Усвоить урок

      Из кабинета Хокаге я побежала сразу в женский туалет. По пути никто не встретился, и очереди не наблюдалось, так что я без зазрения совести заблокировала дверь шваброй. Постучат, если сильно понадобится. Зато без моего ведома никто не войдет, так гораздо спокойнее.       Приступ самоубийственной храбрости пополам с наглостью прошел. У меня тряслись ноги, во всем теле ощущалась слабость. Волосы растрепаны, глаза лихорадочно блестят, и перед внутренним взором мелькают воспоминания о сегодняшнем дне. Неужели все это была я каких-то полчаса назад. Мир повело в сторону, я ухватилась за раковину и включила воду. Умылась, стараясь не задевать ресницы, стерла помаду и пудру. С глазами придется разбираться позже.       Все уже закончилось, можно просто забыть об этом.       Но гадостное ощущение того, что я сделала что-то стыдное и бесчестное, стало еще сильнее. Вечно у меня все не так. Я вообще буду когда-нибудь довольна?       Только сейчас я заметила, что платье жмет, а туфли трут. Туфли лучше снять, до моей палатки транспорт не ходит, пешком идти далеко. Хотя зачем пешком, ведь чакра цела…       В дверь постучали.        - Харука, ты там?       Эй-эй, я конечно, рассеянная временами, как сказал Джирайя, но уж девочку в платьице на двери с той стороны помню четко. Или мужской туалет еще не построили? В любом случае, я объявила байкот обладателю этого голоса. Пусть теперь терпит или идет в другое здание.        - Открой. Нужно поговорить, - сказал Итачи.       Трындец. По спине пробежал табун мурашек. Хочет покарать меня за наглое самовольное вмешательство в его жизнь, точнее смерть.       Опять стало до слез обидно. И чего ему не живется? Я как истинный фанат требую хеппиэнд.       Я закинула сумку на плечо, подобрала туфли, схватилась свободной рукой за швабру, чтобы вытащить ее, а потом быстренько провалиться под пол.        - Извини. И спасибо что приложила столько усилий, чтобы помочь мне.       Вот это поворот. Не знаю почему, но я чувствовала нарастающее раздражение.        - Тебе не за что извиняться, - таким голосом я говорила с братом, когда хотела съездить ему по башке табуреткой. Конечно, мне не поверили.        - Я не до конца понимаю, на что ты обижена, но это так, и мне следует извиниться.       Пару секунд я переваривала услышанное. А потом швабра отлетела в угол, и я распахнула дверь. Сегодня мне понадобится валерьянка, это точно.        - Ах, ты не понимаешь? – я в этом мире так не орала еще ни разу. Итачи отпрянул, все-таки он не каменный. – Тогда незачем и извиняться! Мне нет дела до тебя и твоих извинений, ты…       Да что такое, что за внутренний барьер, не могу его обозвать.       Я фыркнула и пошлепала по коридору к выходу. Мне нечего ему сказать. Если он и теперь будет искать смерти, значит это проклятие канона, и уже ничего не сделать. А я морально устала и хочу в долговременный отпуск с хорошей книгой. И как они вообще выдерживают такой бурный темп жизни?       Немногие бывшие в коридоре поспешили убраться с моей дороги. Даже высунувшийся было из кабинета Джирайя юркнул обратно. И правильно.       Яркое солнце ударило по глазам. Ну и жара, да еще эта толпа. Похоже, сегодня никто не будет больше работать. Мне навстречу выбежал Наруто и уже открыл рот, чтобы заговорить.        - Не сейчас! – я увильнула от него, краем глаза заметив Саске и Сакуру неподалеку, и стала пробираться мимо стоящих группками людей.       Не понимает он. Конечно. А разве приятно, когда тебе в лицо бросают все твои старания? Гад ты, Итачи. И все равно, мне так его жалко. Я бы просто не смогла смотреть на его страдания. Я обожаю этого персонажа. Он же такой хороший. Такой милый и такой несчастный.       И такая скотина! Ради своих, не спорю, благих целей много чего может сделать. И не всегда хорошего. Но в моем понимании он должен быть сильным, а не сдаваться так легко. А этот, здешний, посмел очернить свой светлый образ в моей голове. Вот же… плохой человек!       Но как же я посмела. Накричать на Учиху Итачи. Да кто я такая, чтобы кричать на него или кого-то еще в этом мире. Убейте меня.       Я замерла посреди будущей улицы и со всей силы ударила себя по лбу, аж звездочки перед глазами замелькали. Что делать теперь? А если еще придется с ним встретиться? Как ему в глаза теперь смотреть? Стыдобище.       Весь боевой дух исчез бесследно. Ощущая себя полным ничтожеством, я поплелась дальше. Центральные улицы были уже четко очерчены готовыми домами или строящимися. А некоторые участки просто огородили на будущее.       На перекрестке мне нужно было повернуть направо к лагерю, но на глаза попалось летнее кафе-мороженое, организованное приезжим торговцем. Вот, что мне сейчас нужно, и, поколебавшись, я свернула налево.       