Чаша Илии

__________

1941

__________

(Люси)

 — Питер? Они ждали, задержались допоздна, несмотря на замечания Макриди. Профессор сам сказал ей, что они не лягут спать, пока их сестра не вернется домой. А потом из конюшни вышел Питер, в его руках была Сьюзан, они оба насквозь промокли… Макриди сразу принялась за дело. Слава Богу! Люси была слишком маленькой, она сама не смогла бы уложить Сьюзан в кровать и переодеть в теплую сухую одежду. Эдмунд угрозами заставил Питера переодеться в пижаму. Слава Аслану — не хватало еще, чтобы они вдвоем заболели. Макриди сказала, что Сьюзан простыла, у нее поднялась температура. И Люси почувствовала жар, когда прикоснулась ладонью ко лбу сестры.  — Что случилось? — Профессор сидел в комнате Сьюзан вместе с ними. Она слушала историю, и ее тревога все росла и росла. Когда Питер закончил, он выглядел изможденным. Она никогда его таким не видела, за исключением, наверное, Битвы при Беруне, когда они втроем склонились над неподвижным телом Эдмунда и молились, чтобы сок огнецвета сработал. Незажженная, крепко зажатая меж зубов трубка задрожала. Профессор кашлянул.  — Я скажу Финоле, что Сьюзан вышла вечером прогуляться и попала в небольшие неприятности в лесу. Очень повезло, что ты нашел ее, Питер. И конечно же, ты слишком растерян и расстроен, чтобы говорить об этом. В самой лучшей лжи скрывается большая доля правды. Она была благодарна, что профессор избавил Питера от необходимости лгать Макриди в лицо. Но для него это было одно и то же. Она откинула в сторону мысли, что это относилось и к ней.  — Когда погода улучшится, я вернусь в замок. Питер?  — Зачем? — резкий вопрос. Спасибо, Эдмунд! Голубые глаза смотрели на нее, не отрываясь.  — Мне нужно сообщить профессору Дамблдору, что мы больше не вернемся в Хогвартс, в обозримом будущем. Он ответственный человек, и будет беспокоиться, если мы исчезнем, не сказав ни слова. Будет жестоко тревожить его понапрасну. Не говоря уже о том, что это привлечет к ним нездоровое внимание, осмотрительно подумала Люси.  — Я иду с тобой. — Эдмунд, непреклонный и мрачный, несмотря на пижаму. Питер даже не стал спорить.  — Спасибо, Эд. Она округлила глаза. Да, он очень устал. Будто сегодняшние события не были достаточным доказательством. Внезапная тревога охватила ее.  — Но что мы скажем Сьюзан?

(Сьюзан)

