Магия крови

На следующий день Гермиона написала письмо Гарри, отправив его обычной почтой, и засела за книгу по окклюменции. Через неделю изучения пособия Гермиона заметила, что ее разум стал более организованным. Мысли стали яснее, а когда-то прочитанная информация распределялась, как в большом библиотечном каталоге – по полкам, в алфавитном порядке, со сносками и указаниями. Гермиона понимала, что это только начало и предстоит тяжелая работа над собственным разумом, и корила себя, что не взяла пособия у Гарри хотя бы из интереса в прошлом году. Почему же данный раздел магии ее не заинтересовал, словно кто-то поставил чары невнимания на книги? Юная волшебница совершенно четко помнила, как упрекала Гарри в том, что он не старается научиться, а сама ведь даже не поинтересовалась, чему его учат и как. В пособии ясно говорилось, что между учителем и учеником должно быть полное доверие и понимание. И как же Снегг мог учить Гарри, если они ненавидят друг друга? А Дамблдор все затеял, зная, какое у этой парочки отношение друг к другу. Вспомнилось прошлое лето... Волдеморт воскрес, Гарри увидел смерть Диггори и оказался в изоляции на целое лето. Она вспомнила разговор с Дамблдором, снова услышала, как яростно доказывала ему, что Гарри нужны близкие люди рядом, чтоб пережить произошедшее, и совершенно не помнила, почему она согласилась со стариком и даже не писала Гарри. Похоже на обливиэйт и империо. Или сначала империо, а потом обливейт. Иначе никак не объяснить ее поведения. И этот год не лучше – Гермиона чувствует запрет на встречи с Гарри, но теперь, когда шоры с глаз упали, она сможет побороть любые наведенные чары. А стоит встречаться? Гарри верит директору, он может просто послать ее или еще хуже – счесть врагом. Надо подумать, как лучше поступить. Запах кофе намекнул задумавшейся волшебнице, что наступило утро и что ночь была бессонной. Как тяжело осознавать себя использованной... На нее Дамблдору, похоже, наплевать, его главная игрушка Гарри. А вот если Дамблдор узнает правду, охота пойдет и на нее. Вспомнился первый курс – Квирелл и тролль, второй – вместе с василиском, о котором догадалась девочка, не знавшая до этого о магии, а преподаватели предпочли ничего не понять, третий – с дементорами, четвертый – с кубком огня. И смерть Сириуса. Пора в поместье. Там ждут ответы на вопросы, не зря же мама оставила дневники. А с Директором надо проявлять максимум осторожности — слишком опытный он противник. Гермиона встала, приняла душ, оделась и спустилась к завтраку. Убедить родителей в том, что она хочет побродить по Лондону, посетить пару музеев и новых выставок, оказалось несложным, и двести фунтов отправились в карман с прежним условием: не покупать на них книги. Или хотя бы не на всю сумму. Отец подвез ее до Лондонской подземки и поехал по своим делам, а Гермиона, смешавшись с толпой, села в поезд до центра. Повернув кольцо на пальце, шепнула «портус» и исчезла на следующей станции. От ворот ее взгляду представилась сельская идиллия. Двухэтажный каменный дом, утопающий в окружавшем его парке, обнесен красивой кованой оградой, в которой причудливо сплелись цветы, фрукты и животные. Просто произведение искусства. Запах цветущих в парке цветов доносился ветерком до закрытых ворот, перед которыми стояла девушка. Тишину нарушали только щебет птиц и шум листвы. Спокойствие царило в этом мирке. Как завороженная, Гермиона медленно провела рукой по гербу на воротах, но резко отдернула ее, уколов о кончик геральдического меча. Ворота открылись, не издав ни звука. Раздался хлопок, и перед девушкой упал на колени старый домовик в синей тунике. — Хозяйка пришла, Сайли так рад, Сайли дождался, — домовик залился слезами, целуя башмаки Гермионы. Все попытки поднять домовика потерпели неудачу, маленький эльф держался за ноги хозяйки мертвой хваткой. - Сайли, покажи мне дом, — с трудом придумала та повод