Сделала заказ и, кинув туфли рядом с собой, села за столик. Вздохнула и легла на него. А что, народу почти нет, большинство на главной площади, никто не обратит на меня внимания. Стукнулась лбом о столешницу. Вот же дура. Стук. Лучше бы была прежней и ни во что не ввязывалась. Стук. Не лезла бы в чужие дела. Стук. Не выступала бы на этом собрании. Стук. Не пришлось бы нервничать. Стук.        - Ты хочешь его сломать? – раздался надо мной голос Итачи.       Я вжалась в стол, и тут же поняв, какая это глупая поза, выпрямилась, не смея оторвать глаз от салфетки. Мой страх и ужас сел напротив. Хуже не придумаешь. И чего ему еще надо?        - Прости, я не хотела на тебя кричать, - слова вырвались прежде, чем я успела подумать. И это к лучшему, чем больше я думаю, тем менее решительные поступки совершаю.        - Я принимаю твои извинения, - через несколько томительных секунд ответил он.        - На счет того, на что я обиделась… - я рискнула посмотреть на него. – Забудь. Это было глупо с моей стороны. Обижаться не на что на самом деле.       Принесли мое мороженое, и я с радостью переключилась на него, потому что неловкое молчание затягивалось, а уходить Итачи не собирался. Я ожидала, что на него хоть кто-нибудь обратит внимание, ведь суд закончился совсем недавно, все еще должны считать его преступником и шарахаться как от чумы. Но простые жители вовсе не знали, как выглядит тот, кем в Конохе детей пугают.        - Я забуду, а ты нет.       Я отправила в рот еще одну ложку и ответила:        - Я тоже, если дашь слово больше не умирать.        - Зачем тебе это?       Я вздохнула. Можно, конечно, сейчас попытаться ему объяснить чувства фаната, но он станет считать меня еще большей дурочкой, чем раньше.        - Хочу.       Как улыбка меняет человека. Сидел дуб дубом, слегка улыбнулся – сразу на человека похож.        - Не подумай, что я в тебя влюбилась. Я не верю в любовь, - он так не подумает, но лучше подстраховаться.        - Совсем?        - Только между матерью и ребенком.        - Вот как, - ого, живые нотки в голосе появляются, - а отец?        - Кому как повезет. Мне не повезло, поэтому не верю.        - Тогда во что ты веришь?       Я задумалась. Зачем отвечать? Все это мои личные недостатки, которые вообще-то держатся в тайне.        - В самообман, страсть, эгоистичное желание обладать и самоутверждение с помощью другого. А еще привычка и чувство долга, помноженное на доброту, иногда, - пусть знает, чего от меня ожидать.        - Последнее лично про меня, верно?       Ой, чувствую, скоро глупую девочку унизят. Он слишком разговорчивый.        - Может быть. Так ты дашь слово или нет? Учти, если нет, я обижусь еще сильнее и постараюсь тебе помешать.       С полминуты мы смотрели друг другу в глаза.        - Хорошо. Я даю слово.       Я взмахнула ложкой.        - Повторяй: я, Учиха Итачи, даю слово не умирать.        - Что, никогда? – пресвятой Кишимото, да ему весело.        - Ладно. Не умирать до девяноста лет.       Он склонил голову на бок:        - Не уверен, что проживу так долго.        - До шестидесяти.        - По статистике большинство шиноби не доживают и до этого возраста.       Вот чего он выпендривается. Ну как хочешь.        - Тогда так: я, Учиха Итачи, клянусь бороться за свою жизнь изо всех сил.        - Уже клятва? – снова улыбка. А он ничего, когда не изображает камень.        - Долго думал. Обещание выросло и стало клятвой.       Он выпрямился и торжественно произнес:        - Я, Учиха Итачи, клянусь бороться за свою жизнь изо всех сил.       Я ткнула ложкой в его сторону:        - Я услышала твою клятву и буду следить за ее исполнением.        - Это обещание?        - Это угроза, - сказала я и засмеялась. Мороженое закончилось, можно идти. Мой собеседник тоже поднялся.       Пока я оплачивала счет, вспомнила кое-что еще.        - Итачи, - он не успел далеко отойти, и я догнала его на перекрестке. – Помнишь, я говорила что-то про то, эм, - я замялась, - хм, ну, что ты слаб. Так вот, это тоже было лишнее. Извини.       Он испытующе смотрел на меня, будто ждал еще чего-то.        - В этом ты была права. А еще обещала кое-что рассказать, помнишь?       Точно, было такое.        - Помню. Но сегодня я занята, поэтому, - я хитро улыбнулась, - как-нибудь в другой раз.       Кажется, он уже не удивился.        - Ты специально это делаешь?        - Ну конечно! Интригующе?        - Возможно.        - Ты клевый, Итачи.        - Впервые слышу о себе такое.       Мы распрощались. Я отправилась в лагерь, глупо улыбаясь самой себе и размахивая туфлями. А Итачи вернулся к административному зданию. Там еще много чего, наверное, будут решать.       Все-таки обойдусь без валерьянки. Никогда я еще так много и искренне не извинялась, зато после этого так легко на душе. В этот раз не было скованности и сомнений. Была уверенность, что он меня простит и что это правильно.       Даже разрушенная, Коноха теплая и уютная на закате. И пусть чакра цела, я пойду пешком и буду наслаждаться этим спокойным вечером.