Тепло. Мягко. Где?  — Сьюзан?  — Чт… Глаза Люси, прямо над ней.  — Слава Аслану, — выдохнула сестра. Влажное тепло, нежно касается ее кожи. — Ты проспала целый день. Сьюзан удивленно раскрыла глаза, она слишком устала, чтобы выдавить из себя хоть слово. Край чашки поднесли к ее губам. Она стала пить, прохладная влага смягчила ее горло. Что происходит?  — Ты заболела, — тихо сказала Люси. — Ты ударилась головой, а потом промокла под дождем. Ее затопили воспоминания. Страх перед бурей, поток чувства безопасности, радости, тепла, когда она добралась до замка. Когда она добралась до Тома. И пир, такой чудесный! Она смогла позабыть о боли, что никогда не покидала ее. О потере Нарнии. Смогла откинуть эти мысли. Она была… счастлива. Ее дыхание участилось. Люси заметила, попыталась успокоить.  — Когда Питер привез тебя обратно в особняк… Питер! Воспоминание. Раскаленная докрасна ярость побежала по ее венам.  — Где Питер? — пронзительно потребовала она, найдя пропавший голос. — Я хочу поговорить с ним!  — Сьюзан… сейчас ночь. Он спит…  — Я хочу поговорить с ним!  — Сьюзан…  — Люси! Или ты позовешь его, или я сама встану и пойду к нему! Младшая сестренка беспомощно на нее посмотрела, но увидела чистое упрямство в ее глазах.  — Хорошо, — шепотом сказала она. — Успокойся, Сьюзан. Я позову его. Пожалуйста, ты можешь прилечь?  — Питер, — настаивала она. — Мне нужно поговорить с ним. О, да, я должна поговорить с ним. Да как он посмел? Сначала практически запретил мне идти, а потом… преследовал меня… подрался с Томом… Ярость затмила все ясные мысли в ее голове, кроме одной. Что он творит? Он больше не Верховный Король! Ее глаза взметнулись к открывающейся двери. Ее брат, взлохмаченные светлые волосы, пальцы спокойно лежат на дверной ручке.  — Что ты наделал? О чем ты вообще думал? Долгая тишина. Питер встретился с ней взглядом, но ничего не сказал. Но ее терпение было уже исчерпано.  — Ответь мне! Питер! Голубые глаза просверлили ее насквозь.  — Это была не любовь, Сьюзан, — мягко сказал он.  — Тебе-то откуда знать? Он вздрогнул, и, из-за ослепившей ярости, она была рада. Он понятия не имеет, что я чувствую к Тому! Ничего он не знает!  — Я рассказал Дамблдору о случившимся, — с каменным спокойствием сказал он. — И что мы больше не вернемся в Хогвартс. Что? Он считает, что у него все еще есть власть командовать мной? Это не Нарния, и никогда ею не будет!  — Ты больше не Верховный Король, Питер!  — Кто хоть день правил Нарнией, тот навсегда Король или Королева. — Но это было только эхом, в его голосе не было могущества Аслана. И Питер был ей просто братом, не Королем чего-либо. Уже не королем. Ее слова догнали его уже за дверью.  — Это работает, если мы оба в это верим.

__________

1994

__________

(Эдмунд)