оторвать домовика от целуемых ног. Всхлипывая и продолжая стенать, как Сайли рад, домовик повел хозяйку к дому. Сад поразил ее: нет, тут не было традиционной английской чопорности и прямых линий подстриженных кустарников. Взору пришедшей представилось, казалось бы, хаотичное нагромождение различных цветов и кустарников, но присмотревшись, она отметила, что каждая группа представляет собой композицию буйства цвета и аромата. Скульптуры магических животных венчали творения безумного садовода. Причем в саду мирно сосуществовали как магические растения, так и обычные цветы. Все было гармонично. Фасад дома оплел магический плющ, но кое-где видно было, что стены покрыты сплошной вязью рун, а закрытые сейчас ставни окон — замысловатой фигурной резьбой, похожей на вязь на ограде и воротах. Парадный вход, двустворчатые массивные двери, оформлены так же. Даже каменные ступени, ведущие к дверям, покрывали неизвестные руны. Наконец двери распахнулись, и родовой дом окутал вошедшую запахами прохлады и легким ароматом тайны. Двери закрылись, и девушка почувствовала радость дома, его тоску по хозяевам и укор, что так долго никого не было. На стене, напротив входа, висело гиганское полотно с огромным воином на нём, опирающимся на посох. За его плечом виднелась массивная рукоять двуручника. Одеждой воину служили красная туника и синие штаны, а голову венчала копна волнистых гладких каштановых волос. — Приветствую новую леди Медоуз, — ухмыльнулся воин. — Долго же Вы добирались, дом и домовик совсем исстрадались, да и я переживал. Это мой род, а без наследника и дом, и знания, и все, что создали поколения Медоуз, просто пропадет. Я рад приветствовать наследницу. Надеюсь, Вы окажетесь достойной. Я Эрик, основатель рода и строитель дома. Гермиона присела в неуклюжем реверансе, а Эрик с гобелена откровенно рассмеялся, глядя на ее попытку быть как леди. — Уважаемый Эрик, — дрогнувшим голосом сказала Гермиона. — За гобеленом есть тайник, я бы хотела его осмотреть. — Умная девочка, — одобрительно кивнул воин. – Молодец, что спросила. Можешь осмотреть, конечно, но хочу тебя предупредить: пока не проведешь полный ритуал вступления в род, тебе открыты лишь холл, столовая и гостевая комната. Как будешь готова к ритуалу, я открою комнату с камнем рода и алтарем, книжку с ритуалами рода и семьи, эльфу прикажи принести. Попытавшись выполнить еще один реверанс, под смех Эрика Гермиона откинула гобелен и достала дневник матери. Обложка его была из тисненой кожи валлийского зеленого дракона с серебряными вставками. Такие до сих пор продавались в магазинах: так называемые бесконечные книжки – сколько ни пиши, всегда 100 страниц. Поднявшись в показанную эльфом комнату, девушка вспомнила про гоблина. Поговорить с ним захотелось сразу же – этот народ много знал, только почему-то не спешил делиться знаниями. Бросив щепотку летучего пороха в камин и произнеся адрес, юная домовладелица сунула голову в синее пламя. Увидев девушку, гоблин поднялся и прошел к камину. — Можете подать мне руку, и я пройду к Вам. Тут говорить нельзя, и у меня есть недоброжелатели, — проскрипел гоблин. Гермиона протянула руку, и ее тут же сжал морщинистой когтистой ладонью Роздорнак. — Чего ты ждешь? Дергай на себя, глупая девочка! И она дернула – наверное, слишком сильно, потому как гоблин, вылетев из камина, сбил ее и приземлился сверху. -Ха, ха, гыррр, кхе, давненько меня так женщины не дергали, — смеялся он, скатившись с оглушенной девушки. — Сколько страсти и огня, Ваш муж будет счастливчиком, если доживет до свадьбы. Отсмеявшись, Роздорнак встал с пола и сел в каминное кресло. - Долго валяться будете, леди? Гермиона, все еще слегка не в себе, поднялась и села во второе кресло. — Я подумал и решил рассказать вам всю ситуацию, которая произошла в мире, с точки зрения гоблинов. — Это не типично для вашего народа, — с подозрением прищурилась