Мотылек. Часть 2

Проснулась она от того, что горячие пальцы выводили по коже узоры или буквы, спросонья Энни не могла разобрать, но было жутко приятно. — Невероятно наблюдать, как лучи солнца озаряют твое тело! — восторженно прошептал Алекс, заметив, что она улыбается и прогибается вслед за его движениями. — Вчера было просто... — он запнулся, подбирая более подходящее для описания слово, но его, увы, еще не придумали. — Превосходно... — прошептала она. — Волшебно... но это все не те слова, потому что невозможно выразить земными словами все то, что произошло между нами ночью, это намного сильнее любых определений. Он улыбнулся и провел пальцами по ее щеке, опускаясь по шее, плечу, рукам, талии, к бедрам... подхватив под коленку, он закинул ее ногу себе на талию. — Определенно, это лучший подарок за все тридцать шесть лет, — с ласковой улыбкой произнес блондин. — Подарок! Я совсем забыла, у меня же для тебя есть подарок! — вскрикнула Энни, опомнившись, что так и не подарила его. Она соскочила с кровати, по пути закутываясь в простыню, и выбежала в прихожую на поиски своей сумки. Вернувшись, Энн обнаружила, что Алекс лежит на том же месте, приподнявшись на локте, и удивленно смотрит на нее. — Что-то не так? — растерянно спросила она. — Зачем ты укуталась в это? — Алекс показывал на простыню, в которую Энни завернулась, словно куколка. — Ты что, меня стесняешься? — Да, почему тебя это так удивляет? — После того, что было?.. — уточнил он. — Это другое. Я не стесняюсь, когда мы голые занимаемся любовью, но ходить без одежды просто так не могу. Я же не из Швеции! — Но я хочу смотреть на тебя! — Я пока не готова ходить перед тобой голой! Может, со временем... Вот... — Энни протянула ему продолговатую прямоугольную бархатную коробочку. — Извини, не успела упаковать. Алекс медленно открыл коробку и вопросительно поднял глаза. — Хочешь крест на мне поставить? — шутя поинтересовался Скарсгард. — Это не крест! Это руна! Я вообще-то подготовилась и узнала, что в древних легендах викингов говорится о рунических символах, способных служить талисманами в зависимости от надобности того, кто их использует. Рунические письмена по легенде передал людям бог Один, которому был открыт сакральный смысл рун. Эта руна называется — Гебо. Она является знаком мужской силы. Гебо — руна любви и дружбы, сотрудничества и партнерства. Она поможет в выборе правильного партнера как в бизнесе, так и в любви, также она помогает в налаживании уже сложившихся отношений. — Судя по тому, что ты здесь, она действительно работает! — Алекс достал из коробочки медальон из белого золота, на котором была выбита руна Гебо, напоминающая знак X, и повесил его себе на шею. — Спасибо, я оценил твои познания о Викингах. — Он потянул Энни за руку и поцеловал так нежно, что она расплылась в его объятиях. — Если мы не будем терять времени, то успеем все, что планировалось! — многообещающе сказал Алекс и чмокнул ее в нос. — А что планировалось? — Если я все расскажу, тебе будет не интересно! — ответил он, направляясь в ванную. — Я в душ. Энни повалялась еще пару минут, гадая, что же он придумал, и направилась следом за ним. Тихонько приоткрыв дверь, она любовалась через прозрачные стекла душевой кабины его мокрым телом. Настоящий Бог! Мужчине нельзя быть таким красивым, просто не позволительно! Стекла стали запотевать, и Энн, сбросив с себя простыню, вошла к нему в кабинку. К сожалению, она не видела выражение лица Алекса, так как встала под струйки горячей воды прямо у него перед носом. — Удивлен, что ты не в шубе! — с поддевкой сказал он. — Я просто решила последовать твоему совету и не терять времени! — Умница, если ты и дальше будешь делать все то, что я говорю... мммммм... У Энни побежали мурашки от того, о чем он подумал. А Алекс налил геля для душа себе на ладони и стал намыливать ее тело, хотя это больше походило на предварительные ласки... И снова наэлектризованный воздух, их опять замкнуло, закоротило, и заискрило... Влажные тела, отпечатки ладоней на запотевших стеклах, прохладный кафель обжигал раскаленную кожу... Когда Энни вышла из душа, Алекса уже не было в комнате, а вместе с ним исчезло ее платье, которое еще утром она видела на полу. На заправленной кровати