Зови меня Эллой

Направляясь к конюшням, я чувствовала себя так, словно меня на самом деле тут не было. Меня тошнило и я не могла поверить в то, что произошло. Я все еще надеялась, что проснусь в любой момент и все окажется плохим сном. Будет только начала лета и ничего из этого не произойдет. У меня будут только Лив и Чарли, и я буду готова вытерпеть последнее лето тут. Но я дышала и шла, чувствуя, как ногти впивались в кожу, это было напоминание того, что я бодрствовала, — я чувствовала боль. Даже если всей душой желала, чтобы это был кошмар, я понимала, что все было не так. Не важно, сколько я времени провела в туалете, рыдая и ненавидя себя, ненавидя все свои выборы… ничего не изменилось. Я не могла изменить то, что сделала этим летом, и хотя в какой-то момент я была счастлива, теперь я оглядывалась и только сожалела и ненавидела себя за то, что была такой дурочкой, что стала частью игры Ронды. Стала на то место, где она хотела меня видеть. Я так горжусь тобой. О Боже, мне снова захотелось рвать, когда я вспомнила ее улыбку, слова, то, как она на меня смотрела. Как… Господи Иисусе, как я пришла к такому? Почему не предвидела? Я позволила заслепить себя счастьем и искрами, которые принес с собой Найл. Я не должна была попасться на бабочки в животе и драмой влюбленности. Я позволила себе попасть в клишовую драму и в итоге делала то, чего избегала все эти годы. Делала то, чего никогда не хотела делать… и даже не понимала этого, пока не стало слишком поздно. Я не удивилась, увидев Найла в конюшнях, я знала, что он там будет. Я пришла сюда, надеясь найти его. Я не могла отменить свои поступки, но могла со всем покончить. Он обернулся и посмотрел в моем направлении, на его лице отразилось беспокойство, но на губах появилась улыбка, а глаза загорелись, и парень начал подходить ко мне. Я замерла, только увидев его. Я почувствовала боль в груди, мне было больно из-за того, что я чувствовала к нему. Я знала, что влюбляюсь в него, но теперь, боюсь, и правда влюбилась почти за три месяца знакомства. И от этого все было только хуже. — Элла, — позвал он меня, протянув руку, но я не двигалась, так что он схватил меня за руку и потянул к себе. — Ты в порядке? Как все прошло? — спросил парень, и я слышала его беспокойство. Я была ошеломлена. До сих пор. Но до сих пор чувствовала боль и сожаление. Я знала, что он не виноват, что он только пешка в игре, как и я, и может, он не мог этого избежать, но я могла. Я еще могла отказаться от всего этого. У меня только это и осталось. — Чем бы она ни угрожала, уверен, мы справимся. Не бойся, — снова заговорил он, притягивая меня ближе, но я не произнесла ни слова, только смотрела на него. Эти большие голубые глаза, такие экспрессивные, такие честные. Он был хорошим парнем, милым, заботливым и очень глупым. Эта улыбка, согревающая, заразная. Прям как его смех. Я всегда улыбалась, когда улыбался он. До сегодняшнего дня. Парень замечательный, милый и чудесный, такой радостный и оптимистичный. Парень, который заставил меня влюбиться в знаменитость, который заставил меня много чего понять, но еще и парень, который заставил забыть самое важное. Парень, из-за которого я проиграла Ронде. Из-за него я предала себя. Быть с ним — значит отказаться от всего, за что я так долго боролась. Может, он и стоит много чего, но не этого. Никто не стоит того, чтобы я отказалась от того, во что верила и что важно для меня, даже если больше ни для кого это не важно. Это важно для меня. — Элла? — спросил он, взяв мое лицо в левую руку, и я почувствовала, как его большой палец смахивает слезу. Которую я не чувствовала. — Что случилось, милая? — Она счастлива, — ответила я, мой голос был хриплым и