***
Старки медленно, но решительно шествовал по направлению к трюму. Пламя ярости разгоралось в его груди все сильнее с каждой минутой. Вспоминая недавно случившееся, он еще больше растравлял эту язву в своей душе, подливая масла в огонь. Ему хотелось высказать предателю все, что о нем думает, принести ему словами столько боли, сколько прежде не испытывал никто. Но постепенно это и без того страшное желание переросло в черную жажду убийства. Старки в красках рисовал в своем воображении кровавую месть предателю. Осуществить задуманное мешал лишь приказ капитана о сохранении шкуры старого пирата. Увидев посетителя, бывший боцман встрепенулся, но, тщательнее разглядев вошедшего, безвольно и разочарованно откинулся назад, прислонившись к стене камеры. Кого он ждал? — Если надеешься, что тебя навестит наш капитан, то даже не рассчитывай, — зло прошипел Старки, стараясь наполнить каждое слово ядом до самых краев. — Возможно, он бы и пришел, но не может. Слишком сильно на нем сказалась ваша ссора. — Не может или не хочет? Большая разница, — горько усмехнулся Сми, вскинув брови. Старки больше не мог себя сдерживать. Если бы не решетка, предатель был бы уже мертв. Боцман убил бы его голыми руками. — Не может! Потому что из-за твоего «благородства» Джеймс слег с сердечным приступом! Доволен? Этого ты добивался?! Краска сошла с лица Сми. Он был предан своему капитану и не желал ему зла. Тем более, что боцман не ожидал подобного поворота событий. Если бы только можно было все вернуть! Он бы и близко не подошел к той поляне… Рванувшись к решётке, он сбивчиво заговорил: — Старки, я не хотел, чтобы так все вышло, веришь или нет, но я предан капитану… — Да? — с издевкой усомнился новый боцман. — А как же черный замок? Забыл?! — Не смей мне напоминать об этом! В той ситуации ты и сам был не лучше! — парировал Сми, пытаясь защититься. Впрочем, он не хотел заострять внимание на этом. Гораздо важнее было обелить свое имя перед Джеймсом. — Старки, — добавил Сми уже более спокойным голосом, — ты можешь отвести меня к капитану? Мне нужно поговорить с ним, объяснить. — А еще что? Я из-за тебя подставляться не желаю, а не то окажусь рядом с тобой, — огрызнулся боцман. Продолжать разговор не хотелось, да и смысла не было. Вздохнув, Старки развернулся и поспешно скрылся в глубине коридора. — Дело даже не в этом, — тихо долетело до ушей Сми, — ты достаточно натворил. Сделаешь только хуже. Достигнув верха лестницы, Старки в последний раз бросил почти жалостливый взгляд на незадачливого предателя, сжавшегося у стены, и вышел навстречу соленому морскому воздуху. В Небыляндии расцвел новый день. Остров был залит ярким солнечным светом, кругом кипела жизнь. Радость властвовала в этом мире безраздельно, а свет сочился сквозь кроны деревьев, дабы подарить свои лучи каждому существу в стране. Только в душе капитана «Веселого Роджера» царила тьма. Лежа в своей каюте, он не подпускал к себе никого, кроме Венди. Он не мог так легко забыть о том, что случилось, и потому выздоровление давалось ему тяжело — мрачные мысли рвали душу на части. На хрупкие плечи девочки тоже легла непростая задача — помочь пирату вырваться из состояния апатии. Сидя у его постели, она рассказывала ему длинные и увлекательные истории. Забавно, ведь именно для этого она и прилетела на этот остров. Рассказы помогали капитану отвлечься, но ненадолго, и вскоре после окончания очередного повествования он вновь погружался в угрюмую задумчивость, вглядываясь в серый потолок. Ситуация осложнялась еще и болезнью пирата. Его лихорадило, бросало то в жар, то в холод. Результат душевных терзаний или сырого климата — понять было сложно. Раньше в такое время рядом был Сми, и с его поддержкой девочке было бы легче бороться с недугом, но он был заперт в трюме и ничего не мог сделать. Капитан