролёт. Мало ли? Главное, волшебным камушком не поперхнуться, всё остальное даже полезно. А вот по коридорам пришлось побродить. Стены были увешаны многочисленными двигающимися и говорящими портретами, которые смотрели с упрёком или рекомендовали поскорее вернуться в спальню, ибо пятнадцать минут до отбоя, десять, пять... А вот дать подсказку, где находится этот их Вздрюченный товарищ они категорически не желали. «Мы не можем помогать студентам нарушать школьные правила, наш долг...» Возможно, так и проходила бы она до самой полуночи если бы не увидела, как в стене напротив очередной принципиальной картины появилась дверь и из неё вышел черноволосый подросток с явственными мешками под глазами. Секунду он непонимающе смотрел на неё, но Дана, сориентировавшись, уже затолкнула его внутрь. — Привет, — сказал он. Дана кивнула. Северус Снейп пристально рассмотрел её лицо, а потом протянул руку вперёд и снял с её щеки частичку крема. Дана чуть смутилась, только сейчас запоздало сообразив, в каком виде она мчалась на свидание к «любимому» — лицо в креме, мантия в соке, волосы растрёпаны, вся одежда скособочена, грязные липкие руки... И тут же тряхнула головой, прогоняя несуществующее смущение перед проклятым Поттером, да и Снейпа стесняться не хватало. — Клубничный джем, яблоко и корица? — спросил Снейп, понюхав палец. Дана с трудом отправила языком безоар за щёку, чтобы хоть как-то можно было говорить. — Мятное морошенное и море. Прошти, фо рту бешоар, не могу доштать. — Понятно, — вздохнул Снейп, нахмурившись. — Значит, уже знаешь, что произошло? Дана кивнула. — Отлично. Ты такая же сообразительная, как и прежде, молодчина. Позволишь? Он взял её за руку и провёл в центр комнаты. Дана только сейчас увидела полки, заставленные книгами и банками с непонятным содержимым вдоль стен, два глубоких кресла и большой пустой стол. Снейп встал по другую сторону стола, широко расставил руки и закрыл глаза. Дана впервые увидела настоящее волшебство. Не те мелкие фокусы, свидетельницей которых ей уже доводилось быть в этой школе, а настоящую магию. Фигура Снейпа засветилась, свечение перекинулось на стол, и скоро на нём из ниоткуда возник небольшой котелок с горелкой и два десятка баночек и коробочек с неопределённым содержимым. Снейп взял один небольшой флакон. — Позволишь? Проанализирую позднее, что это за гадость, сейчас времени на это нет. Похоже, конечно, на амортенцию, но для Поттера как-то мелковато, ширпотребом пользоваться. Это ведь Поттер? Дана кивнула. Скребком Снейп собрал с её щёк остатки крема и положил во флакон, поколдовав над ним для сохранности. — Поскольку мы не знаем, что именно это было, буду варить Усовершенствованное Универсальное Отворотное, если ты не возражаешь. Немного дольше и сложнее, и понадобится чуть-чуть твоей крови. Потерпишь? Дана кивнула. Всё равно в этом она совершенно не разбиралась. Не верь никому, конечно, но если совсем никому не верить, долго не протянешь. Какой-то союзник нужен и, исходя из имеющихся данных, этим союзником точно станет Снейп. По крайней мере, он не заинтересован в том, чтобы её травить, убивать или втёмную использовать в каких-то своих масштабных планах — до сих пор он не проявил подобных замашек ни по отношению к Лили, ни по отношению уже к ней. Снейп зажёг огонь под котлом и принялся за работу. Дана завороженно наблюдала, она видела движения и жесты настоящего профессионала. Больше всего он был похож на фармацевта из Медицинской Академии, готовящего какую-нибудь мазь по сложному рецепту. Правда, любая самая сложная мазь требовала в десятки раз меньше ингредиентов, которые не нужно было перетирать, нарезать, крошить, молоть и выдавливать. Все необходимые реактивы подавались к работе в готовом виде. Время