У Элизабет Стонем замечательный дом и счастливая семья. У нее прекрасный муж, которому каждое утро Элизабет варит кофе, умные воспитанные дети, которых Элизабет лично отвозит в школу на своей новой машине. У нее влиятельные друзья, без которых, скорее всего, ничего этого не было бы. У Стонем идеальная жизнь, только вот дурных привычек у женщины слишком много.
Она нервно теребит края футболки, когда ее четырнадцатилетняя дочь опаздывает домой. Лиз проверяет ее сумочку, ящики стола и комода, пока та в душе. Не потому что не доверяет ей, нет. Потому что все без конца твердят о том, что Наоми слишком похожа на свою мать. Ее это пугает. Поэтому после выходных у Элизабет обгрызаны все ногти до мяса и искусаны губы практически в кровь.
У Фредди, ее младшего сына огромные глаза, в которых можно утонуть. Что она, собственно, и делает всякий раз, когда малыш начинает о чем-то рассказывать. Хотя, наверное, неспособность внимательно слушать собственного сына это не дурная привычка, а скорее показатель того, что Стонем – хреновая мать.
Многие сочтут дурной идеей назвать детей в честь своих умерших друзей. Но, знаете, Стонем плевать. От этого она меньше их любить не станет. Ни друзей. Ни детей.
Элизабет курит по утрам в окно на кухне и выбрасывает окурки в до неприличия дорогую клумбу, с цветами, за которыми присматривает миссис Маргарет – домработница. Ее муж, его зовут Джон, будет потом ругаться, не из-за клумбы, нет, скорее из-за легких самой Элизабет. Она лишь усмехнется – жалкая попытка выражения жалкой заботы веселит ее.
Еще одной вредной привычкой женщины можно назвать игнорирование собственного мужа. Только вот слово "игнорирование" какое-то неправильное. Она просто делает вид, что слушает, когда тот становится более занудным, чем обычно. Стонем боролась сама с собой и Джон пытался, но все бесполезно. Им не выжечь загадочную улыбку с бледных губ. Когда Джон открывает рот и начинает говорить, в большинстве случаев, синие глаза устремляются вдаль и подергиваются мечтательной пеленой. К слову, спустя годы это заботит Джона все меньше. Потому что он – просто Джон, а она все еще Стонем, не смотря на изменения в паспорте. И оба знают, что если бы не богатый внутренний мир мечтаний, живущий в голове у Элизабет, они бы давно не жили вместе.
У Стонем есть расписание, по которому она и ее дети живут. "С расписанием легче держать все под контролем",– говорит Наоми, оправдываясь перед сверстниками и пряча блокнот в сумку.
"С расписанием проще держать под контролем меня",- думает Стонем, смотрясь в зеркало перед сном.
Вся семья знает, что по субботам, когда отец уезжает на переговоры в Брайтон, время идти в парк. С 10 до 11 они просто гуляют. Потом пол часа кушают мороженое или пьют горячий шоколад, в зависимости от времени года, а после двигаются в сторону детской площадки, на которой Фредди будет играть около часа, пока Наоми заглянет в музыкальный магазин, где подрабатывает ее подруга.
И все идет своим чередом и в это субботнее утро, когда Джон, мазнув губами по щеке жены на прощанье, уехал по своим делам. Элизабет уже думает о том, что пора внести изменения в расписание – очень уж надоело. Можно было бы по субботам ехать в центр Лондона и гулять там. Никаких музеев, нет. Для этого есть каждое третье воскресенье месяца и праздничные дни, когда вход даже для взрослых бесплатный. Или можно было бы устроить месяц субботних экскурсий по городам Англии – Ливерпуль, Манчестер, Кембридж... Там достаточного всего, чтобы занять детей. Может, Наоми даже откажется от вечерних прогулок, после поездок.
Когда площадка появляется в поле зрения, Наоми приобнимает мать и, поцеловав ту в щеку, спешит к подруге, слишком уж старательно поправляя волосы. Элизабет не успевает нахмуриться по этому поводу, потому что Фредди вырывает свою маленькую ладошку и бежит на площадку, смеясь от переполняющего волнения.
– Фредди, аккуратней!– ее сердце готово выскочить из груди. И так каждый раз, когда ей кажется, что малыш бежит слишком быстро. Она спешит за ним, но останавливается у края площадки, засунув руки в карманы пальто и позволяя мальчику почувствовать себя самостоятельным.
В этот самый момент все идет не по плану. "Этого нет в расписании",- думает женщина, когда чувствует рядом кого-то. Она оборачивается и плотно сжимает губы, увидев до боли знакомую кривую улыбку. Из его рта идет пар, клубится, поднимаясь наверх, когда он смеется. Сегодня холоднее, намного холоднее, чем вчера, и Элизабет отворачивается, припоминая, что Наоми надела на ноги сегодня.
