Не заключайте сделок с Румпельштильцхеном

Свежий прохладный воздух обвевал лицо волшебника. Было одновременно так тихо и невероятно шумно. В этой суматохе Мерлин будто бы забыл свое имя. Оно вертелось на его языке, но он никак не мог вспомнить. Он не мог вспомнить и то, кто он такой. Его мысли... Его мысли ничего не занимало: разум был чист, и маг не думал ни о чем. Только вдыхал этот чистый воздух, напоминающий ему о доме в Камелоте, и вслушивался в тишину. Что-то перемешалось внутри, и Эмрис не мог расставить это по полочкам. Постепенно в тишине он стал различать голоса. Эти голоса принадлежали двум взрослым мужчинам, а изредка в разговор (хотя скорее это был диалог) вставляла свое словцо молодая девушка со звонким и нежным голосом. "Кто эти люди? О чем они говорят? О ком? Ничего не могу разобрать, сликшом много шума, слишком много слышно, ничего не слышно, и слышно абсолютно все. Что произошло? И где я? И... Кто я?" Прошло не больше пяти минут, а возможно и целый век, прежде чем Мерлин смог разобрать фразы, произносимые людьми. — С твоих слов... — пробормотал мужчина. — Ничего не понимаю. Так значит, Мерлин и есть Альбион? — Он — его сердце. Сердце Старого Альбиона. Этот голос принадлежал мужчине, только уже другому. — Ты рассказывал о каком-то пророчестве, — произнес девичий голосок. Последовала недолгая тишина, и потом мужчина ответил, а Мерлин прислушался и все пытался понять, о чем же идет речь. — Да. Так сказал однажды Великий Дракон. Его звали Килгарра... Что-то щелкнуло в голове чародея, и он вздрогнул, лежа на земле. Кстати, сейчас Мерлин заметил, что кто-то заботливо укутал его в плащ. Его ладонь нащупала мягкую ткань, и он понял, что такое ощущение ему знакомо. Знакомая ткань. Плащ. Наверняка красный. И с гербом в виде дракона. Килгарра. Мужской голос. И он вспомнил. Артур. "Артур. Это он, точно. Я не верю, я не верю, кто-нибудь скажите мне, что это не сон, этого просто не может быть. Я ведь уже устал верить. Верить, верить, верить..." Чародей резко распахнул глаза и сел на земле. Первым, что он произнес, было имя его короля: — Артур, — выдохнул он. Он увидел, как светловолосый мужчина так же быстро и резко оборачивается в его сторону. Мерлин даже не обратил внимания на сидящих рядом Гвейна и Руби. Их взгляды встретились. Мерлина — неверящий и отчужденный, и Артура — прямой и теплый. — Мерлин. "Боже, я уже забыл его голос. Я совсем позабыл, как особенно звучит мое собственное имя в его устах". "Он дождался. Прошло так много времени, а он не забыл обо мне. Он ждал, ждал так долго. В одиночестве. Ждал, ждал, ждал. И дождался. Ну все, я иду к тебе. Не бойся, теперь ты не будешь один. Мой друг. Самый верный друг". Пошатываясь в разные стороны, Мерлин с трудом, но встал. Медленно он сделал шаг вперед, стараясь не свалиться вновь на землю. Артур же шел к нему. — Ну, здравствуй, — хриплым голосом поприветствовал Эмрис, протягивая вперед руку. — Как же давно мы не виделись! — склонил голову Пендрагон. Все та же кольчуга на нем, те же сапоги, доспехи. Все, кроме плаща. Плащ теперь был на плечах Мерлина. Волшебник посильнее закутался в него. Теперь он обратил внимание на свою кожу: ни одной морщинки, он снова молод. Но как? На немой вопрос в его глазах ответил Артур: — Помнишь пророчество Килгарры? — Ты вернешься, когда Альбиону будет грозить опасность, — конечно, он его помнил. Артур подошел еще ближе. — Ты умирал. Тебе грозила опасность, — объяснил он, но Мерлин ничего не понял. — Но причем здесь я? Речь шла об Альбионе. Пендрагон тихонько и по-доброму рассмеялся, подавив отчаяное желание взъерошить волосы волшебника. — Ты — это единственное воспоминание о Старом Альбионе. Ты единственный, кто остался в живых. Ты — величайший волшебник всех времен и народов, понимаешь? Ты и есть Альбион, Мерлин, — гордо и с восхищением, так, как никогда раньше он не говорил о маге, сказал Артур. — Я вернулся, чтобы спасти тебя. — А как же сделка? — недоуменно спросил Мерлин. — Я знаю о сделке с Румпельштильцхеном. Голд не может воскрешать мертвых... — Но тогда, как же я вернулся? — подал голос Гвейн. Артур обернулся к верному рыцарю. — Румпельштильцхен не может воскрешать мертвых. И их сделка с Мерлином здесь абсолютно ни при чем. Ты вернулся двадцать пять лет назад для того, чтобы однажды связать нас с Мерлином. Магия, Храбрость и Сила. Сила — это ты, Гвейн. Мерлин — магия. Две стороны одной медали нужно спаять, чтобы они стали одним целым. Ты, Гвейн — связующее ребро, — объяснил Артур, а потом вновь обратился к чародею. — А вот ты, Мерлин — наивный простачок, так легко сдавшийся на милость этому проходимцу. Он тебя попросту обвел вокруг пальца. Эх, Мерлин, Мерлин, всему тебя учить надо, — над озером взвился веселый смех, который подхватили Гвейн и Руби. Но одно Мерлину так и не было до сих пор понятно. — Но тогда, что с моим даром? Голд забрал его. — Нет, — покачал головой Пендрагон. — Никто не в силах отобрать у тебя магию, никто, ведь ты сам — магия. Она живет в тебе, течет в твоих жилах вместе с кровью. А то, что с тобой случилось — просто внушение. Румпельштильцхену нужно было показать, что цена якобы заплачена. Он пытался забрать твой дар, но у него ничего не вышло. Ему не справиться с такой силой. Просто поверь. Балинор уже однажды сказал это Мерлину. И конечно, он поверил и сейчас. Он почувствовал, как она вновь наполняет все его существо, как она растекается по его телу. Чародея ослепило ярким золотым светом, но потом все прошло, и он увидел ясные, чистые и добрые глаза своего короля. — Ну, что ж... — пробормотал Артур, хлопая друга по плечу. — Давай, показывай этот новый мир. Мерлин коротко и учтиво кивнул. "В своей манере" оба сдержанно и как бы отстраненно пожали друг другу руки. Оба кивали, не зная, что делать, до тех пор, пока не заныла шея. А потом Артур притянул Мерлина к себе так, что у того захрустел позвоночник, и оба обнялись так крепко, что казалось, они страшились того, что их вновь могут разлучить.