Сказанное и написанное

2001 год. Франция, Санкт-Оуэн.

Уличный фонарь светил прямо в окно просторной детской юной Элеонор, выхватывая из ночной темноты очертания мебели и непривычно раскиданных по полу игрушек и книг. Она не спала, несмотря на поздний час. Натянув одеяло на голову, девочка сидела на полу, обхватив колени руками. Шаги за дверью не заставили её подняться. Наоборот, она упрямо сжала губы и прошептала: - Никуда не пойду. Она мотнула головой. Ей казалось, слёз больше не было, но она ошибалась. - Никуда, ни за что не пойду. В дверь постучали. Девочка вздрогнула как от удара. - Элеонор, дорогая, машина подъехала. Ты спишь? Она прикусила губу и захныкала. События последних дней снова калейдоскопом пронеслись перед глазами. Обычно сдержанная и до крайности спокойная Элеонор хотела сломать что-нибудь. Причинить кому-нибудь боль. Выплеснуть всё, что чувствует она, на кого-нибудь. Голубые, как летнее небо, глаза, казалось, заволокло тучами. За дверью послышался вздох. - Элеонор, пожалуйста, впусти меня. Её хотят увезти из её же дома. Как только Элеонор подумала об этом, злость испарилась, словно её и не было. Это больше не её дом. Она представила, как спускается утром на кухню и не видит маму в белоснежном фартуке, суетящуюся возле плиты, начищая и без того блестящие кастрюли и тарелки. Она представила, как почтальон доставляет газеты, которые её отец уже не сможет прочитать. Как она расчесывает свои длинные волосы сама. Осознание их смерти пришло со странным бессилием. Если она останется здесь, это не изменит того факта, что их больше нет. Где бы она ни была, их не будет рядом. Элеонор вытерла рукавом слезы, скинула одеяло и кивнула сама себе. - Я сейчас выйду, - хриплым голосом ответила она. – Дайте мне минутку, миссис Фостер.

Спустя 14 лет.

