Rose and Dandelion

Я дрифтую на просторах собственного сознания. Я, словно, где-то посередине. Здесь я переживаю всё, что чувствовала за свои короткие семнадцать лет. И радость, смешанную с ноткой самолюбия, когда родилась Прим, и абсолютное счастье, когда отец впервые привёл меня к озеру и показал, что такое лук. Здесь так много ярких картинок, и все они что-то значат. Только вот, никак не могу понять, что именно. Каждый день, а может это и не день вовсе — здесь понятие времени совсем не такое, как обычно, здесь времени нет вовсе — я проживаю свою жизнь заново, от начала до возможного конца. Я брожу по собственным воспоминаниям, наблюдая за собой стороны. Вот я улыбаюсь, сдувая на Примроуз семена седых одуванчиков. А здесь плачу, облокотившись на дерево, из-за смерти отца. Но чаще всего я вижу кое-что другое. Пит Мелларк. Моя память любит возвращать меня именно в те моменты, что как-то связаны с ним. То мы кружимся в танце, то болтаем в тёмной библиотеке среди старых книг, то держим друг друга за руки, пытаясь поддержать. Я не знаю, как долго здесь ещё пробуду. Тут, в общем-то, совсем неплохо. Но жутко одиноко и холодно, как будто я с головой зарылась в снег.  Хм, наверное, так и есть. Я ведь упала с верхушки высокого дерева прямо в снег, моё тело, наверняка, уже давно замело серебряным снегом.  Но, иногда, я, будто, слышу голоса. То совсем слабый, убитый голосок Прим, она плачет, пытается сказать мне что-то. Я рвусь ответить, но не знаю, как это сделать. То властный, громкий, он не просто говорит со мной, он приказывает мне сделать что-то. Но я никак не могу разобрать что. Обычно, в такие моменты память и играет со мной в «Угадай картинку», и показывает воспоминания со смеющимся Питом.  И, мне кажется, что проходит целая вечность, прежде чем я вижу, как это место, которое я прозвала «Бездна», начинает рушиться. Оно, словно, зеркало, трескается и рассыпается мельчайшими осколками вокруг меня. И тут я слышу оглушительный писк. Прямо под ухом. Я резко выдыхаю, так, будто меня ударили в живот, и распахиваю глаза. Дышать тяжело, я испуганно мечусь на кровати.  — Тише. — крепкие руки удерживают меня, — Всё хорошо, ладно? Никак не могу сфокусировать взгляд – всё, будто, под мутной толщей воды. Чувствую, как мне вкалывают что-то в левое плечо, и я, понемногу, начинаю различать очертания предметов. Вот там стоит стеклянный шкаф, а рядом — небольшая тумбочка. Это совсем не похоже на лес.  — Я… — говорить очень больно, и я еле-еле выдавливаю из себя звук.  — Не торопись, милая. — ко мне подходит женщина, и успокаивающе гладит по голове, — Сейчас мы снимем корсет, и тебе будет легче, хорошо? Я утвердительно моргаю, и позволяю ей протянуть ко мне руки. Она аккуратно делает что-то, и я слышу щелчок. Дышать становится легче, но боль не исчезает.  — Вот так. Отлично. — она откладывает сторону светлый шейный корсет, и внимательно осматривает мою шею, — Тут почти ничего не осталось, совсем скоро будешь как новенькая. Я пытаюсь улыбнуться, но выходит, кажется, не очень.  — Давай попробуем. Скажи: «Меня зовут Китнисс Эвердин. Я из Дистрикта-12.» Я снова утвердительно моргаю, а затем прикрываю глаза, пытаясь сосредоточиться.  — Меня… — голос сипит, но я хотя бы смогла произнести слово, верно? — зовут… Кит… Китнисс — шиплю, словно змея, но доктор смотрит на меня, просит продолжить, — Эвердин. Я из Дистрикта-12. Я выдыхаю. Никогда не думала, что можно устать говорить. Оказывается, можно.  — Молодец, Китнисс! — женщина искренне хвалит меня, а затем шепчет, — Пойду передам мистеру Мелларку, что ты очнулась. Я вскакиваю, и тут же сгибаюсь пополам — тело ноет от невероятной боли.  — Капитолий? — шепчу я. Доктор кивает, и сжимает мои руки в своих, успокаивая. А у меня такое ощущение, будто я забыла о чём-то важном. Письмо. Неужели я потеряла его? Неужели оно осталось где-то глубоко под снегом в Двенадцатом? А вдруг его отдали моим родным, и они прочли его? Но, в последнем случае, оно хотя бы останется со мной.  Да, и вообще, как я могла забыть об этом? Чуть не умерла из-за этой бумажки. Надеюсь, папа хотел передать мне что-то важное.  — Эвердин! — я слышу сдавленный крик. Я аккуратно поворачиваю голову, пытаясь не причинить себе боли, и выдавливаю улыбку. - Хей! — изо всех сил пытаюсь говорить как обычно, но выходит, по-моему, не очень.  — Мы же договаривались, что ты будешь вести себя осторожно! — Пит подлетает ко мне, хватая мою руку, — Получить перелом двух шейных позвонков, перелом левого ребра и огромный синяк, буквально, во всю спину, не значит «вести себя осторожно»!  — Я…- хочу сказать, что я вовсе не собиралась падать с дерева, но Мелларк перебивает меня.  — Если бы не твой дядя, ты бы умерла, Китнисс! — Пит сжимает мои руки так сильно, что мне кажется, секунда — и мои кости превратятся в пыль.  — Дядя?  — Мистер Хеймитч Эбернети. — Пит удивленно ведёт бровью, оглядываю меня. Я снова утвердительно кивая, мол, «конечно, как я могла забыть».  — Письмо? — говорить всё ещё трудно, поэтому я еле слышно шепчу. - То, ради которого ты переломала себе столько костей? Я киваю, кривя губы в усмешке.  — Оно в твоей комнате. Я запретил кому-либо открывать его. Я выдыхаю. Всё в порядке. Оно здесь, рядом. Никто не читал его, оно осталось таким, каким его оставил отец.  — Красный?  Я, вдруг, замечаю, что Пит одет в красный смокинг. Он алый, как ягоды барбариса зимой. Кустарник растёт недалеко от нашего дома, так что, мама часто заваривала нам чай раньше. Пахло просто великолепно.  — Последняя неделя перед Рождеством. — пожимая плечами, отвечает Пит.  Что? Пит хочет сказать, что я провела без сознания почти два месяца? Сначала — три дня, теперь — два месяца. Что будет дальше? Засну и не проснусь?  — Два месяца? — мой шепот, буквально, оглушает Пита. И тут я вдруг замечаю, как он изменился. На лбу пролегла морщинка, глаза стали темнее, плечи поникли, а с лица исчезла сдержанная улыбка.  — Мы и не надеялись, что нам удастся вытащить тебя, Китнисс. — парень отводит взгляд, смотря в окно, - Ты, действительно, чуть не умерла. Однажды, на пару секунд, у тебя даже сердце перестало биться. — я слышу, как Пит пытается справиться с собой, но голос предательски дрожит, — Думал, что убью здесь всех, если они что-нибудь не сделают. Я чувствую, как в уголках глаз скапливается влага.  — Ты даже не представляешь, как ты нужна мне.  — Иди сюда, — шепчу, раскидывая руки в стороны. Пит ещё несколько секунд не двигается, внимательно осматривая что-то за окном. Я понимаю, и даю немного времени, чтобы успокоить свои эмоции. Когда он, наконец, наклоняется ко мне, я чувствую, как мне становится легче. Я дома. Это не воспоминание. Я, наконец, дома. Я целую его в уголок губ, и чувствую солёный привкус.  — Всё хорошо, да? — я глажу его по волосам, — Мы в порядке, верно? Пит кивает, и чмокает меня в лоб, отстраняясь. - Хей, мы справимся, помнишь? Он приглушенно смеётся, и морщинка на лбу разглаживается. ________________________________________________ В общем, вот она, глава. Она получилась очень большой, так что я решила её разделить, поэтому, фактически, это первая часть. Простите, что так задержала выход продолжения. Просто, научите меня, кто-нибудь, надевать шапку, чтобы не валяться с температурой. Надеюсь, вам понравилось! И пусть удача всегда будет с вами!