тянулось очень долго. Дана не понимала, что и зачем делает Снейп, он же объяснения считал излишними. Из-за набитого рта говорить и что-то спрашивать было невозможно. Наконец, он попросил дать руку, и Дана, нахмурившись, посмотрела на свои, перепачканные в чём только можно ладони — и остатки проклятых пирожных, и липкий сок, и грязь и пыль, собранные по Хогвартсу. В другое время она сразу бы почувствовала себя не комфортно с такими руками, но сейчас колоссальное напряжение мешало ей вовремя замечать такие мелочи. Снейп, увидев её замешательство, взмахнул волшебной палочкой, и из её кончика в сторону забила струя воды. Дана благодарно кивнула и вымыла руки. Ещё один взмах, и грязной лужи как не бывало. Удобная штука — магия. Взяв её чистую ладонь, Снейп, извинившись, сделал надрез серебряным ножом, и позволил нескольким каплям крови упасть в зелье. Оно поменяло цвет с рубиново-красного на молочно-белое, и испустило серебристый дым. — Готово, — сказал он и, зачерпнув черпаком, налил зелье в мерный стакан. — Мерзкое, но надо выпить. Хочешь, сначала поклянусь, что не собираюсь травить тебя? — Не надо, я верю, — Дана выплюнула безоар, взяла зелье и, чувствуя, как снова накатывает нежность к растрёпанному проклятью, взявшему за цель испортить ей жизнь, поспешно начала пить отвратительный на вкус напиток. Надо же кому-то верить? Через секунду после того, как последний глоток был сделан, романтическая чушь окончательно выветрилась из её многострадальной головы. — Спасибо, — выдохнула она. — Обращайся, — кивнул Снейп и с сосредоточенным видом начал разливать зелье по фиалам. — Что ты делаешь? — Сомневаюсь, что это был последний раз. Когда это зелье не сработает как надо, Поттер попытается подсунуть что-нибудь покрепче, у тебя всегда должно быть что-то, чтобы нейтрализовать это. Дану передёрнуло. — Ты знал? — она выложила на стол безоар, и Снейп покосился на него. — Что-то в этом роде должно было произойти. Так что да, я знал, что рано или поздно Поттер воспользовался бы твоей беспомощностью в магическом мире и использовал что-нибудь, что не осмеливался применить против тебя раньше. Впечатления наивной пустышки ты на меня даже с потерянной памятью не произвела, так что его подкаты на тебя не подействовали бы. У него карт-бланш на любые мерзости, ты, как считается, совершенно беззащитна и неопытна. Я рад, что ошиблись они, а не я. — У тебя отличная логика. — Спасибо, — Снейп зарделся. — Ты мне это уже говорила. — Мы друзья? Снейп растерялся. — Да, — сказал он. — То есть, нет. Не знаю. Не хочу тебя обманывать. Мы крупно поссорились полтора года назад. — И больше не общались? Снейп по-детски почесал макушку. — Ну, я пытался помириться с тобой и, может быть, получалось, не знаю. А потом тот неудачный пикник. Он опустил лицо, но Дана заметила, как краснеют его бледные щёки. — Спасибо, что не лжёшь мне. Снейп кивнул. — Расскажи мне о том пикнике. Ты остался единственный, кто может пролить свет на те события. Я хочу во всём разобраться, понимаешь? — Я тоже. Ну, в общем, это Пенелопа всё устроила. Она мне сказала, что ты хочешь посидеть со мной под старым дубом, типа пикника, вспомнить детство, расставить точки над И. Не знаю, что она сказала тебе. Я думал, ты не придёшь. Но всё равно, взял на кухне сока и бутербродов и ждал тебя. Ты пришла, и даже не сердилась на меня. Я был так удивлён, что не знал, как реагировать, ты выпила этого сока и упала. Знаешь, я до сих пор не понимаю, как этот яд попал ко мне. Домовые эльфы на кухне ни за что не дали бы испорченный продукт, не то что отравленный, они же всё проверяют, у них нюх на магию и любое зелье чуют за версту. Значит, я взял настоящий сок, а кто-то подменил его уже потом. Я не понимаю, когда, я ведь