Защитник

      Странности нового мира.        Я опять в этом городе. И хотя он сильно изменился, прежние черты все равно вполне себе видны: асфальтированные дороги никуда не делись, а в том, что осталось от зданий, все еще угадываются прежде величественные небоскребы. Но город в руинах. Повсюду битое стекло, покореженный металл и завалы камней. Из всех небоскребов остался лишь один, тот, на крыше которого я сейчас и стою.        Город тих. Ни шелеста ветра, который должен обязательно быть на такой высоте, ни людских голосов, которые в прошлый раз не умолкали ни на секунду. Ничего. Давящая, гнетущая тишина, неприятная и… мертвая. Я бывал в городах, пострадавших от стихийных бедствий, варварских набегов и военных действий – везде были звуки. Плач, стоны, крики умирающих и, реже всего остального, полубезумный смех выживших, оставшихся без дома и родных, но сохранивших жизнь.        Представшая передо мной картина была недвижима. Всего два исключения, крохотное и огромное: я и небо. Серое небо с мертвенно-белым солнцем, которое, казалось, забирает все краски из окружающего мира, оставляя лишь черно-белую подделку. Небеса, прежде бушующие, словно море при шторме, сейчас были подобны озеру, покой которого разгоняет лишь легкий, ленивый ветерок. Почему-то захотелось спуститься с небоскреба и побродить по улицам мертвого города. Я обошел всю крышу, но не нашел ни намека на дверь, люк вентиляции или какую-нибудь лестницу. Спуститься я не мог и поэтому просто сел у края крыши и стал вновь разглядывать руины города…        Я потерял счет времени и не мог сказать, сколько времени я так просидел, но вдруг позади меня раздался странный щелчок, перешедший в странный металлический шелест. Обернувшись, я во все глаза уставился на снежно-белый, с синими прожилками, шпиль, возникший посреди крыши. Минуту я смотрел на него, не зная, что и предпринять, но затем резко взбодрился, вскочил на ноги и пошел к нему. Стоя на расстоянии от него я видел, что его высота около десяти метров, но когда я подошел вплотную, мне показалось, что он упирается в небеса. Засмотревшись на ярко мерцающие синие линии, я непроизвольно потянулся к шпилю и коснулся его. В следующую секунду я услышал хор из миллиона одинаковых голосов в своей голове:        -ТЫ-ы-ы! – от неожиданности я отдёрнул руку, но вслед за моими пальцами потянулись линии, горящие насыщенным темно-синим цветом. – ТВОЯ ВИНА! БРОСИЛ! ПРЕДАЛ! УШЕЛ! – Обвинения сыпались одно за другим и били по разуму горящим кнутом. – МИР МЕРТВ, МЫ МЕРТВЫ! ТЫ ДОЛЖЕН ВСЕ ИСПРАВИТЬ! – Последняя фраза была вдвое громче, чем все предыдущие и я, не выдержав ужасной головной боли крикнул:        -Я все сделаю, все исправлю, только скажите как! - На глаза от жуткой боли и какой-то детской обиды непроизвольно выступили слезы.        -ТЫ УЖЕ ИСПРАВЛЯЕШЬ! НО МЕДЛЕННО! – В хоре голосов слышалось довольство одновременно с недовольством, и мне кажется, что последнего все же больше. – КАНАЛ СЛАБ! ТЫ ОТДЕЛИЛСЯ! ОТВЕРГ! ПОПЫТАЛСЯ ЗАХВАТИТЬ! ОНИ ДОЛЖНЫ СЛИТЬСЯ! ПОДОЙДИ К СТЕЛЕ! ПРИМИ… - И тут нити, соединявшие мои пальцы со стелой, вдруг лопнули, а здание подо мной затряслось.        Забыв про головную боль и пугающий до дрожи хор, я ринулся обратно к стеле, от которой успел отползти метров на пять. С каждым шагом здание тряслось все сильней, линии шпиля светились все ярче, а меня все сильнее тянуло вверх и вперед. Когда до стелы оставалось три шага, меня подняло в воздух и ко мне от шпиля потянулись тысячи полос. Теперь среди них были не только синие, но и черные, серые и красные. Спустя мгновения я был окутан ярко светящимся разноцветным коконом, и тут же в голове раздался радостно-восторженный хор:        -МЫ ОЖИВЕМ! МЫ УСПЕЛИ! – Голоса не убавили своей громкости, и я почувствовал, что моя голова готова взорваться подобно осколочной бомбе. Не знаю, как, но хор, похоже, тоже понял, что с меня достаточно шума на сегодня, и уже заметно тише, почти неслышно, прошелестел:        -Ты вернулся. Спас. Защитил. Мы благодарны. Отдохни… – Я почувствовал, как мой разум затухает и попытался воспротивиться этому, за что и был вознагражден тем, что услышал последние слова хора. - …наш Король.       ***        Когда я открыл глаза, на дворе уже был поздний вечер и мою комнату освещал лишь тусклый свет уличного фонаря. Прежде включенная лампа сейчас не горела, что говорило о том, что о моем спокойном сне кто-то позаботился. Я сел на кровати, запустил пальцы в волосы, и стал массировать ноющие виски, перебирая в памяти все, что из произошедшего во “сне”. Это явно был не простой сон. Слишком много деталей мне запомнилось, слишком хорошо я осознавал себя и свои поступки. Да и сейчас я чувствую какой-то непонятный зуд всего тела, проходящий по нему непрекращающимися волнами. Подобное чувство возникает при слабом ударе током, но сейчас оно не мгновенно, а продолжительно.        Минут пять я сидел, просто стараясь понять, утихает зуд или нет. Он утихал, но невероятно медленно, и я решил не ждать, пока дискомфорт от него исчезнет, и пойти поужинать, благо голод уже давал о себе знать настойчивым чувством пустоты в животе. Жаль, но это чувство не перебивало зуд, а лишь дополняло и без того неприятные ощущения.        Я спустился на первый этаж и, умыв лицо и руки в ванной, прошел в гостиную. Все были здесь: сестры смотрели какой-то фильм про животных по телевизору, а отец накрывал на стол. Рис уже был разогрет, и сейчас отец раскладывал его по тарелкам, напевая себе под нос какую-то навязчивую песенку.        Обернувшись и увидев меня, он сначала серьезно посмотрел на меня и благодарно кивнул, после указав на сестренок. Несложно было понять, что отец благодарен за то, что я заботился о них, пока он занимался делами. Я лишь пожал плечами и улыбнулся, показывая, что это не было слишком уж и обременительным делом. Он лишь прикрыл глаза, признавая мою позицию, и произнес, обращаясь уже ко всем:        -Время ужинать, все быстро побежали мыть руки и за стол! – И первым кинулся к ванной. Заметив, что я не бегу с ним наперегонки, как это было прежде, он удивленно посмотрел на меня, и продолжил. – А тебя, Ичиго, это что, не касается?        Я лишь показал ему все еще слегка влажные руки, получив за их чистоту еще несколько пунктов уважения отца. Он преувеличенно серьезно посмотрел на меня, свел брови и… всплакнул, чтобы спустя секунду убежать в ванну, рыдая и причитая что-то о “детях, которые растут слишком быстро”. Я же унял нервный тик глаза, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, поторопил Карин, не желавшую идти мыть руки, и сел за стол и принялся размышлять, дожидаясь умывающихся.        Иссин довольно серьезно относится к вопросам личной гигиены, поэтому вся семья перед приемами пищи вынуждена мыть руки и минимум три раза мыться. Не сказать, что его позиция неверна, но он просто не может обставить ее исполнение без клоунады, как, впрочем, и почти все остальные свои действия. Иссин кажется невероятно несерьезным человеком, однако когда он полностью сосредоточен, я замечаю в нем некоторые странности: отточенность и плавность движений, невероятно быструю и точную работу мысли и невероятную выдержку, достойную не молодого, в общем-то, доктора, а скорее седоусого солдата, прошедшего через сотни боев и стычек. Именно все это и заставляет нынешнего меня задуматься, “А так ли прост мой отец?”