Осень длинною в жизнь

Мне снилось, что я падаю. Падаю в какую-то бездну. И этот полёт всё никак не заканчивается. А потом я поняла, что не могу дышать и нахожусь под водой. Вы когда-нибудь тонули в реке, или, например, в бассейне? Однажды, когда я была маленькая, я плавала в речке рядом с домом бабушки. Я нырнула под воду и поняла, что не могу подняться на поверхность. Даже не знаю, из-за чего. Просто не могла выплыть, никак. Я погружалась всё глубже, а лёгкие уже начинало жечь от нехватки воздуха. Мне вдруг стало так страшно, я почувствовала, что ещё чуть-чуть, и мне придётся глотнуть речной воды. Мне чудом удалось выбраться, я до сих пор не понимаю, как это произошло. Так вот, мне снилось, что я снова тону. Воздух уже давным-давно закончился, единственное, что я могу сделать, — просто глотнуть холодную воду. Но я упорно сопротивляюсь, колочу ногами и руками в пространстве, надеясь, что смогу всплыть на поверхность. В тот момент, когда я уже приготовилась к смерти и открыла рот, чтобы сделать последний глоток, я проснулась. Вся в холодном поту, со сбившимся дыханием и бешено колотящимся сердцем. Пытаясь успокоиться, я зарылась носом в подушку. Лёгкий аромат грейпфрута до сих пор был ощутим. Правда, едва-едва. Запах действовал так успокаивающе. Сердце прекратило свою бешеную гонку, да и дыхание пришло в норму. Оставалось лишь смириться с тем, что обладатель этого запаха уже целую неделю мёртв. Через полчаса я спустилась на первый этаж. За обеденным столом на кухне сидел Грег, рядом с ним стояла миловидная блондинка и что-то тихо говорила ему. Заметив меня, мужчина улыбнулась и призывно взмахнул рукой. - О, ты уже проснулась! Ну что ж, присаживайся, будем завтракать! - пробасил он. - Тебя ведь зовут Обри? Я Дениз, жена Грега. Он мне очень много о тебе рассказал, - улыбнулась блондинка и, подлетев ко мне, протянула руку для рукопожатия. - Здравствуйте, приятно познакомиться. Найл упоминал о вас в своём письме, - едва слышно проговорила я. Дениз пришлось чуть наклониться вперёд, чтобы услышать мои слова. Услышав имя Хорана младшего, женщина, нет, у меня язык не повернётся назвать её так, девушка погрустнела, развернулась и направилась к плите, на которой что-то готовила. - Ну, проходи же. Кофе будешь? - добродушно спросил Грег, я лишь качнула головой. Есть и пить совсем не хотелось. Хоран заволновался, - может поговорим? Спрашивай, если тебе что-то интересно. - Расскажите мне о нём, пожалуйста. Мне очень интересно. - Он безумно любил танцы и музыку. Всё его детство ушло на обучение игре на гитаре и школу танцев. Он постоянно красил волосы в белый цвет. Ему просто так нравилось. До того, как... врачи сообщили нам о его болезни, он был очень весёлым парнем. Постоянно гулял, у него была куча друзей. Он безумно любил читать, чтение было его единственным занятием на протяжении нескольких недель. Он любил, когда его называли "Найлер", на своё имя он просто не откликался. Он постоянно пел в душе. Иногда горланил так, что было слышно во всём доме. Он был очень скромным. Когда к нам приходили гости, он либо запирался в своей комнате, либо садился в самый дальний уголок гостиной и не издавал никаких звуков. Последние два месяца он постоянно говорил о тебе. Ему действительно нравилось общаться с тобой, он чувствовал что-то особенное по отношению к тебе. Он любил тебя, Обри. Возможно, он не говорил тебе об этом, но это действительно так, - рассказывая всё это, Грег смотрел прямо мне в глаза. Глаза защипало, но слёз не было, видимо, я уже их все выплакала ночью. - Скажите, почему он... решил убить себя? - шепотом спросила я. - Ну, понимаешь, он постоянно думал, что он для нас обуза. Говорил, что, когда он умрёт, всем нам станет намного легче. Ты что-нибудь знаешь об этой болезни? Нет? - я отрицательно качнула головой. - В общем, рак — это что-то типа грибка. Он очень быстро распространяется в каком-то органе, смотря на то, где очаг.Раковые клетки нарушают работу органов и могут дать метастазы в другие органы организма, тем самым, ухудшая состояние больного. Когда рак даёт метастазы, шанс на то, что человек выживет, уменьшается в несколько раз. Практически до нуля. Ну, это я тебе на понятном языке попытался обрисовать всю ситуацию. Так вот, рак Найла дал метастазы в кости. Шанс на выздоровление итак был маленький, а с появлением метастаз он сократился втрое. Найл очень мучился, очень часто мы просыпались от его криков. Ему было безумно больно, и он, наверное, чувствовал, что конец близок. Он не хотел больше мучиться. Вот и выбрал лёгкий путь. - Грег! - Прикрикнула на мужа Дениз. - Может быть, вы перестанете говорить об этом? - Но Обри ведь попросила! - попытался возразить мужчина. - Подбирай выражения, прошу тебя, - смягчилась блондинка. - Скажите, я ведь спала в его комнате, да? - встряла в разговор я. - Да. Я подумал, что тебе было бы приятно проснуться в окружении его вещей. Ты, кстати, можешь себе что-нибудь взять. Ну, если понравится что-то, - ответил мне старший Хоран. - Спасибо вам... за всё. Правда. - В этот момент мне в голову пришла одна мысль, и я тут же её озвучила, - а можно мне посмотреть альбом с фотографиями? Грег и Дениз принесли мне три больших альбома. Там были и чёрно-белые фото и цветные. На многих из них были совершенно незнакомые мне люди, но на некоторых всё таки мелькал знакомый силуэт Найла. Только там он был с тёмными волосами. Я провела в доме Найла почти неделю. Всё это время я жила в его комнате, смотрела его вещи и думала только о нём. Грег и Дениз познакомили меня со своим сыном Тео. Маленький, почти двухлетний малыш с голубыми глазами очень напоминал мне своего дядю. Так сильно, что, когда я увидела его впервые, на глаза невольно навернулись слёзы.