Break Free

Утро выдалось не таким уж и радужным. Мешки под глазами и нежелание просыпаться удручали с каждой секундой. Ная разрешила себе еще "немножко" поваляться в кровати, а уже потом заниматься всеми остальными делами. Благо, у девушки сегодня выходной, она может себе позволить подобную шалость. И все бы ничего, вот только работающий телевизор слегка насторожил юную особу. Ну, как слегка? ОЧЕНЬ. СИЛЬНО. ДО ДРОЖИ. Первой мыслью было то, как бы незаметно подкрасться и вырубить ужаснейшего человека, проникающего в дома к одиноким беззащитным девушкам. А потом в ход пошли более-менее тяжелые вещи, попавшиеся под руку первыми. Медленные, неуверенные шажки в сторону первого этажа, в занесенной за голову руке покоился пушистый тапок - убийственное оружие, а в голове совсем немилые мысли о расчлененке и куда потом девать труп. Осталось совсем немного до злополучной гостиной комнаты, по телевизору, что было хорошо слышно, шли новости, где рассказывалось о том, как распоясался один серийный маньяк. Ну и как тут не насторожиться(испугаться до чертиков) еще больше? А тем временем, Томас смотрел новости о том несчастном преступнике и надеялся, что Ная нормально отреагирует на его появление в их доме. Но он никак не мог ожидать, что она выскочит из-за стены и бросится на него, считая за маньяка, с тапком в руках. Первые секунд пять молодой человек просто пытался понять, что к чему. А потом прорвало. Он смеялся так искренне, так громко и так по-детски, что своим поведением обескуражил девушку до невозможности. Тапок с его печальной участью упал на пол, а брюнетка не могла поверить в происходящее. И почему он тут? Такой весь счастливый, на радостях. Смеется тут сидит. Придурок. Любимый. Но придурок. Немало времени прошло перед тем, как Сангстер успокоился и снова предстал перед девушкой такой весь из себя раздражающе невозмутимый. У хозяйки тапка непроизвольно сжались кулаки от подобного хамства. Ну, ей это хамством так точно казалось, чего не скажешь о его восприятии ситуации. - Ты не поменяла замки. Ждала меня? - а вот это уже хамство. Чистейшее при чем! У бедной Коулсон даже рот от его наглости открылся, широко так, казалось, будто сейчас должна закричать. И улыбка его такая довольная. Такая гаденькая. И прав же мудак русоволосый, но ему об этом не дано узнать. Вчера он еще смог застать ее врасплох, но не сегодня. Нет. Правда, главное, чтобы он близко к ней не подходил. - Какого черта ты сюда приперся? - выражая полнейший скептицизм, девушка вздернула правую бровь. Ну не верила она, что он пришел просто так или соскучился, или еще какой-нибудь бред. - Потише с выражениями, малышка. Я и наказать могу. - самодовольно произнес Том, сканируя девушку взглядом. Как же он по ней скучал. Как же он хотел сейчас к ней прикоснуться, стать ее воздухом. Сопливенько так. Противно. Но, мать его, правда. - Ага. Понятно. - неопределенно хмыкнув, пробурчала брюнетка и, развернувшись на пятках, поплелась на кухню. Организм требовал основательной дозы кофе, а отказывать ему не было желания. Реакция малышки вогнала ступор, и парень не сразу заметил, что она вернулась в комнату, преспокойно попивая свой любимый кофе, и смотрит телевизор, попутно переключая каналы. - Долго ты еще будешь тут торчать? - спросила Ная, как бы между делом. Она хотела, чтобы он остался, но почему-то думала, что является его развлечением на время пребывания здесь. А он смотрел на нее в упор, ожидая, когда девушка обернется, посмотрит на него. Его злил тот факт, что она, по сути, на него никак не реагирует, занимаясь обычными делами, словно его тут и нет. А затем его голову посетила одна интересная такая мыслишка, от которой противная, по мнению брюнетки, ухмылочка нарисовалась на его лице. И молодой человек решил действовать после того, как сходит на балкон покурить. Встал. Преодолел расстояние между диваном и дверью балкона. Открыл, проходя внутрь. Достал пачку сигарет, извлекая одну. Подкурил, втягивая в себя едкий сизый дым полной грудью. Выдохнул, чувствуя, как слегка печет в глотке. И спустя несколько тяг он уже закрывал балкончик, находясь в комнате. Обернулся и первое, что заметил, - пушистый тапочек, валяющийся возле стены. Его повеселила мысль, что теперь в арсенале имеется на одну подколку больше, теперь-то Коулсон изрядно позлится. - Интересно, а в комнате ты тоже ничего не меняла? - слетел с уст вопрос, а Томас побрел на второй этаж, в их комнату. Волнение и непонятный восторг трепыхали в груди небольшим огоньком, зарождающейся бурей, что совсем скоро выйдет из-под контроля и позволит русоволосому показать всю его безграничную любовь к возлюбленной, продемонстрировать его всепоглощающую тоску по ней, по дому. Как и ожидалось, девчушка моментально подскочила, направляясь в ту же сторону, потому что будет плохо, если он туда зайдет. Она будет повергнута. Шах и мат. НИЧЕГО. ОНА. ТАМ. НЕ. МЕНЯЛА. Но брюнетка не успела. Когда она подлетела к комнатушке, Том стоял посредине и победно улыбался, осматривая помещение. Его еще один маленький триумф. И тут-то напускному спокойствию девушка настал конец. - Чего ты добиваешься? - чуть ли не переходя на