Гермиона. – Признавайтесь, Вам что-то нужно от меня как от Медоуз? — Нет, как от Грейнджер, — съязвил гоблин. — Да, нам позарез нужен маг крови. Нанять мы не можем – уже три контракта сорвались из-за магических нарушений. У банка контракт с Медоуз, и пока кто-то из рода жив, то по контракту мы не можем призвать других. Защита не обновлялась 17 лет, и только на гоблинской магии она недолго протянет. Через год-полтора обычные грабители войдут как к себе домой. Защита завязана на работников банка, а за 17 лет практически весь банковский персонал поменялся, остались пять глав отделов — родовых управляющих, и директор. Все бы ничего, если б директор Рогнарок не был настолько стар. Его надо срочно менять, а замена директора моментально обрушит нашу защиту. — Я удивлена, — призналась Гермиона. – Ведь срок жизни гоблинов необычайно велик, вы не любите изменений. Так почему же такая текучка персонала? — О, чтоб ответить на этот вопрос, я должен рассказать вам о природе гоблинов. Мы очень любим воевать. Можно сказать, без войны мы зачахнем. Вслед за последним восстанием был подписан договор, устроивший гоблинов настолько, что поднимать восстание пока не требуется. Теперь кланы воюют меж собой, не трогая людей. И не только воюют, но и интригуют. Чтобы получить должность, я, например, устроил 12 несчастных случаев занимавшим ее гоблинам. Про количество хитрых ходов уже не говорю. Теперь банк – своеобразный спорт гоблинов. А директор, соответственно, суперзвезда. Рогнарок согласен уступить мне кресло директора через ритуал. Вам, милочка, будет выгодно, если суперзвезда расы гоблинов окажется на Вашей стороне. Это помимо вознаграждения по контракту. Впрочем, Медоузы никогда не были жадными, сумма за услуги смешная. Ваши предки мотивировали это тем, что кровь для ритуала дают гоблины. Я видел все недавние попытки заключить подобный контракт, сегодняшние маги намного корыстнее. Плюс платой за ритуалы послужит имеющаяся у нас информация о мире магов. Думаю, это справедливая цена. — Роздорнак, но я не владею магией крови, — возразила напряжённо слушавшая Гермиона. К счастью, в комнату, где шёл разговор, никто не входил, а то пришлось бы объяснять домовику, откуда тут гоблин и почему ведутся речи о магии крови с посторонними. Сама мисс Медоуз, нагруженная услышанным, не подумала бы обезопасить комнату, даже если бы дом населял огромный клан. Слишком важным и интересным было то, что рассказывал Роздорнак. — Это поправимо – ритуал приема рода несложен, а описания церемонии в банке у нас есть. Я думаю, после того, как Вы примете род, мы переговорим еще раз. «Или я со спокойной совестью заключу контракт с другим родом, если род признает ее недостойной», — подумал гоблин. — А сейчас будьте любезны – отправьте меня назад в мой кабинет, — потребовал гоблин. — Как вы знаете, магией людей мы можем пользоваться только при их посредничестве. Уже отправив Роздорнака обратно, Гермиона вздохнула с облегчением и принялась систематизировать информацию. Ну и гоблин! Ошеломил, запутал, закружил в словах – не ожидала она от гоблина такой словоохотливости. Впрочем, он умудрился рассказать, зачем и почему нужна она гоблинам, и не ответить на все остальные вопросы. Девушка решила подумать об этом позже, а пока открыла дневник матери. Привет, дневник! Меня зовут Доркас Медоуз. Сегодня мне исполнилось семь лет, папа подарил мне тебя, а мама – красивый кулон с красным камушком. Папа сказал, чтоб я писала каждый вечер, как прошел день, что нового я узнала, что думаю о людях, вещах и событиях. Он сказал, это очень поможет мне, когда я стану взрослой. Анализируя себя, анализируешь и окружающих – так говорит папа. Правда, я пока не знаю, что это значит — анализировать. Сегодня был праздник: большой торт, хлопушки, приехали знакомые папы и мамы и привезли своих детей. Больше всех мне понравилось играть с Эйтлин Принц и Аурикой Гондлберн, они