аккуратно лежало ее нижнее белье. «Значит так? — подумала она. — Ну что ж, давай поиграем». Энни надела черное гладкое белье и гордой походкой вышла на кухню, где ее коварный господин готовил завтрак, а на плече у него висело вечернее платье. — Как себя чувствуешь? — с ухмылкой спросил он. — Прекрасно! — ответила Энн и, покачивая бедрами, обошла кухонный стол, чтобы посмотреть, что же он готовит. — Омлет? — предложил Алекс, выключив сковороду и выложив на тарелки завтрак. — Не знала, что умеешь готовить! — удивилась она, обнимая его со спины. — Пахнет вкусно! Алекс явно не ожидал от нее такого проявления чувств, но по улыбке Энни поняла, что ему приятно. Он погладил ее руки, которые кольцом сомкнулись вокруг него. — Я не нарушаю твоего личного пространства? — растерянно прошептала она, прижимаясь щекой к его спине. — Нет. Почему ты спрашиваешь? — абсолютно спокойно ответил он. — Помнится мне, ты говорил, что женщины не остаются у тебя до утра... А уже утро, и я все еще здесь. Я подумала, может тебе хочется побыть одному... Алекс повернулся к Энни лицом и посмотрел так, будто пытался понять, что происходит сейчас в ее голове. — Во-первых, уже полдень! Во-вторых, это правило распространялось на женщин, которые мне безразличны! А в-третьих — я хочу, чтобы тебя как можно больше было в моей жизни! — Значит, ты не считаешь меня своим трофеем? — пряча глаза, спросила она. — Ну конечно нет! — сквозь улыбку произнес он. — Ты для меня дикая пантера, которая позволила себя приласкать, могу лишь мечтать, что когда-нибудь удастся тебя приручить. — Розовая пантера! — легонько укусив его, добавила Энни. Первым делом Алекс повез девушку забрать ее вещи из гостиницы. Потом по плану была экскурсия по городу. Стокгольм — город северный, и поэтому темнеет здесь очень рано, а рассветает поздно. Может, из-за недостатка солнечного света все дома окрашены в желтый, бордовый, шоколадный, так город кажется теплее. Здесь все, как и полагается старой европейской столице: кривые улочки, готические соборы, маленькие кафе и королевский дворец. На улице было откровенно холодно, но прохожие этого словно не ощущали. Почти все жители города даже зимой ходят без шапок, даже дети. Все девушки ходят с открытой, голой шеей. Я бы даже сказала так — «грудь напоказ». На вопрос о наблюдаемом явлении Алекс ответил следующее: — Закаленные с детства. Короче, шведы очень здоровая нация! Бегунов можно встретить в любое время суток и где угодно. Чаще всего на набережной и в парках. Кругом можно наблюдать велодорожки в городе, и даже зимой можно увидеть, как местные жители передвигаются на велосипедах по своим делам. В Стокгольме очень много йога-центров. Фитнес-центры есть практически в любом районе. Отдельно стоит упомянуть о режиме жизни шведов. Основная масса населения начинает трудиться с 10-ти, а то и с 11-ти часов. Как пояснил Алекс: — Шведы работают, чтобы жить, а не живут, чтобы работать. Энни убедилась сама, что слова не расходятся с действием у этой нации. Офисы и рестораны закрываются рано. В 17 часов многие заведения уже не работают, а в праздничные дни магазины и кафе закрываются в 15. — После 17 часов у шведов принято проводить время в семье! — с хитрющей улыбкой сказал Алекс и припарковал машину у красивого трехэтажного дома. — Это что, твой дом? — ошарашенно спросила Энни, с ужасом осознавая, что так оно и есть. — Родителей, — уже серьезно ответил он. — Алекс! Ты не говорил, что мы поедем к твоим родителям! — возмутилась она. — Тебе не кажется, что меня стоило поставить в известность, я бы хоть подготовилась! — Энн нервно накручивала локон на палец. — Мы просто зайдем в гости, тут не к чему готовиться. Расслабься, они не кусаются! — смеясь, успокаивал он. — К тому же с большей частью семьи ты уже познакомилась вчера, так что дело за малым. Выходи давай! — Он махнул головой в сторону дверцы. — Хватит мне зубы заговаривать. Конечно, все оказалось не так страшно, но Энни не покидало ощущение неловкости. Такую большую семью она видела впервые. Мама Алекса — Мэй — врач, очень приветливая и светлая женщина, она просто излучает тепло, но в то же время в ней чувствуется стержень, и почему-то Энни показалось, что она глава в доме. Вальтер, Эшли и Билл — младшие