Та, которую я люблю.

POV Tom. -Розмари, Роми, девочка… - причитал я, нажимая на кнопку с такой силой, что остальными пальцами было просто невозможно пошевелить. В отчаянии я рванул к дежурному, который мирно дремал на столе, не то игнорируя, не то правда не слыша красную лампочку, что с невероятной частотой издавала высокочастотные сигналы и мигала. Хорошенько пнув его стул, я пихнул его и немедленно потребовал врачей в четвёртую палату к Розмари. Он нажал кнопку на столе и через несколько секунд я увидел, как в палату к Роми ворвались несколько докторов. Я мигом пронёсся за ними. Они что-то вкалывали ей, спустя мгновение в палату вбежали реаниматологи, которые немедленно приступили к своему делу. Я видел, как тело девушки тряслось под напряжением. У меня из глаз полились слезы. Несмотря на все их старания по монитору по-прежнему бежала прямая. После очередного удара током Розмари открыла глаза. На мониторе вновь побежала зигзагообразная линия, демонстрируя стабильность её бешеного сердцебиения. Роми непонимающе уставилась на врачей. -Дышать сама сможешь? - спросили они её. Я не услышал ответа на этот вопрос, но судя по тому, что врачи сняли с её лица маску аппарату искусственной вентиляции лёгких, она им как-то дала положительный ответ. Спустя какое-то время врачи, что-то отметив у себя в картах, удалились из палаты, разрешив мне побыть с Розмари пару минут. Я с серьёзным видом посмотрел ей в глаза. В её взгляде читалось непонимание. -Ты меня узнала? Вместо ответа она на несколько секунд закрыла глаза, а потом снова открыла их, что, по всей видимости, стоило расценивать как "да". Может, она не могла говорить физически, но я всё же так искренне надеялся, что она сейчас скажет хоть что-то. Хоть как-то изменится в лице. Но выражения лица было каменным, взгляд отсутствующим - она явно не собиралась ничего говорить. Розмари словно застыла. Я просидел с ней минут сорок. Она молча смотрела на меня, или даже сквозь меня. Но потом, уже почти перед уходом, всё же решившись, я взял её за руку. Роми едва заметно улыбнулась, дёрнулась от боли и ненадолго прикрыла глаза. -Спасибо,- едва слышно пролепетала она после долго молчания, глядя на меня. Её глаза вдруг наполнились слезами, но Роми их закрыла и больше не открывала - уснула. Я счастливо улыбнулся. В этот момент вдруг почувствовал, как внутри всё вдруг вернулось на места. И мне больше ничего не надо. Pov Розмари. Восходящее солнце светило прямо в окно. Задёрнутые персиковые шторы отбрасывали на пол и мою кровать причудливые узоры – крупные цветы, кажется пионы, крошечные бутоны и тёмные разводы, похожие на побеги. Пахло лекарствами и, почему-то, жасмином. Хотя на прикроватной тумбочке стояла ваза с лилиями – моими любимыми цветами. Тонкий, слегка горьковатый аромат чуть бодрил, я сразу же почувствовала прилив энергии. Малейшее движение любой частью тела вызывало невыносимую боль. И это речь только о конечностях. Голову повернуть в другую сторону мне вообще не удавалось. Я чувствовала, что кроме меня в палате кто-то есть. И, судя по тому, как этот кто-то равнодушно реагирует на мои отчаянные попытки вызвать врача, он спит. Я уже было хотела обратиться к нему, но так и не смогла сказать ни слова. Из горла вырвался тихий хрип и ничего более. Но, надо признать, это оказалось вполне достаточно. Неизвестный соскочил со стула, тот с грохотом отодвинулся в сторону. В следующий миг я увидела нависшего надо мной, как скала, Тома. -Ты в порядке? - спросил он настороженно. Я кивнула. Том облегчённо выдохнул и уселся обратно на стул. -Значит, можно начинать,-уголки его губ тронула лёгкая улыбка, однако он быстро снова стал серьёзным.