. Тот, прежний Ичиго это слабо замечал, но все же считал, что отец когда-то занимался каким-то боевым искусством, но постоянная несерьезность Иссина заставляла его сына относиться к отцу скорее как к другу. Теперь же такое отношение сохраниться не сможет, отец уже начал относиться ко мне серьезней, что, впрочем, взаимно. Думаю, если странные “сны” не прекратятся, стоит поговорить о них с отцом, это явно не будет лишним.        После того как все сели за стол и поели, мы включили телевизор и начали смотреть какую-то модную передачу про людей, охотящихся на духов. Я за телевизором продержался недолго: такие передачи мне не особо и нравились, смотрел я их “за компанию”, да к тому же странный зуд разгорелся с новой силой. Сославшись на усталость, я отправился в свою комнату, приняв перед этим душ. От самого зуда он меня не спас, зато помог слегка успокоиться: день был насыщенным, а неприятные ощущения заставляли относиться к окружающему менее адекватно.        Придя в свою комнату, я открыл один из ящиков своего письменного стола и принялся листать учебники, выданные нам на этот год. Ничего принципиально нового или невероятно сложного я там не нашел, как впрочем и в воспоминаниях прежнего меня: все те же цепи питания, место человека в природе и основы классификации организмов, все те же простые вычисления и простейшие правила языка. Конечно же, учебу я, как и прежде, задвигать не собираюсь, но я не буду тратить на нее внешкольное время: память у меня неплохая, а привязать понятия из памяти к новым словам будет не сложно. Хотя языкам, литературе и культуре в целом я время уделю, причем немалое: у меня уже вошло в привычку изучать новые языки и культуры.        В данный момент я могу вспомнить множество языков, однако держу их глубоко в памяти, отдавая предпочтение тому, на котором думаю, а думаю я всегда на том, к какому привыкло тело: переход на него происходит при сделке. Наверное, один из немногих минусов телесного существования это появления языкового барьера: пока я путешествую в виде духа, я понимаю любой язык, хотя и не понимаю надписей. Значение я этому не особо придаю: ну понимаю людей без знания языка, ну и ладно, не так уж и важно, какими механизмами души это обеспечивается. Пытаться разобраться в этом бесполезно, да и мне намного интересней изучать культуру нового мира. Пусть я и видел сотни тысяч картин, читал десятки тысяч книг и стихов, учил сотни танцев, но большая часть миров, в которых я заключаю соглашения - уникальна, и также уникальна их культура. Возможно, я уже не вполне человек, ведь людям знакома скука, а я же лишен ее значительной части. Мне может надоесть что-то одно, повторяющееся множество раз, (Да и то, тут я гораздо терпеливее большинства.) но никогда не надоедает что-то новое, я не могу пресытиться впечатлениями, как это происходит у многих.        Так, строя дальнейшие планы и представляя, сколько всего ждет меня в новом мире, я автоматически закрыл учебники, собрал портфель и лег на кровать, закинув руки за голову и продолжая размышлять. Спешить было некуда, и я позволял мыслям плавать свободно и вольно. “Сегодня можно и отдохнуть. Этот мир не собирается исчезать у меня из-под ног. Завтра я примусь и за развитие тела, и за расширение словарного запаса японского, а пока можно и расслабиться.”        Спустя час, на город опустилась темнота. Поздний вечер. Зуд во всем теле так никуда и не исчез, но я уже успел привыкнуть к нему, да и ослаб он изрядно. Детский организм порядком устал за день, и мое мудрое, хоть и не по-взрослому эмоциональное сознание приняло решение готовиться ко сну. Я спустился вниз, почистил зубы и пожелал сестренкам и отцу, все еще смотрящим шоу по телевизору, спокойных снов. Поднялся к себе, переоделся и лег. Перед глазами по темной комнате бегала пара неясных белых пятен, из-за усталости мне казалось, что они похожи на людей. Решительно закрыл глаза, подумав, что это просто глупые предсонные игры усталого разума, вспомнившего шоу, идущее сейчас по телевизору. “Глупости какие. Не призраки же это, в конце то концов!”        