Real happiness

Трис.

Ночь такая странная, такой туман. Я никогда прежде не видела такого густого тумана. Я нахожусь посреди открытой местности, и у меня возникает чувство, будто я здесь уже была. Глупости какие-то — подумала я. Но где я? Я иду неизвестно куда, из-за того, что очень темно и ничего не видно. Такое чувство, что эта тьма забирает меня к себе. Мне становится не по себе от этой мысли, и я ускоряю шаг. Но возникшее ощущение не проходит, завладевая моим сознанием. Я боязливо озираюсь вокруг, и ощущение всё растёт, какое-то нереальное и до боли знакомое, и вдруг я слышу карканье вороны и поднимаю голову вверх. Никого не видно, лишь ветки деревьев, которые колышутся ветром. Я окончательно растеряна, и от этого сжимается сердце. Чувства тревоги овладевают мной с такой силой, что сердце учащённо бьётся. Я стою среди гробовой тишины, и она угнетает меня. Мне ужасно страшно, и этот ужас возникает из тумана, как будто он и есть сам туман. Я бегу вслепую, неизвестно куда, подгоняемая неизвестными страхами, ища в густом тумане убежище, которое должно где-то быть. Я мчусь по сумеречной улице, пригнув голову, с бешено колотящимся сердцем. Ночной воздух прилипает к моим губам, деревья над головой чем-то угрожают. Где-то же должен быть приют? Я спешу, задыхаясь, мокрый подол моего платья бьёт по лодыжкам, лёгкие, казалось, вот-вот разорвутся. Внезапно, перед моими глазами возникает огонёк, целый ряд огоньков, мерцающих, но настоящих огоньков. Моё сознание цепляется за них. Любопытство овладевает мной, и я иду к ним. Вижу тёмный силуэт женщины, которая стоит спиной ко мне. Появляется чувство безопасности, и я резко останавливаюсь, сжимая руки, стараясь побороть панику, напряжённо вглядываясь в этот силуэт. Он поворачивается, и я узнаю этого человека. Дрожь во всём теле усиливается до неимоверных высот. Это невозможно. — Мама? — хриплю я. В этот момент, я не могу внятно выразить то, что думаю. Мысли путаются, и такое чувство, что вся эта мгла тянет меня куда-то. Я сошла с ума? Женщина достаточно близко приближается. Это она. — Мама! — кричу я снова и бегу к ней, заключая в тёплые и крепкие объятья. Она делает то же самое, целуя меня в макушку. Слёзы вырываются наружу, дыхание учащается и сердце колотится с очень быстрым темпом. Я поднимаю на неё взгляд, и мама берёт моё лицо в свои руки, целуя в нос и щёки. Я так рада её видеть, что одновременно плачу и смеюсь, как ненормальная. — Беатрис, доченька. Я так скучала по тебе, но у нас мало времени. Я должна сказать тебе… — она говорит слишком быстро, что я не сразу понимаю смысл её слов. Ничего не хочу слышать. О том, что я её увижу, я могла только мечтать, и то, такие мечты просто нереальны. — Нет, мама. Я тоже скучала по тебе. Где я? Я умерла? Я теперь буду с тобой? Но, Тобиас… — проговариваю я, с рекордными темпами, хватаясь за её плечи как можно сильнее. Не хочу, чтобы она исчезла. Я не выдержу этого. Я понимаю, скорее всего, я сплю или действительно умерла и буду всегда с ней. Но Тобиас, я же не могла его оставить? Не могла. Это ясно. Я давала ему обещание, что мы всегда будем вместе, до последнего вздоха. В голове ничего не укладывается. Но, как такое получилось? — Беатрис, с тобой всё хорошо, это просто сон. Впереди у тебя долгая и счастливая жизнь, если ты будешь ей правильно распоряжаться. Ты должна послушать меня, это очень важно. — Что ты имеешь в виду? — говорю я, вытирая слёзы. — Милая, послушай меня. То, что находится в тебе, должно быть в сохранности, иначе ты потеряешь это и никогда не сможешь наслаждаться всеми теми моментами, которые у тебя будут. Ты должна верить своему сердцу и доверять родным и близким тебе людям. Они любят тебя и никогда не предадут. — Но… я не понимаю, о чём ты говоришь? — говорю я, до сих пор в замешательстве от всего этого. — Сегодня ты всё поймёшь. — Шепчет мама и обнимает меня за плечи, улыбаясь. — Знай, что я всегда рядом с тобой… Я люблю тебя. — Она целует