Мотылек. Часть 2

Все выходные Энн провела вместе с Алланом. В субботу сходили в кино и готовили у него дома пасту с морепродуктами, а в воскресенье он повел ее в музей чая и кофе. Вечером, вернувшись домой, Энн обнаружила, что у нее поднялась температура, ее мутило и начал побаливать живот. Она подумала, что, наверно, съела что-нибудь не то, напилась таблеток и легла спать. Наутро температура была, но не высокая, и все еще побаливал живот, списав это на остаточное явление, Энни все же пошла на работу. На сегодня была запланирована фотосъемка Love Story. Вместо нее поехал Сэм, Энн из-за своего самочувствия осталась в студии и занялась бумажной волокитой, но ей становилось все хуже. — Может тебе поехать домой, ты жутко выглядишь, — Вера потрогала ее лоб. — Да ты вся горишь! Я принесу аптечку, надо померить температуру. — Вера, не наводи панику. Обычное отравление, с кем не бывало? — успокаивала ее Энни, усаживаясь на диванчик около стола. Вера молнией прилетела с аптечкой, достала термометр и быстренько своими тоненькими ледяными ручками засунула его под футболку брюнетке. — Я принесу тебе воды, — взволнованно пробормотала она, убегая на их мини-кухню. — Тридцать девять и восемь. — Да... а так вроде не чувствуется, что такая высокая. — Сколько? — строго спросила Вера, вернувшаяся со стаканом воды. — Тридцать девять. Сейчас выпью жаропонижающее и вызову такси, — наврала Энн, чтобы не пугать ее еще больше. Девушка встала, чтобы взять таблетки... и в глазах все потемнело. Дальше в тумане: Энни приходила в себя на мгновение и снова отключалась, видела перепуганную Веру с телефоном в руках, потом врачей, склонившихся над ней, потолок машины, мелькали двери по коридору с ярким светом... темно, холодно, страшно, пропадает ощущение времени и пространства и только пустота, бесконечная пустота... от тишины звенит в ушах, и никого рядом — и врагу не пожелаю испытать такое. Хочется закричать, как в страшном сне, но нет сил, и губы не слушаются. Постепенно появляется ощущение ватного тела. — Уже хоть что-то! — Легкое покалывание в пальцах рук и ног. Брюнетка попыталась открыть глаза, но веки оказались такими тяжелыми… — Энни! Тише, тише, все хорошо! Поспи еще немного, — успокаивал какой-то знакомый голос, но она не могла вспомнить кто. Темнота снова засасывала ее в свой плен. Теперь уже не так страшно, она знает, что не одна, чувствует, как кто-то держит ее руку, поглаживает пальцы. Приоткрыла глаза, но видит только чей-то силуэт, яркий свет не дает разглядеть его. Вторая попытка... третья. Проморгавшись и привыкнув к свету, Энни увидела перед собой Алекса. Небритый, уставший, но улыбается. — Привет, — тихонько сказал он, не выпуская ее руки. — Ну и шороху ты навела! А ведь обещала мне не попадать в неприятности! Вот как тебе после этого верить? Энн наконец совладала с непослушным языком: — Что случилось? — Она осмотрела помещение, в котором находилась: бледно-голубые стены, кушетка, маленький столик, кровать, на которой она лежит, рядом тумбочка. Похоже на больничную палату. — Где моя одежда? Кто меня раздевал? Что я здесь делаю? — Вопросы шквалом понеслись в голове. — Ты в больнице. Тебе удалили аппендицит. Хорошо, что Вера не растерялась и быстро вызвала скорую. Ты нас всех так напугала! — потерев ее костяшки подушечкой большого пальца, Алекс тяжело вздохнул. — Это же всего лишь аппендицит. Чего вы перепугались-то? — Ты что, не понимаешь, ты могла умереть от заражения крови, если бы врачи не успели вовремя! — Я не думала, что все так серьезно. Я что, здесь уже давно? — с ужасом спросила она. — Ты же говорил, что приедешь через неделю! А это все случилось в понедельник! Какой сегодня день? — Расслабься! Сегодня вторник, время одиннадцать часов дня. Аллан позвонил мне, и я сразу прилетел. — Аллан! Где он? — Энни неожиданно вспомнила про своего дорогого друга. — Они с Кэролайн всю ночь просидели внизу, она тоже приехала, как только узнала, но их не пустили. Поехали переодеться. — А как же пустили