братья и сестра — очень похожи между собой, словно близнецы, они пошли внешностью в свою мать. Старшие братья, Сэм и Густаф, тоже похожи друг на друга, они взяли всего понемногу от обоих родителей. Ну и больше всего Энни впечатлило сходство Алекса с отцом — просто одно лицо, только у Алекса глаза ясного сине-голубого цвета, а у отца немного мутные. Когда она увидела фотографию молодого Стеллана — отца Алекса, то долго не могла оторвать от нее глаз: тот же взгляд, улыбка, вызов, дерзость, уверенность. Теперь все понятно… Кстати, Стеллан очень обаятельный мужчина, в нем, как и в Алексе, было что-то дьявольски-манящее, очаровывающее, пленяющее. Это был огонь, на который женщины летели, словно мотыльки, и даже сейчас, несмотря на возраст, перед ним невозможно было устоять. Спустя какое-то время Энни расслабилась, в этой теплой атмосфере она могла быть собой. Еще она была очень благодарна Алексу за то, что он сделал все, чтобы ей было максимально комфортно. У его семьи не было вопросов о том, что их связывает, какие у нее с Алексом совместные планы на будущее и кто они друг другу. Алекс просто сказал: — Познакомьтесь — это Энни. И конечно, все понимали, что она не знакомая и не друг, а намного больше, чем просто близкий человек. Алекс старался вести себя сдержанно, но его горящие глаза выдавали все, что происходило между ним и Энни. Каждое его прикосновение к ней отдавалось тяжелыми ударами сердца. Словно электрический заряд проходил по коже. Как только ребята вышли за двери дома, Алекс впился в губы Энни таким страстным поцелуем, что, несмотря на морозный воздух на улице, обоим стало жарко. — Что? — Энни смотрела на Алекса и не могла понять, чем вызван его смешок, он словно боролся сам с собой. — Просто подумал, вот бы отлюбить тебя прямо здесь... Она выпучила глаза, пытаясь определить — это шутка или все же серьезно... Взяв за руку, он потащил ее к машине. Энни загадочно улыбалась, но не сопротивлялась. Алекс завел авто и, отъехав метров на сто, припарковался в тихом и безлюдном закутке улицы. Там было почти темно, но вдалеке иногда появлялись прохожие. — Иди ко мне! — шепнул он, протягивая к ней руки... Всю дорогу домой они странно улыбались, как нашкодившие дети. — Я смотрю, ты хорошо знаешь все закоулки Стокгольма... — Энн не пыталась его поддеть, просто стало интересно: частенько он такое проделывал? — Я здесь вырос. И естественно, хорошо знаю каждый уголок в своем городе, — подмигнув ей, ответил он. — Хочешь сказать, что это никак не связано с бурной юношеской жизнью? — В юности это было не так просто, потому что у нас тогда еще не было машин. И иногда темные улочки были единственным спасением, — он вновь улыбнулся своей ослепительной улыбкой, которая просто обезоруживала. — Ну а если бы нас поймали? — Ты моя, и я имею право делать с тобой все, что захочу... и где захочу, — коварным голосом ответил он. — Поверь, никто не стал бы проверять, чем мы там с тобой занимаемся. У нас даже в глаза встречному смотреть не принято, не то что уж заглядывать в чужие машины. Заметила, что нигде на окнах нет штор? — Алекс показал на жилые дома, которые они проезжали. — Да! — удивилась Энн. На окнах и правда нет ни штор, ни занавесок, ни жалюзи, у всех горит свет. — Это потому, что не принято смотреть в окна, вот их никто и не занавешивает. Но если пренебречь правилами хорошего тона, то можно поглазеть и увидеть, как живет обычная шведская семья. И раз уж мы коснулись темы межполовых отношений, скажу тебе, что феминистическое движение в Швеции на должном уровне. Разрешены однополые браки, а в клубе тебе легко могут предложить стать третьим. Найти секс-партнера в Швеции не проблема. Достаточно прийти в любой клуб и задать вопрос, на который сразу получишь ответ «да» или «нет», и к тебе могут подойти с тем же вопросом. — Так вот откуда это в тебе, — с улыбкой ответила Энни скорее сама себе на давно мучавший ее вопрос. — Я-то думала, что такое отношение к женщинам связано с нежеланием сближаться с кем-то, а это оказывается просто национальная черта... — Ну, не все так просто, мотылек! Ты видишь только верхушку айсберга. — Айсберга под именем Александр Скарсгард, — подытожила она. Но только все ближе узнавая его, девушка убеждалась, что это