меня в лоб и медленно отходит от меня. Я пытаюсь идти за ней, но она всё дальше. Начинаю бежать, кричу в темноту, умоляю, чтобы она не покидала меня, но она всего лишь растворяется в густом тумане. — Мама… — шепчу я, резко открывая глаза. Стараюсь совладать с нервами, словно они верёвки, выскальзывающие из рук. Я щурюсь от света в комнате. Стараюсь привыкнуть к нему, и когда мне удаётся это сделать, то я понимаю, что нахожусь в больничной палате. Я поняла это, так как чувствую запах лекарств. Я здесь одна. Рядом с моей кроватью стоит ещё одна, только она пуста. Смотрю в сторону окна и вижу, что солнце уже не так ярко светит, скорее всего, уже вечер. Чувствую, как что-то колет в левой руке, смотрю и понимаю, что это капельница, игла которой находится в моей вене. Прикрываю глаза и стараюсь успокоить своё дыхание. Сердце всё ещё колотится до тошноты. Это был сон, — говорю я себе. Но он такой реалистичный. Мне показалось, что мама действительно вернулась. Что она пыталась мне сказать? От расстройства я еле понимала, что она говорит, мне нужна была только она, её такой родной взгляд, голос и улыбка. Вдруг дверь моей комнаты открывается и в неё заходит женщина, по всей видимости, мой врач. Она невысокого роста, средних лет. У неё тёмные волосы, собранные и заколотые сзади. Она одета в белый больничный халат, что не удивительно для медицинского персонала. На внешность она очень даже привлекательна. — Здравствуй, Беатрис. Меня зовут Эдина Пирс, и я твой лечащий врач. Вижу, что ты уже проснулась. Как самочувствие? — Можно просто Трис, — говорю я ей, немного улыбаясь. Она мне показалась доброжелательной. Думаю, что она хорошая женщина. — Нормально, только голова кружится и тошнит. Она кивает головой и записывает что-то в свой блокнот. — Трис, у меня для тебя хорошая и плохая новость. С какой мне начать? — её вопрос застаёт меня врасплох. Что со мной не так? Я больна? Мне не хочется думать о плохом, ведь всё только наладилось, и я не хочу, чтобы вновь появились какие-то проблемы. Поэтому прочищаю горло и пытаюсь не показывать своего замешательства в голосе: — Начнём с хорошей новости, — только и говорю я. Эдина подходит к моей кровати и присаживается рядом на стул. — Хорошо, Трис. Пока ты спала, мы сделали кое-какие анализы, чтобы понять, из-за чего ты здесь. На лицо существует совершенно очевидный факт, что ты беременна. Я выдыхаю. Чувства переполняют меня, я даже не знаю, что и ответить ей. Я беременна, у меня будет малыш от Тобиаса. Всё так, как мы и хотели. У нас получилось. Я улыбаюсь самой себе и кладу руку на живот, ощущая маленькое чудо внутри себя. Эти ощущения непередаваемые. Но счастье недолгое, так как я вспоминаю и о плохой новости, и от этого мне становится страшно, теперь не за себя, а за то, что находится внутри меня. — А плохая новость? — выпаливаю я, стараясь сдержать огонь тревоги, что загорелся во мне. — Беатрис, по всем признакам и твоим генам, ты не могла иметь детей, то есть ты не должна была забеременеть. Мы поняли это, так как в твоей крови нашли остатки каких-то непонятных нам веществ. Мы сделали вывод, что ты, в своё время, подверглась опытам, которые ставили над Дивергентами. При всей совокупности, из-за большого скопления вредоносных веществ, чисто теоретически твой организм не должен был реагировать на зачатие. То, что я тебе сейчас сказала, в области медицины, необъяснимо. Ты не должна была забеременеть, но анализы и все признаки доказывают обратное. Я не думаю, что это плохая новость для тебя, скорее всего для меня и науки в целом. Это редкий случай и единственный в моей практике. Хоть я обладаю способностями Эрудита, но сейчас не понимаю того, что сказала мне Эдина. То есть, я не должна была забеременеть? Случилось чудо? Если бы я узнала, что бесплодна, то я не знаю, что чувствовала бы. Мне не стоило бы жить без детей. Стоит жить только ради них. Я бы, наверное, умерла от чувства вины перед Тобиасом. Ведь я не смогла