тебя? — Ну, у меня свои связи, — с важным видом пояснил он. — Я позову врача. Пока Энни осталась одна в палате, полезла посмотреть, что же там с ее животом, любое движение приносило режущую боль в боку. Было ощущение, что шов сейчас лопнет и все внутренности вывалятся прямо на белоснежную простынь. Она подняла больничную рубашку — повязка, ничего не видно. Пока она корячилась, пытаясь хоть что-то разглядеть, двери в палату открылись, и вошел доктор. Это был молодой мужчина, лет сорока, худощавый, с очень теплой улыбкой и добрыми глазами. Следом вошел Алекс. — Добрый день, Анастасия! Я — доктор Кевин МакГрегер. Как себя чувствуете? — Вроде не плохо. Немного подташнивает. — Ну, это нормально. Вы вчера заставили нас понервничать. — Правда? К счастью, я ничего не помню, — с облегчением улыбнулась брюнетка. — Вас привезли с острой формой аппендицита, еще немного и он бы лопнул у вас внутри. — Да уж, — девушка тяжело вздохнула, и боль тут же напомнила о себе. Доктор аккуратно прощупал пальцами ее живот, задал пару вопросов и что-то записал себе в документы. — А скоро меня выпишут? — Какая вы нетерпеливая. Если все будет хорошо, то через пару дней. Я уверен, что ваш муж позаботится о вас, — взглянув на Алекса, утешал доктор МакГрегер. — Муж? — с ошеломленным выражением лица переспросила Энни. — Да, мистер Скарсгард сказал, что является вашим мужем. Или я чего-то напутал? Энн с недоумением перевела взгляд на Алекса, но тот лишь пожал плечами с видом нашкодившего ребенка. — Нет, все верно. Просто из-за наркоза в голове все перепуталось, — успокоила она доктора МакГрегера, и он оставил их наедине. — И когда же, интересно, я успела стать твоей женой? — возмутилась Энн, когда они с Алексом остались вдвоем. — Мне пришлось соврать им, иначе бы меня не пустили. И да, у тебя, кстати, неожиданно появилась еще пара родственников, — он пытался сдерживать улыбку, но это плохо получалось. — Что еще? Выкладывай! — Врачи спросили, кем мы тебе приходимся, и я сразу сообразил, что посторонних они не пустят, поэтому я назвался твоим мужем, а Аллан и Кэр — братом и сестрой. Но их все равно попросили прийти позже, когда ты придешь в себя. Ты должна отдыхать. Сейчас к тебе придет медсестра на перевязку и сделает обезболивающее. А я отлучусь на пару часов, хорошо? — он как будто спрашивал разрешения, осторожно проведя пальцами по ее щеке. — Конечно! Иди! Тебе самому не мешало бы отдохнуть. — Обо мне не беспокойся! Будь умницей! — сказал он и вышел из палаты. Энни сделали перевязку, поставили укол, даже принесли поесть какую-то жижу, она повозила ложкой по тарелке, сделав вид, что хотя бы попробовала. Остальное время пришлось мучиться от безделья, пока не пришли Кэр и Аллан с воздушными шариками, на которых было написано "Выздоравливай!". — Ребята, заберите меня отсюда! Я обещаю слушаться! — Потерпи пару дней! Надо убедиться, что с тобой все хорошо, — растоптала крошки ее последних надежд Кэролайн. — Ну, как ты себя чувствуешь? — с каким-то виноватым видом спрашивал Аллан. — Да ничего, побаливает, конечно, но терпимо. Я здесь умираю от скуки! Надо спросить у медсестры, где мой телефон! — Энни, я тут тебе хотел сказать... — начал Аллан. — В общем, я позвонил Тиму, и он тоже скоро будет здесь! — Ты что, совсем спятил? — заорала она. — Энн, не кричи на меня! Знаешь, как я испугался, когда мне позвонила Вера в истерике и сказала, что тебя увезли на скорой без сознания! Я думал, что ты умираешь! — Господи, что ты наделал? Да он же, наверно, с ума сходит! Позвони ему немедленно и скажи, что все в порядке! — Я ему звонил после того, как тебя прооперировали, и сказал, что никакой опасности жизни нет. Он еще в самолете, прилетает сегодня в четыре. — Аллан, я убью тебя! — Ей так и хотелось придушить его! Надо же, всех переполошил. — Энни, он бы не простил, если бы мы ему не сообщили! — вступилась в защиту Кэр. — Ладно, что сделано, то сделано. Теперь остается только ждать. Они посидели еще немного, и Энн отправила их