Станция "Мы".

Два дня спустя Проводив взглядом Соню, которая проследовала в больницу, я опираюсь о капот машины. Сняв кепку и пройдясь ладонью по коротким волосам, выдыхаю. Всё разрешилось. Этой девушке я друг, не больше. Для нее я тот человек, который помогает, выручает, оберегает. И пусть проваливает на все четыре стороны прекрасное и светлое чувство, объединяющее нас. Когда-то. И как быть? Меня-то оно терзает и мучает до сих пор. Я знаю — она забыла всё, что было нам так важно. Через боль, отчаяние, безысходность. Забыла. Но я не такой. Я не смогу. Как бы не старался и не хотел это. Не смогу. Да, у меня отлично выходит изображать безразличие и смиренность. Но никто даже не представляет каково же мне это стоит. Наигранность, выедает дыру в моей груди, слева. Она давит, сжимается, гниет и до душераздирающего, истощенного вопля болит. Натянув кепку на голову, начинаю разглядывать кисти рук. Их тыльную сторону украшают глубокие и рваные рубцы. И единственное объяснение, что я смог придумать этим шрамам, так это вынужденная мера битья стекл. Это вполне правдоподобно. Вчера Соня, увидев уродливые следы прошлого, поверила как и другие. Потираю вспотевшие ладони друг о друга. Снова волнение. Мне страшно познакомиться с сыном любимой. Я не знаю, как он меня воспримет, отнесется ко мне, какие эмоции вызовет у него наше знакомство. И кем я перед ним предстану? Другом? Но у меня не хватит сил повернуть язык и произнести то, что для Сони я просто друг. А всё из-за того, что я считаю нелепо и глупо быть любимому человеку кем-то менее ближе, чем ты хочешь. Подняв глаза, вижу Соню, выходящую из здания под руку с юрким мальчуганом. Малыш так и норовит вперед мамы, волоча последнюю за собой, которая еле поспевает за ним. Сеня вприпрыжку бежит на меня, улыбаясь во все зубы. Наверное, для него счастье покидать стены белоснежной, чистой, пропитанной лекарственными препаратами, едко пробирающемся своим запахом в нос, больницу. В доли секунды расстояние сокращается, и ребенок оказывается напротив меня. Просканировав всю мою сущность глазами, Сеня убрал улыбку с лица и прищурился. Явно я не вызываю у него доверия, поэтому молчу. – Сенечка, познакомься, это Рома, — начинает Соня. — Он мой… – Друг, — перебиваю её и выплевываю, скрипя зубами, это дурацкое слово. Мысленно смеюсь. Ошибся. Я всё же смог. – Я тебя знаю! Ты дядя Максима, — выкрикивает малец. — Он в садике всегда про тебя рассказывает. Племянничек, видимо, не дурно постарался. Прославил так прославил. Теперь вся окружная детвора знает меня в лицо. Здорово! – Я думаю, что ты хороший и маму никогда не обидишь, — глагольствует Арсений, сверля меня своими большими карими глазами. – Спасибо за доверие, — в привычной манере трепаю копну темных волос ребенка и расстягиваю уголки губ в приветливой улыбке. – Но если что, то ты получишь, — угрожает малыш, показывая мне маленький кулачек. – Даю тебе обещание, что сделаю всё, чтобы твоя мама всегда улыбалась и не грустила, — одмигиваю мальчику и кидаю взгляд на Соню, которая внимательно впитывает наши слова. – Я верю тебе, Рома, — ребенок одаривает меня широченной улыбкой. — Ты мне нравишься больше, чем... Малец замолкает и искоса поглядывает на маму. Соня будто бы глазами говорит сыну молчать, что он и делает. Остаюсь в неведении сей ситуации. Я ведь сойду с ума, так и не узнав о том, что имел ввиду ребенок. Больше, чем кто? Кажется, на вечер у меня нашелся вопрос для серьезного анализа и размышления. – Может, поедем? — спрашивает Соня, тем самым возвращая меня в реальность. – Угу. Открываю дверцу машины вначале для девушки, затем для ребенка. Сеня шустро проскальзывает внутрь машины и, елозя по сидению, пытается поудобней усесться. Я запрыгиваю на свое сидения и одариваю Соню улыбкой. Девушка приподнимает уголки губ вверх, а затем отворачивается к окну, задумчиво смотря на дорогу. Заглянув в зеркало заднего вида, замечаю цепкий взгляд малыша. На долю секунды в голове щелкает, и мне кажется, что черты лица ребенка схожи с кем-то до жути знакомым. Глубокие, наполненные смыслом глаза, нестандартный нос с острым кончиком, слегка закругленный подбородок и еле заметные морщинки на лбе, которые проявляются при сведении бровей к переносице, – всё кажется знакомым. Ощущение, будто бы это маленький дубликат человека, которого я вижу изо дня в день. Но память упорно не хочет помогать вспомнить, чья передо мной копия.