хорошие и добрые. Мальчишки же много хулиганили и даже разбили вазу в саду. Правда, мама не заругалась, а просто восстановила ее магией. Больше всех мне не понравились Орион Блэк и Септимос Ленстрейдж – они очень обидно шутили и даже облили нас водой из фонтанчика. Гостей мамы и папы, особенно лорда Абраксаса Малфоя, интересовал наш родовой дом, но я уже знаю, что это тайна, и знать, где он, может только семья. А этот огромный дом мы в шутку зовем охотничьим домиком. Папа говорит — пускаем пыль в глаза. А ещё он говорит, что это наилучшая защита, когда не знают, где атаковать. Захлопнула дневник и невидящим взглядом уставилась на комнату. У нее тоже был дневник, и начинался он похоже. Только ей не понравился никто из детей, пришедших на ее седьмой день рождения: они не любили читать и не знали практически ничего, кроме игр и шалостей, а Гермиона уже в семь лет была заучкой. Немного успокоившись, девушка пролистала дневник. Внезапно ей открылась страница из середины... 19 сентября 1979 г. Сегодня у меня родилась дочка. Моя доченька. Держа ее на руках, я поняла, что теперь мне есть, ради кого жить. Когда я отреклась от Аластора, что-то оборвалось во мне, а теперь я смотрю в ее глаза… она – все, что осталось у меня в этой жизни. Ни идеи, за которыми я пошла, ни любовь, ради которой я поругалась с отцом, не оправдали себя. Впрочем, Аластор все-таки подарил мне счастье – ее, такую славную девочку. Теперь я вдвое больше боюсь – за себя и за нее. Потому что понимаю теперь, через призму лет: Альбус специально свел меня с Аластором, чтобы род Медоуз на мне прервался. Ещё в детстве Грюм болел драконьей оспой, а это — практически гарантированное бесплодие. Он же не располагал сведениями, что магия крови на алтаре рода способна на короткое время восстановить функцию размножения. Впрочем, муж тоже не имел понятия об этом, иначе никогда бы не стал домогаться меня прямо в алтарной комнате. И я тоже не знала, иначе бы провела бы этот обряд давно. Несколько строк оказались размыты и замазаны. Будь проклят Альбус Дамблдор. Я давно под подозрением — с момента отречения от Грюма, сейчас же он прислал мне патронуса с требованием прибыть в штаб ордена. Отлично понимаю старого паука – слишком много знаю, он наверняка заметил, что в последний месяц на встречи приходил мое similitudine*, поэтому подчеркнул, что желает видеть меня лично. Не знаю, не могу оценить своего поступка. Я отдала свою дочь магглам, изменив им память – их ребенок родился мёртвым, но они так и не узнали об этом и растят мою малышку как ту, которую ждали, которой выбирали имя, пелёнки и игрушки. Если выживу после войны, заберу свою девочку. А пока только так она будет в полной безопасности и до 17 лет не появится на родовых гобеленах. Рожала я в маггловской клинике, дом младенца не почувствовал, хотя ощущал ребенка во мне и знает, что наследница родилась и выжила. Прибыв в довольно сильном раздражении в штаб, я очутилась под перекрестным допросом Альбуса Дамблдора и Эдгара Боунса. Чего они хотели от меня добиться, так и не поняла. Хотя ментальные барьеры трещали под их напором, но выдержали. Теперь сижу дома, пишу и рыдаю. Ощутила на себе десяток следилок – видимо, пока шел допрос, кто-то невидимый плел заклинания, но родовая защита их легко смыла при переходе из охотничьего домика в убежище. Дом недоволен: он чувствует, что есть наследница, но я ее не принесла. Ударил дверцей шкафа, отказывается зажигать камин. Как будто мне и так мало, что я себя чувствую, будто изрезанная ножом по живому и избитая при этом. Гермиона захлопнула дневник и разрыдалась. Что же ты делал, великий волшебник Дамблдор? Как вышло, почему мама тебя боялась, что она вынуждена была бросить меня ради моего же спасения? За окнами разгоралось алым вечернее небо. Вытерев слезы, юная Медоуз призвала домовика и, взяв у него книгу Ритуалов Рода, приказала перенести себя