-Ты хоть представляешь себе, какая ты дура? -А ты дурак, если думаешь, что это именно то, что я бы хотела сейчас услышать,-наконец выдала я, обиженно насупившись. -Ну, тогда ты дура в квадрате. Доходило до меня долго. Но потом я начала не просто улыбаться от счастья, а ржать, чего мне с моим состоянием мне делать не рекомендуется. Том смотрел на меня наигранно обеспокоенно, словно в самом деле никак не мог сообразить, чем обязан такому приступу хохота. Но после тоже потерял всякий самоконтроль и начал посмеиваться. Сначала сдержанно и нехотя, всё ещё пытаясь напустить серьёзное и строгое выражение лица. Потом не выдержал и громко, истерично, чуть ли не плача. Потом, видимо, держать себя в руках стало вконец невмоготу, он не удержался и рухнул мне на живот. Я тоже гоготала так, что живот начал болеть и спину заломило. Я смеялась над тем, что я жива, что сейчас я счастлива, как никогда и все проблемы вдруг стали казаться незначительными. Вот он, Том – лежит на мне и заливисто хохочет. Улыбка широкая, сам довольный. Хотя, лежать на мне он долго не стал - он поднялся и поцеловал меня. И тут я не выдержала. Захохотала ему в рот, причём со всхлипами. -С тобой я буду жить ВЕЧНО! – с трудом выдала я и ядовито прищурилась. Потом успокоилась и просто лукаво смотрела на него из-под чуть опущенных ресниц. А Том смотрел мне в глаза. Лишь губы были немного тронуты счастливой улыбкой. Привычная щетина на чуть пухлых щеках. Наигранно широко распахнул глаза. Потом приобнял и всё-таки снова поцеловал. Спустя минуту… Или час… я всё-таки высвободилась из его объятий. Так хорошо, как никогда ещё не было. И даже мысль о произошедшем не волновала, не вносила никакой сумятицы в это ощущение счастья. Несколько месяцев спустя Pov Гретхен. Он ждал меня на улице. Когда он меня заметил, на лице заиграла улыбка, глаза засияли. По крайней мере, он явно видит во мне что-то очень приятное. Я быстро бросила взгляд на своё отражение на стекле машины. А ведь ничего – вполне себе ничего, правда, укладка чуть помялась под капюшоном пальто. Пришлось слегка тряхнуть головой, чтобы завитые крупные локоны расправились. -Приве­т, - обнял меня Билл и быстро чмокнул в щёку. Он так прекрасно выглядел в светлой одежде! Мы вошли в здание, возле которого стояли и, пройдя по тускло освещаемому коридору оказались перед закрытой дверью в студию. -Зачем ты меня сюда притащил? – поинтересовалась я, удобнее устраиваясь на диване. -Я хочу, чтобы ты кое-что послушала, - голос Билла звучал хрипло, или мне так показалось после долгого молчания? -Хотелось бы узнать, смогу ли я этой песней донести до тебя свою мысль, - пояснил он. Я замерла в предвкушении, томимая любопытством.-Послушаешь? Я кивнула. Не терпелось поскорее услышать эту песню и понять, о чём хочет сказать Билл. Заиграла изящная, романтичная мелодия, которая приковала к себе всё моё внимание. Немного после зазвучал его приятный, чарующий голос. Его я была готова слушать вечно. Я с трепетом вслушивалась в каждое слово из текста песни, восхищаясь совершенно однозначным смыслом и складностью и цельностью с музыкой. Сам факт того, что я стала для него прекрасной музой, способной вдохновить на такую невероятно красивую песню сводил с ума - кто-то считает меня девушкой, достойной своего восхищения несмотря на то, что видит все мои недостатки. И это не просто "кто-то", а человек, который стал самым близким и любимым. Кому-то даже и мечтать о таком не приходится, а я, Гретхен Стайет, получила это. Кто бы хоть в глубине души не позавидовал бы мне? -Ну, как тебе? Нравится? – смущённо улыбнулся Билл мне, едва в воздухе повис последний аккорд. Я глубоко вдохнула воздух и тут же с улыбкой выдохнула, восторженно всплеснув руками, потому что не нашла подходящих слов для того, чтобы описать эту бурю эмоций. Билл широко улыбнулся, понимая моё нескончаемое восхищение. Пожалуйста, разрешите мне закричать от счастья, иначе я сейчас лопну! Я почувствовала, как его руки обхватывают мою талию, а подбородок упирается в макушку. У меня даже дыхание перехватило. А вот его тёплое дыхание согревало мне шею, отчего по коже пробежали мурашки. -Ты у меня самая замечательная. Я люблю тебя, Грета. А ты меня любишь? Повернул­ась к нему лицом, осторожно погладила по скуле и, потеряв всякий стыд и стеснение, обняла его сильно и поцеловала, просто чтобы дать выход этому огромному тёплому чувству, которое затопило меня до самой макушки. -Конечно люблю!