***

Нажав на тормоз, отпускаю руки с руля и укладываю их на колени. Перебирая ткань спортивных штанов, переживаю. Не хочу прощаться. У меня нет уверенности в завтрашнем дне. У меня нет надежды, что завтра, на текущей неделе или в следующем месяце я могу быть полезен Соне. – Мы уже приехали? — спрашивает девушка, выходя из дремы. Всю дорогу до дома Соня проспала. Она проводила всё свое время в больнице и дома бывала в случаях, когда что-то требовалось привезти Сене. А что я? Я был рядом. – Ага, — отвечает Арсений, протиснувшись меж сидений и уложив локти на их подголовники. Девушка проводит ладонью по щеке сына и улыбается. Он ластится, словно слепой котенок, о теплую руку мамы и блаженно прикрывает глаза. Уголки моих губ самопроизвольно поднимаются от их бесконечной любви. А ведь они могли бы быть моей семьей. Но в какой-то момент я упустил свое счастье. Можно твердо заявить, что я сам потерял такой шанс. – Спасибо, что помогаешь мне во всем! — заговаривает Соня, легонько сжимая мое плечо. — Ты не бросил меня, когда я нуждалась в тебе. Спасибо! А ты бросила. Бросила, когда я нуждался в тебе. Ты покинула меня в тот момент, когда я жил и дышал тобой. Своим исчезновением ты лишила меня всего: идеального будущего, семьи и сил, которые давало мне твое присутствие рядом. Твой уход лишил меня кислорода, который так нужен для жизни. Нет, я ни в коем случае не хочу упрекать Соню в чем-либо. У нее были веские причины оставить меня. Я это понял и смирился. Я справился. Мне удалось научиться жить без воздуха, который мне так необходим и по сей день. – Сонь, ну что ты! По-другому я себе не позволю поступить! Никогда, — шепчу. На удивление у меня тихий и спокойный тон. Ни намека на дрожь в голосе. – За это я и безмерно благодарна тебе! -легкая полуулыбка на её губах. — Мы пойдем, да? – Да, конечно, идите, — стараюсь подавить расстройство. Держусь, чтобы не изобразить всю жалость, что хранится внутри, на своем лице. — Я вечером позвоню. Соня кивает. Она знает, что это не вопрос. Это твердое убеждение, которое не требует противоречий. Убеждение, которое стоит принять, как должное, и молча проглотить все комментарии по его поводу. И даже если девушка имела что-то против, я бы нашел повод для звонка, засунув свою гордость куда подальше. – Мам, а можно Рома пойдет к нам в гости? — интересуется Сеня, состроив милую мордашку. — Я хочу поиграть с ним. – Сынок, если Рома хочет, то пускай идет, — пожимает плечиками Соня, устремив взгляд на меня. И заглядывая мне в глаза, добавляет шепотом: — Я буду только рада. Я готов расцеловать малыша. Боже, какой он оказался проницательный. Ребенок сказал всё за меня. Но как ему это удалось? Хотя, это сейчас неважно. Сейчас главное то, что Сенька понял и предоставил мне возможность провести время рядом с ними. А я, в свою очередь, постараюсь не разочаровать мальца. – Сегодня я не занят, поэтому можно, — стараюсь не улыбаться настолько широко. Но черт, ведь это же нереально — сдержаться.