домой, в Уимблдон. Упав на кровать, уснула не раздеваясь – сказались предыдущие ночные бдения и потрясения минувшего дня. Сны Гермионе снились странные и неспокойные: кто-то грозил из тумана, потом гнался за ней по улицам Уимболдона, Хогсмита, Лондона. Все перепуталось во сне: Париж, Лондон, Альпы, магический мир и мир магглов. Разбудил ее стук когтем в окно – явилась Букля с посланием от Гарри. Привет, Гермиона! Стараюсь, как ты просила, не думать о произошедшем в министерстве. Пока плохо получается. Снятся кошмары про то, как Сириус падает в арку. Твои упражнения помогают, но не очень, чувствую себя скверно. Постоянно болит голова, но это нормально, ведь Волдеморт возродился. Спасибо тебе за теплое письмо, мне правда стало легче. Конечно, я не скажу никому, что ты пишешь мне, раз ты просишь. Спасибо, что решила нарушить в это лето приказ Дамблдора, я очень рад твоему письму. Дурсли ведут себя относительно прилично. Собираются ехать в августе на Майорку отдыхать. Я б не против поехать с ними, но после дня рождения сразу уеду к Рону. Да и вряд ли меня бы взяли с собой. Скорее сдали бы в какой-нибудь приют для бездомных котов. Это я так неуклюже пытаюсь шутить. Как проходит твое лето? Что нового в мире литературы? Жду письма. Желательно большого и такого же хорошего, как и предыдущее. Гарри. Гермиона грустно улыбалась: да, у ее друга жизнь тоже не сахар, по той же бородатой причине. Хотя их родственников сравнить нельзя. Ее всегда любили и заботились. Гарри же досталось по полной. Пригладив взлохмаченные волосы, Гермиона накинула халат и села писать ответ, стараясь вложить все свое участие и сопереживание в письмо. Дописав, отправила Буклю в обратную дорогу, снабдив ее, кроме письма, пакетом со свежими сандвичами – вечно голодному другу не помешает подкрепиться. На втором курсе они с Роном слали узнику Дурслей торты и сладости, так что традиция заложена. Проводив глазами улетающую сову с тяжёлым свёртком в лапах, Гермиона окунулась в мир Магии крови Рода. Половина книги, если не больше, оказалась на латыни. Пришлось ехать в магазин и покупать словарь и учебник. Переводя тексты девушка узнала, что понимать, что говоришь в ритуале, было одним из основных условий, так что просто оттарабанить выученную фразу не получится. Магия крови требовала концентрации и осознания. Обряд вступления в род для кровного родственника был прост: режешь руку ритуальным ножом, кладешь на алтарь, произносишь "Accipe meum sanguinem et dabo agnoscens patrocinio dignos" (прими мою кровь и дай покровительство, признавая достойным) и все – жди результата. Жив, магия осталась? Приняли, поздравляем. Правда, может статься, что не примут и кто-то будет убирать ошметки неудачника из ритуальной комнаты. Гермиона увлечённо штудировала книгу. Больше всего девушку поразило определение «предатель крови». Человек, использовавший собственную кровь для проклятия родственника, исключался из рода, и магия клеймила такого как предателя крови. Его дети до седьмого колена, если не искупят вину, лишатся магии навсегда. Искупить вину можно верным служением древним магическим существам или взяв вину оболганного на себя: невиновным пребывая, смыть кровью предательство с членов семьи. Определяется клеймо в магическом диапазоне как черное пятно на ауре в районе груди. Чем больше пятно, тем меньше поколений осталось с шансом спастись. Если пятно разрослось и охватывает всю грудную клетку, значит, для искупления осталось еще одно поколение. У них уже будет нестабильная магия, нестабильная психика, возможно рождение как очень сильного магически ребенка, так и очень слабых умственно и магически. В магическом зрении они смотрятся как маги с абсолютно серой аурой, которая с возрастом гаснет. Гермионе очень захотелось взглянуть на ауру Уизли. Учитывая прочитанное, напрашивался очень интересный вывод о наличии проклятия в этой семье. Жаль, раньше она не