Танец живота

Тем временем в группе посторонних наблюдателей произошло небольшое оживление. - Знаешь, хоть я ничего и не понимаю, здесь, кажется, очень весело, да?- как всегда с деткой наивностью в голосе произнёс Иван. - А я…этого… не… видел… - процедил сквозь зубы Артур, прикрывая ладонью глаза. Остальные решили отмолчаться под предлогом « no comments». - Слушай – ка, - Ричард приблизился к Джонсу и, поняв, что тот не будет оказывать сопротивления, по -дружески обнял его за шею, - не хочешь ли ты сделать кое-что втроём со мной и моей женой? – Ч…ч… чево? – У Альфреда глаза полезли на лоб от такого дерзкого заявления. Исси же, вопреки всем ожиданиям, разразилась громким переливистым смехом. - Боже мой, Альф, ты бы видел сейчас своё лицо! Ричард, заразившись весельем суженой, еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. - Это была шутка, дурашка! Ну, улыбнись же. Не будь тухлым помидором! Кстати, насчёт помидора мужчина попал в точку. Америка снова начал покрываться красными пятнами, поскольку лишь сейчас в его посвежевшую голову потоком хлынули мысли примерно следующего содержания: « Позор, позор, позор, мировой позор!!! Я не смогу теперь даже в глаза посмотреть ЕМУ, не смогу!!! » « Хм… может, это его как-нибудь растрясёт ?» - задумчиво промурлыкала себе под нос Исси, а в слух произнесла: - Ну что, публика, как вам представление? При упоминании о зрителях, Альфред вернулся к прежнему депрессивному состоянию и тупо уставился неподвижным взором в одну точку. « Зачем она спросила???!!! Это конец, конец, конец… Сейчас они скажут… это конец, конец, конец…» Первым для ответа с пола поднялся Германия. - Кхм, ну…кхм, - видно, он не находил нужных слов. А сердце Джонса, совершив кульбит, забилось в пространство между рёбрами и ни в коем случае не желало вылезать оттуда. « Вот бы самому куда-нибудь деться. Хоть в землю провалиться прямо на рога к чёрту!» - удручённо размышлял про себя блондин. На помощь к растерявшемуся Людвигу пришёл Англия. Он резким движением принял вертикальное состояние и, тыча пальцем чуть ли не в глаз немцу, крикнул: - Он имеет в виду, что, в общем, не плохо! Сердце пропустило удар, перед затуманенным взором промелькнули разноцветные круги. Италия расплылся в улыбке: - Ух ты, Америка действительно очень гибкий, прямо как кошка! Это очень хорошо, дааааа! Япония незаметно нажал кнопочку на своей скрытой камере, которая была приделана к верхнему карману пиджака. В его голове уже созревали мысли о том, какой сюжет манги можно на почве всего этого завернуть. К делу подключились Испания и Франция. Они практически одновременно подскочили на ноги и, вторя один другому, заголосили: «О, вау! Удивительно!!! Восхитительное тело, восхитительная грация! Кто бы мог подумать, что Америка скрывает в себе такой талант!» - Ребята…вы… - Альфред обратил к восхищённой публике наполненные до краёв хрустальными слезинками глаза, - Вы… силился высказаться он, однако кроме тихого шёпота ничего у него не получалось. - Оу, здорово! Мне бы даже хотелось оказаться на Вашем месте, - обратился Россия к Ричарду, когда уже практически вплотную приблизился к мужчине. Инструктор переключил внимание на нового собеседника и вежливо улыбнулся. - Оказаться на моём месте? Вы тоже хотели бы научиться танцевать? - Нет, мне больше нравится наблюдать. Наблюдать за Альфредом. Кстати, - взгляд Брагинского вдруг стал холодным и пустым, однако рот продолжал оставаться в состоянии перевёрнутого кверху рожками полумесяца, - Если вы ещё раз прикоснётесь к Америке, я сделаю из Вашего желудка воздушный шарик, да? Улыбка тут же сошла с позеленевшего лица Ричарда. Он испуганно закивал головой и отскочил от смертельно опасной для него личности, как чёрт от ладана. Послышался звук глухого удара; Джонс полностью отключился от мира сего на мягком ковре. Иван сгрёб Альфреда в охапку и удалился из наполнившегося шумом помещения, где страны закатили настоящий базар на тему: « Поговорим о событиях минувшего вечера». Россия шёл уже минут десять, петляя по запутанным лабиринтам коридоров, когда вдруг почувствовал, что ноша на его плече стала подавать признаки жизни. Он решил переместить Джонса в более удобное для него положение: взять на руки. Альф распахнул глаза, вздрогнул отчего-то и снова зажмурился. Потом уже более медленно приподнял веки. Парень не мог поверить, что происходящее с ним – не сон, и что пепельный блондин с фиолетовыми глазами и широкой приятной улыбкой – не плод больного воображения. Полностью осознав себя в реальном пространстве и времени, Америка немного смутился и выдал первое, что пришло ему на ум. Ещё плавающий в пелене тумана ум. - Р-Россия? С какого ты…? Укуси меня коммунист… - договорить ему не дали губы Ивана, и остаток фразы вылился простым набором звуков. Лёгкий ненавязчивый поцелуй. Брагинский пристально поглядел Альфреду в глаза. - Знаешь, ты мне нравишься очень, поэтому, когда я вижу, что какой-то человек прикасается к тебе, мне хочется его убить, да? Америка залился такой краской, что мог бы по насыщенности оттенка посоперничать с красным светом светофора и утвердительно кивнул. - Хи, это было, знаешь, как в прекрасной мечте… Джонс снова начал терять связь с настоящим и ущипнул себя за руку. Иван заметил действие Америки и не смог удержаться от комментария. - Зачем ты себе вредишь? Не хочу, чтоб на теле моего Альфреда были синяки. - Да ну тебя, ааааа? – смущению Джонса уже не было предела. Брагинский наклонился к пылающему, аки алый закат, лицу блондина и возобновил прерванный недавно поцелуй, делая его на этот раз более глубоким. Мужчины отстранились друг от друга, чтобы восполнить запасы закончившегося воздуха. Альф тяжело дышал сквозь приоткрытые опухшие губы, которые теперь выглядели ещё более соблазнительно и желанно. В голубых, наполненных сиянием глазах, плескалось море страсти и сладкой неги. Иван свернул на первую попавшуюся лестничную площадку и уже через минуты две оказался со своим любовником на улице. Не выпуская Джонса из объятий, он двинулся с ним по направлению к сияющей неоновыми огнями вывеске ближайшего отеля. Эта ночь ярким пятном навсегда отпечаталась в памяти двух влюблённых, обретших наконец рядом друг с другом своё настоящее счастье. Но здесь начинается уж совсем другая история.