по домам: друзья ведь тоже всю ночь не спали из-за нее. После их ухода Энни не находила себе места, представляя, как Тим переживает. Пока она находилась в уборной, в палату кто-то зашел. Выйдя из уборной, девушка обнаружила Алекса, растерянно уставившегося на ее пустую кровать. — Я здесь! — отозвалась она. — Мне что, не отходить от тебя? Зачем ты встала? Тебе нужен покой. — Я же живой человек и не могу все время лежать, а еще у меня, как и у всех, возникают обычные физиологические потребности! — Я помогу. — Он осторожно взял ее руку и, придерживая за талию, провел до кровати. — Я тебе кое-что принес! — интригующе говорил он, доставая с подоконника большой пакет. Сначала он достал плюшевую забавную белую овечку с печальными глазами: — Это, чтобы она присматривала за тобой, пока меня нет рядом, — на полном серьезе говорил он, вручая ее как младенца. Она была такая милая! Энни еще никогда не дарили овечек, обычно девчонкам дарят медведей, ну или зайчиков. Но это же был Алекс, и этим все сказано. — Я назову ее Долли, если ты не против. — Мне нравится! — одобрил блондин. — И еще я принес тебе бульон. — Он достал из пакета контейнер с красивого золотистого цвета жидкостью. — Только не говори, что ты сам сварил мне бульон, я тебе все равно не поверю, — подшучивала Энн. — Нет, его сварил специально для тебя шеф-повар нашего ресторана. Я лишь в роли доставщика. — Будем надеяться, что Виола не успела подсыпать туда цианистого калия! — усмехнулась брюнетка. — Не говори глупостей. — Что? Неужели ты не замечаешь, что она ревнует тебя? Ей очень не понравилось, что тогда в ресторане мы были вместе! — Ее это не касается! — холодно отрезал Алекс, не желая продолжать разговор о той блондинке. — Алекс, не верь женщине, даже если она говорит, что ей не надо большего. Уж я-то знаю! — предупредила Энн. — Хорошо, я подумаю об этом. А сейчас перестань заговаривать мне зубы и поешь! — Я не голодная, правда. — Если не будешь есть, тебя не выпишут. Просто попробуй — это вкусно, — говорил он, усаживаясь на край ее кровати с контейнером и ложечкой в руках. — Ты же не собираешься кормить меня? — поняв, что именно это он и планирует, уточнила девушка. — У меня большой опыт! Я вырастил младших братьев и Эшли. — Зачем ты все это делаешь? — спросила Энни, глядя ему прямо в глаза. Блондин тяжело вздохнул, как будто и сам не знал ответа на этот вопрос, но потом он поднял глаза и ответил, словно устал повторять ей одно и тоже: — Я просто хочу заботиться о тебе. Позволь мне стать твоим другом. В этот момент открылись двери и в палату залетел запыхавшийся Тим, наблюдая, как Алекс пытается покормить Энн с ложечки. — Энни, как ты, детка? Я думал с ума сойду! — он прижал ее к своей груди, подозрительно поглядывая на Алекса. — Это все Аллан виноват! Не надо было тебе говорить, я бы сама потом рассказала. — Как это не надо, девочка моя, а если бы с тобой что-нибудь случилось? Он все правильно сделал, лучше перестраховаться в таких случаях. — Познакомься, Тим, это мой друг Алекс. — Приятно познакомиться! Энни про вас много рассказывала, — говорил Алекс, пожимая руку Тиму. — Вы, наверно, хотите побыть вместе? Я не буду мешать. А ты чтоб обязательно все съела, я проверю, — пригрозил он пальцем, строго взглянув на Энн. — Я проконтролирую, спасибо, Алекс, — Тим, похоже, немного смягчился, и голос его стал теплее. — Еще увидимся. — На прощание пожав руку Тиму, Алекс вышел за двери. — Не хочешь ничего мне рассказать? — провожая его взглядом, спросил Тим. — Нечего рассказывать, Алекс близкий друг Аллана, и мы вроде как тоже пытаемся дружить. — Интересная у вас дружба получается... он представляется твоим мужем, кормит тебя с ложечки, небось игрушку тоже он притащил? — Откуда ты узнал, что он… ну типа мой муж? — Энни стало смешно от того, что она назвала Алекса своим супругом. — Мне доктор сказал. Представляешь, каково было мое удивление? Я подумал, неужели это Морган набрался наглости и заявился к тебе. — Да уж. Это была просто