знала, как определять это. Но как только увидит Рона или кого-то из близнецов, точно проверит. Потому что почти уверена, что эта семейка вляпалась в проклятие. — Чарли, похоже, где-то узнал о служении, — решила сообразительная Гермиона, — как и Билл. Один подался к драконам, другой к гоблинам и к полувейле. В любом правиле есть исключения: маг крови способен как снять клеймо, так и переложить его на другой род. Поэтому в средние века магов крови преследовали не только инквизиторы, но и само сообщество магов. Ведь для проклятия врага магу крови достаточно волоска, капли крови, кусочка кожи, даже долго ношенной мантии. Постепенно остались лишь семьи, у которых кодекс рода запрещал зарабатывать, проклиная за деньги. Род Медоуз никогда не гнался за сомнительными заработками, потому остался практически единственным носителем магии крови в Великобритании. «Ого, это какого года выпуска книжка-то...» — Гермиона с волнением открыла форзац: 1861. Порядочно старая. Печать Хогвартской библиотеки. Обалдеть, магию крови учили в Хогвартсе! Ничего себе нынешняя политика образования молодежи! Несмотря на то, что не владеющий магией крови смертельные проклятия навести не может, обычные порчи наводятся с легкостью, поэтому разработанные защитные узоры на мантиях, кремы для предотвращения потери волос рекомендуется использовать до сих пор. Не следует забывать и про обереги, советовала следующая страница книги. И об очищающих ритуалах. Не реже раза в год их следует обновлять и проводить заново. «Вот черт, почему об этом ни слова не сказали преподаватели? Столько лет носилась по школе, разбрасывая волосы! Придется начать с очищающих ритуалов, а то будет домовик счищать мои останки с родового камушка», — отвлеклась опять лохматая магичка. Маглорожденных, не проходивших ежегодного очищения, перед принятием в род окунают в Колыбель Стихий. Народы запретного леса допускают до этого таинства с осторожностью и только достойных. Колыбель Стихий смывает все наложенные проклятия, за исключением наложенных с помощью магии крови и клейма предателя крови. «Наверное, мне придется найти эту колыбель, это выход и для меня», — вздохнула над очевидным волшебница, откладывая книгу. Предстояло обдумать и уложить в голове полученную сегодня информацию. А уже потом делать выводы. — Гермиона, ты ужинать будешь или опять сыта гранитом науки? — донесся с кухни весёлый голос матери. — Иду, мама, — откликнулась дочь. Спрятав книгу под матрас, проголодавшаяся ведьма шустро побежала в столовую. — Не завтракала, не обедала, нам опять нанимать нянечку для кормления ребенка, пока мы на работе? — спросила мама нарочито строгим тоном. Гермиона примирительно улыбнулась. — Прости, мам, зачиталась. Больше не буду, — виновато посмотрела она на родительницу. — Завтра поеду гулять по городу. Мать посмотрела на нее с сомнением во взгляде. — Правда-правда поеду. Честное магическое, — хлопнула ресницами любительница чтения. — Ну ладно, условно прощена, — улыбнулась ее мать, — накрывай на стол. Вечерняя трапеза прошла, как обычно – в шутках, обсуждении новостей, бытовых разговоров. Поужинав, Грейнджеры отправились спать. Гермиона же достала пособие по окклюменции и до двух ночи выполняла упражнения: слишком много неприятной информации на нее вылилось. Утро встретило кудрявую магичку мелким противным дождиком, даже туманом. Умывшись и позавтракав под пристальным вниманием матери, девушка отправилась в Лондон. В Косом переулке она приобрела необходимые для ритуала ингредиенты, а у мадам Малкин – мантию. У "Дырявого котла" Гермиона махнула палочкой и вызвала "Ночной рыцарь", чтобы поехать в Хогсмид. Кто хоть раз ездил этим автобусом, согласится, что водитель достоин всех проклятий мира. Только жаль – сушеные головы низших демонят не дадут его проклясть, не зря же их навешивают на этот транспорт в таких количествах. Рассматривая автобус и пейзажи за