бы подарить ему то, что он хочет и о чём мечтает. Слава Богу, что он дал мне шанс, один из тысячи… — Значит со мной и с моим ребёнком всё хорошо? — спрашиваю я, находясь в шоковом состоянии от услышанного. — Да, с вами всё хорошо. Твой срок шесть недель. — Подождите, шесть недель? — Если это так, то я уже была беременна до того, как Тобиас предложил мне завести ребёнка. Сразу же я вспоминаю тот день, когда утром пришла Кристина, чтобы посмотреть репортаж со мной по телевизору. В тот день я действительно плохо себя чувствовала. Кружилась голова и была слабость во всём теле. Но как я не поняла этого сразу? Столько вопросов, на которые нужно найти ответы. — Это точно, шесть недель. Ты должна беречь себя из-за того, что этот малыш достался тебе чудом. Ты не должна переживать. Стресс сильно воздействует на плод, и это может причинить ему вред. Мы прокапали тебе капельницу с витаминами, и ты можешь собираться домой. Только запомни мои слова. Это очень важно. — Хорошо. Я буду стараться не нервничать. А кто привёз меня сюда? — Твоя подруга Кристина. Она сейчас сидит и ждёт тебя возле палаты. Позвать её? Я только киваю. Вскоре Кристина заходит ко мне и быстро присаживается на стул. Я замечаю, что она переживает. Можно даже сказать, что не находит себе места, перебирая свои пальцы. — Трис, что с тобой произошло? — говорит она, смотря на меня с встревоженным взглядом. — У меня закружилась голова, и я упала в обморок, — отвечаю я. Я должна сказать ей, что жду ребёнка и из-за этого я здесь, но не знаю как. Но сказать нужно, потому что она должна знать. Кристина моя лучшая подруга, и она будет рада такой новости. Я уверена в этом. — Это я знаю, Трис. Я спрашиваю, почему это случилось? Ты больна? Скажи мне, я же переживаю, как ты не понимаешь, — она говорит это с ноткой обиды. Я поднимаюсь, сажусь на кровать и улыбаюсь ей. Видно, что она ничего не понимает. — Крис, со мной всё в порядке, — Я беру её за руку и сжимаю её. — Не стоит переживать. Знаю, что для тебя это немножко неожиданно, но я жду ребёнка, от… Четыре. — Не знаю почему, но именно сейчас мне захотелось назвать Тобиаса его прозвищем. Наверное, на подсознательном уровне. — О, Господи, Трис. Я так рада за тебя. Ты меня так напугала, — восклицает подруга и крепко обнимает меня. Я не сомневалась в ней. С первого дня нашего с Крис знакомства, у нас появилось взаимопонимание. Мы быстро сдружились и начали доверять друг другу, что очень важно в дружбе. Она стала для меня как сестра и дорога мне. Конечно, иногда она бывает невыносима, но кто из нас идеален? Никто, поэтому я не обращаю на всё это внимание, потому что это мелочи жизни. — Тише, тише Крис, ты нас раздавишь, — смеюсь я, и она вместе со мной. — Ты сказала Тобиасу, что я в больнице? — Мне не хотелось, чтобы мой жених знал о сегодняшнем происшествии. Вы только не подумайте. Я обязательно всё расскажу ему, но не сейчас. Он на работе, и отвлекать его из-за этого не стоит. Со мной всё в порядке, и я должна пойти к нему и сразу же сообщить об этой новости. Он как чувствовал, сказав мне сегодня утром, что внутри меня находится маленький Итон. Возможно, с отцовским чувством. — Нет, Трис. Он не знает. Я не стала ему звонить, хотела узнать, что с тобой произошло, а потом уже звонить ему. — Это хорошо, — говорю я, улыбаясь. — Я сама ему скажу, думаю, он обрадуется. — Безусловно. — Я беру свою сумку и выхожу из палаты. Сегодня моя жизнь стала намного счастливее, думала я…

