Неделю спустя.
Эта музыка уже начинала действовать Присцилле на нервы. Казалось, то ее новоиспеченному будущему мужу так нравится звучание скрипки и фортепиано, что даже в обыденный день он не выключал бы эту назойливую мелодию. Вокруг суетились официанты, что-то раскладывать на подносах, что-то принося и унося, переговариваясь друг с другом. Они толком не обращали внимание на, казалось бы, хозяйку и главную персону всего этого события, постоянно задевая ее и в следующую секунду извиняясь. Присцилла стояла посреди украшенной шарами и букетами цветов гостиной, набирая на тоненьком экране своего мобильного номер дочери — Людмила по обыкновению отсутствовала, когда в ней так нуждались. Конечно, женщина могла попросить и Виолетту о помощи в приготовлении, однако ей было как-то неловко. А Людмила все не появлялась. Сделав глубокий вдох, Ферро закрыла глаза. Даже если бы она и попросила Виолетту оказать ей помощь, да бы уклончиво ответила, то ей надо помогать отцу и остальным в приготовлениях. Так что женщина была вынуждена справляться сама, ибо все в этом доме суетились, казалось, что никому нет дела до невесты… Чуть слышный кашель выдернул женщину из своих мыслей, и Присцилла открыла глаза. Прямо перед ней, гордо выпрямившись, стояла Анджи. Уже уходящее солнце красивым золотистым оттенком отражалось на ее волосах, а на лице девушки играла улыбка. Одета она была отнюдь не празднично — строгие темно-синие брюки и белая блузка. Тем не менее, стоило признать, что одета она была со вкусом. — Прости, я не вовремя, — улыбнулась русоволосая. Как всегда пронеслось в голове у Ферро. — Просто хотела быстренько забежать к Вилу, одолжить у нее кое-что нужное, — увидев замешательство и удивление на лице женщины, Анхелес поспешила исправиться. — Это нужно для праздника. Я не хочу поздравлять тебя и Германа так, — она обвела себя руками. — Хочу сделать это во время церемонии, Присцилла наконец вышла из ступора, в которые ее вогнало столь неожиданное появление Анджи, и кивнула головой. — Я не уверена, что Виолетта сейчас у себя, но ты можешь проверить. Это ведь и твой дом тоже. Анджи вновь улыбнулась и, положив сумку и подарочный пакет на диван, направилась вверх по лестнице, что-то напевая себе под нос. Но Присцилла уже не слушала, что там бормочет эта проходимка. Ее взгляд был прикован к оставленному без присмотра подарку. На лице женщины начала расползаться хитрая улыбка.***
Герману казалось, что он счастлив. Он стоял возле алтаря, выпрямив спину в ожидании своей возлюбленной. Анд… Присцилла. Это имя занимало в его сознании все место, которое только можно было найти. Он не мог сдержать улыбки, глядя на нее, лежащую утром в постели — медовые волосы разбросаны по подушке, на лице застыло невинное выражение. Также он и смотрел на нее сейчас — идущую к нему по красной дорожке, улыбающуюся и счастливую. Даже опоздание Людмилы не смогло испортить ей настроение. — Ты восхитительна, — только и успел шепнуть ей на ухо Герман, когда его будущая жена наконец поравнялась с ним у алтаря. — Дамы и господа, — проговорил священник. — Прошу тишины. Прямо сейчас свершается то, о чем, стоящие тут, ПРисцилла Ферро и Герман Кастильо мечтали долгое время. Так отдадим же должное их крепким чувствам. В зале послышались аплодисменты. Герман на секунду посмотрел на Виолетту — та стояла, улыбаясь. Она была за него счастлива. — Присцилла Ферро, — обратился к женщине священник. — Согласны ли вы взять в законные мужья сеньора Германа Кастильо? — Да, — последовал незамедлительный мягкий ответ. Наступил решающий момент. Герман оглядел зал. Люди, собравшиеся сегодня тут улыбались ему. Их глаза, наполненные радостью момента, будто бы кричали ему о том, какой ответ он должен дать. Виолетта, стоящая подле Людмилы, Ольга и Ромальо, взявшиеся за руки, Анджи… Глаза