никуда не отлучался. Для этого нужно быть или невидимкой, или каким-нибудь мелким анимагом, у Поттера на такое кишка тонка. — Дамблдор сказал, что по результатам расследования, ты взял уже отравленный сок на кухне, — перебила его Дана. Снейп сердито посмотрел на неё. — Да оно не могло быть отравлено ещё тогда. Что это за расследование такое? — Эти показания снимают с тебя обвинения в том, что это ты специально отравил меня. Снейп выглядел ошарашенным. — Как? Зачем? — Тебя это возмущает или удивляет? — Я не понимаю, — сказал Снейп. — Зачем ему подделывать результаты ради меня? Я же никто. — Может, он знает правду, и не хочет, чтобы вину спихнули на невиновного — а так и было бы, не будь у тебя этого алиби. Снейп задумался. — Но это невыгодно, — сказал он протестующе. — Тебе так не нравится мысль, что тебе не сломают волшебную палочку, не исключат из школы и не отдадут под суд? Азкабан не курорт, за покушение на волшебника от полугода дают, а если кому-то захочется набрать отягчающих, а так и будет... Снейп посмотрел на неё пронзительным взглядом. — До какой степени ты ничего не помнишь? — спросил он резко. — Вообще ничего, что касается моей жизни в волшебном мире, — правдиво ответила Дана. — Ты легко сориентировалась во всём. Откуда ты знаешь такие вещи? — У меня была возможность смотреть, слушать и читать книги вроде Устава Хогвартса. И голову на плечах никто не отменял. — Всё равно, — Снейп нахмурился. — Я ожидал, что ты сориентируешься, тем более при помощи своего дневника и с учётом, что гриффиндорцы будут тебе врать, но не думал, что это случится так быстро. — Думал, что я буду растерянной испуганной девочкой? — Вроде того. Дане не понравилось, как глаза подростка восхищённо блеснули. — Не дождётесь, — сказала она мстительно. — Мне нужна информация. Ты будешь сотрудничать, или мне тебя тоже во враги записывать? Немножко давления не повредит. К тому же, это чётко обозначит их отношения, чтобы мальчик в случае чего не строил несбыточных надежд. — Естественно, — Снейп протянул руку и поспешно добавил, — сотрудничать. Мне нужен союзник, тебе нужен союзник. Дана пожала его ладонь. — Рада, что ты это понимаешь. — Магическая клятва? — спросил он, не отнимая руки. — Считаешь это необходимым? — приподняла она бровь. — Я тебе доверяю. А ты мне? — События вынуждают никому не доверять. — Я не виню тебя. Но мы не будем продуктивно работать, если не будем доверять друг другу, — свободной рукой Снейп поднял волшебную палочку и торжественно сказал: — Я, Северус Снейп, клянусь делиться с Лили Эванс любой известной мне информацией, которую она у меня запросит, касающейся школы, отношений учеников и происшествий в школе, а так же быта и нравов современных волшебников, моих знаний в магических науках, законах и традициях и обстановки в мире магии. Я оставляю за собой право на сохранение в тайне моей личной информации, если её раскрытие не является необходимостью для дела. Закончив, он выразительно кивнул. — Я принимаю клятву. Их руки охватило свечение, и Снейп тут же прекратил рукопожатие. — Я не успела дать тебе ответную клятву, — возразила она, впрочем, не чувствуя себя обиженной этим. — Нет необходимости, я тебе доверяю. Дана чуть сузила глаза. Она не собиралась чувствовать вину за это, впрочем, не похоже, что Снейп этого добивается. Однако, теперь они были в неравных условиях: Снейп обязан говорить правду, а Дана — нет. Если, конечно, всё, что касается магической клятвы — правда. Конечно, когда или если ему станет известно, что Дана не является Лили Эванс, он поймёт, что он ей ничего не должен и будет свободен от клятвы. И настанет конец сотрудничеству. — Что ты хочешь узнать? — Огромный список вопросов. Начнём с того, кто такая Пенелопа Хельсингтон?