Stardust.

Coldplay — Green eyes Умывая руки кровью Донована снова и снова, он хватает ртом воздух, как выброшенный бушующим морем на песок кит, готовый умереть. Покорность судьбе разрывает что-то внутри на мелкие кусочки, одновременно давая понять, что это — конец. Сейчас и навсегда. Среди шума и неизвестных звуков мотор заводящегося автомобиля кажется до ужаса громким и режущим слух. Он давит на газ и выруливает со стоянки. Дорожные фонари указывают ему единственно верный путь. Стайлз найдет дорогу даже с закрытыми глазами. Проще стереть себе память, чем постоянно думать об одном и том же. Но не получается, не выходит. Да и что-то внутри с озлобленностью твердит: «Ты заслужил! Мучайся! Убей себя этой мыслью!». Что-то, до боли похожее на голос лучшего друга, что-то, до стынущей в жилах крови напоминающее взгляд отца. На подкорке сознания брезжит мысль, что там, в пустой и тихой библиотеке, умер не Донован. Умер он, Стайлз Стилински. Часть его, отвечающая за жизнь. Когда машина тормозит у дома, внутри все сжимает. Он хочет. Он может. Он не в силах поступить иначе. Ноги несут его к входной двери. Барабаня в нее кулаком, Стайлз из последних сил надеется, что она не откроет, не услышит, не поможет. Но она — это ведь она. Та, что спасает его снова и снова, сбивая руки в кровь и дорывая уставшие связки. Лидия открывает эту дверь опять и опять. И она потеряла счет, когда в очередной раз решила, что это — навсегда. -Стайлз? — Мартин произносит на выдохе, облизывая сухие губы. Мартин смотрит внимательно. Мартин чертовски беспокоится. Уже зная, что это, она втаскивает его в дом и захлопывает двери. -Я сделал это, — шепчет Стилински одними губами, — я сделал это с ним… я сделал… Дыхание срывается, как тогда, когда наступила паническая атака. Он смотрит ей в глаза, посылая безмолвный крик о помощи. Она слышит. Ведя Стайлза за собой по ступеням, Лидия шепчет: -Тшшш, все в порядке… тшшш… Хлопает дверь, открывается кран, вода с грохотом ударяется о дно ванны. Стилински практически не ощущает ее ледяных прикосновений, когда, сняв с него толстовку, Лидия усаживает его под душ. Холодные струи катятся по его голой груди, стекают за пояс намокших джинсов, проходятся по горячим губам. Все это время она стоит на коленках подле него, крепко сжимая его руки в своих, маленьких и холодных. Со сплетенных пальцев на дно ванны быстро скатываются красные струи, но обоим сейчас на это наплевать. Лидия смотрит ему в глаза, читая все мысли, и Стайлз с опозданием понимает, что втянул в это и ее тоже. Он ничего не говорит, но слова и так были бы здесь лишни. Они сидят довольно долго, пока оцепеневшее от происходящего тело Стилински не становится вновь теплым. Кровь стремится по жилам точно так же, как еще совсем недавно стремилась по рукам вниз, на тело Донована. Происходящее кажется нереальным и оттого отрезвляет его еще сильнее. Стайлз подается вперед, встает и вылезает из ванны на теплый пушистый коврик с высоким ворсом. Лидия подает ему полотенце, отходя чуть в сторону. Он долго вытирает им лицо и тело, прежде чем поймать в зеркале ее взгляд. -Мне плевать, — говорит Мартин, и Стайлз, конечно, понимает, о чем она. Он долго смотрит на ее отражение, прежде чем произнесет: -Но мне – нет. И тысячи демонов, спрятанных глубоко внутри, бушующим ураганом вырываются наружу, затопляя его с головой. Он бросает полотенце на пол и делает два быстрых шага по направлению к Мартин. Когда его лицо приближается к ее, она уже знает, как он поступит дальше. Его пальцы запутываются в распущенных рыжих локонах, а губы на мгновение замирают над ее губами. Она подается вперед и касается его осторожно, боясь спугнуть. Поцелуй кажется единственным спасением от неминуемой гибели. Терзая ее податливые губы, он понимает, что потерял контроль. Отдаваясь во власть демонов в их головах, они спускают рычаг, который держали все эти годы. И больше уже ничто не кажется им таким же нужным сейчас, как-то, что они делают. Закрывается дверь, щелкает замок, отброшены ее платье и его джинсы. Опускаясь губами ниже и ниже, Стилински впервые пробует то, что Мартин отдает по доброй воле, желая этого так же, как и он. Приподнимая ее и усаживая на комод, он жадно целует снова и снова, пока не ощущает, как у нее перехватывает дыхание. Жилка у основания шеи бьется в учащенном ритме сердца Лидии. Он находит ее губами и целует нежно. Он оставляет на ней свой след снова и снова, пока она трепетно внимает каждому его движению, каждому прикосновению. Мартин стягивает с него боксеры, близко прижимаясь к нему всем телом. Ее жаркие прикосновения отдаются глубоко внутрь, в самое сердце. Когда оба замирают от первого, медленного проникновения, им кажется, что время остановилось. Мартин произносит на выдохе: -Стайлз… Он шепчет: -Лидия… Бешеная схватка для них лишь изощренная пытка, напряжение в которой возрастает с каждой секундой. Бьет молния, поражая сразу обоих. Вулкан, пламенеющий внутри, взрывается снопом искр и потоками лавы, уничтожающей их, испепеляющей их, сжигающей до костей. Содрогаясь от сонма мурашек, Лидия повторяет снова и снова слова, которые не должны были прорваться наружу ни-ког-да. -Я люблю тебя… я люблю тебя… я люблю… Она до боли закусывает губы слишком поздно, Стайлз, конечно, уже все слышал. Переводя дыхание, Лидия отстраняется и быстро спрыгивает с гладкой поверхности комода. На ощупь находит домашнее платье, натягивая его через голову. Оборачивается. Стайлз все так же стоит спиной к ней, руки его сжаты в кулаки. Легко касаясь его плеча, Мартин зовет его по имени. Губы Стилински дергаются в странной усмешке. -Прости, — говорит он, застегивая ремень джинсов, — прости, этого не должно было произойти… -Нет, — внезапно перебивает она, - нет, Стайлз, тебе незачем извиняться. -То, что только что произошло… ты выгонишь меня? -Останься, — тихо шепчет Мартин одними губами, подаваясь вперед, — останься со мной. И в этой фразе слишком много смыслов, потому что иначе она бы не произнесла ее вслух. Опускаясь на холодные простыни, Стайлз притягивает банши к себе, даря ей свое тепло. Его губы медленно блуждают по ее виску, в ноздри попадает едва ощутимый, такой родной запах Лидии Мартин. Он лежит не шевелясь, пока мягкое дыхание рыжеволосой не тает на его коже, давая понять, что она уснула. Опуская тяжелые веки, он, конечно, ответит: -Я люблю тебя с третьего класса, Лидия. Спокойной ночи.