мужчины застыли на ней. Безумно красивая, в бледно-розовом платье, с распущенными и идеально уложенными волосами. Она смотрела на него, а улыбку выражали лишь ее глаза. Но что это была за улыбка? Улыбка человека, который был искренне рад за него или улыбка той, которая знала, о чем он думал? А думал он совсем не о том, о чем стоило думать в момент своего бракосочетания. Наконец, улыбка русоволосой медленно переместилась и на свои губы. И теперь Герман отчетливо понимал, что эта улыбка не сулит ему ничего хорошего, что это вовсе не радость. Но отчего-то его тянуло к этой улыбке, отчего-то ему хотелось, чтобы эта девушка принадлежала лишь ему, чтобы она улыбалась лишь ему. — Герман? — кто-то тряс его за рукав. То была Присцилла, явно обескураженная, смотря на него, округлив глаза. Мужчина, стоявший у алтаря, тоже в недоумении уставился на Германа. Неужели он пропустил вопрос? На секунду взглянув в сторону Анджи, Герман заметил, что та до сих пор улыбается. Ему. — Видимо, сеньор пропустил вопрос, — промолвил священник. — Я повторю. Герман Кастильо, согласны ли вы взять в законные жены сеньориту Присциллу Анджи? Ферро? — Д-да, согласен, — наконец выдавил из себя он. Раздались радостные аплодисменты, Присцилла, не дожидаясь ответной реакции теперь уже своего мужа, повисла на шее Германа, звонко смеясь. Однако он не смеялся. Герман начинал чувствовать, что сходит с ума. Его подсознание начинало выдавать его, сердце бешено колотилось, руки тряслись. И вовсе не от свадьбы.***
Улыбка — лучшее оружие. Эту фразу Анджи безустанно повторяла себе, медленно продвигаясь сквозь танцующую толпу гостей. Ей то и дело наступали на ноги, однако русоволосая не обращала на это никакого внимания. На ее губах играла улыбка, а глаза были устремлены к молодоженам, сидящим за свои отдельным столиком. Присцилла выглядела счастливой, то и дело заливаясь смехом и приникая к своему новоиспеченному мужу. Герман же будто бы призрака увидел. Его лицо было мертво бледное, он еле реагировал на радость своей жены. К ним-то Анджи и направлялась, крепко сжимая в руках свой подарок. — Как ты могла?!. Слова ударами отдавались в висках девушки. Она крепко зажмурилась. — Как ты могла, Анджи? Ты поступила так с нашей студией, с нашими учениками. Со мной! Разъяренный взгляд Пабло будто прожигал в Анджи дырку. Он смотрел на нее, как на чужую. Впервые, со времен ее возвращения. — Может, расскажешь настоящую причину того, почему ты тут? И не стоит отрицать, я только что все слышал, Анджи, своими собственными ушами. Девушка стояла перед ним, словно обнаженная. ЕЕ истинные намерения раскрыли, и не кто-нибудь посторонний, а ее лучший друг. Единственный, кого она не потеряла. — Пабло, я… — она сглотнула комок, подступивший к горлу. — У меня нет объяснения. Я лишь хотела помочь людям, я не хотела ничего плохого для Студии. Я клянусь. Мужчина отвернулся от нее, смотря в окно. Он был в бешенстве, она знала это. Но не могла ничего сделать. И как только можно было оставить свой телефон на столе?! — Я не знаю, кто ты, — наконец тихо произнес Галиндо. — Я не знаю ту девушку, стоящую сейчас тут. Я не знаю ее. Уходи. Я не хочу тебя видеть. Молча смотря на спину друга, Анджи вздохнула. Ей составляло большим сил не разрыдаться, не выпустить свои эмоции на волю. Никто, больше никто не дожен был видеть ту, прежнюю Анджи. Никто и никогда. Молча повесив сумку на плечо, русоволосая в посмотрела на Пабло. Тот даже и не повернулся, он даже не хотел слушать ее объяснений. И она это понимала. Анхелес Сарамего бесшумно закрыла за собой дверь и испарилась. Как только Присцилла заметила приближение к ним неприятной гости, ее лицо чуть изменилось, по нему пробежала тень. Однако в следующую секунду она сделала вид, будто ничего не произошло и вновь залилась