Станция "Мы".

Сделав глоток остывшего кофе, из третьей по счету чашки, я стал разглядывать лицо пластмассовой фигурки Бэтмена. Тот смотрел на меня неподвижными глазами, которые будто бы кричали заговорить хоть о чем-нибудь. Но я молчал, как истукан. У меня на душе было тепло, уютно, надежно. Зачем же тогда нарушать эту идиллию ненужными словами? Единственное, что мне хочется больше всего, так это сохранить рядышком, под самым боком, свое личное счастье. И не на минуту его не отпускать. Ни сейчас. Никогда. Я смело могу заявить, что я счастливый человек, которому непреодолимо хорошо с любимой и сынишкой. Черт, оговорился. Арсений ведь мне не сын. На меня так влияет усталость. Да, точно. Смело спихну всё на нее. Сеня прибежал очередной раз на кухню с новой игрушкой и отдал её мне. Ребенок всё ждал, когда я закончу свое затянувшееся чаепитие и уделю время ему. Я покорно приняв миниатюрного Супермена, улыбнулся. Малыш с глазами полными терпения, наклонил голову на бок и начал настукивать кулачком ритм по столу. Я залпом залил в себя остатки ароматного напитка и поставил игрушку на стол. — Ром, ещё? — нарушила молчания Соня, которая сидела напротив меня. — Пожалуй, хватит, — отвечаю на выдохе и переводу взгляд с неё на мальчишку, с любопытством меня оглядывающего. — Ну что, идем играть? — Ура! Идем! — крикнул Арсений и принялся сребать своих героев в одну кучу. Подхватив ребенка на руки, я потащил его в комнату под заливистый смех. На пороге в зал, кидаю добрый взгляд на Соню. На её губах играет мягкая улыбка. Замечательно. Идеальная семья. И это ни в коем случае не имеет право заканчиваться. Ведь если задуматься то, судьба же неспроста подарила мне шанс обрести истинную и главную ценность, что есть в жизни — семью. Преодолев просторную гостиную, захожу в комнату. Арсений ловко слазит с моих рук и бежит к разбросанным по ковру игрушкам. Оглядываюсь вокруг. Всё размешено с толикой заботы. Голубые обои с узорами, на окнах бежевые шторы в пол, в центре большая двухместная кровать, на стенах развешены детские рисунки. Чувствуется вся нежность и забота хозяйки. — Ромка, иди сюда! — махая маленькой ручонкой, Сеня подзывает меня к себе. Не теряясь, иду. Усевшись по-турецки на белоснежный ковер, жду дальнейших указаний ребенка. Малыш быстро хлопая глазами в свою очередь ждет чего-то от меня. — Во что будем играть? — начинаю разговор первый, рассматривая мальца. Такое знакомое лицо — Давай башни из конструктора строить? — бойко и громко предлагает Сеня, улыбаясь, а я, заметив, что у него не хватает одного зуба, издаю смешок. — Как пожелаешь! — расплываюсь в улыбке. Скрепляя между собой детали конструктора, щурюсь. Эти гребаные штуковины ни в какую не подчиняются мне. Они выскальзывают из моих рук. Сенька похихикивает над моими тщетными попытками скрепить детали. Через смешки ребенка, мой слух пронзает трель телефона. Мгновенно на входящий звонок отвечают. Напрягаюсь и стараюсь вслушаться в слова Сони, доносящиеся из коридора. «Привет. Я тоже рада… Да, я хотела поговорить. Но… Прости, сегодня не выйдет. Мне не с кем оставить Сеню. Я правда сожалею…» Телефонный разговор прерывается и в комнату входит девушка, крепко сжав в руке мобильник. Улыбается. Не без грусти, проплывающей в её глазах. Наверное, для нее много означала сегодняшняя встреча. — Арсюша, сегодня я никуда не иду, — полушепотом молвит Соня. — Здорово! Теперь ты сможешь посмотреть со мной мультики, — малец радостно захлопал в ладоши. — Да, сынок, — уголки губ девушки дрогают. — Не буду вам мешать. Играйте. Развернувшись, уходит. Бесшумно прикрывает за собой дверь. После нее воздух напитался ванилью, горьким кофеином и клубничным блеском для губ, который она любила уже многие годы. Не успев всё порядком обдумать, подрываюсь с места. В гостиной натыкаюсь на Соню, которая с удивлением глядит на меня. — Я тут услышал, ты куда-то собиралась? — нервно кусаю щеку изнутри. Прячу вспотевшие ладони в карманы штанов. — Это произошло совершенно случайно. Честно! — Вот именно, что собиралась, — безнадежно вздыхает девушка, пожав плечиками. — Я могу посидеть с Сенькой. Если ты, конечно, хочешь. — Рома, спасибо за предложения, но мне как-то неудобно. — Мне не трудно, правда, — в большей степени не предлагаю, а настаиваю. — Раз так, то огромное тебе спасибо! — выкрикивает счастливо девушка и кидается мне на шею. Крепко обняв, она чмокает меня щеку. От сего действия я чуть ли не растекаюсь лужицей у её ног. Оторвавшись от меня, Соня утыкается в телефон. Видимо, выбрав нужный номер, она подставляет мобильник к уху. Нетерпеливо, наматывая прядь волос на палец, девушка слушает гудки. Переминаясь с ноги на ногу, Соня удостаивается услышать собеседника. Отойдя от меня, она произносит: — Витя, слушай… Дальше в разговор я вникать не стал. Хватило сполна. Мне стало больно, лишь от одного чертово имени, коснувшегося моих барабанных перепонок. Разум затуманился, в глазах потемнело, спина разом покрылась ледяными каплями пота. Мне просто снесло крышу. Какой ещё нахрен Витя? Не уж-то я, по своей инициативе, уговорил свою любимую на свидание? Вот так просто взял и устроил всё для какого-то чужого мужика? Без боя отдал какому-то Вите свою Соню? Я идиот.