казался чужим даже для меня. Найл выглядел растерянным, теперь я легко читала его. — Она счастлива, потому что я с тобой. Она всегда этого хотела, чтобы я следовала тому, чего она желала для Дженни, Кимми… и меня… я делаю то, чего она хочет. Найл несколько раз моргнул, пытаясь все понять. Мне было интересно, как я выглядела, когда Ронда сказала мне обо всем. — Это… это здорово. Нас незачем о ней беспокоиться, она не попросит тебя порвать со мной! — воскликнул он, радуясь все больше с каждым словом, но я закрыла глаза и покачала головой, делая шаг назад. Для меня это было важно. Слишком важно. — Нет, ты не понимаешь. Она — женщина, из-за которой все эти годы я страдала. Женщина, которая изменила все, над чем так тяжело работал мой отец. Женщина, которая закрыла дверь перед людьми, которым хотел помочь мой папа, она привела сюда знаменитостей, только чтобы ее дочери могли быть с кем-то из них и вести гламурную жизнь. Женщина, которая относилась ко мне как к рабыне. Женщина, которую я столько лет ненавидела, и теперь я делаю то, чего она хотела. Удовлетворяю ее. Женщину, которую ненавижу. Не видишь проблемы, Найл? — закончила я практически крича, и Найл выглядел растерянным, но я не винила его. Было не легко понять то, что происходило. — Кому какое до нее дело? — спросил он, пытаясь сделать шаг ближе и взять меня за руку, но я отступила. — Мне! Разве не видно? Я ненавижу ее. Значит, в какой-то степени мне есть до нее дело. Ты не понимаешь, что на самом деле значит ненависть, когда каждая частичка тебя кричит сделать противоположное тому, чего хочет этот человек. Когда ты не можешь принять ничего из того, что он делает. Я. Ненавижу. Ронду. Настолько, что даже подумать не могу о том, чтобы сделать то, что ей понравится, что сделает ее счастливой. Не могу! — Элла… что ты пытаешься сказать? — спросил он, и я отступила еще дальше, слегка дрожа. — Я не могу делать ее счастливой, Найл. Не могу. Потому что так я предам себя. Все это время я была бедной девочкой, которая должна была делать все, что велела Ронда, все эти годы я была лишь рабом. Чертовой Золушкой в гребанной сказке! — закричала я, разочарованная всем, жизнью, которую вела до этого. — И утешалась я лишь тем, что не была частью ее игры. Я была просто рабом, но я была собой. Я отказывалась бегать за всеми знаменитостями, как Дженни и Кимми. Отказывалась любить то, что любила она. Отказывалась быть такой, какой она хотела меня видеть. И оказалось, что я делала точно то, чего она хотела от меня. Я стала тем, против чего боролась, Найл. Вот, в чем проблема! Я предала себя. Теперь все, что я делала, за что боролась, — ничто. Потому что я делаю ее счастливой. Я тяжело дышала, выпуская гнев, который сдерживала столько лет. Все слезы, которые держала внутри. Все крики. Все разочарование от того, что я наблюдала за тем, как она меняла то, что построил мой папа. Все печаль из-за того, что это место больше не было таким, каким мой папа его задумывал. Она отобрала у меня все. Я не могла удовлетворить ее. Она не могла выиграть. — Но, Элла, что насчет тебя? Что насчет того, что делает счастливой тебя? — спросил парень, и я покачала головой. — То, что делает ее счастливой, меня делает несчастной, и мне хочется блевать, когда я делаю то, чего она хочет. Буквально. Мне хотелось бы быть безразличной к ней, но я не могу. Я ее ненавижу, — тихо и устало сказала я… так я себя чувствовала. Я от всего устала. — Элла, ненавидеть ее нехорошо. — Думаешь, я не знаю?! — снова закричала я, разочарованная от того, что он не видел проблему. — Что бы ты чувствовал, если бы человек, который делал тебя несчастным столько лет, был по-настоящему счастлив из-за решения, которое ты принял? Ты