***
Когда я оказалась у дома Кристины было темно. Понадобилось время, чтобы получить адрес: целый день я находилась в здании муниципалитета, чтобы мне дали разрешение на информацию. Для этого я должна была подтвердить свою личность, потому что незнакомым людям не разрешается разглашать такие сведения, а как только отпечатки моих пальцев были проверены, все начали волноваться. Все решили удостовериться, тот ли я человек, за которого себя выдаю. Они называют Трис Прайор героем, потому что я противостояла сыворотке, которую создал Мэттью. Я пыталась объяснить все секретарю, но она сказала, что не в ее компетенции что-либо решать на мой счёт и что мне предстоит рассказать все совету во главе с Джоанной, которая чуть ли не упала в обморок, когда увидела меня. Джоанна узнала меня, но все равно мне пришлось пройти все процедуры, одной из которых был детектор лжи — современная версия сыворотки правды. Я рассказала им все от и до, и они поняли, что я не вру. Джоанна зарегистрировала меня как жителя Чикаго и только тогда дала адрес места проживания Кристины. Ещё они заверили меня, что мне полагается квартира, а когда я получу ее — сообщат позже. Тогда-то я и поняла, что город сильно изменился. Появились новые порядки. В моем заднем кармане было пятьдесят долларов — новые мировые деньги. Выяснив, как добраться до дома Кристины, Джоанна вызвала мне такси. Еще одна новинка для меня. Ехала я долго, затем, оказавшись на месте, я зашла в лифт и поднялась на пятый этаж. Немедленно постучала. Я даже не думала, как она отреагирует. Кристина открыла дверь. Она задержала дыхание и пролила воду, так как держала стакан в руке. И осматривала меня с ног до головы. На мне был разорванный чёрный пиджак и потёртые такого же цвета штаны. Я разглядывала ее в ответ: она стала еще выше, и была одета в домашнее — в мешковатые тренировочные штаны и обтягивающую майку. — Трис?! — сказала она, больше спрашивая, чем утверждая. Я кивнула, стремясь пройти в квартиру. Я чувствовала, что слёзы скатывались по моим щекам, чувствовала себя слабой и виноватой во всём, но то, что я очень по ней скучала, перевесило все остальное. Кристина взяла меня за руку и притянула меня в долгие и крепкие объятия. Затем, поставив стакан с водой на стол, повела меня к стулу. Её щёки были влажные, как и мои, и она была очень потрясена. Мы разговаривали нескольких часов без остановки после того, как она накормила меня. Я не стала что-либо утаивать, говоря все как было, так же, как и Джоанне. Она обнимала меня, и мы обе плакали. Я — от радости, она, наверное, тоже. Она выделила мне комнату, но я сказал ей, что съеду как только мне дадут квартиру, на что Кристина ответила, что я могу оставаться у неё столько, сколько мне потребуется. Как ни странно, я спала спокойно в ту ночь. А Кристина постоянно заходила ко мне, чтобы удостовериться, что я ей не привиделась.***
Кристина молча подходит к кровати и садится рядом со мной, приобнимая. Мы не говорим, просто сидим и думаем о своём. У меня начинают слипаться глаза, и я ложусь на кровать. Кристина ложится рядом, и это успокаивает меня. Мне нужна её поддержка. Только сейчас я понимаю, что мне не хватало своей подруги. Мы спим на моей кровати, обнимаясь, свернушись колачиком. Тобиас Ожидание её — ад. Трис сказала, что сегодня придёт, но я не знаю, во сколько. Я проснулся в 5:30 и был слишком обеспокоенным, чтобы заснуть. Я принял душ, оделся, даже позавтракал и два раза уложил волосы, навёл порядок во всем доме, и сейчас только восемь часов. Чувствую, что виноват, так как не нужно было так реагировать на её возвращение. Я должен был поддержать Трис. Её голос снова и снова крутился у меня в голове, и я понял, что не в ее силах было