О, утром меня ждал просто замечательный сюрприз…        ***        Проснувшись с первыми лучами солнца, я, встав и переодевшись, принялся за зарядку. Наклоны, прыжки, приседания, отжимания – стандартные упражнения, одинаковые почти в любом мире. Дальше – растяжка, чем раньше начну ей заниматься, тем больше будет в ней прогресс. В конце – пресс и отжимания, немного, в моем возрасте мне и не нужно делать упор на силу мышц: мал я еще, вот когда вырасту – начну набирать массу в ускоренном темпе. А пока – необходимый минимум.        Спустя полчаса я лежал на полу, уставший и удивленный. Странно, но сейчас я перевыполнил прежнюю норму тела почти вдвое, хотя рассчитывал лишь процентов на сорок-пятьдесят. Прежний я на занятиях по каратэ вовсе не ленился, старался изо всех сил, и хотя я и собирался увеличить результаты, но не настолько же! Здесь мне чудится не только влияние более развитой, волевой личности (То есть меня нового.), но и что-то еще…        Тут мне вспомнился странный вчерашний зуд всего тела, и я осмотрел себя с головы до ног. Никаких видимых изменений, но вот сильнее и выносливее я явно стал. Причина? Я не уверен, что все завязано только на мне, в прошлых жизнях такого не было, но мне видится какая-то связь со странными снами. Но есть ли она?        Я нахмурился. Все эти странности немного напрягали. Странный город, голоса таинственных невидимок, тот шпиль, разноцветные линии, а теперь еще изменения способностей тела… Тянет поговорить с отцом, но интуиция подсказывает не лезть в его тайны. А я в них обязательно влезу, если уж он что-то знает про все это, то он явно не простой врач. Да и его приход к телу мамы… Воспоминания того дня как-то резко обрываются во время его попыток успокоить меня. Я лишь вздохнул и улыбнулся. Какой бы тяжелой не была жизнь, она все равно прекрасна, а тайны и испытания лишь добавляют ей красок!        С этими мыслями я встал и открыл дверь своей комнаты, собираясь пойти в душ, дабы смыть с себя пот. В следующую секунду я сидел на кровати, широко открыв глаза и онемев от удивления и страха. Передо мной был мужчина. Невысокий, полноватый, лет сорока на вид, с залысиной и в деловом костюме. Не самый примечательный человек, пока вчера гулял с сестрами, видел с десяток таких. Все они куда-то спешили, бежали, опаздывали. А этот…        А этот, полупрозрачный и бледный, висел в воздухе перед дверью моей комнаты, не касаясь своими темными туфлями пола. Сказать, что я удивился - значит, ничего не сказать. Шок. Одно слово и какая гамма чувств. Мужчина же увидев, что я неотрывно смотрю на него, удивился, похоже, не меньше меня. Ничем другим его невероятно комичную гримасу удивления и радости я объяснить не могу. Однако спустя уже несколько секунд он бросился ко мне с криком “А-а-а, ну наконец-то кто-то, кто меня видит!”. Не ожидая ничего подобного, я просто не подумав ни секунды пнул его ногой в живот, в результате чего мужчина пролетел через всю комнату и исчез за стеной, чтобы больше не появиться.        Я продолжал сидеть на кровати. Прежний я видел этих призраков, но когда я занял его место, я почему-то видеть их перестал. Естественно, я подумал, что это могла быть игра воображения мальчонки, и вовсе не принимал возможности их существования. В этом меня убеждало и то, что в прежних жизнях никаких призраков и духов, спокойно бродящих по земле, я не видел. Но теперь, после непосредственного контакта с одним духом, у меня нет другого выбора: придется принять их существование и разобраться в этой странности. Считать их, как прежний я, “душами умерших”, не в моих силах. Души не должны оставаться в мире, они должны уходить на перерождение, а значит это не простые души, а что-то более сложное. И с этим нужно разобраться.        