- Знаешь, Билл, я думаю, нам пора развестись, - произнесла Руби, протирая чашку сухим полотенцем. - Да, думаю, пора, - задумчиво произнес он, наливая себе ещё кофе из цветастого кофейника. –Мы и так затянули со всем этим. - Угу, - пробормотала девушка. За окном царила весна – сверкало солнце, распустились недавно посаженные Джоан тюльпаны. Кот разлегся на перилах беседки, видневшейся в окно, и лениво шевелил трехцветным хвостом. Билл улыбнулся знакомому пейзажу, поставил кружку на стол и встал. Он чувствовал себя как никогда спокойно. - Схожу в душ и пойду на работу, - приобняв девушку за талию, произнес он ей на ухо. – Не хочешь присоединиться? - Шут гороховый, - рассмеялась она, легонько ударив его кухонным полотенцем по руке. – Иди уже. - Как же насчет супружеского долга? - он хохотнул, закинув голову назад. - И не забудь, сегодня день рождения Элеонор. Ты должен присутствовать, - оторвавшись от посуды и повернувшись к парню, сказала Руби. – Она будет рада, если ты придешь. - Эта напыщенная сука умеет радоваться? – ухмыльнулся Билл. – Вот уж новость. - Пожалуйста, не называй её так, - нахмурилась Руби. Её пальцы пытались зацепиться за что-то, и она засунула их в карманы джинс. – Ей и так нелегко. - Нелегко? Ты же всё прекрасно знаешь, Руби, она просто сука, - проведя рукой по волосам, сказал Билл. – Живет себе припеваючи на деньги родителей, а из себя строит непонятно что. - Билл, пожалуйста. - Ты же согласна со мной, верно? - Да, думаю, она согласна, - послышался голос сзади. Элеонор стояла, легко прислонившись к косяку плечом. Комната наполнилась запахом её духов. Билл нахмурился, оглядывая её. Она, казалось, было не на своем месте. Словно кто-то поставил хрустальную вазу на одну полку с глиняными горшками. Он поймал себя на этой мысли, и она ему не понравилась. С самой первой их встречи она заставляла его чувствовать себя недостаточно хорошим? Он не совсем это понимал, но то, что его было явно недостаточно, было ему ясно. И ему это не нравилось. - Элеонор, это не то, что… - Не надо, Руби, - поморщилась девушка. – Я слышала достаточно, но мне всё ещё плевать. Если меня вдруг заинтересует ваше мнение, я отправлю вам открытку. Я к маме, не иди за мной. Хочу поговорить с ней наедине. - Ну и зачем ты это сказал? – расстроенно спросила Руби у Билла. – Обязательно было быть таким жестоким? Он пожал плечами и ушёл, задавая тот же вопрос себе. Когда речь заходила об Элеонор, ему хотелось быть грубым. Хотелось выговорить ей всё, хотелось хорошенько встряхнуть её, чтобы на этом миленьком французском личике показались хоть какие-то эмоции по отношению к нему. Её чувства были загадкой, но он никогда не хотел сказать, что у неё их нет. Но сказал. Руби села за обеденный стол, выводя пальчиком странные узоры на льняной скатерти. Как так вышло? Она окинула кухню взглядом, не задерживаясь особенно ни на чем. Она вспомнила первый семейный ужин с Элеонор. Как она сидела - осанка как у стойкого оловянного солдатика, как держала приборы – «У вас нет ножа для рыбы?», как не всегда понимала шутки отца – «И я ему, значит, говорю: - Идите к черту, господин, вместе со своим новомодным степлером!» Как она всегда чувствовала себя чужой. Если бы Билл видел это, как видела она, он бы не был так строг к ней. Руби вздохнула и опустила голову на руки. Как же всё чертовски сложно. *** Картонные перегородки разделяли огромное помещение, больше похожее на ангар, на много одинаковых квадратов. В каждом стоял стол, стул, приземистый шкаф для папье-машье, и сидел человек. Офисные клетки наполняла жизнь, каждый что-то делал или хотя бы притворялся, что делает. Джоан сняла очки и потерла глаза большими пальцами. Часы на рабочем столе подтвердили её догадки – до конца рабочего дня осталось всего сорок минут. Откинувшись на спинку кресла, она сосчитала до десяти, поводила глазами в разные стороны – своеобразная ленивая зарядка для глаз, на деле являющаяся лишь бессмысленной данью обещания Руби её делать – и встала. - Ты уже у-уходишь? - Нет, Элайджа, - улыбнулась Джоан. – В горле пересохло. Хочешь со мной? Его компания ни к чему не обязывала. Конечно, она знала, что нравится ему. Это сложно было бы отрицать. Она часто производила такое впечатление, но старалась не думать об этом. Две мысли, одинаково сильно преследующие её, боролись внутри – каждый раз, когда ей казалось, что она в чем-то превосходит остальных, накатывала волна самобичевания. С этим не так уж и просто справится. Элайджа тем временем со странным раболепным выражением разглядывал её лицо. Его огромные голубые глаза светились. Он не знал, почему становится таким неловким рядом с ней – может, потому что она ему нравилась, может, потому что она его ослепила. Они работали вместе уже больше года, и только ей одной удавалось терпеть его перфикционизм во всём, что только ему поручалось делать. Каждый в этом офисе хотя бы раз выходил из себя, когда он в очередной раз просил переделать документ, потому что неправильно расставил интервалы, или, например, перепечатать проект из-за неверного шрифта. Её же это забавляло. Ни одного усталого вздоха. Ни одного «Да и так пойдет». Ни одного «Расслабься, парень». Ему это нравилось. - Да, я… с радостью, - он широко улыбнулся и неловко положил на стол флаера, которые держал в руках. - Очередная ярмарка, а? - Ага, - он слегка смутился. Он и думать забыл о ярмарке, хотя его босс – мистер Фасбендер – поручил ему распространить пригласительные на неё буквально пару минут назад. – Я… должен раздать флаера. «Идиот», - подумал он. «Какая ей разница?» - Не отказалась бы от одного, - улыбнулась она, смягчая его неловкость. Он мысленно поблагодарил её за это. - Я отдам тебе один, когда мы вернемся, - оживился он. – Мы с Майком вместе верстали их. - Чай или кофе? - Что? А, воды, - спохватился он. Конечно же, ей неинтересно. Не стоило продолжать тему. Он мысленно отвесил себе звонкую пощечину. Они стояли возле кофе-машины. Офисная кухня ярко освещалась энергосберегающими лампочками. Пестрые, разномастные кружки покоились на сушилке. Джоан взяла свою и достала коробку с чайными пакетиками. – Я сам налью. - Какие планы на вечер, мистер Вуд? – шутливо поинтересовалась она. Он замер. Неужели?.. - Никаких, совершенно никаких, - Элайджа сглотнул и уставился на бумажный стаканчик в руках. – Нет планов. Но это только сегодня, вообще, у меня есть планы… На другие вечера. А на этот нет. - Это просто замечательно, - сказала Джоан. – Потому что так ты, может быть, захочешь сопроводить меня на семейный ужин. Ничего серьезного, сам понимаешь, просто, если я приду без пары, мама снова начнет разговор о том, что мне уже пора бы кого-нибудь найти. Она улыбнулась. - Так уж заведено у нас в семье. Я подумала, раз мы друзья, ты сможешь оказать мне такую услугу. Он померк, но сразу же взял себя в руки. По крайней мере, у него будет шанс. - Да, конечно. Это… Запросто. Да. Чудесно. Во сколько? - Я пришлю тебе адрес и время сообщением. Ты просто чудо, Элайджа. Я пойду, - она легко приобняла его и ушла. Он проводил взглядом такой знакомый ему силуэт. Как получается так, что он всегда остается смотреть на то, как стремительно она удаляется от него? Что ж, сегодня он мог изменить это.