***

Как только за Соней захлопнулась дверь, я отпустился на диван и буквально выпустил рык из своих легких. Что же я натворил? Отдал свое счастье в чужие руки. По сердцу, будто бы резанули ржавым лезвием. И по свежим ранам, для достоверности, ещё и ещё парочку раз. В ушах жуткий гул. Это, наверняка, звук скрежета лезвия. Рывком срываю кепку с голову и кидаю на диван. Зарывшись лицом в ладони, поскуливаю. Как же больно думать, что сейчас Соня где-то там с чужим и неизвестным мужчиной. В голове плывут красочные картинки, как она прижимается своим хрупким телом к его боку, дарит ему поцелуи своих мягких губ с привкусом клубники или, ещё чего хуже, стонет под ним. Сжимаю зубы до скрипа. Ох, Витя, попадись ты мне только. Я без слов, расхерачу твоё лицо, не оставив на нем живого места. На мое колено ложится маленькая ладошка. Подняв голову, обнаруживаю Сеньку, усевшегося бесцеремонно на пол. Он одаривает меня теплой улыбкой, наполненной сильнейшей поддержкой. Гнев уходит. Хладнокровные мысли улетучиваются, как будто бы их и не было. Здравый рассудок возвращается. — Ты грустишь из-за моей мамы? — невинно спрашивает малец, быстро хлопая длинными ресницами. — Да, малыш, — честно отвечаю. Сейчас я в таком состояние, что не готов скрывать правду. Тем более от этого светлого, искреннего ребенка. — Ты её любишь? — спокойнейшим тоном продолжает расспрос Арсений. — Скажи мне. Я некому не расскажу. Правда-правда. — Люблю, — изнеможенно признаюсь и глубоко вздыхаю. — А я знал, — тихое бормотание в ответ. — Ты смотришь на маму такими влюбленными глаза. Я это заметил. Чертыхаюсь от удивления. Неужели, у меня настолько глаза зеркало души, что все видят в них мои чувства и переживания? Или же только детям присуще это понимание? — Тебе обидно, что мама ушла к дяде Вите? — Сеня продолжает меня допытывать. На поставленный вопрос утвердительно киваю. — Мне он не нравится. Он всегда говорит, что будет моим папой, но я не верю ему. Мальчишка заметно грустнеет. Как же я его понимаю. Мне тоже до тошноты не нравится этот дядя Витя. Подманиваю ребенка к себе. Последний поднимается на ноги и приближается ко мне. Усадив Арсения к себе на колени, по-отцовски обнимаю. Теперь моя очередь подбадривать его. — Не волнуйся, Сенька. Я не позволю ему быть рядом с вами, — сжимаю руку в кулак за спиной мальца, а другой — крепче прижимают к себе. — Это я тоже знаю, — на губах проявляется улыбка. — Мама не любит этого противного дядю Витю. Она любит того, кто изображен на фотографии. — На какой фотографии? — взбудораживаюсь, а любопытство вспыхивает в моих глазах. — Я не видел кто на ней, — он медлит с ответом, изучая моё лицо, — но мамочка каждую ночь смотрит на нее и плачет. Она хранит фотографию под подушкой, а я не решаюсь взять её. Если ты хочешь, то посмотри. Я не расскажу об этом маме. Задумчиво покачиваю головой. Не знаю, что и делать. Конечно, я могу наплевать на совесть и сигануть в спальню, чтобы раздобыть фотографию. В противном же случае, я могу просто забыть о существовании некого фото и жить в неведении. Но мой рассудок твердо настаивает на первый вариант. И я беспрекословно подничаюсь ему. Соня же не узнает. Не так ли? — Рома, ты иди быстренько посмотри, а я пока мультики включу, — подначивал меня Сеня. А я ведь не железный. Поэтому соглашаюсь. Отпустив ребенка с рук, уверенно направляюсь в спальню. Стоя над кроватью, прихожу в себя. Заплеванная и разъяренная совесть вернулась. Она маленькими молоточками долбит мне по мозгам. Стоя на коленях, угрызение просит меня не совершать то, чего я больше всего желаю. Я солидарен с совестью целиком и полностью. Я не имею никакого права влазить в чужой мир, хоть даже это мир самого важного человека. И как бы Соню не тревожила эта фотография, я не должен. В мгновение ока, на меня накатывает волна непреодолимого любопытства и я, забывшись, отшвыриваю подушку в сторону. Сразу же натыкаюсь глазами на прямоугольный кусок бумаги. Без раздумий хватаю фотокарточку в руки и разворачиваю изображением к себе. Челюсть автоматически отвисает. Боже мой… Этого не может быть. Я не верю своим глазам. — Ромка! Пошли мультики смотреть! — в комнату с радостными воплями вбегает Арсений. — Идем-идем, малыш! — торопливо вернув всё на свои места, покидаю комнату, подхватив под руку мальчугана.