смехом. — О, Анджи, — женщина одарила гостью приветливой улыбкой. — Мы так рады, что ты все же смогла прийти. Для нас это многое значит. Русоволосая улыбнулась в ответ, проводя руками по идеально гладким волосам. — Я не могла не прийти, я просто оязана был поздравить тебя, Присцилла, — она крепче сжала подарок в руках, помедлив. — И тебя, Герман. Услышав свое имя, мужчина дернулся, как от укола. Казалось, ему не верится то Анджи обращалась к нему, что она вообще тут, что она реальна. — Спасибо, Анджи, — ответил мужчина. От внимательного взгляда Ферро не ускользнуло и то, что он старался не смотреть на свояченицу, стоящую в метре от него. — Спасибо. Пропустив столь странную реакцию на поздравление мимо ушей, девушка еле слышно вздохнула. — А это, — взгляду молодоженов предстал подарочный пакет, который до этого момента Сарамего скрывала за спиной. — Мой подарок. Надеюсь, он принесет вам счастье и покой. Герман вздрогнул, когда увидел, что пакет был протянут именно ему. Поколебавшись одну секунду, он все же принял подарок из рук гостьи. Все складывается просто прекрасно подумала Присцилла. С опаской опустив руку внутрь, словно боясь, что там могут оказаться змеи или пауки, мужчина наконец представил глазам жены прекрасную, искусно сделанную небольшую фарфоровую шкатулку с маленькой балериной наверху, который затанцевала, стоило Герман чуть приоткрыть крышку. До ушей собравшихся возле стола донеслась приятная, нежная мелодия. Сердце мужчины замерло, когда он все же понял — он уже слышал ее однажды, давно-давно. Но вот с кем у него ассоциировалась эта мелодия? — Анджи, — тихо проговорил он, наконец смотря девушке в глаза. — Это прекрасный подарок, спасибо. Присцилла, сидящая рядом, будто замерла, ожидая, что же он скажет дальше. Окинув вещицу еще в первый раз в гостиной, она определила: то еще старье. Бережно провеля по поверхности шкатулки кончиками пальцев, Герман уже было собирался аккуратно убрать ее обратно в пакет, как… Какой-то небольшой металлический предмет выскочил из шкатулки и, звонки ударившись о поверхность стола, будто специально приземлился в руку мужчины. Кожу обдало чем-то холодным, чем-то знакомым. Не сразу поняв, в чем дело, Герман часто заморгал, переводя взгляд на предмет в своей ладони. Не может быть… В руке у Кастильо старшего покоилась старая брошка, отчетливо напоминающая розу. Краска с ее краев практически уже слезла, однако в самом центре броши располагался красивый темно-красный камень, который теперь переливался и отбрасывал на руку всевозможные цвета. Герман вздрогнул. Это была брошь Марии. В памяти сразу же всплыла недавнее происшествие. Виолетта ворвалась в кабинет отца, размахивая руками и причитая о том, что брошь Марии — столь дорогая ей брошь — бесследно исчезла. В глазах дочери стояли слезы, руки тряслись, словно это была не обычное украшение, а нечто большее. И Герман знал, чем являлась для нее эта брошь. На все предположения о том, что Кастильо потеряла украшение матери, брюнетка отвечала отрицательно и даже не желала слушать отца. Она утверждала, что всегда клала брошь на свое место — на туалетный столик Марии, прямо перед зеркалом. Ольга, которой в ту же секунду передалось волнение Виолетты, перевернула весь дом с ног на голову, однако брошь так и не была найдена. Все оставшееся время до свадьбы Виолетта находилась в скверном настроении, и лишь бракосочетание отца смогло как-то разбудить в ней старую радостную Виолетту. За столом наступила мертвая тишина. Анджи, не понимая, что происходит, округлив глаза, смотрела на брошь, которую Герман держал в руке. Несомненно, она узнала — это было ее любимое украшение Марии. Золотая роза. На нее сразу же нахлынули эмоции и воспоминания, как не вовремя. До девушки не сразу дошел смысл ситуации, в которую она попала. Как-то раз по телефону