"Она замерзнет в кроссовках,"- думает она, ежась от холода.
На самом деле ей не холодно. Просто тепло, которое исходит от стоящего рядом мужчины обжигает ее где-то внутри, завязываясь непонятными кольцами напряжения. Ей хочется показать всем, в первую очередь себе, что не чувствует этого, поэтому застегивает верхние пуговицы пальто, поправляя шарф.
– "Фредди"? Серьезно, Эфф?- хриплый голос гонит мурашки по коже женщины, она делает шаг в сторону, пытаясь отдалиться от человека-камина, который появился словно из ниоткуда.
Она прячет улыбку, позволяя воспоминаниям захлестнуть с головой. 10 лет никто не называл ее так. И это правильно. Потому что она Элизабет, так написано в ее документах.
Так правильно.
– Зачем ты здесь?- вибрации в собственном горле заставляют ее покрыться мурашками вновь. Органы чувств подводят. Белые щеки покрываются пурпурным румянцем - не то злости, не то смущенияпереживания.
Мужчина не успевает ответить, потому что Фредди падает с качель, не сильно, но не заплакать невозможно. Стонем спустя несколько мгновений оказывается рядом с ним и, подхватив ребенка на руки, идет на единственную свободную скамейку, недалеко от места, где недавно стояла.
– Чем ударился?
Голос дрожит от разделенной с ребенком боли, а руки ощупывают голову и, сорвав шапку, прочесывают темные кудри.
– Локоть больно!
Больше слов не нужно, Стонем, подвернув рукав курточки, проверяет локоть мальчика, и, обнаружив там пару царапин, тянется губами. Сцеловывает боль так, как могут лишь матери. Спустя пять минут Фредди уже снова на площадке, теперь уже с варежками на ручках.
– Я здесь, чтобы увидеться с тобой,- он больше не улыбается, а Элизабет смотрит на него так , словно уже забыла о нем и ничего не чувствует.
А может, и правда не чувствует.
– Тебе не нужно видеться со мной.
Короткая фраза в ответ.
Шесть слов, наполненных холодом и ложью. А в ответ тишина. Кук, так его всегда называли друзья, потрясенно наклоняет голову на бок, потому что не рассчитывал даже на такое подобие разговора. Сухие губы снова растягиваются в кривоватой ухмылке. В глазах горит подожженный фитиль. Я-так-скучал-по-тебе.
~~~
На следующей неделе, в субботу, солнечную и морозную, семья Бариш-Стонем приходит на площадку в полном составе, с Джоном и Наоми. Попытка поменять расписание провалилась, потому что для Элизабет отношения с дочерью важнее, а она уже достаточно взрослая, чтобы иметь собственные планы на время, отмеченное в расписании зеленым.
Когда они приходят на площадку, многие друзья Фреда уже уходят. По расписанию скоро обед. Сегодня все снова пошло немного не по плану, потому что Джон отказался от поездки в Брайтон и предложил перекусить в ресторане в парке. Поэтому, вместо предписанных 30 минут, выделенных на горячий шоколад, было потрачено добрых два часа на фирменные тосты с ветчиной и яйцом, с горошком и маленькими морковками на гарнир. Пятнышко на воротнике рубашки, виднеющемся из-под расстегнутого пальто, говорит о том, что Бариш сдобрил ланч горчицей.
Кук мерзнет. Чертово пятно – единственное, куда он смотрит. Еще не разглядев Джона как следует, он уже успел возненавидеть его.
Хотя нет. Он сделал это заочно, на прошлой неделе, увидев кольцо на безымянном у той-что-украла-его-сердце.
Он разочарованно качает головой, удивленно вскинув брови, вызывая улыбку на тех самых бледных губах. Кук далеко, метрах в пяти от Стонем и Джона, но это не мешает Элизабет чувствовать тот самый жар, вызывающий в ней напряжение. Именно в момент, когда у Джеймса начинает звонить телефон, и он его роняет под громкое "блядь", она понимает, что не хочет и точно не будет менять расписание на субботу.
Кук уходит, после того, как начинает идти снег, первый за эту зиму. На удивление большие снежинки медленно падают на черную землю и покрытые тонким слоем льда лужи. На площадке оживление, пространство наполняется счастливым визжанием.
Джон разглядывает снежинки в кудрявых волосах жены и срывает с ее губ влажный поцелуй, после которого у обоих обветрятся губы. В этот самый момент Кук понял, что ему и вправду не стоит приходить сюда.
Ее глаза покрываются ледяной коркой, как и внутренности. Спазм сжимает ее горло, желудок и легкие.
Он ушел.
~~~
Похолодало.