Мы с ним очень много времени провели вместе, почему-то мне показалось, что маленький Найл был точно таким же. Сегодня в девять утра я распрощалась с Грегом, Дениз и Тео. Всё таки, я достаточно долго занимала их жилплощадь. В десять тридцать две я была уже в Дублинском аэропорту. А в одиннадцать пятьдесят я уже стояла перед своим домиком на Лейкленд Клоуз. Пустая холодная гостиная встретила меня гробовой тишиной и запахом пыли. Помню, раньше, когда мы с родителями возвращались домой с отдыха, в доме стоял именно такой запах. Я всегда называла его запахом одиночества. Возвращаться было очень тяжело. Каждый раз, когда я заходила в свою спальню, я видела чёртовы конверты с письмами Найла. Родители были очень удивлены переменами в моём настроении. Они подумали, что у меня снова началась депрессия, и начали уговаривать меня сходить на приём к психотерапевту. Но я упорно пыталась доказать им, что моё душевное состояние в норме, и психолог мне не нужен. В то же время я перестала выходить на улицу, позвонила в институт и сказала, что мне стало хуже, всё время проводила перед телевизором и компьютером. Маме с папой такой расклад событий совсем не нравился, но они прекрасно меня знали и понимали, что если я чего-то не хочу, то я этого не сделаю. Я же постоянно думала о том, как перестать мучиться. Мне было ужасно больно и тяжело. Навязчивая мысль о том, что это я виновата в смерти Хорана занимала почти всё пространство в моей голове. Ни на что другое места просто не хватало. Так я прожила ещё полторы недели. На девятый день папа сорвался. Он приехал ко мне домой и устроил дикий скандал. Он кричал так, что, наверное, слышала вся округа, но лично мне было наплевать. Пусть развлекается. В тот момент, когда папа стоял передо мной и читал мне лекцию, я уже поняла, что должна сделать. В голове уже созрел план решения всех проблем одним махом. И вот я стою на крыше самого высокого дома на Тейбли-стрит. Мне уже было не до подсчёта количества этажей, но невооружённым глазом видно, что домов выше в округе нет. Пробраться на крышу этого "великана" труда не составило, люк был открыт. Принятая для храбрости таблетка ЛСД начала действовать около пяти минут назад, ещё по пути на крышу. Так что, когда я вылезла и встала у края передо мной предстал не слишком обычный город. Я, как истинное божество, возвышалась над разноцветным Ливерпулем. Ну, может, не над всем, но кому какая разница вообще? Мир вокруг меня переливался яркими красками, и от этого становилось так легко и радостно на душе. Казалось, запах счастья просто витал в воздухе, и мне вдруг стало так смешно. Там, внизу, туда-сюда сновали люди, торопящиеся на свою работу, или наоборот, домой. Все там были такими несчастными, а я сейчас наверху. И я самая счастливая! - Вы все придурки! Просто идиоты! Я ненавижу вас и этот чёртов прогнивший мир! - кричала я мелким букашкам вниз, мои крики тонули в шуме проезжающих машин, но меня это совсем не огорчало. Я продолжала кричать, что я выше их, лучше их. Я как Бог. Я особенная, я всё могу. Даже летать могу. Да, я умею летать, как ангелы! Просто обычным приземленным людишкам этого не понять. Они слишком глупы и эгоистичны, чтобы поверить в такое чудо, а я верю. В детстве я всегда писала Санте, что хочу научиться летать. И вот, он наконец услышал мои молитвы и подарил мне незримые крылья, которые могут поднять меня высоко в небо, нужно лишь оттолкнуться посильнее. Я уже собиралась сделать решающий шаг, когда вспомнила, ради чего всё это. Перед глазами встало лицо Найла. Моего милого, любимого Найла. - Я люблю тебя, Найлер! - прошептала я. - Слышишь? Люблю! И скоро мы будем вместе. Ты только найди меня, ладно? В следующий раз обязательно найди меня! Нет, не по переписке, а в живую. Я хочу, чтобы в следующий раз мы обязательно встретились. В следующий раз мы обязательно будем счастливы, слышишь? Меня зовут Обри Софи Далтон. Мне двадцать один год, я учусь на учителя рисования. Раньше я была девочкой, которая смотрела на мир сквозь розовые очки. Найл Джеймс Хоран открыл мне глаза. Найл Джеймс Хоран был прекрасным человеком и отличным другом. Но, к сожалению, этот прогнивший мир не дал ему шанса встретиться со мной. Сегодня девятое декабря. Прошло чуть больше трёх месяцев с того момента, как я узнала Найла. Осталось совсем чуть-чуть до Рождества. Но я не хочу встречать этот праздник. Я больше ничего не хочу. На самом деле, я уже умерла. Умерла вместе с нашей осенью. Осенью длинною в жизнь. Набрав в грудь побольше воздуха, я делаю заветный шаг и падаю. Нет, не падаю. Я лечу. Лечу навстречу своему любимому.