Лишь бы она выжила

То, что происходило следующим днем, прошло для меня, как в тумане: вроде бы это происходило, но в реальность этих вещей поверить сложно. Китнисс сбросила гнездо ос-убийц на своих преследователей. Осы закусали до смерти девушку из Первого – Диадему. Это событие произвело впечатление на капитолийцев. Они восхищенно обсуждали это и были без ума от радости. Это их изрядно оживило после нескольких дней на Арене без драк и схваток. Я же глядел на них, и меня тошнило. Что захватывающего в том, что девушка визжит, полна ужаса, пытаясь отогнать смертоносных ос? Что интересного в наблюдении за тем, как огромные шишаки на некогда красивом теле Диадемы выделяют противную зеленую жидкость? Что хорошего в том, что на крики о помощи никто не откликнулся, бросив ее? Я работаю третий год Главным Распорядителем, но ужасная смерть трибута не вызывает у меня того восторга, от которого чуть ли не падают в обморок капитолийцы. Но некоторую жалость по отношению к умершему трибуту я чувствую в первый раз. Может, ее смерть столь ужасна? Или… или все это столь ужасно? Пострадавшие трибуты вновь стали возвращаться к месту происшествия. А Китнисс пока пыталась выудить лук и стрелы из-под расползающегося тела девушки. Китнисс в опасности, ей сейчас грозит смерть. Но в данный момент я был настолько опустошен, что во мне не осталось никаких чувств. Я был в каком-то тумане, или даже панцире, куда не могут проникнуть никакие чувства, кроме отречения. Но все же, чем ближе Катон с союзниками приближались, тем быстрее я оживал. Мои зубы снова стали грызть ногти – единственное, что я сейчас мог делать. Китнисс не понимала своим затуманенным ядом разумом что происходит, пока на поляну не выскакивает Пит Мелларк. Он подгоняет ее уходить, толкает копьем и оглядывается. Девушка не понимает, что он делает и смотрит на него, как будто там не один Пит стоит, а три. И только когда из-за кустов появляется Катон, бедная девушка понимает, что ей нужно бежать. Она срывается на бег, едва управляя заплетающимися ногами, и натыкаясь на деревья. Теперь понятно, зачем Мелларк связался с ними. Он хотел не помочь им найти ее, а наоборот – уводить подальше. Если бы я мог, я бы пожал руку Питу, хотя раньше предпочел бы пожать ему шею. Да, наверное, времена меняются. После небольшой стычки с неравными силами, Катон тяжело ранит Мелларка, а затем наносит контрольный удар. Звук пушки заглушил смех парня из Дистрикта 2. Еще одна смерть. Несмотря на то, что я ненавидел Пита Мелларка, могу смело сказать, что он умер, как герой. Он умер, защитив свою возлюбленную. Как отреагирует Китнисс, когда узнает, что ее возлюбленный умер? Поддастся ли она наплыву эмоций, или будет сдерживать себя перед камерами? Сдерживаться довольно сложно, я сам знаю каково это. И как хорошо, что сейчас Китнисс совершенно ничего не понимает. Может, она и не узнаете о его смерти, пока не наступит конец Игр. Мои коллеги приходили ко мне и делились впечатлениями от происшествий с Диадемой. Кажется, я один не испытываю того же восторга. Хотя нет, еще Плутарх. Он весьма скупо отозвался о ее смерти, пару слов сказал о гибели Пита Мелларка и предпочел перевести тему. Да, уже хорошо, что я был не один. Потому что начинал чувствовать себя каким-то не таким, и как будто Капитолий – не мой родной город. И вот когда на следующий день умер еще один трибут, наступил особый период Голодных Игр – время ставок. Сейчас капитолийцы, ориентируясь по нашей таблице, которую мы регулярно обновляли и изменяли путем мониторинга каждого трибута, выберут для себя фаворитов. Пока что, с наивысшими ставками идут Катон и Марвел, далее следует Цеп из Дистрикта 11, от них не отстают девушка из Дистрикта 2 и Китнисс, после них идет мальчик из Дистрикта 3, наименьшие шансы на победу имеют девушки-трибуты из Дистрикта 5 и 11. Еще самое время отправить команду в Дистрикты финалистов для съемки интервью с родственниками и близкими людьми каждого из восьми выживших трибутов. Стоило поторопиться, потому что в любой момент трибуты могут уменьшить количество живущих на Арене, потому 8 съемочных команд отправились в Дистрикты сразу после пушечного выстрела, оповещающего о смерти парня из Дистрикта 10. События начали развиваться, когда Китнисс проснулась от своего долгого сна, заключила союз с маленькой Рутой. Весь Капитолий следил за ней, ожидая, когда Рута ей скажет, что Пит умер. Но Рута ничего не говорила, пока девушка сама не поинтересовалась. Новость о смерти своего возлюбленного она восприняла очень…. Как бы это сказать? У нее был шок. Ничего не сказав, Китнисс, молча, кивнула, и сглотнула все то, что могла сказать. Я бы хотел оказаться рядом с ней, утешить ее, подставить свое