Осень - время перемен.

Утро было жарким. Гвендолин только успела выйти на улицу, как жаркий и сухой воздух залетел ей в лицо, растормошил волосы, на которые она потратила кучу времени, а глаза чуть не ослепили яркие и выжигающие лучи солнца. Что уж говорить, а девушка ненавидела теплую погоду и солнце. Поэтому и родной Лондон любила, там такая погода несвойственна. Многим прохожим, как заметила Гвен такая погода не нравилась, особенно туристам, поэтому девушка решила особо не заморачиваться и вызвала такси. Угольно черный кэб приехал быстро и кэбмэн на удивление хороший попался, день был благодатен для Гвендолин Шеферд. Даже неожиданно, особено если вспомнить, как отвратительные были до этого. Та встреча в зале Икс до сих нервировало ее, клубком выворачивая ее разум и душу. Поэтому она и решила расставить все точки над «i». До дома Гидеона она добралась быстро, всего прошла несколько футов около красивых кустов дикой розы и коварных оград. Прохожих, что удивительно, не было. Хотя в такой то ждаркий день, их должно быть много. Гвен посчитала это добрым знаком. Дверь была незаперта, девушка, как и предлагают приличия, постучаласт, состояла в тишине несколько минут, но ответа не дождолась, поэтому и при коснулась к медной дверной ручке и открыла дверь. Сразу ей в лицо бросилась не привычная затхлость, сухой воздух с лёгким терпким запахом чего-то алкогольного. Уж не устраивал ли тут вечеринку Рафаэль?  — Есть кто-нибудь? Гидеон? Рафаэль? — позвала она, но дом молчал. Шеферд сморщила нос от неудачи, но прошла вперёд. Каблуки туфель стучали по паркету. Первой попалась кухня, и девушка заглянула в небольшое, уютное помещение. В глаза сразу же бросился страшный бардак. Девушка конечно ожидала, что в жуском логове порядка не будет, но чтоб так… Недопитые чашки с кофе стояли друг на друга на кухзонном столе, грязные тарелки, стопка глянцевых дерналов весьма неоднозначного содержания (сто процентов, Рафа), какие-то шапки на полу, битая посуда в мойке. Неужели они повздорили? Или… Неужели сюда кто-то вломился? Гвендолин сдала кулаки. Страх подступил к горлу, боязнь за любимого пересилила даже сомнения насчёт вчерашнего дня и суматохи Ложи. Гвен испугалась. Церким взором ещё раз пришлась по кухне, и заметила небольшой чёрный прямоугольник под столом, который при приближении оказался телефоном. Девушка присела, бледные пальцы коснулись разбитого, покрытого трещинами экрана. Большая, зигзообразная трещина пересекала поверхность огромным сколом. Гвен нажала на кномпку включения, экран вспыхнул — показалось их совместная фотография. Гвен помнила тот день, тогда они праздновали день рождения Рафаэля. Яркие красные колпаки, улыбка и счастливые глаза. Трещина пересекала как раз ту половину, где находилась она. Их с Гидеоном фигуры были разделенены. Гвен охватил странный, холодный трепет. Гвендолин опустила разбитый телефон на кухонный стол и судорожно выдохнула. Что могло заставить Гидеона разбить свой телефон? Неужели их вчерашняя встреча в Ложе? Что вообще с ним происходит? Гвендолин не понимала ровным счётом ничего. Вроде бы Вивьен пыталась рассказать ей что-то, но так надуманно и тайно, что Гвен приходилось обращается к Лесли, чтобы разгадать все эти тайны. Ещё никогда она не чувствовала себя такой тупой, как при разговоре с Вивьен Монтегю. А ситуация с Люси запутывала ещё больше… Гвендолин словно попала в иллюзорную комнату, где все было шиворот-на-выворот, будто бы она Алиса, только не та умная Алиса из сказки, а какая-то другая — тёмная и запутавшаяся. Да, мысли не самые радужные. — Кто там? — раздался громкий голос Гидеона. У Гвендолин екнуло сердце. — Это бы, Раф? Шеферд сглотнула судорожный ком в горле, пригласив волосы и пошла на голос, по дороге случайно запнувшись о ножку для шпаг. Грохот был негромким, но слышимым. Гидеон видимо понял, ко пробрался в его квартиру. Тягостную минуту в доме стояла тишина, а потом послышались громкие шаги. Гвен остановилась у лестницы, до боли сжимая в