бы смог делать то, из-за чего этот человек счастлив? Найл не ответил, и я знала, что он пытался понять и поставить себя на мое место, и я потерла лицо ладоней, стараясь собраться, и заметила, насколько мокрыми были мои щеки. Все это время я плакала. — Тогда что будет с нами? — спросил парень, и я не упустила того, что он не ответил на мой вопрос, вероятно, потому что он знал, что не смог бы поступить иначе. — Что будет? — Нет больше нас, — ответила я, и он потерял все эмоции, его лицо стало пустым, настолько было больно. — Я бы никогда не могла просить себя, зная, что рядом с тобой я буду такой, какой она всегда хотела меня видеть. — Ты… ты бросаешь меня из-за этого? — поинтересовался Найл, и я не знала, почему. Я все объяснила. Есть вещи, на которые ты просто не можешь оглядываться, и это входит в их список. — Да. Даже если это больно, но еще больнее предавать себя и все, за что сражался. Я годами боролась с Рондой, а тебя встретила только летом. Я знала, что мои слова причиняли ему боль; меня они тоже ранили. Но это был правда. Почему я должна ставить парня выше себя? Почему? Золушка уехала с принцем, но я была уверена, что она радовалась тому, что делала противоположное тому, чего хотела от нее мачеха. Я не буду радоваться, если выберу Найла. Выбрав себя, я обрадуюсь. Есть кое-что лучше любви. Любовь переоценивают. — Только ответь мне, Элла. Прежде чем примешь решение, — заговорил он. — Я уже приняла решение, — прервала я его, но он меня проигнорировал. — Ты любишь меня? Хоть чуточку? — спросил он, глядя на меня. Любила ли я его? Думаю, да, думаю, я правда в него влюбилась. Но я могла жить без него; я не могла бы жить, зная, что выбрала его, а не себя и то, во что верила. Хотелось бы мне не выбирать. Хотелось бы мне не знать, что я делала. Но меня настигла реальность. — Да, — ответила я, и его глаза загорелись надеждой, но я тут же ее убила. — Но любовь — это еще не все. Я уже спланировала свою жизнь без тебя, Найл. Я могу жить без тебя. — Элла, ты делаешь ошибку. Дело в нас, а не в Ронде. Она не может говорить тебе, с кем быть! — запротестовал парень, понимая, что вопрос о том, люблю я его или нет, не сработает. Она даже сделал несколько шагов навстречу меня и взял мое лице в руки. — Именно. Она не будет решать, с кем я буду, — Найл выглядел растерянным, но он не знал, что знаменитости в центре — часть плана Ронды, в конце которого мы все были бы со селебрити. Она привела его сюда. В каком-то роде она выбрала Найла для меня. Как в старые времена, когда родители выбирали мужчину, который больше всего подходит их дочери. Ронда так сделала, она привела сюда мужчин на свой вкус, чтобы ее дочери выбрали. Но я не ее дочь, я отказывалась быть частью этой семьи. — Элла, — настаивал Найл, глядя мне в глаза, и я подняла руки, накрыв его руки, и когда он это понял, слабо улыбнулся. — Найл, — сказала я, а затем убрала его руки. — Я не могу. Извини, но я не могу. К тому же, теперь тебе не надо будет беспокоиться о том, как поддерживать отношения. — Не говори так, — настаивал парень, но я отпустила его руки и отступила. — Элла, пожалуйста, подумай о том, что делаешь. — Я точно знаю, что делаю. Пока, Найл. И после этого я развернулась и ушла, надеясь, что он меня поймет. Что это конец для нас. Я последую за своими планами и мечтами, а Найл будет жить своей жизнью. Ему будет не трудно двигаться дальше, а я буду слишком занята мечтами, что вряд ли вскоре его вспомню. Забуду так же быстро, как и влюбилась. А завтра скажу Ронде, что отказываюсь делать то, чего она хотела. Что я выбираю собственную жизнь. Я сотру улыбку с ее лица, и это будет наибольшим моим удовольствием. В конце концов, все этого стоило. Все.