окном, Гермиона-Джейн заметила, что стала видеть гораздо больше: защитные руны, вышитые на мантиях черным по черному, тех же демонят, блестящие украшения в ушах женщин, отвлекающие взгляд от лица, выдавленные руны на коже сапог, на ремнях, обереги на запястьях и многое другое – то, что раньше считала признаком отсталости магов и их предрассудками. В Хогсмиде, накинув на голову капюшон от мантии, волшебница направилась в сторону запретного леса. Предстояло провести ритуал и доказать, что она достойна получить проводника до места силы. От ощущения запретности происходящего слегка потряхивало. На опушке, скрывшись от случайных любопытных взглядов, юная волшебница достала обычный серебряный нож для разделки ингредиентов, купленный в Дырявом котле, каравай хлеба, банку меда и свежий сок винограда. И начала ритуал. — Прошу землю, взрастившую меня, дать мне указующего на Колыбель Стихий. Прими мои дары от чистого сердца. Деревья качнули кронами в её сторону, легкий ветерок заиграл листьями. Положив на землю хлеб, Гермиона осторожно вылила на него мед, а затем порезала ладонь и направила струйку крови в сок. Ветер усилился, разгоняя облака. — Даю тебе сок чистого дерева и свою кровь в знак уважения твоего решения. С чистой душой взываю к духам и предкам. Прошу, укажите, достойна ли я. Пролив смесь сока и крови на землю рядом с хлебом, Гермиона своей кровью нарисовала круг и ступила в него. Солнышко осветило опушку, трава заискрилась от капель пролившегося недавно дождя. Вынув из кармана платок, Гермиона зажала ранку – теперь оставалось ждать решения. Через несколько секунд на поляну вышел единорог, и от вида мечты юных девушек независимо от наличия магии волшебница вздрогнула. Но от опрометчивых действий удержалась – смирившись, ожидала решения. Единорог, качнув головой, подошел и толкнул ее носом. – «Достойна, — прозвучало в голове ожидающей решения. – Иди за мной». И красавец-единорог направился вглубь леса. Все-таки идти на четырех ногах по лесу проще, чем на двух. Раз десять споткнувшись, Гермиона уткнулась носом в землю, прежде чем они добрались до места. Вековые буки окружали поляну, на которой ярко зеленела трава, обрамляя замшелые гранитные плиты. В центре поляны, в правильной пентаграмме жизни, располагалась огромная каменная чаша. Раздевшись, девушка встала в чашу, и ее как будто омыло росой. Выправились и стали гладкими волосы, пропали родинки с тела, распрямилась спина, исчез страшный шрам, оставленный палочкой Долохова. Но не только на внешности отразилась волшебная роса: ушло напряжение последних дней, рассеялась усталость, мысли стали ясными и светлыми. Надев новую мантию, вышитую защитными рунами, прямо на голое тело, Гермиона поблагодарила единорога и тех, кого, возможно, не видела из пребывающих на поляне, за оказанную ей честь, и выйдя с поляны по кольцу, прошла в родовой дом. В этот раз Медоуз оказалась сразу в холле. Эрик важно покивал с гобелена, и полстены повернулось и ушло в потолок, открывая ход в ритуальную комнату. Чтобы не терзаться сомнениями, девушка взяла в зале подготовки ритуальный гоблинский клинок и прошла в алтарную комнату. Не давая себе ни секунды на раздумья, полоснула по запястью и, положив руку на камень, произнесла: — Accipe meum sanguinem et dabo agnoscens patrocinio dignos. Взметнулся огонь факелов – казалось, весь дом вздохнул с облегчением. Родовой гобелен на стене засветился, на нем появилось изображение новой хозяйки и её имя: леди Гермиона Джин Медоуз. Переведя дух, леди, не убирая руки с алтаря, произнесла: — Аnte tempus abscondet nomen meum*. И гобелен засветился второй раз, оставив лишь рамку с именем Леди Медоуз. Отступив от алтаря и капнув бадьяном на рану, хозяйка дома вышла из зала и с помощью домовика вернулась в Уимблдон. Поужинала и, выполнив становящиеся привычными упражнения очищения разума, уснула. *— подобие. *-скрой имя мое до времени.