***

Направляюсь в сторону работы Тобиаса. Кристина не хотела меня одну отпускать, но я настояла на том, что со мной ничего не случится. И правда, после этих витаминов появилась энергия. Хочется порхать, что я и делаю, в прямом смысле этого слова. Иду по тротуару и оглядываюсь по сторонам. Весна — это самое моё любимое время года. Я люблю это время, когда начинает теплеть, отовсюду пробивается молодая ярко-зелёная трава, на деревьях набухают почки, которые в скором времени превращаются в листочки. Весеннее небо обычно чистое, голубое, и по небу плывут облака. Я всегда представляла, что они похожи на животных — льва, черепаху или на другие различные предметы. Особенно мне по душе тот момент, когда распускаются цветы — подснежники, тюльпаны и одуванчики. В том месте, где я жила, то есть в Отречении, не было всего этого. Даже не было никакой травы. Но я всё равно наслаждалась этим временем, сбегая в Дружелюбие, чтобы сорвать красивый цветок и ощутить его запах. Вот и сейчас я вижу, что расцвели тюльпаны. Останавливаюсь и дотрагиваюсь до красивого бордового цветка, который приглянулся мне. Думаю, что можно сорвать один. Я даже не заметила, как дошла до большого здания, сделанного из стекла. Я была здесь, поэтому мне не составляет труда найти дорогу в кабинет Тобиаса. Иду не спеша, стараясь придумать, что сказать ему. Не могу же я ввалиться в его кабинет, отвлечь от всех дел и прокричать ему: «Тобиас, я беременна». Во-первых, я могу испугать его или кого-нибудь, кто будет находиться с ним рядом. Это не правильно. Я должна выбрать подходящий момент, сказав, что просто решила заглянуть к нему. Так будет лучше. Подхожу к двери его кабинета и вижу, что она слегка приоткрыта. Странно, я точно знаю, что Тобиас не любит, когда дверь нараспашку. Мы с ним даже один раз поссорились, конечно, ненадолго, из-за того, что я забыла закрыть дверь в спальню. Любопытство берёт надо мной верх, и я заглядываю внутрь, стараясь остаться незамеченной. Я не верю своим глазам. Тобиас стоит рядом с Белл, и она кокетничает с ним и держит его за руку. Гнев во мне закипает, у меня появляется желание ворваться туда и ударить её. Но я подавляю в себе это чувство, странно даже, я никогда не умела сдерживать себя. Я верю Тобиасу, он говорил, что любит меня. Но эти слова развиваются, как пепел, когда я вижу, что Белл целует Четыре, и он не отталкивает её от себя. Я закрываю глаза и когда открываю, то вижу, как Белл заключает его в крепкие объятья, притягивая к себе ещё ближе. Почему он не отстраняется от неё? Я не выдерживаю и захожу внутрь, и в этот момент Тобиас, ещё пока не заметив меня, отталкивает Белл от себя и кричит на неё. Но я не слышу, что именно. У меня как будто заложило уши. Я вижу только его и её, и мысль о том, что он только что целовал другую, заставляет меня пошатнуться, не знаю от чего. Может из-за того, что я беременна, а может, из-за чего то другого. Я упираюсь рукой за первый попавшийся шкаф, закрывая глаза и поправляя своё учащённое дыхание. Как он мог так со мной поступить? — Тобиас… — говорю я, стараясь не верить и отбросить все ненужные и глупые мысли прочь из своей головы. Я хочу сказать ему, что он предал меня и нашу любовь, но как будто застревает ком в горле. У меня трясутся руки, но я прикусываю губу, подавляя те слёзы, которые пытаются вырваться наружу. Я не должна показывать слабость, я сильная. Тобиас не двигается. На его лице я вижу только лишь смятение, боль и раскаяние. Инстинктивно я нащупываю кольцо, которое он подарил мне и снимаю его, пристально смотря на парня, испепеляя взглядом; хочу, чтобы он почувствовал ту боль, которую я испытываю, но нет, он никогда не поймёт этого. Опускаю свой взгляд на вещицу в руке и снова поднимаю взгляд на Тобиаса. Вытираю слезу, которая всё-таки скатилась по моему лицу, медленно подхожу к ближайшей тумбочке и кладу кольцо туда. Он не останавливает меня, что подтверждает мои догадки, что с Белл у него было что-то, когда меня не было рядом. Возможно, несерьёзно, но то, что он не сказал мне этого, и солгал, мучает его. Он не в состоянии подобрать слова, чтобы всё объяснить. Я знаю это. Я ничего не говорю. Мне настолько морально тяжело, что я не вижу предметы, которые находятся рядом. Я слышу своё имя, вылетающее из его уст, но не обращаю внимания. Хлопаю дверью; существует только боль и потеря доверия к любимому человеку. Существует только мой ребёнок, который, возможно, будет расти без отца.