En surmontant la douleur

15 августа, 2016 Париж, Франция

      Солнце давно уже стояло в зените, когда Маэва разлепила глаза. Его августовские лучи красивым веером падали на паркет, как бы показывая хозяйке квартиры мелкие пылинки и намекая на то, что неплохо было бы убраться. Пятнадцатое августа. Как мало времени прошло, так ждали этот день, и вот он подошел. Вот только все это бессмысленно, нет ни человека, ради которого все намечалось, ни мечты. Девушка застелила кровать, положила корм кошке, предварительно потрепав ее за ушком, и оделась. Завтракать не хотелось: сегодняшняя дата, казалось, прожигала глаза хозяйке квартиры, причиняя невыносимую боль по безвозвратному прошлому. Маэва еще больше погрустнела, увидев, что жизнь в Париже продолжается, время не остановилось, и, на вечер захватив легкую куртку, вышла из дома. Пара остановок на метро, заход в цветочный магазин, - и Мелин с цветами уже подходила к могилке на кладбище Пер-Лашез. Серые стены, серые могилы, серый асфальт. Гнетущая атмосфера этого места была единственной, кто отражал настроение и чувства Маэвы сегодня. Девушка опустилась на колени и резко выдохнула. На сером гладком камне было выгравировано имя и дата: «Уильям Дюкре. 1977-2016. Верному другу, мужчине моей души». Маэва зажмурилась, чтобы остановить непрошеные слезы, но воспоминания сами собой тянули ее в прошлое, не давая расслабиться и забыть о нем ни на секунду.       Рождественская суматоха сводила всех с ума: парижане сломя голову обчищали магазины, скупая все в качестве подарков, город сверкал, мигал разноцветными огоньками и кипел от напряженной предрождественской жизни. Не было покоя даже в отдаленных от центра города садах и парках. Маэва Мелин старалась скрыться от толчеи и забилась в самый дальний уголок сада Тюильри. Люди с их приподнятым настроением вызывали в ней приступ рвоты, девушка не могла видеть их счастливые лица. Пару дней назад француженка как обычно пришла к родителям и в дверях столкнулась лишь с отцом с чемоданом в руке. Мужчина был зол и, увидев дочь, даже не поздоровался с ней, а лишь язвительно усмехнулся. Маэва нашла плачущую мать на кровати. Женщина объявила дочери, что ее отец бросил их, решив уйти к молоденькой любовнице. Он давно изменял старшей Мелин, но вчерашний день стал для нее последней каплей. Маэва почувствовала что-то неладное в рассказе матери, но решила не уделять этому внимания, сославшись на тяжелую потерю. Девушка искренне переживала за ее здоровье все эти дни, целыми днями сидела у нее, но сегодня решила отвлечься и забиться куда подальше от проблем и отдохнуть от них хотя бы на пару часов. Маэва закуталась в шарф и, облокачиваясь на железный зеленый стул, положила ноги на соседний. Книга увлекала: девушка наслаждалась одиночеством в ее излюбленном месте сада, восторгаясь замечательной историей и фантазией автора. Ее в тот момент не волновало ничего – она была наедине с собой и явно наслаждалась этим. Мысли Мелин кружились вихрем в водовороте замечательной истории любви, которую красочно и эпично описывал автор книги. Девушка настолько увлеклась, что не заметила, как к ней подбежала собака, и вздрогнула от громкого лая. Золотистый ретривер, как точно узнала девушка, обнюхивал Мелин и задорно вилял хвостом.       - Откуда ты такой взялся? – девушка потрепала пса по голове и протянула ему руку, в которую обаятельный незнакомец моментально вложил свою массивную лапу. – И где твой хозяин?       Маэва услышала мужской крик и обернулась на источник звука. Вдали показался силуэт мужчины, быстрым шагом двигающегося навстречу девушке.       - Сэт, вот ты где! – спокойный, но сильный голос зазвучал уже ближе. Мелин поднялась со стула и принялась внимательно разглядывать подходившего к ней мужчину. На вид ему было не больше тридцати пяти, хотя девушка могла ошибаться, зная некоторых личностей, которые в свои сорок выглядели на тридцать. Он был высок, выше Маэвы примерно на голову, широкоплеч, стройнен. Темно-каштановые короткие волосы были зачесаны наверх и аккуратно уложены, серо-голубые глаза смотрели обеспокоенно, но с видимым интересом (девушку поразил такой контраст во внешности мужчины – темные волосы и светлые глаза были нетипичны для французов, которых она встречала ныне, если, конечно, незнакомец являлся французом), гусиные лапки у уголках глаз свидетельствовали о веселом нраве их обладателя, что, безусловно, понравилось Маэве; прямой нос, мимические морщинки в уголках полных губ. Аристократический взгляд серо-голубых глаз пленил, походка завораживала, одежда приковывала к себе взгляд. Хозяин ретривера был одет в белую рубашку, светлые брюки и драповое светло-коричневое пальто, воротник сзади был приподнят. Темная кожа ботинок мужчины шлепала по грязи в поисках своего пса.       - Добрый день, мадемуазель, - мягкий бархатный мужской голос очаровывал, - он Вас не напугал?       Голубоглазый красавец прицепил поводок к ошейнику собаки и улыбнулся девушке.       - Кто? – спросила Маэва и сразу же почувствовала себя глупенькой студенткой, которая заглядывается на своего молодого преподавателя.       - Пес, - рассмеялся незнакомец. – Он вас не облаял?       - А, пес, - повторила Мелин и почувствовала, как к ее лицу приливает кровь. - Простите, я… Нет, все хорошо. Он как раз помог мне вырваться из страны грез, - улыбка получилась виноватой, щеки пылали так, что девушка почувствовала, что еще чуть-чуть, и она заплачет от своего поведения и глупости. «Но нет! Ты взрослая женщина, Мелин. Прекрати!»       - Значит, Вы читали что-то поистине стоящее, раз не заметили этого орущего несносного пса! Не поделитесь, что же это за портал в другой мир? Если это, конечно, не секрет, - мужчина подмигнул и подошел поближе к француженке.       - Какой секрет, что Вы! – Маэва взяла в руки положенную на стул книгу и протянула ее незнакомцу. – Ричард Матесон «Куда приводят мечты».       - А, точно, согласен с Вами. Книга, действительно, что надо. Вот из-за нее-то точно можно выпасть из реальности.       - Любите фантастику?       - Больше научную, но эту книгу я читал первый раз в 18 лет, на следующий год после ее выпуска, потом еще два раза перечитывал. И ни разу не пожалел. «2015-1977… Давай, Маэва, вспомни устный счет. Значит так… Нашему идеальному незнакомцу 38 лет. Быть этого не может. Он выглядит так молодо…»       - Мадемуазель, вы еще здесь? В нашей реальности? Или телепортировались в Страну Вечного Лета? – открыто смеялся над Мелин мужчина. – Можете не ждать там Криса, он, скорее всего, делает с Энн очередного ребенка, если ТАМ такое возможно!       - Не угадали, мсье, - улыбнулась Маэва, оценив шутку. – Не в моих принципах отбивать чужих мужей. Я всего лишь считала, сколько Вам лет.       - Да, неужели? И сколько получилось? – шатен с интересом смотрел на миниатюрную девушку, отпустив поводок, чтобы Сэт еще погулял.       - По моим подсчетам, Вам 38 или около того.       - Надо же, какая точная арифметика. И да, Вы не ошиблись. Могу я узнать Ваше имя?       - Маэва. Маэва Мелин, - девушка протянула мужчине руку, и вместо привычного рукопожатия, на которое она рассчитывала, шатен наклонился и легко прикоснулся губами к тыльной стороне ладони француженки в нежном поцелуе. Мелин в удивлении распахнула и так огромные глаза: в ней рождалось желание отдернуть руку от ласковой хватки незнакомца, но, увидев складки у уголков глаз мужчины и поистине детские ямочки на щеках, девушка ничего не смогла сделать, кроме как тепло ему улыбнуться и быть польщенной такому уже старомодному приветствию.       - Маэва, позвольте пригласить Вас на чашечку кофе? – француженка усмехнулась той манере говорить, которую использовал мсье в разговоре с ней, и решила подыграть ему.       - Безусловно, но только сначала позвольте узнать кое-что о Вас.       Незнакомец оказался британцем аристократического происхождения. Уильям Дюкре, так его звали, уже лет десять работал в Париже оперирующим хирургом-онкологом и довольно прилично зарабатывал, чтобы иметь квартиру в центре города и ездить на работу на мотоцикле. Какой же уважающий себя мужчина не любит быстрой езды! Шутки шутками, а причина такого выбора все же была: большинство французов предпочитают мотоциклы автомобилям из-за дорогого бензина и платных парковок, что неслабо бьет по их бюджету. Так что, как и большинство французов, Уильям отдавал предпочтение своему BMW S1000 RR: и меньше места занимал, и быстрее ездил. Британец до безумия любил свое средство передвижения, оно было и страстью, и хобби, которому он отдавался без остатка. Уилл любил рассекать парижские улицы на своей красавице, чей звук мотора заглушал не только звуки улицы, но и собственные мысли Дюкре.       Маэва вздрогнула, когда рядом с ней уселся подлетевший ворон. Птица смотрела на девушку своими блестящими глазами и то и дело поворачивала к ней голову. Иссиня-черные перья ворона блестели на солнце и отливали синевой. Он казался Маэве нереальным, почти фантастическим, уж больно загадочным и необъяснимым казалось его появление здесь. Мелин внимательно посмотрела в его блестящие черные глаза и удивилась их глубине. Эта птица казалась умной, даже мудрой, ее взгляд скрывал нечто недоступное людям, казалось, что она знает на порядок больше, чем все человечество вместе взятое. И как вовремя ворон появился: возможно, чтобы вызволить девушку из стальных объятий ее памяти, либо наоборот – чтобы напомнить ей другое, более важное. Маэва провела рукой по сухой земле могилы и до боли сжала землю в кулаке.       Январь 2016 выдался насыщенным для Маэвы: ее отношения с Уильямом развивались стремительно и бесповоротно. Мелин жила у британца не так давно, он работал сутками, но не забывал уделять время француженке. По выходным они любили гулять, а не сидеть дома в четырех стенах: замки, дворцы, - пара также частенько разъезжала по пригороду Парижа, наслаждаясь простой и неторопливой жизнью французов. Маэва открывала для Уилла свою Францию, знакомила его с новыми людьми, еще больше открываясь ему.       В тот день Мелин как обычно пошла навестить мать, купив ее любимый торт. Женщина накрывала на стол, когда Маэва вошла в квартиру, в воздухе витал запах мяса, печенки и еще чего-то вкусного, что девушка не могла разобрать. Также очень явно ощущался запах спирта. Линор, мать Маэвы, возилась у плиты, пока молодая женщина в белом халате убирала к себе в сумку капельницы и остальные медицинские принадлежности. Мелин подскочила к матери и мертвой хваткой вцепилась ей в плечи.       - Мама! Мама, что случилось? Тебе плохо?       Женщина смотрела на дочь снисходительно, как на ребенка, но в то же время с бесконечной грустью в глазах. Медсестра сама захлопнула за собой дверь и ушла. Сердце Маэвы в дурном предчувствии сковывали железные прутья с шипами, как у роз, дыхание спирало от страха перед неизведанным.       - Ну же, мамочка. Не молчи, прошу тебя!       - Маэль, - тихо прошептала Линор: так женщина ласково называла свою дочку, когда та была еще совсем ребенком. – Давай присядем.       Каждый шаг казался для Маэвы тяжелым испытанием: при каждом касании подошв ее сапог к полу будто тысячи иголок разом вонзались в ее тело. Эти секунды напряженного молчания казались для нее вечностью: тугой узел чего-то неизбежного закручивался вокруг ее шеи, Мелин даже могла поклясться, что чувствовала холодное дыхание дьявола у себя за спиной. Он как будто насмехался над ней, намекая на то, что легкой жизни пришел конец.       Еще пару шагов. Еще один. Последний.       Карие глаза матери обеспокоенно смотрели в такие чистые, но полные ужаса, глаза дочери. Линор хотелось оградить ее чадо от такого удара, но она понимала, что дальше будет еще хуже. Ее болезнь давала о себе знать, а женщина и так долго скрывала это ото всех.       - Милая, то, что случилось, случилось уже давно, но я думала, что смогу, что справлюсь сама с этой бедой. Но не вышло. Поэтому пришло время тебе все рассказать.       Девушка сидела рядом с матерью и смотрела на свою детскую фотографию остекленевшими глазами. Линор начала рассказ с самого начала, когда впервые, два года назад, почувствовала неладное. Женщина тогда проходила плановое обследование в клинике, когда ей сообщили неутешительный диагноз. Онкология. Рак молочной железы. Линор решила не расстраивать дочь, а начать лечение самой, но, конечно, сообщив об этом мужу. Николас шокировал своей реакцией: вместо того, чтобы поддержать любимую супругу, он собрал вещи и на следующий день ушел к молодой любовнице, о которой старшая Мелин даже и не подозревала. Женщина с головой ушла в лечение, тратила оставшиеся деньги на медикаменты, ее подруга-медсестра начала ставить ей капельницы, и вот, когда все надежды на удачное выздоровление прошли, как первая любовь, болезнь прогрессировала до 3 стадии, Линор решила открыть свою тайну дочери. Тем более она больше не могла скрывать постоянные головные боли, слабость и говорить, что сама не понимает, как она так быстро похудела.       Маэва обхватила голову руками, страх сковал ее тело еще больше. Нет! Этого просто не может быть! Только не с ней! НЕТ!       Следующие полчаса прошли как в тумане. Линор плакала, обнимала дочь, что-то говорила, но Маэва не слышала. Ей так хотелось обнять мать, сказать, что все будет хорошо, что они справятся с этим, но… она просто не могла. Язык разбух будто от укуса, голос пропал. Женщина вызвала для дочери такси и назвала адрес Уилла. Линор, будучи мудрой женщиной, понимала, что ее малышке нужно время. Нужно переспать с этой мыслью и просто прийти в себя. Она бы даже удивилась, увидев другую реакцию. Здесь же налицо была только одна эмоция. ШОК!       Маэве казалось, что еще немного, и она потеряет рассудок. Красные огни как разъяренные звери бросались на девушку, что Маэве приходилось жмуриться. Водитель такси косился на пассажирку через зеркало заднего вида и недоуменно морщился.       Слишком много шума, слишком много счастливых лиц на улицах Парижа, уж слишком оживленна эта жизнь!       Как, как они могли быть такими счастливыми, когда счастливый и уютный мирок Мелин разбился от одного слова. Рак. 3 стадия. Не было выхода, одна пустота. Боль, резкая, продолжительная, апатия и отсутствие всяких эмоций.       - Мадемуазель, приехали, - водитель аккуратно дотронулся до руки Маэвы и виновато улыбнулся.       - Спасибо, - девушка подняла на него пустые глаза и встряхнула волосами. – Держите.       Одиннадцать ступенек. Лифт. Седьмой этаж. Пятьдесят секунд. Еще две ступеньки. Надо вытащить ключ. Открыть дверь. Готово.       Девушка закрыла дверь и рухнула на колени, дав волю слезам. Уильям прибежал на звук захлопывающийся двери и замер, увидев свою девушку в таком состоянии. Сердце мужчины от страха пропустило удар и побежало в два раза быстрее. Через секунду он уже сидел возле Маэвы и готов был кричать от страха и неопределенности. Девушка никак не отреагировала на его присутствие, Уилл аккуратно взял ее на руки и отнес в комнату.       Всего пара часов, 4 таблетки успокоительного и сердечного для себя, около литра воды, пять бумажных носовых платочков, и Маэва, такая хрупкая и убитая, сидела в кресле и рассказывала Уиллу все, что узнала за сегодняшний вечер, пока мужчина сидел у нее в ногах.       - Это конец, Уилл, - шептала девушка: слез у нее уже не осталось, прекратились беззвучные рыдания. – Я… я не знаю, как мне дальше быть. Я никому не нужна.       - Маэль, ну что ты такое говоришь, - мужчина тепло улыбнулся и со всей нежностью посмотрел в шоколадные глаза девушки, обнимая ее за колени.       - Уилл, ты понимаешь, о чем я. И если бы не ты, то… я осталась бы совсем одна.       Крупные капли дождя стучали по стеклу, словно отбивали ритм «Лунной сонаты» Бетховена. И чем заметнее усиливался дождь, тем отчетливее были слышны мелодия в правой руке исполнителя и басы в левой. Еще сильнее подушечки пальцев нажимают на клавиши. Еще тяжелее становятся аккорды в левой руке. С каждой нотой мелодия становится все депрессивнее и печальнее. К середине произведения она становится почти невыносимой. Хроматизмы добавляют последние минорные штрихи к почти утопической мелодии. Но что это? Через субдаминанту мелодия из минорной тональности выходит в мажорную. Уже светлее звучат ноты в правой руке, а аккорды перестают быть такими тяжеловесными и трагическими. Это чудо, как Феникс, возрождается из пепла, принося с собой надежду. И вот мелодия переходит в другую тональность, меняется ее характер и качество исполнения. Больше напора, быстрее ритм, сложнее обороты. И вот финальные аккорды, такие характерные, такие яркие и экспрессивные. Именно они меняют все!       - Милая, я хочу, чтобы ты знала, что я всегда есть и буду у тебя. Всегда поддержу. Я благодарю судьбу за то, что она свела меня с тобой. Ты словно ангел, появившейся в моей жизни. Я не хочу, чтобы ты думала, что ты одна. Мы вместе справимся с этим, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь твоей маме. Знаю, сейчас не самое удачное время просить о чем-либо, но я все же рискну. Маэль, - британец поднялся на ноги, тут же опустился на одно колено перед девушкой и взял ее левую руку в свою; глаза у мужчины лучились неподдельным счастьем, – выходи за меня!       Маэва со всей силы сжала кулаки. Эти воспоминания были невыносимыми. Вся ее недолгая жизнь с Уиллом проносилась у нее перед глазами, как лента кинофильма. Вот только это была отнюдь не комедия, жанр их истории – драма.       Уильям Дюкре как раз возвращался домой к своей невесте. Маэва во всю занималась приготовлениями к свадьбе, постоянно названивая мужчине и советуясь по всяким мелочам. Через пару месяцев пара планировала обвенчаться в самом красивом и помпезном готическом соборе Париже – в соборе Парижской Богоматери. Мелин, будучи глубоко верующим человеком, но не выставляющим это напоказ, предложила этой вариант Уиллу, и британец не посмел ей отказать. Девушка уже выбрала себе свадебное платье и думала об аксессуарах, которые бы выгодно дополняли его. Мужчина улыбнулся, вспомнив горящие глаза Маэль, когда та каждый вечер погружалась в рассказы о прошедшем дне.       Уильям задержался на работе, уже было пятнадцать минут двенадцатого, а он никогда не позволял себе настолько долго оставаться в больнице. Но сегодняшний день был исключением. После продолжительной и серьезной операции Дюкре удалось связаться с самым лучшим онкологом Германии и записать Линор Мелин на прием. О такой удаче британец не мог даже и мечтать! Чтобы такой профессионал, профессор взялся за лечение матери его невесты. И вот Уилл мчался на своем BMW S1000 RR, рассекая улицы ночного Парижа.       Погода, конечно, выдалась не из лучших: проливной дождь пеленой обволакивал стекло защитного шлема Дюкре, горячее дыхание мужчины тоже не спасало, а наоборот делала все, чтобы водителю эта февральская дорога давалась с трудом. Замерзший лед покрывал брусчатку на дорогах, так что все старались ехать очень осторожно, дабы не стать причиной аварий и несчастных случаев. На очередном светофоре Уилл остановился и устало выдохнул, зажмурившись. Пятнадцать часов работы в режиме нон-стоп. Даже ему этот день дался с трудом. Спать хотелось безумно, но мужчина изо всех сил гнал от себя чувство сонливости. Не хватало ему еще заснуть на дороге, тем более за мотоциклом. Зажегся зеленый свет, и водитель снова двинулся в путь. Оставалось всего несколько кварталов, и он будет дома, в теплой