Все-таки она довольно хорошо это восприняла. Ну, за исключением желания перевернуть весь замок вверх дном и вздернуть Петтигрю перед всем Волшебным миром. За когти. Но по крайней мере им удалось остановить Люси и убедить ее прислушаться к голосу разума. Даже если им пришлось буквально сесть на нее ради этого. Нет. Эдмунд спрятал улыбку. Он взглянул на Люси, разговаривающую с братом на диване. Питеру потребовалось всего лишь показать Верховного Короля. И сейчас к ним еще больше вопросов. Но это может подождать, еще немного. Пока они не продумают план до мельчайших подробностей, Сириус останется в башне Пэвенси, и если он захочет выйти наружу, то сможет сделать это только в обличье собаки. Римус, Сириус и Гарри наконец-то могут поговорить друг с другом, и это принесет им только пользу. Гарри был потрясен, когда узнал, что Сириус был его крестным отцом. Но это их сближало, Эдмунд отметил себе.  — Но почему ты не можешь рассказать всем правду? Нам же ты рассказал, — настаивал Гарри. Имя Питера Петтигрю на карте Мародеров окончательно подтвердило его историю, и для всех них Сириус был оправдан. Но Римусу не нужно было никаких доказательств. Не думаю, что когда-либо видел его таким счастливым.  — Министерство не было заинтересовано в правде, когда я пытался рассказать им двенадцать лет назад, — тихо ответил Сириус. — Сомневаюсь, что они захотят слушать меня сейчас. Без доказательств я с таким же успехом могу приплыть обратно в Азкабан и удобно там устроиться. — Иногда черный юмор был единственным способом справиться с безвыходной, ужасной ситуацией.  — Ни за что на свете, — прорычал Римус. Друзья обменялись улыбками. Они оба не могут поверить, что все это реально. Это было заметно в каждом встревоженном взгляде, в каждой паузе, в каждом едва слышном слове. Им нужно время чтобы привыкнуть. К счастью, план позволит это. Питер не растерял свои тактические навыки, хотя ловушку они придумали все вместе. План требовал участия друзей Гарри, Рона и Гермионы, но мальчик заверил их, что этим двоим можно доверять. Эдмунд с легкостью в это поверил после историй о Философском камне и Тайной комнате. Они пропустили ужин — были слишком заняты разговорами. Домовые эльфы принесли гору еды, словно для пира, когда им сказали, что шесть человек хотят есть. Я их не понимаю. Ох, он был благодарен за помощь. Но любить жизнь раба волшебников… и это Добби странный? Он служил своему народу, и взамен они служили ему, но в том не было порабощения. Самое худшее, домовые эльфы сами не осознавали свое рабство. И он задумался, если все изменить, не навредит ли это еще больше?  — Эдмунд? — Просящий взгляд Люси оторвал его от рассеянных мыслей. У нее в руках лежал дудук. — Музыку? Он протянул руку.  — Отличная идея, Лу! Эдмунд щелкнул костяшками (от чего Питер всегда морщился), сжал и разжал пальцы, а затем приложил мундштук к губам. И из абрикосового дерева вырвались проникновенные ноты. Нарнийская колыбельная. Конечно, здесь она совсем не действовала. Но она была частичкой дома. И радовала душу. Он открыл глаза, когда в воздухе растворилась последняя нота. И увидел восхищение на лицах троих волшебников, сидевших около теплого камина. Ох. Ой?  — Что это? Как ни странно, это спросил Сириус Блэк. И судя по его глазам… Может быть сила Нарнии все-таки не исчезла из этого мира.  — Это Тумнус тебя научил? — тихо спросила Люси. Эдмунд кивнул.  — Да, на его свирели. — Дудук был единственным похожим инструментом, тоже с двойной тростью. Он поднял взгляд на волшебников, уставившихся на Пэвенси. — Это колыбельная.  — Я никогда не слышал ничего подобного, — честно ответил Гарри. Его лицо восторженно светилось. — Ни у маглов, ни у волшебников.  — Ты и не мог услышать. Римус вздрогнул. Иногда было слишком легко забыть, что Питер был находился рядом с тобой. Брат столкнул ноги Эдмунда с дивана, освобождая себе место.  — Думаю, пора рассказать вам, кто мы такие и зачем мы здесь. Если ты уверен, Питер. Но Эдмунд знал, что им не стоило опасаться Гарри, Римуса и Сириуса. Его беспокоили другие представители Волшебного мира, Министерство в особенности. С лица брата смотрел Верховный Король.  — У меня нет возражений, мой Король. Волшебники подскочили, услышав почтительно обращение.  — Меня зовут Питер Пэвенси, — сказал он им. — Я родился в Лондоне в 1927 году. — Он посмотрел на Римуса и Сириуса. — Мы наткнулись на Хогвартс в конце 1941 года, в то время ваш Темный Маг, Гриндевальд, только начинал восхождение к власти. И тогда же мальчик по имени Том Марволо Реддл учился в Хогвартсе.  — Но… это невозможно, — медленно сказал Римус, внимательно их разглядывая. — Вам не дать больше тридцати…  — Непредвиденный побочный эффект, — прервала его Люси.  — Лу? Она кивнула и приняла эстафету.  — Это я нашла ее. Знаете, — она улыбнулась, — не так далеко отсюда есть особняк, а внутри в одной из комнат — платяной шкаф… Голос Люси, повествующий историю их первого приключения, согревал. Как будто я снова дома. У нее всегда был талант рассказчика и песнопевца, хотя все они очень быстро научились наслаждаться этим в Нарнии.  — Конечно, у нас нет никаких доказательств, — тихо сказал Питер, как только она закончила. Его глаза застыли. — Если только какой-нибудь волшебник не попытается атаковать нас заклинанием.  — Так вот как ты сделал это! — Гарри задумчиво заморгал.  — Любовь Аслана намного сильнее магии. Уж точно сильнее Белой Колдуньи. Сравниться с ним может только Император-за-морем…  — И вы знали Волдеморта? — Римус, спрашивает его. Эдмунд осторожно отложил дудук в сторону.  — Я совсем не хотел с ним связываться. Он был на четвертом курсе или около того, но что-то в нем напомнило мне Белую Колдунью. — Он задрожал. Люси, свернувшаяся рядом с ним на диване, мягко поцеловала его в висок. Питер покачал головой.  — Я не знаю, могли бы мы предотвратить то, во что он превратился. Я… думал об этом. — Сейчас мы знаем, к чему это привело. Тогда же… Питер, ты никак не мог знать. Ты только чувствовал, что Том был опасен. И этого было более чем достаточно! — Но теперь… для него мы были всего лишь еще одной ступенью ко тьме.  — Что ты имеешь в виду? Питер напрягся.  — Тому было всего четырнадцать, — сказал Эдмунд. — Слишком легко оглянуться назад и сказать, что он уже тогда обратился ко злу. Но если он и сошел с того пути, пусть и ненадолго, кто сейчас заметит?  — Том думал, что был влюблен в нашу сестру, Сьюзан, — сквозь зубы сказал Питер. — У меня до сих пор есть только подозрения, почему она ему поверила и будто ответила тем же. Но в одном я точно уверен. Это не было любовью. Питер никогда не говорил с ними об этом, ни с Люси, ни с ним.  — Питер?  — Он был… одержим ею. Он может и верил, что она ему небезразлична, но все это было связано с тем, кто мы. Мы не маглы. Он был очарован отблесками Нарнии в нас. И мне от этого было не по себе. И он может и обращался с ней по-доброму и, возможно, он говорил, что изменился… но я не видел всего этого в его поведении, когда Сьюзан не было рядом. Сестренка рядом с ним замерла, в расстройстве. И как я ничего не заметил? Но он был шокирован, как и Люси, снова оказавшись в теле маленького ребенка. Для Питера и Сьюзан обратное путешествие было не таким радикальным.  — Со временем все становилось только хуже. Она была для него щитом против всего мира, и в те дни, когда она не могла прийти с нами в Хогвартс… — Эдмунд накрыл ладонью побелевшие костяшки. Губы Питера крепко сжались под бородой. — Он пытался отлучить ее от семьи. И это… напугало меня. Темные глаза встретили взгляд Эдмунда в немом шоке.  — Я ничего не знала, — пробормотала Люси. Да, это было естественно. Сьюзан никогда не распространялась о таких вещах. Что же до остального… спорим, Питер приложил к этому руку. Сверхзаботливый до мозга костей.  — Я выдохнул с облечением, когда это наконец-то закончилось, — признал старший брат. Для новых друзей он объяснил: — Сьюзан сбежала к нему на Хэллоуинский пир, во время шторма. Когда я обнаружил пропажу, я пошел за ней. Я понятия не имел, как она планировала вернуться. Думаю, Том склонил бы ее переночевать в замке. Что?  — Но ей было тринадцать! — Римус был в ужасе.  — Вы должны понять, — тихо ответил Питер, — когда мы вернулись из Нарнии, мы больше не были детьми. Мы может и выглядели так, но внутри… Мы правили страной более десятилетия. Мы повзрослели и прожили жизни, которые вдруг были обращены вспять, словно их никогда не было.  — Что случилось? — рассудительно спросил Гарри  — Я сказал ей, что мы возвращаемся домой, — медленно ответил Питер. — Том напал на меня, вытащил меня за стены. Пытался выгнать из Хогвартса. Я пообещал Дамблдору, что не трону никого в этой школе, если только моя семья не окажется в опасности. Но я стал отбиваться. Сьюзан оказалась между нами и попала под удар, предназначавшийся мне… — Он пожал плечами. В этом движении было слишком мало эмоций, чтобы казаться непринужденным. — Думаю, это сильно шокировало Тома. Это дало мне возможность забрать ее и уйти. После возвращения в особняк, Сьюзан… она меня так и не простила. Но я сомневаюсь, что она вообще сейчас что-то помнит.  — Именно поэтому Дамблдор привел вас сюда, — догадался Гарри.  — Отчасти, — заверил его Эдмунд. — Том… Волдеморт затаил обиду. Когда он вновь появился два года назад, Дамблдор, по-видимому, послал своих агентов выследить нас.  — Он был уверен, — иронично добавила Люси, — что четверку старых маглов будет очень легко найти. Но чтобы отыскать нас, потребовалось гораздо больше времени.  — Но как только он нас нашел, у него появилась новая причина, чтобы мы оставались здесь, — сказал Эдмунд. Он усмехнулся, посмотрев на свои руки. — Мы хорошо научились заметать следы. И если мы снова столкнемся с Волдемортом…  — У нас есть все, о чем он всегда желал, — натянуто сказал Питер. — Мы не стареем, и на нас не действует магия, хотя мы и не владеем ей. И если он вспомнит Сьюзан…  — Тогда она в самой большой опасности, — осознал Римус. — А почему ее здесь нет? Эдмунд закрыл глаза. Хотелось бы мне…  — Сьюзан больше не друг Нарнии. — Только Питер мог сказать это вслух. — А сейчас она верит, что несколько месяцев назад мы погибли при крушении поезда. Дамблдор. Питер может и поклялся не навредить никому в Хогвартсе, но Эдмунд ничего такого не обещал. Как жаль, что Питер может остановить меня. Иначе… Хогвартсу придется искать нового директора.  — Это ужасно, — тихо сказал Гарри.  — Да, — кивнул Эдмунд, все еще в ярости. — Это так.  — Как я понимаю, это была не ваша идея?  — Нет. — Эдмунд натянуто улыбнулся Римусу. — Мы ничего не знали, пока все не было уже сделано. Наверно, лучше бы оставить эту тему, пока.  — Конечно. — В глазах и голосе Сириуса было понимание. Некоторое время они все сидели в напряженной тишине, пока Гарри не кашлянул.  — Эдмунд?  — Да, Гарри?  — Не мог бы ты… не мог бы ты еще что-нибудь сыграть? Эдмунд ощутил, что снова улыбнуться было не так уж и сложно.  — Конечно.