шутка. Их не хотели пускать ко мне, вот они и выдумали историю с мужем. — Я видел, как он на тебя смотрит. И я знаю таких, просто не хочу, чтобы тебе снова причинили боль. В прошлый раз я не знал, что мне делать, как тебе помочь... Понимаешь? — Тим, успокойся. Ведь все хорошо сейчас. И я прекрасно знаю, что из себя представляет Алекс. Не беспокойся за меня. — Как же мне не беспокоится? Ты же моя малышка, моя старшенькая, — говорил он с улыбкой, поглаживая Энни по голове. Она была рада снова увидеть Тима, с ним ей было хорошо. Каждому человеку важно знать, что он кому-то нужен, что его любят, ждут, переживают за него, поддерживают, и несмотря ни на что, так будет всегда. — Как дети? — Все хорошо! Джастин учится в Нью-Йорке, Луна поступила на стилиста, а у Эммы в четверг школьный концерт, она будет играть Шестаковича. — Она такая умница, я бы очень хотела попасть на концерт, но боюсь, что меня никто не отпустит. — Даже не думай! Я тоже останусь с тобой, Эмма поймет. — Я не позволю тебе пропустить выступление дочери! Не смей поступать так со мной и с ней. Ты знаешь, как для нее это важно. Тем более со мной все хорошо, через пару дней выпишут. Тебе вообще ни к чему было бросать все и прилетать. Все обошлось. — И если потребуется, я снова брошу все и буду рядом с тобой. — Я знаю, но в четверг ты должен быть рядом с Эммой. Я тебя очень люблю и рада, что ты приехал, но не заставляй меня выгонять тебя! — Хорошо... — помедлив, сдался он. — Тебе что-нибудь нужно? — Нет, у меня все есть. Если что, Аллан или Кэр мне принесут все необходимое. Езжай домой, отдохни. — Ладно, поправляйся! Я зайду завтра! И да, чтоб все съела! На следующее утро Энни чувствовала себя гораздо лучше. Утром приходила Кэр, принесла одежду, чтобы Энн могла переодеться, и Сонеты Шекспира, чтобы было не так скучно. Потом приходил доктор, провел осмотр и сказал, что если анализы будут хорошие, то завтра ее выпишут. Сразу после этого пришел Тим с букетом белых пионов. Он рассказывал о том, как обстоят дела в бизнесе, про свою новую подружку и о родителях, к которым всей семьей каждое лето ездили в Кёльн, когда Энни жила с ними. На прощание Тим взял с Энни обещание, что она приедет к нему на зимние праздники, после чего Аллан повез его в аэропорт. В обед появился Алекс. — Принес мне что-нибудь вкусненького? — с энтузиазмом спросила брюнетка, присаживаясь поудобнее на больничной койке. Сегодня Энн уже не отказывалась от еды, все-таки больничная столовая не сравнится с личным шеф-поваром ресторана. — Я смотрю, у тебя появился аппетит? Это хорошо. — Блондин достал из бумажного пакета контейнер с овощным пюре и баночку киселя. — Как зовут повара? — поинтересовалась Энн, уплетая пюре. — Уго. — Какое красивое имя. Ты знаешь, что это имя переводится как сердце или душа?! — Da dove a me nobilta? Dopo tutto mio soffocamento e cuore nel potere della bambina! — с улыбкой произнес он. Энни не так хорошо владела итальянским, чтобы понять точный перевод, в его словах было что-то о любви к маленькой девочке, и поэтому брюнетке подумалось, что, возможно, он говорит о своей младшей сестренке Эшли. — Ты знаешь итальянский? Алекс кивнул: — А еще немецкий, французский, испанский и немного голландский. — Ты не перестаешь меня удивлять! — У меня еще много талантов, о которых ты не знаешь, — загадочно добавил он, доставая из пакета вязаные белые носки. Высокие, как гольфы, и с пумпонами. — Я подумал, что они могут пригодиться. — Очень мило! — Энни отложила пустой контейнер в сторону и сразу надела их. — В них я ощущаю себя юной Лолитой, — сказала она, демонстрируя Алексу свою обновку. — Скорее Джульетта, — ответил он, глядя на сонеты Шекспира. — Так же наивна, романтична, доверчива, нежна... и так же отчаянно готова на все ради любви. — Разве это плохо? — Это прекрасно. От кого белые пионы? — снова ловко переводя тему, он взглянул на цветы. — От поклонника, — соврала Энн. — А врать ты и правда не умеешь! — подавляя смешок, Алекс повернулся к Энни лицом