руке разбитый телефон. В голове притаились мысли о том, что она обязательно должна с ним поговорить. Обязательно. — Гвен? Но изумрудные глаза разрушили все её планы. Он стоял на лестнице в белой рубашке с наполовину застегнутыми пуговицами и закатанными рукавами, открывая вид на загорелую кожу и мышцы. Чёрные брюки свободно висели на бедрах, и у Гвендолин пересохло во рту от вида обнаженной полоски живота. Выражение его лица было сосредоточенное и немного ленивое, будто бы девушка отвлекла его от каких-то важных дел. Девушка откашлялась, стараясь скрыть внезапно появившееся смущение. — Я хотела с тобой поговорить. Де Виллер продолжил сверлить её своими шикарными глазами. — О зале Х. Гидеон нахмурился, морщинки избороздили его лоб, а губы сдались в нитку. Он сунул руки в карманы брюк и спустился. — Тише, Гвен. Не смей больше поднимать эту тему. Шеферд замолчала. — Что? — да как он смел так с ней разговаривать?! — Почему? Гидеон кинул на неё острый мимолетный взор. — Это опасно. — Опасно? Для кого, для меня? Да сколько можно скрывать от меня все? Вы же убьете меня своими тайнами… — Гвен задохнулась от гнева. Лицо покраснело, а глаза приобрели лихорадочный блеск. Гидеон сделал шаг ближе. — Гвен перестань. Девушка взвилась. Так и хотелось его ударить! Почему они вечно все скрывают? Почему поступают с ней так, будто бы она пустое место? К чему эти издевательства после всего, что они пережили? Но глубоко в душе она знала, что ей плевать на Ложу и Хранителей, отстраненность Гидеона ранила сильней. — Не затыкай меня! — вскричала она, отбрасывая от себя сумку. — Я хочу знать правду. — Это опасно, — как заведенный повторял он, но Гвен видела, как напряглись его челюсти и кулаки. — Ты шутишь? Так объясни мне эту опасность. Прекратить вести себя, как бесчувственный болван. — А ты прекращай видеть во всем проблемы! — взорвался Гидеон, его статная фигура нависла над ней, как высокий мыс над маленьким городом. Гвен сжато выдохнула. Щеки горели, очень хотелось окунуться в холодную воду. Но сначала закончить это. — Я всего лишь пытаюсь понять, что происходит… Гидеон прервал её жарким поцелуем. Он схватил её за Талиб своими сильными руками, обнимая и стягивая ткань блузки. Его губы были мягкими и напористыми, словно он пытался вытянуть из Гвен все печали и горести. Он легонько провёл языком по её губе, отчего Гвен задрожала. Дышать стало тяжело, лёгкие будто закупорили. Она схватила его за плечи. Наготки впились в кожу Де Виллера. Все ещё пребывая в гневе, она прикусила его губу. Гидеон тихо вздохнул, впечатывая её тело в стену. Его пальцы уже играли с пуговицами блузки. Гвен учащенное дышала, из-за рта рвался стон, когда горячие губы мужчины перешли на её шею, яростно прикусывая и посасывая кожу. Девушка откинула шею, давая ему больше пространства и сама пыталась скрыть сладкий стон, рвущийся из глотки. Шеферд злилась на него. Сильно. Но когда его руки и губы были столь хороши, что Гвен уже было плевать. Она просто хотела большего: ласк, поцелуев, прикосновений. Гвендолин хотела его. — Я люблю тебя, — шепнула она, когда его губы коснулись белоснежный кожи груди. Белая блузка уже являлась на полу, а чашечки бюстгалтера спущенны вниз. Гидеон сильнее сдала её талию, расположившись между бедер девушки. Гвен пришлось обвить ногами его бедра, чтобы унять пожар внизу живота. — Я знаю, — ответил он, не отрываясь от неё. Его горячие, пряные губы раз сейчас разом находили её, — я тоже люблю. Я так сильно люблю тебя, Гвен. И мне очень жаль. Но Гвен не обратила внимания на его последние слова. Пальцы Гидеона уже растягнули молнию джинс. Ткань держалась еле-еле, и девушке пришло осознание, что ещё немного и случится её первый раз. Но страха не было, только удовольствие. И оно продолжилось недолго. Захлопнувшаяся дверь послужила выстрелом револьвера. А за ним и смех двух людей. Гвен открыла глаза, встречаясь глазами с карим взором смешинок в глазах Рафаэля Бертлина. — Гидеон, ты… — сказал он, запнувшись, — Оу!