наверняка наотрез отказался бы выпустить его, чтобы все обсудить. Ему и без того было плохо. Спустя неделю кризис миновал. Джеймс начал приходить в себя, лихорадка уже не мучила его. Тусклые глаза обрели прежний здоровый блеск. Несмотря на явные физические улучшения, в душе капитана продолжала гнездиться обида на боевого товарища, и как пират ни старался избавиться от неприятно щемящего чувства, у него ничего не получилось. Осадок в душе остался, казалось, на всю жизнь. Венди, наблюдая за ним, решила во что бы то ни стало восстановить мир в душе небезразличного ей человека. И первым пунктом ее плана было узнать о причине столь затяжной ссоры. Расспрашивать Джеймса она не решалась: это не дало бы никаких результатов, только расстроило и, возможно, даже разгневало бы пирата, что одинаково плохо отразилось бы на его здоровье. Значит, нужно было поговорить с другим участником конфликта. Но как? Сми был заперт, и доступ к нему имели только охранники. Даже ей не было дозволено приближаться к нему. Случай представился довольно нескоро. Крюк долго не покидал корабля, поскольку не имел особого желания передвигаться на большие расстояния, однако время шло, и припасы кончались, а поручать группе пиратов без капитана это важное дело было нельзя. Пришлось плыть на остров с ними. И Венди не упустила свой шанс.глава 4. Гнев и сожаление.
2 марта 2015 г. в 17:30
После того, как Сми увели, капитан в изнеможении опустился в кресло. Почему тот, кому он доверял, предал его? Разве он хоть раз давал для этого повод? За что судьба так жестоко обошлась с ним?
Предательство — это слово оставило горький привкус во рту и кровоточащую рану на сердце. Джеймс ощущал ноющую боль в груди. Это чувство нарастало с каждой минутой все сильнее и сильнее. В какой-то момент пират понял, что больше не может терпеть. Он вскочил, но ноги отказывались держать его. Медленно оседая на пол и буквально всем телом чувствуя, как жизненные силы покидают его, он внезапно ощутил легкую тяжесть знакомых теплых рук на своих плечах и провалился в небытие.
Придя в себя и с трудом подняв отяжелевшие веки, капитан понял, что всё ещё находится в своей каюте. Лёжа на кровати, Джеймс чувствовал, как сидящая рядом девочка гладит его по плечу. Мысли медленно пытались выстроить цепочку событий предыдущего дня. Пирату хотелось верить, что всё произошедшее было лишь дурным сном.
Но тревожное лицо Венди и довольная улыбка Старки свидетельствовали об обратном.
— Я предупреждал вас, капитан… — начал мужчина отвратительно увещевательным и вместе с тем высокомерным тоном.
— Пошел к черту, — раздраженно бросил Джеймс.
У капитана «Весёлого Роджера» не было никакого желания выслушивать кого-либо, а тем более самодовольного пирата. И без того было тошно, а если он еще начнет злорадствовать, пусть и скрыто…
Наворачивающиеся на глаза слёзы душили изнутри.
Как только Старки вышел, капитан отвернулся к стене и дал волю чувствам. Навалившиеся на него беды приводили его в отчаяние. Их было слишком много для одного человека. Все это было неправильно.
Венди с тоской наблюдала, как страдает дорогой ей человек. У нее не было опыта действий в подобных ситуациях, но стоять в стороне и делать вид, что ничего не происходит, было невыносимо. Она и не смогла так поступить. Равнодушие в таких случаях хуже всего.
Мисс Дарлинг успокаивающе обняла капитана и начала ласково нашептывать ободряющие слова ему на ухо. Так делала ее мама, когда девочке было особенно плохо. Сработал ли метод Венди или же Джеймс просто устал, но через несколько минут дыхание мужчины выровнялось, грудь перестала часто вздыматься, а плечи судорожно вздрагивать, и пират уснул.
В каюте воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь почти неощутимым дыханием двоих людей, соединенных судьбой при столь необычных обстоятельствах.