квартире и в кольце нежных объятий, а не в эпицентре февральской непогоды. И вот предпоследний поворот направо, еще чуть-чуть, еще немного. На дороге не было никого, лишь он один со свистом рассекал темноту пустых улиц, едва освещенных фонарями. Прибавив скорость, мужчина выехал на другую улицу, его полоса была свободна, а по встречной также торопились домой несколько автомобилей. Уилл одной рукой удерживал управление, а другой потянулся к шее, чтобы хоть немного оттянуть галстук. Вдруг темное пятно на обочине вдалеке привлекло внимание Уильяма. Оно резко подалось вперед и начало пересекать дорогу. У мужчины не было времени много думать. Пешеход даже не смотрел в его сторону, так что не мог его увидеть. Дюкре вывернул руль влево, даже не посмотрев на встречную полосу. Жизнь пешехода была для него важнее собственной. Он это прекрасно понимал. Эти секунды казались ему вечностью. Джип ехал прямо на него, Уилл даже мог догадываться, о чем в этот момент думал водитель автомобиля, но было уже поздно. Мгновенная реакция и владение ситуацией спасли британца от того, чтобы сбить человека, но не спасли от столкновения с машиной, было уж слишком скользко. Образ Маэвы всплыл перед его глазами, в то время как тишину улицы рассек звук торможения. Последнее, что видел Уилл, был ослепительно яркий свет фар. А дальше… пустота…       Маэва Мелин как раз закончила приготовление легкого ужина и ждала своего аристократичного британца. Девушка бросила в стиральную машину забрызганную маслом футболку и переоделась в чистое. Француженка напевала песню Моцартов «Les Solos Sous Les Draps», вспоминая то веселье и привычные дурачества с труппой под эту композицию. Улыбка не сходила с ее лица, Маэва убирала со стола разбросанные ноты и складывала в ящик партитуры.       Резкий телефонный звонок вывел девушку из состояния непередаваемого счастья, Мелин нахмурилась и взглянула на часы. 23:45. Кто мог звонить в такой поздний час?       - Алло, - взяв трубку, девушка стала прислушиваться к шуму и возне.       - Здравствуйте, я могу поговорить с Маэвой Мелин? – раздался холодный и расчетливый голос невидимого собеседника.       Француженка напряглась. Ох, не к добру это все. Неужели что-то с мамой? Но как же? Она…       - Да, это я. А с кем я разговариваю? – прервав ненужные размышления, взволнованно спросила Мелин.       - Вас беспокоит Паскаль Бернар. Я врач центральной больницы. Скажите, вам знаком Уильям Дюкре?       Этот холодный голос. Уилл. Капли холодного пота заструились по лицу Маэвы.       - Да, он мой жених, - еле выдавила из себя девушка.       - Искренне сожалею, мадам, но ваш жених попал в ДТП. Приезжайте на опознание тела.       Эти слова прозвучали словно приговор. Приговор об окончании счастливой жизни.       Маэва с криком бросила трубку и упала на пол без чувств.       Девушка сидела на коленях у могилки Уилла и уже не сдерживала поток горячих слез. Тучи сгустились на ясном небе и закрыли собой летнее солнце. Боль острыми кинжалами пронзало сердце Мелин, заставляя корчиться от этой невозможной пытки. Прошло ровно полгода со смерти Уильяма, но горечь и нестерпимая боль в сердце Маэвы так и не притупились со временем. Казалось, она никогда не сможет пережить эту потерю, так сильно она была привязана к мужчине и так отчаянно его любила. Он был для нее всем – другом, братом, женихом, сердцем и душой. А без сердца и души люди, увы, больше не живут. Эта трагедия стала сильнейшим ударом в жизни Мелин. И вот спустя полгода она хотя бы начала выбираться из кокона своего отчаяния, нашла работу, чтобы изо всех сил помогать маме и сделать все возможное, чтобы сохранить жизнь последнего дорогого человека в ее жизни.       Как тяжело не пасть духом, когда в жизни все рушится, как карточный домик. Как тяжело осознавать, что все, что у тебя есть, и то, чего нет,- это время, и оно зависит только от тебя.