***
Моё дыхание учащается, и сердце бешено колотится в груди. Какое «но» может быть ещё? — Хеймитч, давай, — говорит Пит. Увидев, что мне стало плохо, Пит решил поторопить Хеймитча с ответом. — Как сказать... — Говори, как есть, — не выдерживаю я. — Ладно, во-первых, вы должны пожениться, во-вторых, жить в Двенадцатом Дистрикте и не покидать его без всякой нужды, — Хеймитч замялся, — ну и в-третьих, ваш ребёнок по истечении двенадцати лет будет участвовать в Голодных Играх. Мне жаль. Я подскочила с дивана. Где-то внутри меня зарождается крик и ползёт по всему телу, пока не застревает в горле. — Не-е-е-е-е-ет!!! — ору я и обхватываю живот руками. — Не отдам, никогда не отдам, не отдам, не позволю, — повторяю я. Начинаю падать на пол, но меня вовремя ловят. «Как? — спрашиваю я себя. — Как такое могло произойти?» Лучше бы я отправилась на эти Игры и умерла бы там в месте с ребёнком, чем он потом будет испытывать этот страх умереть через двенадцать лет.Я начинаю трепать ногами и руками в надежде, что меня отпустят, но это безрезультатно. Слёзы текут ручьём. И я не собираюсь их останавливать. Неожиданно в мою руку вонзается игла. Чувство спокойствия и умиротворения проплывает по моему телу, и я отключаюсь.***
Я будто плыву по бесконечной тьме. Не могу найти ни конца, не начала. Я потерялась. Огонь в груди разгорается, и теперь нет возможности терпеть, я начинаю кричать. По-моему, это один выход из моей ситуации. Я кричу, и становится легче. Я словно обретаю крылья и уже парю по этой кромешной темноте. И вот тьма расступается, и я вижу силуэты людей, в которых узнаю маму, папу, Прим, Пита, Финника, Джоанну, Эрика, Мадж, всех тех, кто мне дорог. Я начинаю улыбаться. Стараюсь подобраться к ним поближе, но почему-то не получается. — Мама, папа, Прим! — кричу я. Но меня никто не слышит. — Пит, Финник, Джо! — не успокаиваюсь я. А они всё продолжают стоять и улыбаться. — Мадж, Эрик! — ору я изо всех сил. Но никто мне не ответил. Это происходит неожиданно. Силуэты близких мне людей испаряются, и на их месте появляются переродки с глазами любимых. — Нет, нет, нет, нет!!! — кричу я, когда они начинают двигаться в мою сторону. Я разворачиваюсь, чтобы убежать, улететь от переродков с этими глазами, посмотрев в которые, я точно знаю, что не смогу причинить им боль. Крылья не слушаются меня, и я продолжаю стоять на одном месте, наблюдая, как она движутся в мою сторону.Но тут происходит две вещи: все переродки сливаются в единое целое, и теперь я вижу силуэт человека. Тёмные волосы. Зелёные глаза. Эта кривая улыбка. Это Хоторн. В руках у него я вижу пистолет, который он медленно направляет в мою сторону. — Не-е-е-е-е-ет! — Но кричать поздно, он выстрелил, и пуля попала мне в живот. — Китнисс, проснись! Проснись! — Кто-то тряс меня за плечо. Пытался вырвать меня из тьмы, но я не могу, у меня нет сил. И я опять начинаю падать в руки к безжалостной тьме, которая тащит меня за собой и не собирается отпускать, да я и не собираюсь. Не могу больше так жить, бороться с кошмарами. Надоело! Слышу детский голос, тихий голос.Нет, их уже два. — Мама, — шепчет этот голос. — Мама, — шепчет уже другой голос. Я приоткрываю глаза, будто можно разглядеть в кромешной темноте. Но темнота потихоньку пропадает, и становится светлее. И уже я вижу мальчика и девочку. Мальчик с небесно-голубыми глазами и светлой макушкой. В этом мальчике я узнаю черты Пита, а девочка — полная противоположность мальчика, но очень похожа на меня: чёрные, как смола, волосы и серые, как грозовые тучи, глаза. И тут до меня доходит. Мои дети. Вот ради кого я должна жить. Нет. Бороться за жизнь. — Мама, — говорят дети и подходят ко мне. Берут меня за руки и ведут к белому свету. Мы уже совсем рядом с чем-то неизвестным. Я чувствую пустоту с обеих сторон. Оглядываюсь и не вижу своих детей. — Мама. — Смотрю вперёд, там стоят они. — Живи ради нас, не дай нам погибнуть. — И исчезают. А меня ослепляет белый свет, и я распахиваю веки. — Она пришла в себя, — говорит грубый мужской голос. — Китнисс! Как ты? — ко мне подлетает Пит. Я улыбаюсь как сумасшедшая. Я просто рада, что могу его видеть. — Слабость, — отвечаю я. Он садится на кровать рядом со мной. Я вспоминаю про девочку и мальчика и обхватываю живот руками. — Пит, что с ребёнком? — Всё хорошо, не волнуйся. Я успокаиваюсь и начинаю осматриваться. Белые стены, люди в белых халатах. Всякие проводки и бутылочки. Это точно не Капитолий, там больницы выглядят по-другому. Я поворачиваюсь к Питу и спрашиваю: — Пит, где мы? — Мы в Тринадцатом Дистрикте.