Прежний я знал, что эти призраки появляются после смерти людей и, побродив какое-то время по миру, исчезают. Его не заботило, “куда” и “почему”: уходят и ладно. Я так относиться к этому не смогу, слишком уж интересны мне странности этого мира, чтобы оставить одну из них не разгаданной до конца.        Но, думаю, это дело, как и многие другие, не сильно требует мгновенного решения. Пока что нужно втянуться в новый ритм жизни, разобраться с семьей, школой и свободным временем, а потом уже искать время на мистику. Конечно, совсем забывать про это я не собираюсь, но сейчас нужно сосредоточиться на главном, что-то подсказывает мне, что больше я видеть призраков не перестану, а сами они исчезать вовсе не спешат: один из них уже висит у меня за спиной, прося у меня разрешения на отправку в мир иной. Тот дядька, которому я двинул, похоже, посчитал, что раз я могу его ударить, то и билет в загробную жизнь выдать смогу. Мне, конечно, его скулеж неприятен, но так как я ничем помочь ему не могу, игнорирование – лучший способ спровадить его куда подальше.        Придя к такому простому выводу, я возобновил исполнение своего “плана на день”, где на первом месте, как и прежде, стояло посещение душа. Покинув комнату, я не увидел темного силуэта, задержавшегося в ней всего на две секунды. За эти жалкие мгновения лишь успело блеснуть лезвие клинка, вынутого из ножен одним отточенным движением. Призрак непримечательного мужчины, не последовавший за игнорирующим его мальчиком, исчез без следа, а силуэт растворился, не подозревая, что в ближайшее время его жизнь сильно осложнится.       ***        После бодрящего душа, окончательно убравшего последние крупицы сна, я пошел на кухню. Немного подумав, я решил не готовить сегодня сам, а предоставить это дело отцу: сегодня воскресенье, дел по клинике вряд ли будет много, а мне просто необходимо узнать, умеет ли он готовить, и как хорошо у него это получается. Прежде всегда готовила мама, папа лишь изредка помогал, и по этой его помощи нельзя было определить, вкусную ли еду приготовит он сам. Ведь то, что он умеет рубить мясо и резать овощи еще не значит, что он будет добавлять все ингредиенты вовремя… Надеюсь, он внимательно следил за тем, как готовила мама. Так, неспешно размышляя, я лениво перебирал каналы телевизора, где сейчас в основном шли утренние новости и мультики. И там и там я надолго не задерживался: мультики, хоть и были разнообразны, но довольно знакомы, а в новостях не было ничего действительно интересного. Кое-какие каналы, заинтересовавшие меня, я, конечно, запомнил, но многие остальные были практически идентичны. В конце концов, я остановился на канале, где показывали передачи про животный мир. Сейчас по экрану бегали муравьи и тли. Забавно.        Прежний я не очень любил насекомых: излишне буйное воображение рисовало картины жучков и паучков, лезущих в глаза, нос и уши, а детский разум боялся собственноручно созданных иллюзий. Сейчас же я смотрю на этих безобидных созданий, перебираю воспоминания и понимаю, что этому миру неслабо так повезло: здесь действительно ужасные и смертельно опасные создания довольно редки, а вот в некоторых прежних мирах… Думаю, про них достаточно сказать, что человек там был лишь закуской, не способной оказать сопротивление даже имея оружие и будучи готовым бороться за свою жизнь. Однажды, кстати, истреблял по всему миру интереснейших существ, сколь смешных, столь и опасных. Наиболее сильно на них похожи были местные ленивцы: волосатые, головастые и большеглазые. Только местные зверюшки медлительны и в основном травоядны, а те были ростом около двух метров, бегали, словно лошади, довольно быстро плодились и росли, да к тому же имели какую-то ужасную страсть к человеческому мясу. Казалось