Вилу упоминала о том, то драгоценная брошь матери исчезла, и они с Ольгой так и не смогли найти ее. И сейчас, ни в чем не виноватая Анджи смотрела на эту самую брошь, выпавшую из ее пакета. Она задержала дыхание. — Анджи? Глаза Германа смотрели на нее, не отрываясь. Но не так, как это было во время церемонии — с утаенной любовью, с нежностью и страстью одновременно, нет. Сейчас мужчина смотрел на нее ледяным взглядом, пронизывающим своей жестокостью. Его скулы были напряжены, а рука, в которой покоилась брошь, крепко сжата в кулак. Будь Анджи готова к подобному повороту событий, она бы достойно выдержала этот суровый, не щадящий взгляд. Однако сейчас, словно что-то очень острое впилось в ее сердце и стало медленно подниматься вверх, пока не достигло горла и не образовало так огромный ком, который девушка так и не смогла сглотнуть. На глазах выступили слезы, откуда они взялись? губы предательски дрогнули. Присцилла, стараясь не подать виду, что она рада, медленно встала из-за стола и взяла мужа за руку. — Герман, это та самая…? Лишь сейчас стало заметно, что музыка давно перестала играть, и все особо любопытные гости уставились на драму возле стола молодоженов. Не хватало лишь завершающего аккорда… — Папа, что случилось? Анджи обдало знакомым, сладким ароматом духов племянницы. А вскоре и ее теплая ладонь невзначай легла на плечо Сарамего. Так она не видела… От брюнетки не ускользнуло злое выражение лица Германа, который, к тому же, что-то сжимал в руке. — Что там, папа? Анджи кожей почувствовала, как напряглась рука племянницы, а с ее лица сползла улыбка. Она перевела взгляд на Германа, который пристально вглядывался ей в глаза, словно желая увидеть там объяснение. Но объяснение на что? Она ничего не сделала! Ладонь мужчины медленно разжалась, выставляя на показ дочери украшение. Сейчас, оно будто выглядело волшебным, не таким, как обычно. Виолетта завороженно уставилась на него. — Анджи. Теперь это имя звучало не как вопрос, а как утверждение. Безошибочное утверждение. Краем уха девушка услышала удивленный вздох Ольги. А в следующую секунду почувствовала, как рука Вилу соскользает с ее плеча. — Герман, это не я, — только и смогла выдать Сарамего, все еще пытаясь проглотить этот назойливый комок в горле. Она была удивлена, что вместо ярости из-за ложного обвинения испытывает нечто другое, давно забытое. И как он не старалась, ей было не подвластно изменить свои собственные чувства. Только не сейчас. — Ты делаешь большую ошибку. В глазах Кастильо старшего проскользнуло нечто, похожее на усталую ухмылку. — Мы поговорим потом, — в его голосе читалась решимость. — Сейчас же я прошу тебя покинуть мою свадьбу, Анджи. Мы поговорим потом. Сейчас, смотря на этого человека, она чувствовала себя Виолеттой, в свое время смотрящей на нее — свою тетю. Она видела совершенно иного человека, с которым пока что была не знакома, с которым и не желала бы знакомиться. Она не узнавала Германа, который ни за что на свете не обвинил Анджи в чем-то плохом, связанном с Марией — ее родной сестрой, самым близким ее человеком. Особенно, в таком подлом поступке, как кража. Русоволосая крепко сжала руки в кулаки и, сузив глаза, быстро развернулась на каблуках. Виолетта, стоявшая чуть позади нее, непроизвольно отшатнулась и проводила свою тетю недоуменным взглядом. Для нее все это было еще не понятно. Кое-как продираясь сквозь толпу собравшихся гостей, Анджи всхлипнула. Теперь-то она чувствовала злость, скорее даже ярость. Ее длинные ногти остро впивались в кожу. Однако на глазах все равно были видны слезы, уж их она никак не могла загнать обратно. Герман, Присцилла и Виолетта молча провожали уходящую девушку взглядом. Внезапно, мужчина вспомнил слова Анджи несколько минут назад.Надеюсь, этот подарок принесет вам счастье и покой.