-с трудом выговорила я, хотя, как мне самой кажется, мой поцелуй был куда красноречивее любых слов. Он у меня самый замечательный. Я его люблю. И он любит меня. Он меня любит! И вот так просто этим самым делает меня счастливой. Разве кто-то до Билла мог сделать меня такой счастливой? Нет... Он обнял, прижав к себе так, что я не могла даже выдохнуть. Я просто прижалась к нему, слушала его сердце и дыхание. Мне было хорошо с ним, уютно. Так бы вечность и пробыла с ним. И он, кажется, совсем не возражает. POV Розмари. Машина на бешеной скорости мчалась к городскому аэропорту по мокрой дороге. За окном с невероятной скоростью мелькали жёлтые ночные огни. Я кинула беглый взгляд на свои часы. Сейчас половина шестого утра. Март. Светать начнёт ещё не скоро. И, наверное, любители поспать, такие как Грета, узнают, что меня нет, и никогда больше не будет рядом завтра часа в три дня. И то от встревоженного папы, что только что вернётся с работы. Чем ближе было здание аэропорта, тем хуже становилось настроение. Мало того, что я пытаюсь убежать от своих проблем и чувств, так я ещё и делаю это тайком, без предупреждения, в неизвестном для всех направлении и даже не оставив записку. Машина припарковалась возле небольшого здания. Таксист помог мне вытащить из багажника мой чемодан, я рассчиталась с ним по ночному тарифу и быстрым шагом направилась в масштабное помещение, плотнее запахивая новое красное пальто, укрываясь от порыва ветра. Под ногами противно хлюпало. Ветер дёргал меня за шарф так, словно пытался задушить. В памяти всплыли все прекрасные моменты, связанные с Лос-Анджелесом. И самый главный мой момент сейчас спит у себя в комнате, во сне мирно обнимая плюшевого мишку подаренного ей Биллом. С появлением Билла в жизни моей сестры она буквально преобразилась. Засияла от счастья, как начищенное серебро. Всё время теперь поёт дифирамбы прелестям своего прекрасного-распрекрасного Билла. Так, ещё секунду и я истеку ядом прямо в грязь. Хотя, увлечённая своими мыслями, я уже успела вписаться в мусорную корзину у самого входа. Едва я прошла регистрацию на рейс – тут же объявили посадку. Фух, едва успела... Вот и всё. Конец истории, все счастливы. Рыдать буду по приезду к маме. Может, даже не сегодня. А что такое? – подумала я, проходя по ковровой дорожке расстеленной в самолёте к своему месту. – Мама меня давно приглашала погостить. Хотя, хотелось бы конечно, чтобы именно сейчас, кто-то пихнул меня в бок, схватил за рукав пальто и вытащил из самолёта. Отвёз домой, отругал и пожалел даже. Но ещё больше хотелось бы, чтобы это был именно Том. Ещё минута – и я сорвусь. Всё к чертям. Весь самоконтроль. Я буду орать как резанная и колотить всё, что попадётся под руку. Тем не менее, моё решение уехать во Францию ничего не меняет. На глазах выступили злые слёзы. У меня с Томом итак никаких отношений не было. Но вопреки этому "никаких", в половину седьмого, когда я достала в телефон, чтобы выключить его перед полётом... прежде чем я это сделала, на дисплее появился знакомый номер с подписью «Том». Собрав волю в кулак я, всё же не отвечая на вызов, выключила мобильник. Терпеть было трудно, но я давила в себе рыдания. Мир вокруг меня, который вновь засиял красками, с того момента как я очнулась в больнице, а Том сидел рядом, вдруг погрузился в полную темноту. Спинки кресел в одну секунду хрустнули, когда едва катящийся авиалайнер начал резко набирать скорость, разгоняясь. Самолёт оторвался от взлётной полосы, устремляясь ввысь. «Нет, Розмари, так нельзя»,- напомнил мне внутренний голос. Да. Так нельзя. Давай, Розмари. Там, во Франции, тебя ждёт новая жизнь. Конечно, там мне ещё очень многое предстоит решить. Разобраться в том, чего я действительно хочу от жизни и от Тома. А потом я вернусь в Лос-Анджелес и всё-таки попытаюсь разобраться в своих отношениях с Томом. Если это, в принципе, вообще возможно.