крик, прорычала Ная, не осмеливаясь подходить к парню, да и вообще заходить в комнату. Она знала, чем чреваты последствия от близкого местонахождения. Он молчал. И улыбался. Без издевок, без нахальства. Просто и до невозможности искренно. Зависла ненадолго. Не успела хлопнуть своими ресничками, закрывая глаза, а Сангстер уже стоит на расстоянии вытянутой руки и рассматривает каждый миллиметр ее лица. Но в помещении по-прежнему тишина. И ни один из них не намеревается ее нарушить. Он не хочет, а она, почему-то, не может произнести и слова. Ее словно парализовало. А потом... Поцелуй. Страстный, отчаянный, необходимый, будто является самим воздухом. Пропитанный невероятной тоской и любовью одновременно. Сильный, но нуждающийся в поддержке, в сиюминутном ответе. Забытье. Туманность действий. Происходящее дальше, словно сон для двоих. Нежнейшие объятия и подтверждение всепоглощающих чувств друг к другу. И все по нарастающей. Долгожданный момент их искренности. Сангстер ловко усадил брюнетку на свои бедра и ему, именно сейчас, вспомнилась их встреча на вечеринке, устроенной им же. Их знакомство, судьбоносное, то, с чего все началось. Рваные поцелуи, и его желание обладать ею, исследовать каждый уголок ее души, сантиметр ее тела. Слиться с ней воедино. Пара шагов до кровати давались как никогда легко, в голове было яснее некуда и ни одной посторонней мысли. Да, что уж там. Ни одной. Их не было и не могло быть. Особенно, когда происходило такое. Осторожность его действий, но, при этом всем, продуманность и немой вопрос о разрешении этих самых действий. Все это сводило ее с ума, заставляя уже биться в конвульсиях от непередаваемого кайфа. Парень вновь завоевывал ту, что когда-то была безоговорочно его. И обнажая ее тело, не просто раздевал, а разрывал одежду, ощущая всю невозможность дальнейшего терпения в этот момент. Расцеловывал каждую родинку, покусывая кожу, а после нежно зализывая укусы. Его руки были везде, лаская такое желанное им тело. А что уж говорить о губах девушки, если из них лились такие долгожданные вздохи, всхлипы? А то, как она, трясущимися ручками, пытается снять с него рубашку, как ее худощавые пальчики путаются между собой в попытках расстегнуть злосчастные пуговицы, одну за другой. Но у нее это получается. Как она впивается в кожу его оголенных плеч, когда он трется своим желанием сквозь ткань нижнего белья, которое уже насквозь пропитано ее желанием. Он чувствует, как она хочет его, и это придает ему еще большей уверенности. На пол полетел ее бюстгальтер, позволяя соприкасаться их груди, что будоражило кровь, от чего мутнел рассудок. Томас и так еле сдерживался, а от подобного так вообще внизу живота болезненно потянуло, в разы увеличивая желание. Его малышка, то и дело, ерзала под ним, извивалась, давая возможность услышать свой соблазнительный голос. Ее широко разведенные ноги, развязные, даже вульгарные движения навстречу ему. Это так разгорячило, что больше тереть не было сил. Сжав трусики девушки с двух сторон, русоволосый просто разодрал их в клочья, избавляясь от еще одной мешающей детали. А когда несколькими рывками вошел в нее, слыша ее полу стон, полу крик, так вообще промычал какие-то нечленораздельные вещи. - Такая узкая. Такая мокрая. И все для меня. - рычал Сангстер, резко проникая в нее раз за разом. Сводя ее с ума еще и словами. А Ная мямлила что-то, расцарапывая его спину, руки. И задницу, до которой каким-то образом смогла дотянуться. И каждый раз, когда парень задавал новый ритм толчкам, доводил брюнетку до исступления. Целуя ключицу, кусая ее, проводя по ней языком, как бы извиняясь, умудрялся шептать, рычать что-то пошлое, от чего девушка затаивала дыхание. А потом, чувствуя, как малышка сжимается вокруг него, Томас ускорился. Желание доставить ей удовольствие взяло верх. Дать ей почувствовать себя любимой, востребованной, пределом чьих-то мечтаний. Нет. Не чьих-то. А его. Томаса Сангстера. Оставляя на ягодицах девушки красные следы, в последствии чего появятся синяки, сжимая их в своих руках, он вбивался в нее до упора. А в ответ получал ее стоны, ее выгнутое в спине тело. Ее крик от неземного удовольствия и слегка кровоточащие царапины не спине. Коулсон обмякла, закрывая глаза, не в силах произнести и слова. Ей так хорошо. Она чувствует будто тут ей и место - в объятиях человека, которого так любит. Русоволосый делает еще пару толчков и придавливает девушку своим телом, полностью выбившись из сил. Капельки пота проделывают путь с плеч парня до груди и падают вниз, на кожу малышки, вызывая мурашки в местах "приземления". Соприкоснувшись своим лбом с ее, он кое-как приподнимается, чтобы лечь рядом, а попутно тянется к пледу, который неизменно лежит рядом на подоконнике. И обернувшись обратно на свою маленькую девочку, Том застывает в изумлении: Ная заснула, свернувшись как котенок в клубок, и мирно засопела. И все-таки, накрыв ее, а заодно и себя, одеялом, улегся, продолжая созерцать свое любимое чудо. Даже сквозь сон брюнетка почувствовала его присутствие рядом и придвинулась предельно близко, обнимая. В этот момент парень понял, что больше никогда ее уже не отпустит.