плечо, но… приняла бы она меня и мою помощь? Иногда, в таких ситуациях человека лучше не трогать, но Китнисс держалась. - Камера 5 на трибута из Дистрикта 11. – Выпалил я, когда Рута и Китнисс завели разговор о жизни в дистриктах. Дистрикты не должны знать о жизни друг друга, и чем меньше людей знает об этом, тем лучше – потому я вынужден был перевести основную камеру на любого другого трибута, лишь бы зрители не услышали разговора. Камера снова вернулась к ним, когда они стали придумывать план, как лишить их главных противников – трибутов из Первого и Второго – еды из Рога Изобилия. Я подумал, что капитолийцам будет весело послушать это, потому Китнисс и Рута стали вновь звездами экрана. Меня спрашивали, почему Китнисс так часто мелькает на экранах. Я не мог им сказать правду, но, признаться, я и не знал, как солгать. Луций даже пошутил, не влюбился ли я, на что я только посмеялся и подумал, насколько близок коллега мой оказался к истинному ответу на вопрос! Придумав план, союзницы расстались и последовали разными дорогами, разделив поровну еду. Уничтожить запасы Рога это значит сделать сравнять шансы каждого. Обычно на Играх, когда уничтожали запасы, трибуты из Первого и Второго редко побеждали, не способные найти себе еду на Арене. Наверное, на это же и надеялась Китнисс, и я мысленно просил, неизвестно кого, чтоб у нее все вышло, и при этом она не пострадала. С самого первого дня Игр я уже изрядно понаблюдал, как Китнисс едва ускользала от опасности, а иногда – сама ее и создавала, назло себе. План их воистину был очень хитрым, и оставив на охране мальчика из Дистрикта 3, они побежали на дым. Но меня больше беспокоило, как Китнисс собирается уничтожить запасы? Догадается ли она, что вокруг запасов мины, и их можно использовать? Главное, чтоб она не решилась проскользнуть мимо мальчика к запасам поближе, ведь она может взлететь на воздух. А этого зрелища я не вынесу. Китнисс явно не понимала, что происходит и растеряно смотрела на кучу провианта, не зная, как их уничтожить. Если бы не девушка из Пятого Дистрикта, которая проворно воспользовалась отсутствием Катона и его сообщников, Китнисс так бы и не догадалась бы. Когда мальчик из Дистрикта 3 пошел вслед за девушкой, которая украла из пирамиды еду, Китнисс вышла вперед, на поляну и стала прицеливаться. Я знал, что она попадет в цель, но все равно переживал, чтоб не дай Бог стела не пролетела мимо! Думаю, теперь никто не сомневается в способностях Китнисс, и в ее шансе победить, и Хеймитч тоже поспособствует этому. Серия взрывов раздалась на Арене, и Китнисс откинуло волной взрыва. То, что было едой, стало горящими обломками и покорёженным металлом. Вряд ли тут есть что-то, что можно спасти. Катон с компанией вернулись и с удивлением, некоторым недоумением смотрели на горящие припасы. Катон вообще был разъяренным и пинал ногой куски ящиков, контейнеров, с бешенством смотрел по сторонам на результат взрыва. Китнисс лежала на спине, оглушенная взрывами, едва поднялась на ноги, но тут же упала. Если она сейчас же не уйдет, ее найдут и тогда устроят мучительную смерть. Мое сердце ёкнуло при такой мысли, и паника подкатила к моему горлу. Я снова принялся грызть ногти и едва мог сдерживать себя, чтоб не крикнуть ей «Беги!», хоть она меня и не услышит. Паника росла во мне с каждой неудачной попыткой Китнисс подняться на ноги и идти. Наконец она поняла, что идти не сможет и на четвереньках поползла в кусты. Когда она доползла достаточно далеко, я смог облегченно выдохнуть и перестать есть свои ногти. Немного придя в себя, девушка стала возвращаться к Руте. Последующие события произошли так быстро, что даже сложно в деталях их описать. Рута отчаянно звала Китнисс, потому что попала в сети, на крик прибежала не только Китнисс, но и Марвел. Он пронзает копьем живот девочки, а Китнисс парня – стрелой. Марвел падает замертво, а Рута еще некоторое время мучается от своей раны. Ее союзница едва давит слезы, и от этого хочется плакать и мне тоже. Горько, когда человек умирает у тебя на руках и ты становишься свидетелем того, как у тебя на глазах из него вытекает жизнь. На прощание, Китнисс спела ей колыбельную, она мне очень понравилась: такая трогательная и спокойная, таких я раньше не слышал. - Готовьте планолет. – Сказал я, когда выстрел пушки объявил о смерти Руты. Мы должны забрать тела после того, как Китнисс уйдет, но она никуда не спешила. Утирая слезы, она нарвала охапки цветов и стала украшать ими Руту. - Камера 6 уберите их с экрана! – Я, конечно, был совсем не против этого зрелища, но это против политики Капитолия. Раньше трибут умершего напарника не украшал цветами, а это – так сказать вызов Капитолию, упрек за то, что убита