(Хагрид)

 — О, привет! Как ты, все хорошо?  — Привет, Хагрид! — Гарри все еще сиял из-за победы в Кубке по Квиддичу. — Хорошо! — И почему бы и нет? Он ведь такой же отличный игрок, как и его папа, даже немного лучше, могу поспорить! Он заметил еще двоих на ступеньках и просиял.  — Рон! Гермиона! Рад вас видеть! Он налил им по большой чашке чая и разложил в вазочки ириски, которые приготовил вчера. Как только они расселись за столом, он внимательно их оглядел.  — Ну что, я вижу, вы наконец-то помирились, да? Рон покраснел.  — Ага, — пробормотал он. — Кошки ловят крыс. Да и Короста был старым и довольно бесполезным. Может быть, теперь мама и папа купят мне сову, кто знает. — Он попробовал чай и стал еще краснее. — Горячо!  — Ох, совсем забыл. Может молока налить тогда? — Бутылка с молоком стояла в серванте, совсем рядом… Глаза Гермионы округлились.  — Нет, спасибо, Хагрид! Рон с Гарри тоже не хотят. Не хотите же?  — Нет!  — Нет, Хагрид, спасибо! Внезапно на лицах детей зажглись широкие улыбки. Хагрид моргнул.  — Вы ведете себя как-то странно, — задумчиво сказал он. А, ничего страшного, хорошая чашка чая все исправит. — Вы уверены, что не хотите молока?  — Это все из-за экзаменов, — выпалила Гермиона. — Они уже очень скоро, и…  — И мы волнуемся, — вставил Гарри.  — Очень волнуемся, — добавил Рон. — Ведь экзамен у Снейпа будет ужасен, я это точно знаю, а Прорицание — это совсем какой-то кошмар, Трелони говорила что-то о хрустальных шарах… И они затараторили о предстоящих экзаменах, до которых осталось меньше месяца.  —… и Уход за магическими существами… И вдруг он ощутил на себе взгляд трех пар глаз, полных надежды.  — Он ведь не будет слишком сложным, Хагрид? — спросил Гарри сахарным голосом. Хагрид покачал головой.  — Ну-ка, хватит, вы трое! Я ваш профессор, и вы узнаете все об экзамене когда на него придете! Ничего вы из меня не вытяните как тогда, на первом курсе! История с Николасом Фламелем и Философским камнем не повторится!  — Ну Хагрид…  — Это будет нечестно, и вы это прекрасно знаете, — строго сказал он. — И я ничего больше вам не скажу!