лишь напускное. На самом деле внутри этого мужчины был огонь, на который она летела, словно мотылек, и ничего не могла с этим поделать. Это была чистая правда, ее тянуло к Алексу с такой силой, что от этого становилось страшно. Она обхватила себя руками и отвернулась в окно. — Эй, мотылек! Я не опалю твоих крыльев. Просто дай мне немного времени... чтобы растопить ледяную глыбу. — Он сказал это с такой нежностью, погладив Энни по голове, как маленькую, но, скорее всего, он пытался убедить в этом самого себя. В ванной Энн долго стояла перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Пытаясь разобраться в своих чувствах. Только с Алексом она чувствовала себя снова живой, не зависимой от любви, как было с Джо, а самостоятельной, сильной, всемогущей, способной свернуть горы, и возможно, это давало надежду, что она сможет пробиться сквозь колючую проволоку и бетонную стену к самому сокровенному — к сердцу мужчины, который подарил ей свободу. Энни старалась не пускать себе в голову мысли о том, что все это тоже когда-нибудь закончится... Алекс сидел на кровати со странным выражением лица, он рассматривал вещи, оставленные Энн: одежду, которая висела на спинке стула; личные вещи, которые хаотично лежали на его комоде (расческа, косметичка, духи); сумочку, небрежно брошенную на пуфик... — Не переживай так, — усмехнулась она его настороженному виду. — Завтра вечером вернемся в Лондон, и все будет как прежде — твоя обитель вернется в первозданный вид. — Нет, я не переживаю. Просто непривычно наблюдать в своем доме признаки чьей-то жизни — твои следы. Но мне нравится! — улыбнувшись, добавил он. — Тебе не кажется, что здесь прохладно? — кутаясь в халат, поинтересовалась Энни. Почему-то вчера она этого не заметила, да честно говоря, было совсем не до этого, в тот момент она бы и ядерного взрыва не ощутила... они словно находились по ту сторону от этого мира, от реальности. Только он и она... и ток между ними. — Ты просто не замечала, здесь всегда примерно 16-18* градусов, в отличие от привычных тебе 24*. Мы северный народ, закаленный холодом, — гордо сказал он. — Но я знаю отличный способ согреть тебя, — с хитрым прищуром добавил он, подмигнув ей. Утром, когда проснулась, Энни обнаружила, что в постели она одна. С кухни доносился запах свежесваренного кофе... м-м-м-м... накинув на голое тело рубашку Алекса и застегнув ее на одну пуговицу, Энни пошла на зов пленящего аромата. Алекс сидел за столом с газетой в руках. Энн остановилась в дверном проеме, чтобы лишний раз полюбоваться тем, какой он красивый. Светлые волосы, немного взъерошенные после сна, четко вычерченные брови, бездонные синие глаза, которые могут затянуть тебя с головой в свой нежный омут, широкие плечи, мускулистая грудь, а руки... его руки сводили ее с ума, большие, сильные. — Доброе утро, — поприветствовал Алекс, глядя на Энни поверх газеты. Она не ответила, оставаясь все так же неподвижна. Непонятно, что выражало ее лицо, но внутри она чувствовала, как кровь становится горячей и тягучей, разливаясь, словно лава, внизу живота. Не дождавшись ответа, блондин отложил газету в сторону. — Не хотел будить тебя, ты так сладко спала, — говорил он, ласково улыбаясь, но при этом немного настороженно, будто прикидывал, что же сейчас происходит в ее голове и чего ждать. Энни коварно улыбнулась, сверкнув глазами, и уверенным шагом подошла вплотную к нему. Его взгляд от ее колен медленно поднимался выше... по раскрытым полам рубашки, открывающим его вниманию откровенные части обнаженного тела, вверх по линии груди, проступающей под полупрозрачной тканью, длинной шее, пока он не остановился на ее приоткрытых в прерывистом дыхании губах. Электрический заряд снова образовался между ними, было ощущение, что воздух вокруг стал плотным, обволакивающим, тревожно подергиваясь от волн возбуждения, накатывающих на них. Энни даже показалось, что становится так жарко, что если между ними поставить тарелку, то они бы легко приготовили к ланчу хот-дог. Девушка села на колени любимому и обхватила его ногами за спиной, прижимая ближе. Лед в его глазах медленно плавился, превращаясь в бурные потоки, разрушающие все преграды на своем пути. Он старался не прикасаться к Энни, отдаляя сладкий