маленькая девочка. - Мистер Крейн, - за моей спиной прозвучал голос Хеймитча Эбернети. – Можно отослать подарок? - Какой подарок? – Рассеяно спросил я, повернувшись к нему. - Подарочный. Для Китнисс. – Он растянул улыбку на лице и указал на баночку. Действительно ли Хеймитч стал ментором? Как, все-таки, приятно видеть его в деле. Впервые на 24 года его менторства. - Да, конечно. – Последовала ответная улыбка, и Хеймитч смешной походкой отправился к Пульту Отсылки. Когда забирали тела Руты и Марвела, камера все равно вернулась, и весь Панем увидел Руту, лежащую на белых цветках с букетом этих же белых цветов в руках. Я считал, что Китнисс поступила правильно, и горячо одобрял ее решение, но чем для нее могло вылиться это решение, страшно и представить. - Сенека! – Встревоженный Плутарх распахнул двери Центра Управления. – Сенека! Экстренная новость! – Он подошел ко мне, чтоб остальные Распорядители не слышали, и шепнул: - В Одиннадцатом Дистрикте восстание. От ужаса я оцепенел, и мои мышцы как будто в узел скрутили. Все мысли в моей голове куда-то делись, и я не думал ни о чем. Слова Плутарха звенели в ушах, но мозг никак не реагировал на них, отказываясь принимать эту новость. Кровь отхлынула от лица и все, чт оя мог, это дрожащим голосом задать самый глупый вопрос: - Как восстание? - Просто! – Плутарх переминался с ноги на ногу, руки его дрожали. – Они устроили драку, испортили оборудование, перевернули вагоны с зерном, которое нужно было отправить в Капитолий. Они подожгли зерно, замордовали Миротворцев! Сенека, будут проблемы. Да, будут. Но почему-то я не мог этого осознать. Я не мог пошевелиться или что-то еще ответить Плутарху. Я смотрел в пространство, не зная, что мне делать. Проблемы будут у меня, или у Китнисс. Плутарху можно не переживать. Я ответственный за это дело. - Вы, наверное, слышали, Сенека, какая неприятность произошла в Одиннадцатом Дистрикте. – Ледяным голосом обратился ко мне Президент, когда я, вот уже во второй раз, зашел в его Розовый Сад. – И вы, скорее всего, понимаете, кто стал причиной этому. - Маленькая девочка из Дистрикта 11. – Ну, это же очевидно. Но Президент Сноу, видимо, не такого мнения: - Да, фактически это была она. Но напрашивается вопрос: Сколько уже гибло таких маленьких двенадцатилетних детей, и почему их смерти не спровоцировали восстание? Ответа на этот вопрос я не знал. Но Президент его и не требовал. - Вы не знаете. – Продолжил он. – И я не знаю. Но та искра, которая дала огню зажечься – очень опасна, если она будет продолжать хотя бы тлеть. Вы понимаете, о чем я? - Не совсем. – Честно признался я. Не люблю я этих речей Президента Сноу. Он пытается сказать что-то окольными путями, огибая конкретику. - Союзница маленькой девочки. - В груди что-то неприятное зашевелилось, как будто там было целая стая термитов. Речь идет о Китнисс, а раз Президент заговорил о ней, значит, он не будет хвалить ее, или обсуждать со мной ее шансы. – Она, что весьма определенно, очень привязалась к… - Руте, - подсказал я. - …К Руте, и была весьма огорчена ее…хм… уходом, - на губах Президента мелькнула тень улыбки, - что решила украсить девочку цветами. Хотя зачем я вам это рассказываю? Вы это видели собственными глазами, Сенека. Доля сожаления и желания попрощаться была в этом поступке, но.. подтекст оказался совсем другим. - Я думаю, она не хотела, чтоб вышло так. – Поспешил я оправдать девушку. – Она заботилась о ней, как о своей сестре, и очень переживала ее смерть. - Переживала еще болезненней, чем смерть ее «возлюбленного». – Последнее слово мой собеседник сказал с ноткой иронии. - Она, может быть, предпочла не выказывать собственных чувств перед всем Панемом. - Зато после смерти чужой ей девочки не смогла себя сдержать? – С насмешкой спросил Президент. Повернувшись ко мне спиной, он стал рассматривать куст белых роз. – Вы, значит, за аутсайдеров болеете? - За них всегда все болеют. – Как можно более бодро сказал я, ведь это действительно так, и я думал, что Президент поддержит меня в этом. - Только не я. – Оборвал меня он. – Вы там бывали? В Десятом, Одиннадцатом, Двенадцатом? - Лично не был. Нет. - А я ездил. – Без тени хвастовства ответил Сноу. И после секундного молчания продолжил: - там полно неудачников. А еще угля, зерновых ресурсов. Но больше всего неудачников. – Он развернулся и внимательно посмотрел на меня. – Если бы вы там побывали, вы бы за них не болели. – Президент сверлил меня своим взглядом и мне от этого становилось не по себе. – Вы мне нравитесь, Сенека. – А от этих слов мне вообще стало противно. Что он этим имеет в виду? Но Президент вел дальше: - Искра, зажегшая один огонь, в состоянии дать вспыхнуть и другому. Берегите себя.