и, сложив руки на груди, прислонился спиной к подоконнику. — Кто это тебе сказал? У меня что, не может быть поклонника? — Девушка возмущалась, сама не зная отчего. То ли оттого, что Алекс видел ее насквозь, то ли оттого, что и правда так и не научилась врать, но раздражению ее не было предела. — Может, конечно, но я думаю, ты не из тех, кто дает людям фальшивые надежды. А про то, что ты не умеешь обманывать, Тим сегодня рассказывал. — Когда это ты успел встретиться с Тимом? — Ну, мы заезжали к тебе, Кэр нужно было взять вещи, вот и пообщались с Тимом... он тебя очень любит. — Да, я знаю. Это он принес цветы, я очень люблю пионы, — решила сознаться брюнетка. — А ты знаешь, что пион — символ прекрасной любви? В Древнем Китае пионы ставили в гостиной, и считалось, что они приносят пользу юным дочерям, поскольку привлекают в дом искателей их руки. А еще, согласно легенде, одна из наложниц императора обильно украсила свое жилище горными пионами, и это привело к тому, что его страсть к ней никогда не ослабевала. — Вот почему-то я не удивлена твоим познаниям о легендах про наложниц! — съязвила Энни. — Но, видимо, на мне это не работает, раз я так и не вышла замуж, — с сожалением добавила она. — Ну, я же здесь... — неоднозначно сказал Алекс. — Да брось! Тебе уже тридцать шесть и ты даже не пытаешься строить серьезные отношения! Ты никогда не женишься! — Однажды... когда увижу в ней мать своих детей, — твердо ответил мужчина. Энни была удивлена, что Алекс думает о детях, о женитьбе, на него это было не похоже, она думала, что он относится к категории тех мужчин, которые никогда не смогут остановиться на ком-то определенном. — Так ты познакомишь меня с Уго? — Энни решила сменить тему, которая напоминала о ее поломанной душе. — Зачем это тебе? — Хочу поблагодарить его лично! — Я ему передам, — ловко выкрутился Алекс. — Он что, настолько хорош? — допытывалась Энн. — Он пожилой, усатый, толстый, потный, но очень любвеобильный мужчина. — Боже, да это же мой идеал! Теперь я точно не успокоюсь, пока не увижу его, — не унималась она. — Я уволю его раньше, чем ты выйдешь из больницы. — Ты не посмеешь! — Ты меня плохо знаешь! — Чего ты боишься? — не останавливалась Энн. Алекс с важным видом посмотрел на часы. — Мне пора ехать! Будь умницей! — Он поцеловал Энни в лоб и поспешил к выходу. — Это не честно, ты так и не ответил! — Неужели он просто сбежит? Но Алекс лишь лукаво улыбнулся и помахал ей рукой. — Настоящие мужчины себя так не ведут! — крикнула она ему вслед, но, скорее всего, он ее уже не слышал. "И как ему только удается так раздражать меня! Еще ни один мужчина не вызывал во мне такую бурю эмоций. И в этом весь Алекс. Интересно, ему доставляет удовольствие выводить только меня или он так ведет себя со всеми женщинами... Мне нужно срочно научиться контролировать себя! Вдох-выдох, вдох-выдох..." Вечером звонили Сэм с Верой, они заверили Энни, что у них все хорошо, со всем справляются, и чтобы та спокойно отдыхала и поправлялась. Потом отзвонился Аллан, сказал, что проводил Тима и завтра заберет ее из больницы: "Не могу дождаться!" Стоя перед дверью собственной квартиры с закрытыми глазами и держа Долли подмышкой, Энни испытывала приятное чувство. — Не подглядывай! — предупредил Аллан. — Да не смотрю я! Он открыл, наконец, дверь. — Смотри! — торжественно объявил парнишка. Энни открыла глаза… под потолком висели воздушные шары, на полу бледно-розовые розы в корзине, надувные ромашки от Алекса и огромная корзина тюльпанов разных цветов: желтые, белые, красные, розовые, фиолетовые. Боже, сколько их — пятьсот, тысяча? Кто-то изрядно потратился! Пока Энн разглядывала всю эту красоту, из комнаты с хлопушкой из конфети и огромным шариком в виде солнышка с надписью "С возвращением" выскочили Кэролайн и Алекс: — При-и-и-ивет! — протяжно пропели они мультяшными от гелия голосами. Энни даже не сомневалась в том, что все это устроила Кэр! Ее организаторские способности могли бы приносить немалую прибыль.