бы, терпимо, можно справиться, да вот только они были крайне живучи и почти разумны: делали настоящие засады, вовсю использовали любые условия местности, а молодые особи даже притворялись бродячим людом, закутываясь в разное рваньё. Единственной радостью для людей было то, что жили они в основном на огромном острове и переплыть на материк, заселенный людьми, не могли, так что человечество боролось лишь с теми, что за четыре столетия до моего появления были завезены первооткрывателями, по недоразумению посчитавшими монстров неопасными. Уже к середине моей жизни мы справились с выродившимися потомками “гостей”, а к концу просто-напросто уничтожили почти всю жизнь на том острове, даже не пытаясь высаживаться на него: слишком много людской крови пролили “ленивцы”. Я был этим, кстати, невероятно опечален: изучение даже ослабевших от близкородственных связей монстров неслабо продвинуло развитие не только многих наук того мира, но и принесло большое количество информации, новой даже для меня…        Я отринул воспоминания прочь и продолжил смотреть фильм. Спустя где-то час пришел отец и, пожелав доброго утра, попросил помочь ему с готовкой. Я не отказался и, помогая, следил за отцом. Готовить он умел, но явно не любил: все движения спокойные и заученные, без ошибок, но и без огонька. Блюдо он не испортит, но и что-то выдающееся вряд ли получит. Учитывая то, что мама готовить просто обожала, я удивлен тому, что у отца есть опыт в кулинарии. Хотя, он, помниться, говорил, что ушел из родительского дома чуть ли не в подростковом возрасте и контакт с родственниками не поддерживал. Хм. А ведь ни отец, ни мать о своих семьях ничего толком и не рассказывали. Довольно странно, что нас никогда не навещали ни дяди, ни тети, ни дедушки с бабушками… Да даже звонков от родственников не было! Конечно, этому может быть и вполне стандартное объяснение, но что-то мне кажется, что все не так просто.        Наконец, окончив готовку, отец отправил меня будить сестер, а сам принялся накрывать на стол. Когда я постучал в дверь комнаты сестренок, оттуда выползла сонно протирающая глаза Юзу и сказала, что Карин тоже скоро выйдет. Я спустился вниз и принялся помогать отцу с сервировкой стола. Спустя пять минут все уже собрались за столом и ели. Карин была немного сонной, так как в ванной она лишь быстро помыла руки. После завтрака отец сказал, что теперь он всегда будет сам разводить нас по учебным заведениям, но забирать оттуда будет только сестренок. Меня он предупредил сразу, что о своем пропитании и возвращении домой я буду заботиться сам: деньги на еду он, если надо, выдаст, но готовить у него вряд ли найдется время. Я на это лишь кивнул и попросил его озаботиться тем, чтобы холодильник всегда был полон продуктов. На том и порешили.        После отец поднял вопрос о моем посещении клуба карате, но я заявил, что ходить туда не перестану, и добираться туда и оттуда буду сам, на отце останется лишь обязанность оплачивать занятия(Не очень, кстати, дорогостоящие.). У сестер он лишь спросил, не нашли ли они и себе клуб, на что Карин ответила отрицательно, а Юзу предложила поискать для нее какой-нибудь кружок кулинарии и домоводства, аргументируя это тем, что она хотела бы помогать по дому. Как я заметил, ей, в отличие от Карин, это дело очень даже приглянулось.        После такого небольшого совета все решили заняться своими делами: Юзу села читать какую-то детскую книжку, Карин села смотреть телевизор, а отец начал делать домашние дела, с которыми мы справиться не могли, или которые он нам не мог доверить. Казалось, что все нормально, но… во всем доме все еще стояла несколько депрессивная атмосфера. Карин уже по третьему кругу листала каналы, Юзу уже десяток минут не перелистывала страницу книжки, а отец делал все медленно и немного неловко, постоянно сбиваясь. Да и я сам все никак не мог найти себе дела.        “Такие потери сильно ранят, и я никак не могу им помочь.”-Я в очередной раз огляделся и тяжело вздохнул.-“Да и мне самому помощь не помешает. Хотя здесь поможет только время.”        Еще спустя где-то полчаса я решил, что грусть и апатию пора откинуть и собрался прогуляться, о чем и предупредил отца. Тот согласился с тем, что не стоит весь день сидеть в доме и отпустил меня, дав с собой немного денег и сказав не уходить совсем далеко от дома.        Я ходил по городу и думал обо всем сразу и ни о чем конкретном. Мысли скакали как бешеные кролики, не желая останавливаться. Казалось, что у меня есть куча дел, но они все могли подождать и до вечера как минимум. Легкая апатия упала на меня, и не было ни одной причины смахнуть ее с себя. Я блуждал по городу до тех пор, пока не захотел пить. Денег, которые дал Иссин, вполне хватало на маленькую бутылку газировки, поэтому я зашел в магазин. В нем было немноголюдно: лишь молодая женщина, типичная японка по виду, покупала что-то в отделе детского питания, да высокий смуглый мужчина монументального сложения закупал различную еду в неимоверных количествах.        Встав за ним в очередь, я успел перехватить его немного удивленный взгляд, брошенный на меня из-под квадратных очков. В самом взгляде не было ничего такого, но казалось, будто он меня знает и удивлен увидеть меня здесь. Когда он выходил из магазина, а я уже расплачивался за газировку, по телу словно пробежал разряд электричества, взявшийся из ниоткуда. Похожими, но куда более слабыми, разрядами меня было в предыдущих жизнях при слежке за мной. Я обернулся, но мужчины, нагруженного объемными сумками, перед магазином уже не было.        “Словно испарился.” -Мелькнуло у меня в голове.- “Хотя, возможно я излишне подозрителен из-за этих призраков, хотя что-то их я сегодня на улицах и не видел, обычно хоть двоих-троих можно заметить, а тут никого…” Так, раздумывая над тем, куда могли подеваться эти души, я неспешно пошел в сторону дома.        ***        Прийти я успел точно к обеду и, помыв руки, сел за стол. Пока я гулял, все, похоже, немного ожили, так как давящая атмосфера немного спала. И причину угадать было несложно: Карин ходила, злобно кося глазами в сторону отца, а тот, разливая суп по тарелкам, причитал о “жестокости своей дочери”.        “Похоже, опять довел Карин до рукоприкладства.” -Покачал я головой.- “Ну, пусть лучше злится, чем грустит.” Обед прошел быстро, после чего отец отправил нас делать уроки, а сам пошел в свой кабинет. Я сделал свое домашнее задание за полтора часа, потратив минут сорок из этого времени пытаясь нарисовать пейзаж так, как того требует мой возраст. Потом я проверил, как все сделали сестры, похвалил их за аккуратность(Было видно что они очень старались.) и решил заняться чтением истории вперед школьной программы. Закончил я с этим, когда пришел отец и попросил помочь с приготовлением ужина. Вдвоем мы управились за двадцать минут.        После ужина отец с сестрами остались внизу смотреть телевизор, а я пошел к себе. До сна оставалось еще два часа, поэтому я решил помедитировать. Примерно к концу второго часа я сумел почувствовать свою энергию, однако что-то с ней сделать я не мог: было такое ощущение, будто мои руки связаны, и я пытаюсь сдвинуть камень с места взглядом. К тому же, как только я вышел из позы медитации, ощущение энергии стало быстро исчезать, полностью растворившись примерно за четверть часа, которые я провел, разминая немного затекшее тело несложными упражнениями.        Спустившись вниз, я помылся и пожелал всем спокойной ночи и, поднявшись к себе и заведя будильник на семь утра, лег спать, надеясь, что сегодняшняя ночь пройдет без странных снов.