момент ощущения пламенной упругой плоти в его руках. Осознав, что бразды правления в ее руках, и враг, сложив оружие, ждет милости, брюнетка игриво приподняла бровь и глубоким поцелуем ворвалась в его уста. Через тонкий шелковый халат, который был на Алексе, она ощущала, как нарастает его возбуждение. Скользнув ладонями к его восставшей плоти, она чувствовала, что сейчас он полностью в ее власти, и она может делать с ним все, что захочет. Девушка провела рукой по его гладкой, упругой плоти... Скарсгард прикрыл глаза, и у него вырвался напряженный стон. Энн наслаждалась, наблюдая, как он, скинув маски, отдается ей полностью и без остатка. Момент проникновения был настолько сладок, что она не могла сдерживать себя и просто впилась пальцами в его сильные упругие плечи. Его поцелуи сменились страстными покусываниями. Энни извивалась круговыми движениями, словно исполняя танец живота для своего любимого мужчины. Алекс не выдержал и, властно схватив ее, прижал бедрами, проникая как можно глубже и не позволяя ей шевельнуться. «Вот и вырвался наружу мой всевластный повелитель и господин. Узнаю Алекса, который так любит все держать под контролем и доминировать всегда и во всем». Он подхватил девушку и, одним движением руки смахнув все со стола, уложил на него Энн. Яростно дернув рубашку, в которую она была одета, Алекс порвал ее и швырнул в сторону, представляя своему взору любимую в полной наготе. Это было похоже на безумие. На полу были разбросаны свежие французские булочки, осколки разбитой кружки, газета в луже разлитого кофе, сахар, рассыпанный словно белый песок на южном пляже, обрывки ткани, которые с утра еще были самой обыкновенной белой рубашкой... и среди всего этого хаоса Алекс любил Энни прямо на кухонном столе. Это происходило так рьяно, напористо, страстно, что казалось, все остальное в этом мире потеряло значение. Его пальцы больно впивались в ее тело, но это было именно то, что ей хотелось: принадлежать ему, ощущать его у себя под кожей. Он двигался уверенно и быстро, с каждым толчком вбивая в нее всю мощь своих чувств, которые он так умело скрывал. Его глаза прожигали брюнетку насквозь. Руки, как оковы сковавшие ее запястья мертвой хваткой, давали понять, что она всецело принадлежит ему, без надежды на снисхождение. Толчок, затем еще... еще... еще... еще... С последним, самым сильным ударом, Алекс прижал Энни к себе, и она почувствовала, как рассыпается на миллионы мельчайших осколков, оставаясь мерцающей пыльцой в его руках. В глазах потемнело, а в голове все кружилось, как после американских горок. Внутри словно взорвали огромную бомбу из разноцветных конфетти. Алекс любовался ей с победной улыбкой, он все еще не мог отдышаться после этого утреннего марафона. Он опустился на девушку сверху, осторожно и бережно, будто хотел закрыть от всех невзгод и напастей окружающего мира. — Я не причинил тебе боль? — шепнул ей на ухо. — Нуууу, немного... — замешкалась Энн. — Прости, я не хотел сделать тебе больно... — виновато произнес он. — Нет, ты не понимаешь... — начала она. — Это была не та боль, которая причиняет страдания, а та, что дарует наслаждение... — Алекс пристально смотрел ей в глаза, пытаясь убедиться, что она не врет. — Правда! Это было именно то, что я хотела... — Энни почувствовала, как начинает краснеть от смущения. — Вот теперь я тебе верю! — усмехнувшись ее реакции, произнес Скарсгард. Потом его лицо стало абсолютно серьезным, а взгляд выражал всю вселенскую тоску: — Я тааак... «Люблю тебя», — неожиданно для себя мысленно произнесла Энни, заканчивая его фразу. Алекс вдруг словно опомнился или испугался того, что произнес что-то, что может разрушить все те барьеры, которые он так усердно выстраивал годами. Что-то, что может сделать его уязвимым, он думал, эти слова сделают его слабым, что они сломают его. — Я так... долго ждал тебя! Мой мотылек! — закончил он и поцеловал ее глаза. «Ладно, когда-нибудь ты сам так захочешь сказать мне эти заветные слова. Не сможешь больше сдерживать оборону, которая, как ты думаешь, защитит тебя. Даже дьявол умирает от любви, против нее все бессильно», — подумала Энн, но промолчала. Алекс взял ее на руки и понес в спальню, чтобы она не порезалась об осколки стекла на полу.