(Драко)

Прекрасно. Полоумная ведьма. Отец настоял, и Драко пришлось выбрать Прорицание в этом году. Он сказал, что это будет хорошим уроком для Драко. Я не шучу. Он закатил глаза. Но, возможно, слова отца только подтвердились насекомообразной Трелони. Я сам выбираю свою судьбу, и никто не сделает это за меня. Особенно какая-то пустоголовая рассеянная тетка, которая бродила по комнате, Драко был уверен, словно под чем-то. Чайные листья. Ха, ну конечно. Но по крайней мере он сдал последний экзамен, и ему уже незачем оставаться здесь и не свалить к чертям отсюда. Отец должен разрешить ему бросить этот предмет. И он думал, может быть ему записаться на Магловедение… он может отмахнуться и сказать что-то вроде «врага нужно знать в лицо». Но на самом деле это может быть интересно. Эдмунд сказал, что еще не знает планы семьи, но вполне вероятно, что они останутся здесь на следующий год. Он часто задумывался, почему это так. Неужели у них нет… ну, своей жизни, к которой нужно вернуться? В мире маглов? Несмотря ни на что, он считал, что нападение на Питера было лучшим событием в его жизни. Этот год скорее всего был бы совсем другим… был бы гораздо хуже, поправил он себя, если он не сделал это.  — Спасибо вам, профессор Трелони. — Он сказал это самым вежливым тоном. В башне стояла страшная духота, прибавь к этому туманное и раздражающее поведение профессора и удушающие испарения… Меня сейчас вырвет. Фу. Внутри он презрительно усмехнулся над башней и ее шатающейся, сонной жительницей.  — Хорошо, дорогой мой, — вздохнула она, рассеянно взмахнув рукой. — Я предвижу чудесное лето впереди… повеселись… Ну конечно. Он нагнулся за сумкой.  — Это случится сегодня. Он нахмурился. Ее голос был грубым, другим.  — Простите? Но Трелони словно не видела его. Из ее глаз лился белый свет, и Драко удивленно уставился. У нее припадок, наверное… Нужно позвать кого-нибудь, Помфри? Но, скорее всего, когда он вернется, будет уже поздно, и ей станет лучше. Или нет. Он не успел даже сдвинуться с места, когда она снова открыла рот, и послышался все тот же резкий, хриплый голос.  — Темный Лорд одинок, без друзей и сторонников, они покинули его. Его слуга был закован в цепи все эти двенадцать лет. Сегодня, до полуночи, слуга освободится и вернется к своему хозяину. Темный Лорд восстанет с помощью слуги и станет сильнее и ужаснее, как никогда. Сегодня… до полуночи. слуга… вернется… к своему… хозяину… Ее голова упала на грудь, и она что-то прокряхтела. Драко изумленно не сводил с нее глаз. Это… это было… Она резко подняла голову.  — Прошу прощения, дорогой, — полусонно сказала она. — Я, кажется, задремала… сегодня так душно, знаешь ли… Или… нет. Но сомнение, это непривычное для него чувство, грызло его. Ему это не нравилось.  — Хорошего дня, профессор.  — Да, все так и будет, не так ли? — услышал он, уже спускаясь по лестнице. Что мне делать? Должен ли он вообще что-то делать? Отец сказал бы, что скрытое знание было оружием. Он был прав. Но Драко многому научился в этом году, его родители бы ужаснулись, если бы узнали чему именно. Как будто он вообще планировал рассказать им. Но побои того не стоили, правда. Он слишком рано научился хранить секреты. В частности, ему рассказывали о разнице между добром и злом. И он наконец-то ее увидел. Сказать Дамблдору? Нет уверенности, что он поверит ему. Скорее всего нет, если учесть мои поступки в прошлом. И самого меня. С другой стороны, он должен сказать кому-нибудь… правда? Но здесь и решать-то было нечего. Он схватил перо и кусочек пергамента и стал записывать все, что мог вспомнить. Эдмунд знает, что нужно сделать…