это предотвратить. Это и я не мог как-то изменить или замедлить — всё какое-то сплошное недоразумение. Гнев вспыхивает во мне, когда я думаю о Ните и Мэттью. Мне казалось, что он на нашей стороне. А Нита… Если бы она не запланировала это похищение, Трис была бы сейчас со мной и этой пропасти в два года не существовало бы. Мы скучали друг по другу. Я хочу скорее её увидеть и никогда не отпускать. Встав с дивана, я подхожу к зеркалу, чтобы расчесать свои волосы вновь, но слышу стук в дверь. Моё сердце трепещет, и я подхожу, чтобы открыть её. Зик стоит передо мной, весёлый, как всегда. Вздыхаю раздраженно, немного громче, чем хотелось бы. — Чувак, не хотел тебя тревожить. Но… Эй, а что случилось-то? — Он осматривает в мою квартиру. — Ничего, — выпаливаю я, — не случилось, — заканчиваю неловко. — Где она? — улыбается он. Зик знает меня слишком хорошо, спрашивая изумленно. Он знает? Как он узнал о Трис? Все знают? — Я один, — мой голос предательски дрожит. — Дружище, меня не проведёшь. Ты прилично одет. Волосы? Рубашка? И ты даже убрался в квартире! Здесь теперь не грязно. И, очевидно, ты возбужден. Ничто так не возбуждает неукратимого Четыре, как девушка, — он ухмыляется. Я не заботился о своей внешности за пределами работы, таким образом это странно. Гмм, значит, он не знает о Трис. Я правда настолько очевиден? — Нет никакой девушки, — я останавливаюсь. Может, рассказать ему? Он все равно узнает. — Это, — я задыхаюсь, — это… она. Он понимает, что я имею в виду. — Чувак, я тебе уже говорил, что мне жаль. Но это было два с половиной года назад! Ты должен двигаться дальше. — Он всегда сочувствовал мне, но для меня это в какой-то степени оскорбление. — Я не об этом! — восклицаю я. — Она жива! Трис здесь, в Чикаго! Я не поверил в это сначала, но она рассказала всё… Обработав сказанное, он хлопает глазами, сглатывает и говорит: — Подожди. То есть ты хочешь сказать, что это Трис так повлияла на тебя? — Я киваю. — Живая Трис? — я снова киваю, в то время как Зик мотает головой из стороны в сторону. — Четыре, я думал, что ты прошел бредовую стадию и… Я было собираюсь прервать его напущенную речь, дабы всё объяснить, но я вижу, как открывается лифт. Красивая. Она выходит из лифта неуверенно, затем резко останавливается, когда замечает Зика. Я не могу не смотреть. Я улавливаю в ней столько вещей, чего я не видел вчера, в эмоциональном состоянии. Она стала чуть выше, её волосы длиннее - теперь ниже плеч. Она повзрослела. Всем нам пришлось вырасти из-за войны, когда мы были подростками, которые изображали из себя взрослых. Только её глаза остались прежними. Серо-синие и пронизывающие. Она замечает мой пристальный взгляд и смотрит на меня в ответ, как бы прося помощи, но всё, что я могу сделать, — это смотреть на неё. Несколько секунд мы стоим, как статуи, пока Зик не нарушает тишину: — Привет, — говорит он спокойно. — Привет, — отвечает Трис. — Ну… гм, очевидно, это правда, я просто оставлю вас наедине, — говорит Зик, улыбаясь. — Да, сделай нам одолжение и оставь нас! — парирую я без эмоций. Он ухмыляется снова, присвистывает, смотрит на нас обоих и убегает вниз по лестнице. Как только он скрывается из вида, я понимаю, что не могу больше сдерживать себя. Она такая красивая, и поцеловать ее — мой первый порыв, но Трис опережает меня, и я чувствую её губы на своих. Она прижимается ко мне, вплетаясь пальцами в мои волосы, как всегда это делала. Я теряюсь в своих чувствах. Она вернулась. Вернулась. И я не целовал её эти два года. Наш поцелуй голоден, страстен, мы целуемся так, как будто в последний раз. Я обнимаю её за талию, вдавливая ее в себя, и весь холод, что я чувствовал, когда её не было со мной рядом, превращается в жар.