Среди миндальных деревьев

Желая укрепить ослабленную Францию, Екатерина Медичи устроила брак Маргариты де Валуа и Генриха Наваррского, католической принцессы и протестантского принца, но далеко не всем эта свадьба пришлась по вкусу. По большей части потому, что Париж, находившийся в антигугенотском настроении, наполняло большое количество протестантов, и это вызывало большое неудовольствие у католиков. По тем временам иную религию, даже всего лишь другую ветвь, считали неправильной и неугодной Богу. А Крестовые походы во имя установления в мире «правой» веры считались священными и не важно, что при этом умирали тысячи людей – этот парадокс они не рассматривали как преступление против одной из десяти заповедей. Живя и воспитываясь в семье религиозников, Леон был католиком до мозга костей, и поэтому пребывание стольких иноверцев здесь заставляло его молодую кровь кипеть от гнева и неприятия всей сложившейся ситуации. Когда находиться в городе становилось особенно невыносимо, блондин старался выбраться за пределы каменных стен и успокоиться – прогулки в одиночестве стирали из его головы какофонию лиц и дарили спасительное ощущение безмятежности. И в очередной раз сбежав из столицы, ноги привели его к берегам широкой полноводной Сены. Вид неспешно текущей воды усмирял бушующие эмоции молодого человека. Навстречу ему шла красивая девушка, несшая в руках корзину, полную лилово-белых корнеплодов турнепса. Даже на вид она была очень тяжелой, так что повеселевший Леон предложил девушке свою помощь, которую она благодарно приняла. Из завязавшейся беседы он выяснил, что эту крестьянку звали Лили, и для человека без образования она была удивительно смекалистой и по-житейски мудрой, несмотря на свой юный возраст. Синие глаза смотрели на мир уверенно и чуть хитро, улыбалась она призрачно, с налетом печали – завораживало прямо. Если бы была выше по статусу, могла бы многого добиться, а так ее положение разрешало лишь зарабатывать продажей того, чем наградил урожай. Расставшись с ней на городском рынке, блондин даже пожалел, что вряд ли когда-либо ее еще увидит, но когда стал встречать ее поразительно часто – на ярмарке, у реки, у выхода из лавки, даже просто на улицах – стал думать, что это не что иное, как Божье провидение. И каждый раз узнавал что-то новое в ней. Она поражала его своими ироничными высказываниями, насмешкой над всей этой напыщенностью и показушной роскошью и осведомленностью в разных областях. И это было странно – не может простая крестьянка быть такой знающей, но все попытки выяснить ее истинную сущность она ловко заминала. Коварные существа эти женщины. А между тем отрицательные настроения в Париже все росли, ненависть парижского населения к гугенотам, а также давняя вражда семейных кланов Колиньи и Гизов в конце концов переполнили чашу мнимого мира и в канун дня святого Варфоломея началась массовая резня протестантов католиками. Леон, наконец получив волю своему желанию в убийстве иноверцев, махал без разбору отобранным у кого-то мечом – даром что Крестовые походы прекратились более трех веков назад. Но всей этой жажде крови перекрыло кислород, стоило его синим глазам выхватить из этого хаоса золотовласую головку Лили, в ужасе пытавшуюся избежать смертельного удара оружием. Неизвестно откуда пришедшее осознание обухом ударило его по голове – девушка была приверженкой протестантизма. Не чуя себя от смятения, он схватил ее тонкую руку и с силой втолкнул в ближайшую опустевшую лавку. Не удержавшись на ногах, девушка упала на пол, а Леон встал перед ней несокрушимой скалой, занеся над головой меч. На одной чаше весов у него лежала ненависть к гугенотам, а на другой неуемный интерес и нестерпимое влечение к личности этой девушки. Все в нем клокотало, его разрывало на части, душа металась в нерешимости сделать выбор. Лили долго смотрела в его глаза, видя эту мучительную войну внутри него, а потом горько улыбнулась и опустила в смирении голову, положив руки на колени, - она готова была принять смерть от его рук. В этот момент все мысли блондина обращались к Богу, прося дать ему ответ. Он впервые задумался об истинном значении веры, обо всем, чему учило богословие. Одна из заповедей гласила «не убий», а до этой минуты он в бешено-иступленном удовольствии нарушал ее. Протестантская кровь жгла сжимающие грязный меч руки и сквозь ткань одежды. Зарычав, как раненый зверь, Леон с силой разрубил стойку за спиной девушки. Его устоявшийся привычный образ мысли обратился в руины, оставляя полное опустошение. Все силы разом его покинули, и он опустился на колени перед Лили, сломленный и подавленный. Подняв голову, он увидел удивление в ее синих глазах, сменяющееся неверием и, наконец, благодарностью напополам с нежностью. Цветки турнепса маленькие и неказистые, скромные, но лимонно-желтые. Этот яркий цвет сейчас распускался на пепле его разрушенной и разоренной души.