Среди миндальных деревьев

Мики долго не могла понять, к чему причислить эту внезапную встречу – к очередному жизненному провалу или же к тем наиредчайшим случаям поразительного везения, вспыхивающим на ее непроглядной черной полосе. И оба варианта были равноценными и склонялись то к одной, то к другой чаше весов, потому что теперь этот окутанный для нее тайной Тонио постоянно ошивался в ее палате, а из короткого промежутка между его наведыванием и пришествием злого врача мало что можно было о нем узнать. Однако это было неожиданно весело и хоть как-то отвлекало от навязчивых депрессивных мыслей. И отвлекало настолько, что она неожиданно даже для себя ответила согласием на его предложение встречаться. Не то чтобы она была вся из себя такая легкомысленная и велась на внешность (а Тонио как раз-таки обладал красотой не смазливой, а мужской, опасно-притягательной), но интуиция шептала, что он ей ничего плохого не сделает и доверять ему можно. Но так как она теперь стала ахиллесовой пятой главы мафиози, то всякие его враги с завидным постоянством устраивали ей марафон опасных для жизни ситуаций – пытались и убить ее, и похитить, и в заложники взять – словом, делали все, лишь бы заставить мужчину делать так, как хотят они. А так как она была сильно зависимой от всяческих диет и препаратов, то Мики, в общем-то, понимала, что была последним человеком, которому можно такую жизнь вести. И находясь в очередном плену, она даже пару раз хотела все бросить, еле выкарабкиваясь с того света из-за кетоацидоза* и гипогликемии**, но стоило ей увидеть Тонио, его ярость, с которой он расправлялся с посмевшими причинить ей зло, и те боль и раскаяние, с которыми он потом смотрел на нее, и она понимала, что просто не может и не хочет его покидать. В конце концов, рядом с ним было намного безопаснее, нежели на расстоянии. Когда Мики ответила согласием на его предложение о женитьбе через два года после того, как они начали встречаться, Тонио думал, что откинется прям в эту же секунду, потому что он ожидал чего угодно – от смеха до злости, ибо никто в здравом уме добровольно не согласился бы увязнуть в этом мраке еще больше, особенно такое светлое создание как Мики. По крайней мере, он бы точно для себя на ее месте такой судьбы не выбрал, а бежал бы подальше от этого криминала в другую страну под другим именем, однако же его эвкалиптовая девочка оказалась сильнее, чем он предполагал. И был до того бессовестно счастлив, что даже позабыл, что собственная свадьба – идеальнейший момент для убийства, когда в число сугубо своих может затесаться наемник. Девушка тоже пребывала в состоянии утопического счастья, но ни на секунду не сомневалась, что этим моментом кто-нибудь обязательно воспользуется, так что бордовые глаза внимательно выслеживали всякие подозрительные движения. И когда в поле зрения мелькнуло что-то черное, тело среагировало само, дернувшись вперед. Выстрела Тонио не услышал, лишь удивленно повернулся вслед за резким движением его уже пять минут как жены, но увидел лишь танцующие алые волосы перед лицом и заваливающуюся вперед Мики. На мгновенно поднявший шум и панику он внимания не обращал, весь сосредоточившись на растекающемся цветком пятне крови на ее груди. Прикоснувшись пальцами к его лицу, Мики, перед тем как навсегда закрыть глаза, кротко посмотрела на него и улыбнулась чуть виновато, словно извинялась, что оказалась быстрее и ближе его телохранителей. В конце концов, своей наивной цели она добилась – смогла по-своему его защитить. А запах эвкалипта, сколько бы Тонио как безумный его не вдыхал, все никак не заживлял разрастающуюся рану на его сердце. Ей было двадцать, ему – тридцать три.